Зеркало для мёртвых

Алена Ковалева закусила губу, разглядывая пустой документ на экране ноутбука. Срок сдачи материала через неделю, а в голове пустота. Молодая журналистка ненавидела творческие кризисы. Редактор ждал от нее чего-то по-настоящему нового, жуткого, ведь издательство специализировалось на городских легендах, но все идеи казались банальными.

— Черт, — прошептала она, закрывая глаза, — «Надо что-то необычное, захватывающее, от чего у читателя мурашки побегут».

Мысль пришла неожиданно:

«Барахолка! Там можно отыскать что-то из старины, с загадочной историей»

Блошиный рынок на окраине города не зря считался проклятым местом, куда нормальные люди не ходили: слишком много рухляди за дорогую цену. Но Алена не была нормальной. Сюда свозили хлам из соседних деревень, брошенных изб и сараев. Место мрачное, с дурной славой. Как раз то, что нужно!

Девушка бродила между рядами, разглядывая странные вещицы, копалась в пыльных развалах, пока не увидела его — Трюмо. Оно стояло особняком, будто отталкивало от себя другие вещи, в самом углу рынка, заваленное рамами и потертыми чемоданами. Старое, из черного дерева с тремя зеркалами — центральным и двумя боковыми. Резные узоры напоминали то ли цветы, то ли сплетенные грозди лозы, а может, узкие пальцы и пахло так, словно его вытащили из дома, где кто-то умер.

«Почти готовый антураж для мистической статьи!»

Рама массивная из черного дерева, покрытая мелкими царапинами и трещинами, возможно его когда-то пытались разбить. Центральное стекло необычное, старинное, литое, с едва заметной волнистостью, как если бы его сделал человек. Зеркало не просто отражало — оно искажало, делая предметы дальше, чем они были на самом деле. По краям легкая дымка…

— Интересная вещь, — раздался за спиной хриплый голос.

Продавец — сухонький старик с мутными глазами — стоял возле Ковалевой и пристально смотрел на отражение в зеркале.

— Сколько?

— Для вас, красавица, пятьсот рублей, — старик ухмыльнулся, обнажив редкие желтые зубы, — смешная цена для такой вещи.

— Откуда трюмо? — спросила Алена.

— Из деревни Крюково, — буркнул старик. — Хозяева больше не нуждаются. Старайтесь не смотреть в него после полуночи.

— А что будет, если посмотрю?

— Леший его знает, — вздохнул продавец и отвернулся, — Последний покупатель исчез, спросить не у кого.

— Умер что ли?

— Чего ж сразу про смерть-то? — пробурчал старик, закашлялся и раздраженно прогнусавил, — Будете брать?

Когда Алена снова дотронулась до рамы, в ушах, на секунду, прозвучал едва уловимый шепот, словно кто-то произнес ее имя. Ого! Вот это поворот. Девушка прислушалась. Тишина.

«Черт, как же здесь воняет тлением, — мелькнуло в голове, когда она еще раз провела ладонью по резным узорам. Но адреналин уже бил в виски — этот гниловатый запах, продавец с бесцветными глазами, пожелтевшая газета 90-ых в его руках, почудившийся голос — идеально. Готовый атмосферный заход».

Ковалева мысленно строила первые абзацы, пока старик пересчитывал сдачу.

Надо будет снять дедулю для инстаграма: гнилые зубы, лысый череп… Читатели слопают с восторгом. "Я купила зеркало у человека, похожего на ожившего покойника" — хлеще любого предисловия.

В груди приятно заныло — тот самый творческий зуд, когда понимаешь: вот оно, золото. Не очередной пересказ бабушкиных страшилок, а реальный артефакт с историей.

Девушка в последний раз обвела взглядом загадочный антиквариат и, предвкушая кричащий заголовок статьи, купила трюмо.

Первые дни ничего не происходило. Трюмо стояло в углу комнаты молчаливое и безжизненное. Алена даже начала думать, что ей все померещилось. Оно отражало усталое лицо журналистки, разбросанные вещи, потолок с трещиной, но потом…

Через три дня она подошла к зеркалу и заметила разное отражение в створках.

Алена улыбнулась — и центральное зеркало ответило ей обычной улыбкой. Правое — чуть шире и слегка неестественно. Левое вообще не улыбалось. Губы в нем оставались сжатыми, а глаза смотрели на журналистку с холодным любопытством.

Девушка резко отпрянула.

— Освещение, — пробормотала она. — Или угол, — успокаивала себя, надевая пижаму.

Ночью ее разбудил холод. В комнате было промозгло, как в склепе.

— Что за…

Вдруг она заметила свет. Не отражение лампы или луны, а тусклый, мерцающий. Он исходил из трюмо, будто за стеклом в зеркале горела свеча. Девушка вскочила, сердце заколотилось в волнении. Трюмо стояло в темноте, но внутри его, в глубине, отчетливо плясал желтоватый огонек.

Алена подошла ближе и увидела движение: белая фигура промелькнула в отражении, будто кто-то прошел за ее спиной в зеркальном мире.

Девушка обернулась — комната была пуста. С ее отражением в зеркале полный порядок.

«Это галлюцинация. Я переутомилась…», — подумала она. Еще раз посмотрела в зеркало и, убедившись, что с трюмо все нормально, пошла спать.

Следующей ночью кошмар повторился, но теперь в зеркале появились «другие»: дети с темными глазницами, женщина в старомодном платье и с лицом закрытым спутанными волосами, мужчина с перекошенным ртом, будто застывший в крике, как привидение. Они не двигались, просто стояли там, в глубине, смотрели на Алену, а потом... они начали приближаться... Существа подступали к ней, а она, подталкиваемая неведомой силой, двигалась к зеркалу. От ужаса, Алена закричала и провалилась в беспамятство…

Ковалева пришла в себя с ощущением, что кто-то дышит у нее над ухом. Воздух спертый с привкусом падали. Она вскочила, огляделась. В комнате никого. Только в зеркале, в самом центре, теперь стояла ее собственная фигура — стройная, в пижаме, но с черными глазницами и широкой, до ушей, улыбкой.

Сердце стучало часто, пульс барабанил в висках так громко и отчетливо, будто кто-то яростно колотил изнутри зеркала. От холода, дыхание превращалось в пар. Трюмо светилось. Не отражением, нет — голубым свечением, словно там, за стеклом, горел целый мир.

Девушка медленно шла к нему. Что-то неведомое, как магнитом притягивало ее к трем жутким створкам. Она не могла остановиться…

Внезапно в глубине зеркала возник коридор — длинный, каменный, и в самом конце Алена увидела белую фигуру. Женщина в подвенечном платье, лицо изуродовано черной дырой вместо рта... Она держала свечу и плавно, будто плывя по воздуху, приближалась.

— Нет… — прошептала Алена.

Фигура рванулась вперед и ударила ладонью в стекло изнутри!

БАМ!

Ковалева бросилась на кухню, схватила нож, а когда вернулась, в зеркале никого не было, кроме ее двойника. В пижаме, но без ножа. Он смотрел на девушку и смеялся. А потом появились лица: дети, женщины, мужчины — все смотрели изнутри пристальными взглядами.

Вдруг стекло растянулось, как пленка и поглотило ее.

Она очнулась по ту сторону, в ледяном безмолвии. Комната её была та же — кровать, стол, потолок с трещиной, но цвета блеклые, будто кто-то вымыл мир кислотою, воздух густой и тягучий.

За спиной зашевелились. Алена обернулась.

Они стояли полукругом — те самые лица из зеркала. Ребенок с синими губами, женщина с зашитым ртом. Мужчина, у которого вместо нижней челюсти болтался кровавый лоскут кожи.

— Что, что вы такое? — выдохнула Алена.

Женщина в свадебном платье медленно подняла полусгнившие пальцы к своему рту. Шов разошелся на мгновение, и из дыры вырвался хрип:

— Мы… забытые.

Мужчина без челюсти заковылял вперед. Его руки впились в плечо журналистки. Алена закричала, но звука не было.

— Ты… свежая, — прошипел он, — Еще не стерлась.

И тогда Алену озарило, словно кто-то вонзил занозу в ее мысли: они не умерли, они стерлись. Чем дольше здесь находишься, тем меньше от тебя остается. Сначала теряешь голос, потом плоть, потом… Она посмотрела вглубь комнаты: по углам шевелились тени — бесформенные, безликие. Те, кого зазеркалье переварило почти полностью, которых забыли в мире живых. А она, она пока еще цела, но не надолго…

— Выпустите меня! — закричала Алена и кинулась к зеркалу.

Ее холодные руки проходили сквозь стекло, невидимые и бестелесные. Она видела свою реальную спальню с другой стороны и себя, настоящую, лежащую перед трюмо.

Мертвую.

Видела, как через несколько дней, родители ломают дверь. Как мама рыдает над бездыханным телом дочери, как работают следователи, изучая ее бумаги и телефон. Как приезжают рабочие и грузят трюмо на тележку…

— Я здесь! — била кулаками по невидимой преграде Алена. — Я ЗДЕСЬ!

Но зеркало молчало.

А вокруг девушки теснились «другие» — те, кто тоже когда-то купил это трюмо.

***

Вскоре на старом рынке появился новый лоток. Сухонький старик поправил табличку: «Антикварное зеркало. Дешево».

А в глубине стекла, если присмотреться, можно разглядеть новое лицо — девушку в пижаме, с распахнутыми от ужаса глазами, и рядом с ней — «других». Они стучат по стеклу, но…

«Это просто блики», — успокоит себя новый покупатель и отдаст старику смешную сумму за трюмо.