Во многой мудрости много печали

                Продолжая тему мудрости, необходимо сказать еще об одном ее значении. В Книге пророка Екклесиаста сказано: «Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» (Еккл.1:18). Мы уже говорили о том, что мудрость – это особый дар Святого Духа, наделяющий ведением сути вещей или познанием их природы. И в основе этого дара лежит уклонение от зла, то есть путь добродетели. Он начинается с обращения взора в глубины сердца: «Знающие себя — мудры» (Притч.13:10), – благовествует мудрейший Соломон. И только тот кто сумел увидеть себя в истинном свете знает к чему стремиться и от чего уклоняться. Блаженный Августин говорит: «Душа, которая знает свою немощь, более достойна похвалы, нежели та…что остается в неведении, каким путем достичь своего спасения и утверждения, и познавая свое ничтожество по сравнению с Божеством, она умножает в себе скорбь от странствия из-за желания [достичь] своей отчизны и благого Бога Творца».
                Русский профессор МДА XIX в. А. П. Лопухин считает, что: «Во множестве мудрости множество негодования: и кто прилагает мудрость, прилагает печаль. Чем больше кто будет постигать мудрость, тем больше он негодует, что подчинен порокам и далек от добродетелей, к которым стремится». Странное заключение делает профессор, поскольку негодование – это проявление страстности или яростного начала души, а мудрость к страстям не имеет никакого отношения, ибо: «У мудрости все стези мирные» (Притч.3:17). Если действует гнев, то умолкает мудрость и наоборот. Это основополагающий закон духовной брани. При этом, печаль, о которой говорит Соломон совершено отличается от печали человеческой: «Печаль бо, яже по Бозе, покаяние нераскаянно во спасение соделовает; а сего мира печаль, смерть соделовает» (2Кор.7:10), – учит апостол Павел. Именно о печали «по Бозе» благовествует Книга Притч, то есть о понимании своей греховности и недостоинстве.
                Архимандрит Афанасий (Гумеров) приходит к такому выводу: «Екклесиаст, в традициях высокой библейской поэзии, показывает тщету земных благ и мирских преимуществ. Печаль на душу наводит и однообразная повторяемость смены поколений: "Род проходит, и род приходит" (Еккл.1:4). Печаль вызывает и созерцание бесконечной повторяемости явлений природы: "Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои. Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь" (Еккл.1: 5–7)». Вывод довольно неоднозначный и приземленный, уподобляющий Соломона унылому пессимисту.
                Я уже неоднократно говорил, что Священное Писание – это, по учению Максима Исповедника, воплощенное Слово, то есть его природа – божественна. Следовательно, пасмурная погода и смена поколений не могут стать причиной печали для мудрости, ибо отражают естественный ход вещей, установленный Богом. Самопознание, как часть духовной жизни, может привести к печали о суетности и греховности бытия, но только не достигшего духовной зрелости. Для преуспевающих эта печаль мимолетна и преходяща, ибо они живут вечной радостью во Христе и душой уже пребывают с Богом, не заботясь о мирском: «Наше же жительство на небесах» (Флп.3:20), – свидетельствует апостол.
                Есть еще одно ключевое значение в словах: «многая мудрость» –  не просто мудрость, а именно «многая». Различие между ними тоже весьма любопытно. Слова «во многой мудрости» означают не количество знаний или многолетний жизненный опыт, а ее превосходную степень. Иначе говоря, Соломон разделят мудрость как свойство человеческой природы, близкое по значению с рассудительностью или умственной деятельностью, основанной на знаниях, с мудростью как богоданным качеством или откровением свыше. Этим он проводит непреодолимую черту между человеческим и божественным, между тленным и бессмертным, между страстным и бесстрастным.
                Разгадка слов Екклесиаста кроется в определении понятий «скорбь» и «печаль» применительно к действию мудрости. Если их рассматривать в контексте всего стиха, то скорбь и печаль приобретают несколько иное значение, чем синоним уныния, которое, как известно – грех. Современное определение слова «скорбь» – горесть, тяжёлое переживание, ощущение утраты. Однако есть и устаревшее толкование – болезнь. Для нас - это болезнь души. Печаль – означает чувство грусти и  душевной горечи, заботы [озабоченности, расстройства], беспокойства. Руководствуясь этим значением скорби и печали, попробуем разобраться, о чем говорит Екклесиаст. Нам важно понять, каким образом дар Святого Духа или «многая мудрость», приводит к «многой печали», то есть к душевной грусти, беспокойству, озабоченности. Если исходить из того, что: «Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые» (Мф.7:18), то невозможно представить, чтобы Божественный дар приносил «худой плод» в виде греха уныния и беспокойства. Тогда о какой печали идет речь?
                Для ответа на этот вопрос необходимо отличать печаль как проявления страстной или чувственной природы человека, ставшей таковой после грехопадения, от печали как проявления высшего знания недоступного непосвященным. В этом смысле печаль противоположна радости и веселью – другим проявлениями страстности. Иначе говоря, «многая печаль» –  это не усугубленное страдание, ввергающее в беспокойство и отчаяние, а высшая [многая] форма воздержания от радости, то есть от удовольствий и наслаждений, на которые та падко человеческое естество.            
                Печаль Соломона – это антоним радости, а не проявление грусти. И порождает это боговдохновенное состояние «многая мудрость», то есть дар ведения природы сущих. Об этом же несколько ранее говорит Екклесиаст: «Кто – как мудрый, и кто понимает значение вещей? Мудрость человека просветляет лице его, и суровость лица его изменяется» (Еккл.8:1). И хотя, архимандрит Афанасий, приписывает эти слова оптимизму Соломона, чтобы не обвинять его в унынии, но, на самом деле, Екклесиаст под изменением «суровости лица» понимает не радость или удовлетворение, свойственные чувственности, а познание истины, которая делает свободным (Ин.8:32); и эта свобода или обожение просветляет лицо души. Таким образом, рассматривая первую часть фразы: «Во многой мудрости много печали», можно прийти к следующему выводу:  Божественная мудрость раскрывает природу вещей и наделяет бесстрастностью по отношению к происходящему, которая отвергает все, что составляет мирскую радость.
                Далее пророк говорит: «и кто умножает познания, умножает скорбь». Эти слова имеют совершенно противоположное значение и выступают по отношению к мудрости как плотское к духовному. Они онтологически связаны с древом познания добра и зла, поскольку относятся к чувственному познанию или естественному закону. И в этом смысле слово «скорбь» употреблено в прямом значении. Умножать познания – значит приобретать печальный опыт в борьбе со страстями и искушениями падшего мира. И чем больше человек узнает мир в его истинном свете, сталкивается с ложью, предательством, злом, несправедливостью, тем более в его душе разливается скорбь как страдания души, а не как проявление чувств. Поэтому единая мысль Соломона содержит в себе антиномию или два взаимоисключающих понятия, оба из которых – истинны. С одной стороны, многая мудрость приводит к стяжанию бесстрастия, миру в душе и истинному ведению, а с другой – чувственное познание умножает скорбь, ибо: «Искушение человеку житие на земле» (Иов.7:1), – как говорит Многострадальный Иов. Другими словами, бесстрастие, которое приносит истинную духовную радость, неразрывно связано в одном сердце со скорбью пребывания на земле.
                Если задуматься над общим смыслом послания Екклесиаста, то оно призвано, во-первых, показать, что только Божественная мудрость дает истинное ведение сущих и наделяет бесстрастием и миром во Христе, и во-вторых, предупреждает, что познание истины, то есть стремление к Богу, неразрывно связано со скорбями и лишениями.
                Однако главный вопрос заключается в том, как эту мудрость обрести. Вначале я привел слова из Книги Притч: «Знающие себя — мудры» (Притч.13:10), и сказал, что познание себя начинается с уклонения от зла. В богословском смысле это означает следующее. Что собой представляет каждый в его истинном свете знает только Бог, как горшечник знает свой горшок, а не горшок горшечника. Поэтому только Он может показать человеку какова его суть на самом деле, а не такая какой он ее себе представляет. Но открывается это не всем желающим, тем более что и желающих узнать о себе правду не так уж и много, а только тем, кто идет путем Христовым.
                Путь ко спасению начинается с веры, но не в смысле признания Бога, что Он есть, а как главной цели в жизни. Другими словами, вера по Евангелию возникает от желания спасения через следование заповедям или добродетелям. Это стремление заложено в каждом от рождения, но не в каждом оно раскрывается или приводится в действие. Все зависит от произволения: следовать к Богу или удовольствиям. Оно, в свою очередь, возникает от знаний о загробном мире, бессмертии души и Страшном Суде. Страх вечной погибели и нескончаемых мук – первый шаг к обретению веры. «Придите, чада, послушайте меня, страху Господню научу вас» (Пс.33:12), – говорит Давид. Уверовав в бессмертие души и в тяжкие последствия греховной жизни для нее, человек начинает двигаться к тому, чтобы этого избежать. С этого начинается путь ко Христу или удаление от зла. Не имеющий страха Божия, обречен никогда этот путь не найти, а значит лишен благой участи.
                По мере восхождения к Богу, в зависимости от личных качеств и понесенных подвигов, Господь постепенно открывает ученику ранее не ведомые тайны его души и окружающего мира. И чем дольше и труднее путь восхождения, тем большего ведения о себе он сподобляется. С этим ведением приходит самопознание – основа мудрости и ее предтеча. Первые плоды мудрости таковы: внутрьпребывание и размышление о себе; утрата интереса к тому, что раньше составляло предмет гордости, желаний и удовольствий; спокойное, по сравнению с былым, отношение к радостям и огорчениям; исчезновение страха за будущее, себя и близких; состояние свободы и избавления от того, что раньше угнетало; и окончательно мудрость утверждает себя неугасимым стремлением к вечной жизни и оставлением настоящей временной. Эта мудрость – не набор естественных знаний, а особое состояние души, возлюбившей Бога как истину, раскрывающую не только природу вещей, но и Промысел Божий относительно человека. Она неразрывна с печалью о Боге, к которому стремится душа и со скорбями, от которых душа страдает, мучаясь в теле. Поэтому не будет ошибкой признать, что мудрость – это начало обожения, завершение которого подвижник достигает в Царствии Небесном.