Человек с русской душой

                1.               

         Бывая в гостях у подруги, я  не раз обращала внимание на  фотографию её родителей в рамочке на стене. Конечно, мне хотелось узнать про их жизнь, как они познакомились.
      - О,  мой отец – настоящий герой: прошел три войны и жив остался! Я им горжусь, – начала  Светлана. Признаться, меня  ещё интересовало, какой национальности она. Уж больно  на русскую не похожа, а больше на татарочку. На что она с достоинством отвечала, что она  - последствие монголо-татарского ига на Руси, хотя по паспорту все Каменские – русские.

         Семья её родителей  жила  в Казахстане, недалеко от семипалатинского  ядерного полигона,  и в детстве, говорила она,  нередко видела, играя на улице,   вдали  маленькие облачные грибки.  На много километров от него  простирались безжизненные  выгоревшие земли с кое-где  белеющими скелетами погибших животных,  нечаянно забредших в эту смертельно опасную зону.
        Недалеко от селения, где они жили, протекала река Иртыш, и  Светлана в гордостью говорила, что её предки по  отцовской линии были иртышские казаки.  Я, глядя на миниатюрную подругу,  мысленно примеряла на неё одежду казачки, примерно такую, как в фильме «Тихий Дон».  Ничего так, очень даже к лицу ей одежда Аксиньи. Хоть она собой птичка-невеличка, но гордой своей  статью вышла настоящая казачка.

        Итак, немного отвлекшись, я возвращаюсь к отцу Светланы, ведь в моем рассказе главным  героем  является именно он, и  буду  вести рассказ так, как рассказывала мне о своем отце  его дочь.
        Родился Василий  Каменский где-то в 1919-20 году.  Хоть ростом немного не  вышел, зато  плечистый и характер, и  деловитость имел настоящую, мужскую. Любое дело в его руках спорилось, так что фору он мог дать любому здоровяку, да и на лицо был пригож.
          Влюбилась в него  соседская девчонка Нюрка, на лицо смазливая,  и  своей назойливостью и приставанием вызвала в юноше ответные чувства.  Но как вошел в совершеннолетие, забрали его в армию. А там и финский конфликт разразился, и отправили его  этот конфликт подавлять. Как подавили тот конфликт, так и демобилизовали его домой. И вернулся он в родной поселок при медалях, горделиво сверкающих у него на  могучей молодецкой груди.

        Встретили  солдата, участника финской войны, как подобает, всем селом за столом, и  Нюрка его тут как тут под бочок рядом села, от него не отходит ни на шаг. А Василий держится молодцом. Глаз с Нюрки тоже не спускает, сердце по ней, курносой, любовью пылает. Вскорости сыграли  они свадьбу и родили подряд двух дочек.  Срубили всем колхозом им просторный дом, и стала молодая семья там жить. Но недолго счастье это длилось. Нагрянула война  с фашистской Германией, и Василия, еще не пожившего, как следует, не наглядевшегося  на  красавицу- жену с малыми детками, одним их первых отправили на фронт.

        Опыт военных действий он уже имел, поэтому не боялся в руки оружие брать и фашистскую нечисть убивать. Два года  стрелял-убивал их, пока не ранило его. Отлежал в медсанбате, и ему, как храброму и доблестному солдату,  дали отпуск на две недели съездить  домой проведать родных. Письма-то он жене-матери писал, хоть и редко.
       И приехал  домой и прямиком к жене и детям.  Стучится  в дверь, она открывает ему. И видит он на её лице не радость, а  удивление и страх. Что? Как? Почему?
 Не ждала она его, никак не ждала, потому и встретила как чужого. А точнее, не  стала ждать  –  завела себе другого, тыловую крысу, так сказать.
         А потом были запоздалые слезы: «Прости, Васенька! Я не знаю, как это случилось? Не бросай меня! Не уходи!» - и слезы ручьями катились.
        Но он, возненавидев её всей душой, так же, как до этого любил, не мог простить.
      «Живи, как жила, отныне я тебе не муж», - спокойно  проговорил, поцеловал на прощание детей и ушел, ни разу не оглянувшись. Вот как задубело, заледенело сердце его к той, которую  горячо любил и на руках носил.

        Как же обрадовались родители, увидев сына живым!  Посидели, погоревали, поплакали. Через три дня Василий  собрался  в обратный путь.
     - Ты уж побереги себя, сынок! Под пули не лезь! Да храни тебя Господь! – плача, мать осеняла  его крестом, благословляя в дальний путь, опять на войну.
     -    Спасибо, мам! Счастливо оставаться! Жив останусь, свидимся! – поцеловав мать и сестру на прощанье, он покинул  отчий дом.

                2.

        Пока добирался в свое расположение, сто дум передумал.  И такая тоска  взяла его  за сердце. Ей-то сказал сразу  в лицо, как выстрелил, да попал в свое сердце. И перед родителями держался стойко, как  сделанный из железа.  А как один  на один остался со  своей бедой, то мысли так и полезли всякие одна за другой.
      Душа радовалась, когда ехал домой. Не  с пустыми руками ехал: вез кулечик сахара, пару кусков мыла,  несколько банок консервов.  Порадовать хотелось при встрече.  Приехал, увидел, и было одно желание: сквозь землю провалиться от такой встречи. В его голове не укладывалось: как, как  она могла вот так все порушить? Ведь любил  её, как жизнь свою, а теперь..как жить теперь с этим!.. «Прости! Не знаю, как это случилось..». .. Да разве можно такое простить? Как жить с человеком, который тебя предал? Всю жизнь притворяться, что  простил и забыл?  Нет,  никогда этого он не сможет сделать,  никогда! И как жить теперь с таким камнем в душе?

       Когда приехал в свое подразделение, то многие  заметили, как сильно он изменился после этой поездки. Стал более замкнут, неразговорчив.
      - Ну как  домой съездил? – интересовались бойцы.
      - Нормально съездил! Все живы-здоровы, - только и говорил.
      Но вот загрохотали орудия, и была команда приготовиться к бою, а потом  все завертелось перед глазами Василия, как в страшном сне, но страха, что убьют, не было. Было только желание стрелять и убивать  эту фашистскую нечисть за родных и детей, за землю родную, но не за её, изменщицу. И он в числе первых бросился в атаку.
      Немало полегло солдат в этом бою,  даже командира  тяжело ранило, но Василий остался жив и невредим. «Почему, - думал он, -  меня смерть обошла? Ведь не прятался, не укрывался?» И так было  во всех сражениях. Он отделывался только легкими ранами или царапинами.

      Однажды  бойцы их батальона  сидели в блиндаже и ждали начала атаки, а Василия ни с того, ни с сего живот скрутило, и его потянуло наружу.
     - Товарищ комбат,  разрешите на пару минут в кусты по нужде!
     - Не разрешаю! Приказ есть приказ!
     - У меня живот сильно схватило.
     - Никак  на вас, боец Каменский,  медвежья болезнь напала? – от этих слов комбата раздались смешки.
      - Никак нет, товарищ комбат, но я уже не могу терпеть! – корчился от боли и сдерживания позывов  Василий.
      - Я сказал «нет», значит, нет! Иначе пристрелю, как труса! – пригрозил комбат.
      - Стреляйте, мне всё равно! – и Василий побежал к выходу, на ходу расстегивая ремень.. Комбат было схватится за наган, но махнул рукой.

       А Василий  быстренько, где на четвереньках, где ползком стал отползать в сторону редких кустов, что росли метрах в десяти от блиндажа и там пристроился  делать свое дело.  Но как ни тужился, ничего не выходило. Вдруг  сверху раздался  протяжный зловещий свист, и в следующую секунду  оглушил и потряс землю под ним страшный взрыв, поднимая высоко вверх  комья земли, обломки древесины, осколки и осыпая его всего.  Прямым попаданием вражеского снаряда блиндаж был уничтожен.
       Василий ужаснулся: не уйди он по нужде, и он  со всеми был бы тут погребен. Бедные ребята! Это же надо было такому случиться?    Он  поднялся с земли, отряхнулся и осторожно спустился в воронку, что было пять минут назад блиндажом, из которого еще валил дым,  и стал его осматривать: может, кто остался жив. И точно, прислушавшись,  услышал чей-то стон.  Вскоре он освободил от завала бойца, чудом уцелевшего, но получившего сильное ранение и контузию.
      - Слава Богу, что хоть кто-то еще жив остался. Сейчас, Борис,   тебя перевяжу, и будем к своим  добираться. Надо еще автоматы поискать, а то негоже быть  без оружия бойцам.

        Когда добрались до своих, то их, конечно, расспросили основательно, проверили и зачислили к себе. Василия за спасение  бойца  приставили к награде – медали за доблесть.
 И на новом  месте он показывал чудеса храбрости. Он вел себя так, как будто был заговоренный. Бойцы и командиры, заметив это, удивлялись, но советовали  не искушать судьбу.  А он и вправду искушал эту злодейку, но  не станет же он признаваться, что причина его храбрости в том, что жена ему изменила, и теперь ему белый свет не мил. Не собиралась ждать его с фронта, так пусть и не дождется – сложит он свою головушку, как сотни и тысячи других, но которых жены ждут и будут ждать до победного конца.

        Но ни пули, ни снаряды не трогали его. Однажды во время фашистской бомбежки прямо к его ногам  со свистом  упала бомба, но  не взорвалась, а  от удара раскололась, и из неё высыпалась..соль. Он глазам своим не поверил. Это там, в далекой  фашистской Германии, на заводе, где делают эти проклятые бомбы, кто-то, чтобы его спасти, вместо  взрывной начинки, начинил бомбу солью!  Василий взялся за голову и заплакал. «Не-ет, - замотал  он головой. – Если  я до сих пор живой, значит, я кому-то нужен!»..

      Верой и правдой, как говорится,  продолжал служить и воевать Василий Каменский.  Только вера у него была не в Бога, а в Сталина, в свой народ и партию, в которую вступил в окопах.  И правда была одна – освободить свою великую страну от фашистской оккупации.  Но мало было освободить только свою страну, но и всю Европу, находящейся под тяжелым фашистским сапогом. И  Василий, ломая отчаянное сопротивление врага, получал медали за освобождение Польши, Румынии, Чехословакии, за взятие Берлина.

        После  окончания  Великой отечественной войны, когда стала производиться всеобщая демобилизация, Василий  отказался от неё.
       - Это как же вас понимать, товарищ старшина? – спросили его в военкомате.
       - А некуда мне возвращаться.
       - Что, семья погибла? – участливо спросил  военком, глядя на его грудь, всю обвешенную орденами и медалями?
       - Можно и так сказать, - тяжело вздохнул Василий.
       - Понимаю. И что вы хотите от нас?
       - Разрешите  дальше продолжить службу и желательно, где еще воюют.
       - Впервые такого вижу. Но разве вы не устали воевать? Не соскучились по мирной жизни?
       - Я не могу всего вам сказать, товарищ майор, что у меня на душе, но я хочу продолжить воевать. Слышал, на Дальнем Востоке у нас неспокойно. Япония озорует.
       - Верно, озорует Япония.  Она, как  союзница фашистской Германии, ведет агрессию против Китая, а мы помогаем Китаю выбить  японские войска из него. И вы хотите на Дальний Восток, в Манчжурию? 
      - Да, если можно, - не задумываясь, ответил  Василий…

                3.

    Вот так оказался наш герой на Дальнем Востоке и продолжал совершать свои ратные подвиги в Манчжурии. После изгнания  японцев с Дальнего Востока его подчистую мобилизовали, и ему предстояло переходить на гражданский образ жизни. В  Семипалатинск он не собирался возвращаться, и решил  остаться на Дальнем Востоке, в Приморском крае. Шибко край этот ему понравился. Везде его приглашали жить и работать. И выбрал он город Уссурийск, где устроился на ремонтно-механический завод цеховым мастером.

      Вскоре ему понадобилось   разобраться с числами в наряде, и ему указали на расчетный отдел. Заходит он в отдел  и обращается ко всем:
      - Я мастер из сборочного цеха. К кому мне обратиться с нарядом.
      - Это к Маше. Смотри, Марья Ивановна, будь осторожней, а то он убьет тебя своим снарядом, - пошутила одна, а остальные засмеялись.
     - Нет, я уже отстрелялся. Мирный теперь.  – отшутился он. - А кто из вас Марья Ивановна?
     - Ко мне подойдите, - прозвучал тонкий девичий голосок  из угла, и Василий смело направился к ней.
    - Вот мой наряд.. – протянул ей лист, и  осекся, не в силах слово вымолвить. Перед ним сидела настоящая Дюймовочка – маленькая, аккуратненькая и на личико симпатичная.
    - Садитесь вот на этот стул, подвигайтесь ближе  и будем разбираться…

     С этого момента он часто думал о ней и  искал повод зайти в расчетный отдел с каким-нибудь вопросом, но так, чтобы застать её одну. Но случилось как раз наоборот. Однажды, когда время было к обеду,  кто-то окликнул его. Он обернулся и увидел её.
       - Марья Ивановна? – удивился он.
       - Да просто Маша, - смущенно поправила она его. -  Помните, вы приходили с нарядом ко мне? Так вот у меня  теперь возник к вам вопрос.
     - А давайте сначала пообедаем, а потом будем разбираться, - улыбнулся он.
     - Давайте, - согласилась она, и они направились в заводскую столовую. Вкусно  и недорого пообедав, они направились в  расчетный отдел.

        Когда пришли и расположились за столом, он уставился  на неё так, что ей стало неловко.
     - Что вы так смотрите на меня? 
     - Маша, вы замужем?
     - Нет, - призналась она.   
     - А я вам нравлюсь? – он  положил свою ладонь на  её руку и посмотрел в глаза.
     - Не знаю. Разве что немного,  - ей почему–то не хотелось юлить перед этим симпатичным мастером.

     - Машенька, выходите за меня замуж. Ни разу не пожалеете. Так любить  буду, кого никогда в жизни не любил.
      - А подумать можно?
      - Только минуту. Иначе я умру, если откажете.
      - Я согласна.

          Маша и сама не знала, как смогла поверить этому парню, которого второй раз в жизни видела и мало того, сразу согласилась выйти за него замуж.  Бог красотой  её не обидел,  а также фигурой и стройными ножками,  но  ущемил в  росте. Правда, кто-то её пытался успокоить, мол, большие женщины созданы для работы, а маленькие – для любви, но это являлось для неё слабым утешением,  так как считала, что большая ты или маленькая, а свои обязанности по дому должна выполнять. 
       Конечно, она нравилась парням, и желающих поматросить хоть отбавляй, но чтобы  сразу   делать предложение, как этот новенький,  не находилось.

        Правда  девушку поначалу смутила довольно большая разница в возрасте, но  затем быстро успокоилась, ведь когда она давала ему свое согласие, возрастом его  не поинтересовалась, потому что он выглядел очень интересным  молодым мужчиной.  Разумеется, она рисковала, дав свое согласие человеку, которого, по сути,  очень мало знала, но вот поверила ему – и всё тут!
         В день бракосочетания Маша надела свое шелковое праздничное платьице, а он появился в своей военной форме.  Когда она увидела  сверкающие на его груди ордена и медали в три ряда, то просто обомлела, а потом кинулась ему на грудь и заплакала. После регистрации они отправились в парк культуры и отдыха, чтобы покататься на качелях и на лодке по заводи в этот памятный для них день.
       Так встретились и поженились родители  моей подруги Светланы. А через полгода Василий увез молодую жену к себе на родину в Семипалатинск, чтобы познакомить её со своими  родными.  Там они остались на долгие годы, где и появились на свет их дети: сын Александр и дочери Светлана и Вера.

       Но вот подрос их Александр, и его отправили  служить в Приморский край, на военно-морской флот.  Там он встретил свою любовь и женился. Ему так понравилось жить в Приморье, что не захотел возвращаться в Семипалатинск, а наоборот, стал звать отца с матерью  к себе. Подумав, родители дали сыну согласие, и приехали, продав там свой дом. На вырученные деньги  купили себе  неплохой просторный дом в сельской местности. Так Каменские обосновались  во второй раз в Приморье, выбрав место близ Уссурийска.
        Прожила чета Каменских  счастливо до глубокой старости, уважаемая и почитаемая не только своими детьми  и внуками, но и другими людьми. 
        В заключение не могу сказать о важном моменте их жизни. Дочь Светлана уверовала в Бога, но родители, особенно отец,  даже слушать не хотели ни о каком Боге. Но когда Василий почувствовал свою скорую кончину, позвал дочь, и она, приехав, помогла ему покаяться и принять Христа в  сердце как своего Спасителя.
   Вот на этой доброй ноте  позвольте закончить  свой рассказ про Василия Каменского, человека  с чистым  отважным сердцем  и светлой душой, русской душой.