Однажды на Патриках...

Михаилу Булгакову

Современная Москва, утопающая в неоне Сити и аромате флэт уайта, задыхалась от новой напасти. Банда питбайкеров, именующая себя "Ревущие зады", терроризировала город. Дерзкие юнцы с блютуз-колонками, изрыгающими что-то тяжёлое, носились по тротуарам на рычащих питбайках, пугая бабушек, курьеров с рюкзаками и мамаш с колясками. Их главарь Адольф в тёмных очках казалось не боялся ничего, оставляя за собой вонь бензина, плачущих малышей и проклятия прохожих.

Тем временем на Патриарших прудах, где липы хранили тень булгаковской мистики сидел на скамейке  Воланд,  оперевшись на трость. Москва с её эклектикой и абсурдом беспрестанно тянула его, как преступника на место преступления. Внезапно мимо промчался питбайк с Адольфом, который с истеричным хохотом выхватил опору у пожилого джентльмена.

Воланд, не желая пачкать руки призвал своего соратника. Послышалось мурлыканье, запахло эспрессо, и из тени липы шагнул Кот Бегемот — огромный, чёрный, с глазами, горящими как фары ретро-автомобиля, и стаканчиком "Большой, чёрный, твой" в лапах.
— Мессир, — протянул он, — я, конечно, дико извиняюсь, но что за срочность?
— Моя магическая трость у некого Адольфа, — буркнул Воланд.
— Адольфа? — Бегемот фыркнул. — Разве его не отменили в сорок пятом?
— Нет, — хмыкнул Воланд, — это тёзка, но, судя по издаваемому шуму, такой же недалёкий.
— Лады, босс, — мурлыкнул кот, — с меня трость, с вас джазовый фестиваль.
Воланд кивнул, и кот, допив кофе, растворился в сумраке, оставив аромат арабики.

Бегемот начал с хитрости. На Тверской, в облике блогера с миллионом подписчиков, в ярком пиджаке, он объявил флешмоб-провокацию  "Квадроберы против пукающих жлобов". Адольф не смог такого пропустить.
— Не запарился в шубе летом? — рявкнул Адольф, газуя на питбайке.
—  Лучше в шубе, чем вверхом на газонокосилке. Отдай трость, дурик.
Адольф с рёвом двинул прямо на кота, но Бегемот резво заскочил на фонарный столб. Откуда он с мастерством гимнаста прыгнул на спину Адольфа.
Но питбайкер резко затормозил и кот с шумом влетел в открытый мусорный бак, из которого пару секунд спустя появилась его недовольная морда:
- Нет, это не лавандовый раф.

Так Бегемот стал грозой питбайкеров. То тротуары покрывались невидимой "кошачьей магией", от которой шины вязли, будто в смоле. То мотоциклы сходили с ума: двигатели глохли, навигаторы выдавали странные топонимы (предлагая свернуть на проспект Тёплых Радиаторов) и колонки вместо рока мяукали. А по ночам на Арбате прохожие видели гигантского кота, который, сидя на фонаре, превращал питбайки в детские трёхколёсные велосипеды, вызывая смех толпы. Байкеры, рыча от злости, крутили, ставшие им маленькими, педали. 

Один из прохожих, бородач в тату и с вейпом, крикнул коту:
—  Бро, где костюм брал? Совсем, как настоящий!
— Жаль с модой на бороды не пришла мода на ум, — заворчал Бегемот. — Хочешь, бро, я и твою пароварку в соску превращу?
— Не-не, брат, — бородач попятился. — Мир!

Движ, устроенный Бегемотом, не остался незамеченным. Мотобанда таяла на глазах: кто-то записался на йогу, кто-то уехал на сплав в Карелию, а один занялся скандинавской ходьбой.

 Московская полиция, уставшая от жалоб на питбайкеров и слухов о "гигантском коте", решила тоже  вмешаться. Однажды ночью, когда Бегемот, оседлав моноколесо мчался по Садовому кольцу, пытаясь догнать Адольфа, за ним увязались две полицейских машины. Сирены выли, фары слепили, а из громкоговорителя неслось: "Гражданин кот, остановитесь! Вы нарушаете правила дорожного движения!"
— Правила? — хохотнул Бегемот. — У меня лицензия на хаос, выданная лично мессиром! 
Светофоры на Садовом заморгали, знаки сменились на "Мяу" и "Сметана влево". Одно авто застряло в пробке, вызванной грузовиком с кошачьим кормом, второе угодило в густую лужу сметаны, хлынувшую из ниоткуда. Машина шумно забуксовала в белой массе.

Но полиция подготовилась: вместительный автозак, вынырнувший из переулка, перехватил кота у Крымского моста. Бегемот, увлёкшись пируэтами, оказался в наручниках.

В отделении на Арбате Бегемот сидел за столом и лениво разглядывал лейтенанта с красным от злости лицом.
— Фамилия, имя, отчество! — рявкнул страж закона, стуча кулаком по столу.
— Бегемот, по-научному гиппопотам, — мурлыкнул кот, слизывая сметану с усов. 
— Не умничай! — взревел лейтенант. — Что за цирк ты устроил на Садовом? 
— Просто пару фокусов показал, — погрустнел Бегемот. 
— А что здесь не фокусничаешь, Кио?
— Знаю я вас, всех чёрных котов потом за сто первый километр отправите.
 
Дверь распахнулась, и вошёл Воланд, в строгом костюме, с удостоверением: "Полковник ФСБ В. Мессиров". Лейтенант вытянулся по стойке смирно, а Бегемот ехидно подмигнул.
— Товарищ лейтенант, — холодно начал Воланд, — отпустите задержанного. Одно дело делаем — воюем с мотомафией. Этот человек в костюме кота — наш оперативник, работает под прикрытием.
— Но… сметана… знаки… — лепетал лейтенант, теряя дар речи.
— Сметана — это спецсредство, — отрезал Воланд. 
Лейтенант, бледнея, кивнул, а Воланд, бросив Бегемоту взгляд, шепнул:
— Когда трость вернёшь?
— Сами видите в каких условиях приходится работать, — пожаловался кот, выходя из отделения.

Разъярённый Адольф вызвал Бегемота на дуэль на Патриарших. 
— Ты меня утомил, — мурлыкнул кот, — Сдаёшься или ещё порычим?
— Пор-р-рычим! — Адольф дал по газам, выдав вонючее облако.
Бегемот махнул хвостом и перед питбайком появился трамплин. Адольф взлетел со своим аппаратом и подняв фонтаны брызг грохнулся с ним в пруду. Кот выловил  знакомую трость и набрал чей-то номер:
 — Тятя, Тятя, наши сети притащили мертвеца. Да шучу, пока ещё нет. На Патриках.

Час спустя Бегемот вернул трость Воланду:
—  А что в ней магического, мессир?
—  Дополнительная точка опоры, - улыбнулся тот.

На следующее утро Москва проснулась тихой. Туман стелился над рекой, а рёв питбайков уступил место шороху лип. Голуби вернулись на тротуар, а кот забравшись на крышу старого дома на Пречистенке потягивал латте из картонного стаканчика и слушал "Take Five" Дэйва Брубека. Хвост его плавно бил такт, а город снова дышал.