93

- Ножки мои замёрзли, коленки оцарапались, головку солнышко припекло, нечем прикрыть, - тоненький жалобный голосок раздавался совсем близко.
- Это песня такая? – спросил шёпотом Лёша.
Было не разобрать, то ли плачут впереди, то ли поют.
- Сейчас увидим.
Видеть не хотелось. Ребята непроизвольно замедлили шаги, но всё же продвигались.
Тут из-за дерева вынырнула головка. Страшненькая, хоть и детская. Глаза жутковато-чёрные, рот неприятно широк. А в остальном – нормальная голова. Только подстрижена уродливым кругом.
- Опаньки, кто к нам заявился! - сказала вдруг головка мужским голосом.
Лёша с Петей почувствовали, как сердце дёрнулось куда-то в шею и там осталось стучать, мешая вдохнуть воздух.
- Сами-то идут и одетые, и обутые, а я тут как зря. Дайте и мне обнову, - жалобным тоном продолжила голова, - а то хуже будет, - добавила снова грубо.
Ребята не двигались. Пытались вспомнить народные сказки и их персонажей. 
Голова вдруг нырнула к земле, и из-за ствола выползло существо в светлой рубахе. Ребята не сразу поняли, почему оно ползёт гусеничкой. А потом разобрали, что рук и ног у него нет.
- А то укушу, - и человечек оскалил зубастую пасть.
- Стоп! – вытянул тут Петька руку как препятствие. – Сейчас что-нибудь найду.
Сбросил рюкзак на землю. Существо тут же подползло и само стало разглядывать, выбирать.
- Вон, у тебя обувка.
- Это кроссовки, - Петя закусил губу. Кроссовками делиться не входило в его планы.
- Давай.
- А на что ты их нацепишь?
И существо вдруг мгновенно дёрнулось и зашипело в лицо:
- Следующий раз нос откушу, - чёрные глаза блеснули недобрым. Рот ощерился, демонстрируя множество острых зубов.
- На, - Петька не стал больше спорить, вытянул кроссовки и мысленно попрощался с ними. Вряд ли у него когда-нибудь они будут ещё.
Положил к сосне.
- Благодарствую, - пропело тут существо детским голосом. А потом прорычало на Лёшу:
- А ты?
- У меня есть футболка классная.
Потом вспомнил его слова, что солнышко головку припекло, добавил:
- Или лучше бейсболку? Ну, это типа шапки.
- Давай шапку, - голос опять стал детским.
Лёша снял рюкзак, но на землю предусмотрительно не поставил, а стал рыться на весу. Было неудобно, но бейсболка отыскалась.
- На, - протянул, потом положил сверху на кроссовки.
- Давай классную, - потребовало дитя.
- Футболку? – Лёша сверкнул в ответ тоже недобрым взглядом.
- Давай.
Делать нечего, сам предложил.
- Бери.
Существо захватило ртом все дары и поползло за дерево.
Это всё? Ребята переглянулись. Видимо, всё. Нерешительно шагнули дальше по своей золотой дорожке. Никто сзади не напрыгнул и не укусил зубастым ртом.
Некоторое время шли молча. Потом Петя шепнул:
- Давай вернёмся – посмотрим.
Лёша понял. Прошлый раз девица-красавица такой гипноз навела, что распознали суть только после возвращения. А теперь что будет?
- Давай. Только тихо.
Тихо идти не совсем получалось, время от времени какой-нибудь сучок трещал под ногами. Но тут уж не от них зависело.
Вот и знакомое дерево. Ребята осторожно заглянули за широкий ствол.
Мелкий сидел, прислонившись к этому стволу. Зубами натягивает кроссовок на плечо. На голове уже красовалась бейсболка козырьком набок. Как он её нацепил?
Оглянулся на ребят, дёрнулся в сторону.
- Хочешь, я тебе кроссовки на шею повешу? За шнурки? – неожиданно даже для самого себя в голосе у Петьки послышалась жалость.
- А не отберёшь?
- Не отберу.
- Смотри, догоню – укушу.
- Да не отберу.
Ребята уселись рядом с мелким. Петя связал кроссовки шнурками и, немного с опаской, водрузил на тощую шею.
- Давайте перекусим, - Лёша полез за синтезатором. Поколебался в выборе картриджей, но спрашивать не стал. Вскоре потянуло жареной колбасой.
Мелкий пошмыгал вздёрнутым носом с некрасиво вывернутыми ноздрями.
Лёша ему первому протянул бутерброд. Тот нагнулся всем корпусом навстречу, цапнул широким ртом и проглотил, не жуя. Лёша едва успел убрать пальцы.
- Возьми ещё, - Петя протянул ему свой. - А ты… кто?
- Игоша.
- А почему в лесу живёшь?
- Матка отнесла.
- Мать? Твоя?
- Ну да. Я незаконный. Вот она и выкинула, чтоб никто не узнал.
- Но… И долго ты здесь?
- Всё время. Потому что так положено.
- Что положено?
- Нам, игошам. Раз нас выкинули, значит, нам положено так.
- А ты не пробовал вернуться к матери?
- Приходил. Кричал под окном. Хотел узнать, как меня зовут.
- А она?
- А она хлеб бросила.
- И ты теперь вот так и живёшь?
- Так положено.
- Да кем положено? Кто это положил?
- Вы.
- Мы?
- Ну да. Или другие люди... Которые так положили.
- И неправильно эти люди положили, - вдруг возмутился Петя. – Это получается, тебя обидели и теперь ты должен, как проклятый какой-нибудь, всё время под этой сосной ползать?
- А как? – вдруг заинтересовался игоша. Поднял на Петьку чёрные глаза.
- А так… - Петька вскочил. – Тебя вообще пожалеть надо. Лёш, скажи… Ну-ка, столько малец… настрадался… ни за что!
Лёша молча кивнул. Светлая рубаха да сосна – вот и всё, что было у этого существа. Теперь вот ещё кроссовки, которые ему в общем и не нужны. Футболка и кепка, может, пригодятся, но… невелико счастье. Немудрено озлиться на весь белый свет.
А Петька продолжал:
- Получилось… Как будто мать мало натворила, так ещё добрые люди сверху положили. Не много ли? Пусть бы мать под этой сосной посидела да подумала, а не ты.
- Петь… - тихий голос Лёши остановил возмущение.
Петька во время своей пламенной речи смотрел в сторону. Почему-то больно было смотреть на изуродованного игошу. Теперь же перевёл глаза на слушателей. Только слушатель остался почти один.
Игоша стал полупрозрачным. У него были теперь и ручки, и ножки, но тоже полупрозрачные. А рот уменьшился до нужных размеров. И глаза стали голубыми.
Он стоял в своей рубашке маленький, как куколка. Потом повернулся к Петьке, улыбнулся красивой улыбкой и растворился совсем. Лишь на земле остались кроссовки, футболка и бейсболка, как напоминание, что ребятам всё это не привиделось. А может, привиделось?
- Игошу развязали, - послышался изумлённый голос.
И множественное эхо отозвалось со всех сторон:
- Игошу развязали…
- Пойдём, - Лёшка подобрал с земли вещи, обувь отдал другу.
- Пойдём, - Петька почти равнодушно принял кроссовки, бросил их в рюкзак.