Диалоги двух шахматных пешек

Диалоги двух шахматных пешек.

Не позволяй чувствам брать вверх над собой (из практики)

Необычная история, которую я хочу вам рассказать, произошла недавно, в обычный день, когда шахматные фигуры мирно спали в своей шахматной коробке. Шахматы так давно были выточены на токарном станке из дерева, что они и сами позабыли год своего рождения. Фигуры имели такой колоссальный опыт шахматных битв, столько времени провели в сражениях, что почти все потеряли свой красивый вид, местами краска на них слезла. Зелёная ткань, которой было обклеено их основание, чтобы при движении по шахматной доске не стирался лак, у многих фигурок затерялась. Деревянные фигурки различались друг от друга только небольшим изменением формы и расположением на доске в зависимости от принятой иерархии. Белые и чёрные шахматные фигуры. Восемь пешек, два слона, две ладьи, два коня, ферзь и король с каждой стороны. Всего тридцать две шахматные фигуры. Вот и всё королевство. Жители государства проживали в деревянной коробке, на которой было нарисовано шахматное поле. Двухцветное поле состояло из тридцати двух белых и тридцати двух чёрных клеток. Каркас шахматной доски был собран из небольших деревянных реечек, скреплённых с помощью соединения, называемого «ласточкин хвост». Для открывания крышки были приколочены к рейкам миниатюрными гвоздями небольшие петельки, по форме напоминающие маленькие подковки. Время не щадит никого, и петельки, и гвоздики покрылись небольшим слоем ржавчины.
Вдруг одна из белых пешек решила завести разговор со своей коллегой, соседней чёрной пешкой.
— Привет, соседка, — сказала белая пешка.
— Привет, — ответила ей чёрная пешка.
— Меня волнует такой вопрос: почему в прошлой битве ты меня не пропустила, и я не смогла выполнить свою поставленную задачу, и поэтому меня сняли с доски?
— У нас с тобой разные задачи. Ты же знаешь, ведь столько лет участвуешь в битвах, — ответила ей чёрная пешка.
— В том и дело, что знаю, только вот в последнее время мне стали казаться непонятными некоторые моменты в нашей жизни.
— А конкретнее?
— Например, мы с тобой враги в шахматной битве, а сейчас лежим и разговариваем, как друзья?
— Такая у нас с тобою игра.
— Допустим, а кто принимает решения, как тебе и всем нам двигаться по шахматному полю и куда стремиться?
— Конечно, мы сами.
— Боюсь признаться, но мне вдруг в последнее время стало казаться, что, может быть, некто направляет и думает за нас. Ведь если даже на мгновение представить, что это так, то становится неуютно и страшно.
— Глупости, каждый из нас принимает решения, руководствуясь лишь собственным сознанием.
— Было бы замечательно, если это действительно так.
— А что, возникают некоторые сомнения?
— В том-то и дело, что имеются.
— Обоснуй.
— Пожалуйста, но это только мои предположения. Проанализируй, во-первых, мы играем исключительно на двухцветной поле. Нам даётся изначально ограниченная возможность. Мы можем воспринимать только белый или чёрный цвет. Получается, наш выбор всегда обусловлен только двумя решениями: всё либо чёрное, либо белое.
— Ну и что здесь удивительного?
— Удивительное событие состоит в том, что нам не даётся третий вариант, мы ограничены только двумя этими цветами, и вся наша жизнь обусловлена некой двухцветностью.
— Это несерьёзно, не много ли ты думаешь?
— Возможно и так, но слушай меня дальше, чем мы с тобою отличаемся друг от друга?
— Только цветом.
— Вот именно цветом, а по форме, структуре мы одинаковые, сделаны из одного дерева.
— Да, это правда. Ну и что?
— Если это действительно так, то почему у нас такое неприятие друг друга на доске? А мы вне битвы достаточно позитивно общаемся?
— Но мы противоборствуем только на поле, а в коробке мы отдыхаем.

— Вот и получается, только на доске, но ведь новая игра, как новая жизнь. Мы начинаем игру, и опять с битв. Нет в этом какой-то рутинной цикличности и продуманной закономерности?
— Не исключено, что присутствует некая повторяющая последовательность. Но что в этом необычного?
— Странное заключается в том, что неважно, король ты или пешка, но после битвы тебя немедленно укладывают в деревянную коробку. Сразу возникает вопрос, а какой смысл стремиться превратиться в ферзя? А? Может быть, если предположить, что нами управляют, то для манипуляторов всё это игра, а для нас битва? Наши военные столкновения похожи на все предыдущие и ничем не отличаются от будущих сражений.
— Но, может быть, в этом и есть смысл?
— Рассматриваю и эту возможность, но прихожу к выводу о том, что некое рациональное зерно существует только для управленцев, тех, кто нами управляет, а для нас смысл слишком размыт.
— То есть ты склоняешся к выводу, что за нашими спинами кто-то, возможно, стоит? — спросила чёрная пешка.
— К сожалению, факты говорят сами за себя, — ответила белая пешка.
— Мне кажется, это только твоё больное воображение, — ответила ей чёрная пешка. — Никто и никогда за меня не принимает решения, я всегда свободна в своём выборе.
— А может быть, тебе только навязано твоё решение и выбор всей твоей жизнью?
— Это не может быть, потому что не может быть никогда.
— Но, возможно, это так?
— Ты меня совершенно не убедила своими бредовыми, глупыми выводами.
— Почему?
— Потому что, если бы это было так, как ты говоришь, все бы давно бы знали и возмущались, а так все спят спокойно и завтра будут снова участвовать в битвах.
— А что мне делать?
— Забудь всё и выбрось эти мысли из головы. Ты кто? Простая пешка, не тебе думать и решать, как всё устроено. Рассуждаешь в своём пешечьем масштабе, не строй из себя ферзя.
— Возможно, ты и права.
— Наверное, есть законы, которые мы не можем понять. Пусть всё идёт, как идёт.
— Хорошо,но надо подумать — сказала белая пешка и мирно задремала в шахматной коробке.
03.07.2025.