Из истории русской оперы. Антонина Нежданова

К 150-летию со дня рождения Антонины Васильевны НЕЖДАНОВОЙ.*
 
Бернард Шоу, познакомившись с Антониной Васильевной и услышав её пение в 1926 году в гостях у дирижёра А. Коутса, написал: "Я понимаю, почему Бог дал мне возможность дожить до 70 лет. Он на склоне моей жизни дал счастье услышать своё лучшее творение - Нежданову."
 
Она родилась возле Одессы, в деревне Кривая Балка в семье учителя. Горячая любовь к музыке проявилась в раннем детстве.
Услышав как-то фортепьяно, эта маленькая девочка стала просто бредить мечтой о такой "музычке". Она понимала, что учительское жалованье отца весьма скромно, но считая своих тёток очень богатыми дамами, без конца укоряла и стыдила их за то, что они тратят деньги на дорогие платья, вместо того, чтобы купить ей, любимой племяннице, пианино.
 Нежданова окончила Одесскую гимназию и получила там место учительницы.
В Одессе тех лет была яркая музыкальная жизнь: гастролировали итальянская и русская оперные труппы и впечатления кружили ей голову, а великолепные музыкальные слух и память позволяли быстро запоминать всё услышанное и "представлять" это друзьям и знакомым.
Среди этих друзей были люди по фамилии Фитингофы, которым нравился её голос и они уговорили молодую учительницу поехать с ними в две столицы и показаться там известным педагогам.
Известные педагоги, среди которых был знаменитый в Петербурге профессор Прянишников, нашли, что голос мал, ограничен в диапазоне, и всерьёз думать о пении не стоит, тем более, при отсутствии средств. А в Москве её прослушали директор консерватории Сафонов и недавно выписанный из Италии профессор Мазетти и сочли, что перед ними, возможно, будущая "чаровница".
 
Мазетти взял её в свой класс, но не мог дать окончательного ответа относительно возможности посвятить пению всю дальнейшую жизнь.
В одесском училище ей выхлопотали отпуск на два месяца. Друзья Фитингофы не могли оставаться в Москве, как и не могли помочь ей материально. Они вспомнили перед своим отъездом о какой-то знакомой, у которой "с горем пополам" на время устроили новоиспечённую студентку и уехали. Девушка осталась совершенно одна в чужом городе, среди чужих людей. Как-то она услышала за перегородкой такую речь хозяйки: "Привезли эту девчонку в Москву, вбили в голову, что у неё хороший голос, а таких певиц в Москве как собак нерезаных!" Поплакав от горя и обиды, она пошла из этого дома куда глаза глядят...
 Так начиналась "новая жизнь".
 
Голос развивался очень постепенно, к концу первого года обучения диапазон расширился до верхнего "си". Только тогда Мазетти сказал, что вопрос о дальнейших занятиях можно решать положительно. За последующие несколько лет учитель и ученица совершили настоящее чудо - Нежданова стала одной из лучших выпускниц консерватории.
 
Весной 1902 года состоялся её дебют на сцене Большого театра в труднейшей партии Антониды в опере "Жизнь за царя". Ей было почти тридцать. В Большом она сразу заняла первое положение и с этим театром была связана вся её дальнейшая артистическая жизнь.
Довольно скоро Нежданова стала регулярно получать предложения петь в "Ла Скала", "Ковент-Гарден", "Метрополитен -опера", но неизменно отклоняла их. Лишь однажды она сделала исключение и приняла приглашение выступить в Париже на сцене знаменитой "Гранд-опера" в "Риголетто" Верди в ансамбле с Карузо и Титта Руффо. Эти спектакли были триумфальными и вошли в историю оперы.
 
Вплоть до наступления Первой мировой войны, Антонина Васильевна придерживалась такого режима: заканчивая 30 апреля сезон в Большом театре, она отправлялась в путешествие по Европе, примерно в течение месяца знакомясь с разными странами и их достопримечательностями, посещая спектакли европейских театров, а затем отправлялась на виллу в одно из местечек Римини, где всё остальное время летнего отпуска отдыхала, работала над голосом и готовила новые оперные партии к очередному сезону.
 
После прихода Октябрьской революции, Нежданова осталась верна Москве и Большому театру, выступала перед новой аудиторией, часть которой порой громко смеялась во время выступлений, ибо не имела и малейших представлений об особенностях колоратурного пения, и была, очевидно, уверена, что все эти "фокусы" выделываются голосом для того, чтобы смешить. Но она, как и другие оставшиеся в России артисты, самоотверженно несла "культуру в массы".

В 1922 году Нежданову и Голованова выпустили на гастроли с концертами по некоторым городам Европы: надо было показать, что в Советской России искусство по-прежнему находится на высоте. Это удалось - концерты в городах Германии, Чехии, Польши, Эстонии и Латвии прошли с исключительным успехом.
 
В 1932 году Большой театр торжественно отмечал 30-летие артистической деятельности Неждановой. Давались фрагменты её любимых опер - 4-й акт "Царской невесты" и 2-й и 3-й акты "Травиаты"; даже в самых маленьких партиях в этот вечер были заняты самые выдающиеся певцы театра.
 
Голосом и пением Неждановой восхищались Рахманинов и Ипполитов-Иванов (посвящавшие ей свои сочинения), Глазунов, Станиславский и Немирович-Данченко... И.С. Козловский называл Нежданову "камертоном" вокального искусства, а М.П. Максакова "нашей вокальной совестью".
К концу жизни к ней относились как к "иконе", к "священному идолу". Её авторитет был непререкаем, а её имя стало своеобразным "официальным" символом отечественного искусства и вокального совершенства.
Впрочем, это не мешало ей оставаться живой и весьма непосредственной в своих оценках и реакциях.
А.В. была профессором консерватории, но то был почти классический случай: будучи действительно великой певицей, владея всеми секретами своего ремесла, она мало могла передать это другим.
Как бы там ни было, артистический образ и творческое наследие А.В.Неждановой и сегодня привлекательны для тех, кто интересуется историей оперы и вокала.


* Материал от 16 июня 2023г.
"QUI la VOCE" во ВК - с музыкальными фрагментами.