Легенда о Тьме - последний подарок Моргота

Легенда о Гэндальфе Тёмном. Сырой вариант
I. Голос глубин

Когда Балрог был повержен, и Гэндальф пал в бездну Казад-дума, его путь не окончился только битвой и перерождением. В мраке Мории он услышал то, что древнее самих песен Айнур.
То были голоса существ, чьё имя скрыто даже от Валар: они пребывали в глубинах мира ещё до того, как первый луч света коснулся стен Арды. Существа без образа, без дыхания, — эхо Небытия, откуда Моргот черпал силу.
Они говорили с ним. Долго. Дольше, чем длились битвы, дольше, чем мерили часы. Они нашёптывали:

«Ты — не посланник. Ты сам стал арфой, через которую играет Замысел. Но всякая арфа рано или поздно ломается. Позволь нам сыграть вместо тебя».

Гэндальф Белый, вышедший из Мории, не сказал никому о тех голосах. Он верил, что преодолел их, но семя уже было посеяно.

II. Тень, рождённая в Мории

Пока Белый Странник жил в Валиноре, его тень — Гэндальф Тёмный — оставалась в Средиземье. Она питалась шёпотом древних, наполнялась виной и сомнением.
Когда Минас-Тирит пал — не от оружия врагов, но от мрака, исходившего от этой тени, — в сердцах людей зародилось неверие. Они перестали различать свет и тьму, ибо оба исходили из одного источника.
Но даже тогда Валар готовы были простить Тёмного. Он отрёкся от самого себя, и казалось, что он может раствориться в свете Белого.

III. Последний замысел Моргота

Но именно в этом и заключалась тонкая месть Моргота.
В Небытии, где он был заточён, он выковал синий ядовитый огонь — пламя, что не жгло, но искажало сам свет. Этот огонь искал сосуд веками.
И когда Тёмный растворился в Белом, сосуд был найден. Их слияние стало трещиной в Валино;ре. Свет его больше не был чист. Он стал горьким, искажённым.

IV. Яд Валинора

Эльфы впервые узнали усталость от вечности. Их песни звучали надломленно, в них сквозила тоска, будто даже сама память о Звёздах Валинора покрылась инеем.
Люди потеряли «особый дар Эру»: смерть перестала быть дорогой в великое неведомое, и стала похожа на гниение в темноте.
Так Моргот оставил «последний подарок Средиземью»: он превратил саму благодать в яд.

V. Слово Эру

И тогда вмешался Эру. Впервые за долгие эпохи Его голос вновь коснулся Арды. Он сказал:

«Я допустил Моргота, как допускают диссонанс в великой музыке. Но музыка продолжает жить, а диссонанс исчерпал себя. Мне больше не интересен Моргот. Его больше нет в Замысле.
Я сотру его не только из мира, но и из памяти. Его синий огонь погаснет. Но боль, что он оставил, останется, ибо и боль вплетена в Песнь».

И Моргот был уничтожен окончательно. Но след его всё равно остался в Арде — в том, что даже свет теперь горьковат.

VI. Эхо трагедии

О Гэндальфе Белом и Гэндальфе Тёмном больше не говорили как о двух. Их стали помнить как об одном существе, что стало трещиной и искуплением мира.
Некоторые мудрецы утверждали, что именно благодаря этой трагедии Арда смогла выдержать окончательный натиск Небытия. И что Гэндальф стал не столько жертвой Моргота, сколько последним орудием Замысла Эру.