Прощение

Время юности у каждого свое. Это период больших надежд, неуверенных шагов, неясных мечтаний, ошибок. Ошибок, которые кому-то из нас удавалось исправить с течением времени, а иногда неверный шаг мог стоить жизни. Жизни, которая только начиналась, и цену которой мы не могли тогда знать.

* * *
Нередко встречаясь по роду своей деятельности со школьниками и студентами, я интересуюсь, известно ли им значение слова «атеизм». К сожалению, а может, к счастью, редкий учащийся правильно разъясняет его. В основном я сталкиваюсь с недоуменными взглядами, пожиманиями плечами. Было время, когда слово «атеизм» было знакомо каждому первокласснику нашей страны, не говоря уже о серьезной прослойке взрослого населения. Дословное трактование этого слова в переводе с греческого — без бога, безбожие, отрицание веры в бога. Самым настойчивым временем внедрения этого понятия в массы был послереволюционный период с 1917года, продлившийся вплоть до 1993года. Вновь созданная тогда страна нуждалась в другой вере, и новая власть преподнесла ее массам в виде образа вождя и его партии, соответственно с верой в конечную цель — коммунизм. Что это такое, никто толком не знал, поскольку еще никто и никогда не достигал ее. Вера в Бога, складывающаяся тысячелетиями на Руси, уничтожалась самым варварским способом — взрывами храмов, террором, расстрелом священнослужителей, уничтожением большинства значимых церковных реликвий. Так начиналась в России эпоха атеизма, в которую я имел счастье появиться на свет. Советское школьное образование, выполняя директиву партии, твердо стояла на позициях атеизма. Несмышленыш, появившись в школе с крестиком на груди, подвергался педагогическим коллективом школы жестокому унижению. «Курс лечения» начинался с показательного порицания провинившегося на классной и школьной линейках. Объявлялись выговора по пионерской и комсомольской линиям, вызывались в школу и подвергались позору родители, позволившие одеть своему чаду на шею христианский крестик.
Произрастая и формируясь в то время, я и мои однокашники, конечно, воспитывались в духе идей Ленина и стремлений к победе коммунизма. Мы верили в то, что нам говорили у школьной доски, с трибун во время демонстраций. Чувство патриотизма и любви к своей стране прививалось искусной теорией власти и приносило невероятные результаты. Потому и ложились грудью на пулеметы, замерзали под ледяными струями воды, направляли самолеты на эшелоны противника герои Великой Отечественной войны, так и не предав своих идеалов. Мы хотели быть похожими на этих людей — кумиров нашей страны — Чапаева, Чкалова, Жукова, Покрышкина, Матросова, Кошевого… Тем не менее, не смотря на трагизм развития истории страны с ее невидимой для народа жизнью, это была мощная держава, заселенная сплоченным народом с высочайшим чувством патриотизма и любви к своему отечеству. Потому и стояли насмерть на ее рубежах. Такими были и мы — семнадцатилетние юноши поколения восьмидесятых годов XXстолетия, окончившие среднюю школу и готовые на великие свершения ради своей страны, своего двора, своей любимой девушки…

* * *
Андрей, Женя и Игорь дружили с самого детства, поэтому к семнадцати годам, не растеряв дружеских отношений, подошли к созреванию настоящей мужской дружбы. Повадки, улыбки, жесты друг друга они знали наизусть, понимали друг друга с полуслова: предложение, начато Игорем, подхватывал Андрей, а заканчивал Женя. Порой их мысли сходились до тонкостей в точности изложения. Каждый из них мог предположить, что настанет время, и судьба неминуемо разлучит их. Быть может, навсегда. Но тогда в это не верилось, и казалось, что дружба вечна, что она не способна рассыпаться, как цепочка, лишенная одного звена.
Осенний вечер, дождливый и прохладный, собрал ребят на постоянном месте встречи — в скверике героев-победителей. Конкретного маршрута прогулки не было, и ноги стихийно понесли их по ближайшей к скверу улице, вдоль стены старого кладбища, на территории которого возвышался величественный городской собор. Неторопливый шаг, беспечная беседа незаметно подвели троих друзей к центральному входу в храм. Они в нерешительности остановились. Переглянувшись, они, не сговариваясь, по очереди переступили границу входа в церковь. Ни Женька, ни Андрей, ни Игорь еще не бывали здесь. Это считалось запретной зоной для посещения. Сейчас хотелось нарушить ее, проявить себя, совершить смелый поступок — посетить храм. Что там внутри, никто из них не знал.
В зале первого этажа было пустынно. Сидевший перед лестницей на скамеечке ключник, сутулый старик в черном балахоне, недоверчиво оглядел непрошенных гостей, но по привычке слышимо проговорил вслед: «Храни вас, Господи». Когда ребята оглянулись на голос, старик скрылся за дверью под лестницей. Убранство помещения оказалось неожиданно красивым. Оно поражало своей торжественностью, спокойствием, вечностью и тайной… По углам зала в подсвечниках гулко потрескивали редкие свечи, бликуя в полумраке на стеклянных защитных витринах старых икон. Со всех сторон на странных посетителей взирали темные лики святых, казалось, укоризненно. В тишине неожиданно скрипнула створка алтарной двери, и из полумрака показалась фигура священника — пожилого мужчины лет шестидесяти, невысокого роста, с длинными седыми волосами и массивным крестом на груди, который он придерживал левой рукой. Подойдя ближе, он окинул ребят светлым приветливым взглядом.
— Что привело вас сюда, молодые люди? Любопытство, здоровый интерес или жажда совершения поступка на спор?
Друзья, смущенно поглядывая друг на друга, соображали, что ответить, а главное, кто возьмет на себя эту миссию.
— Да просто так, интересно,— неожиданно прервал замешательство Игорь.
— Ну что ж,— улыбнувшись одними глазами, проговорил священник,— пойдем, покажу второй этаж храма.
С этими словами он легко тронул Игоря за плечо и указал рукой, куда следовать. Все четверо направились к широкой лестнице, ведущей наверх. Величие и роскошь зала, в который попали экскурсанты, придавили к полу. Ноги старались неслышно ступать по мрамору, руки невольно вытянулись вдоль туловища, комкая головные уборы. Изредка произносимые слова ронялись шепотом. В движении по залу чуть слышно шелестела ряса священника. Начав рассказ с истории строительства храма, служитель незаметно перевел внимание на убранство: историю фресок под куполом, икон на стенах… Его взгляд задерживался на каждом из трех друзей, высматривая в их глазах необходимую ему искорку пробуждающегося интереса. Найдя ее, священник продолжал беседу с каждым в отдельности, развивая этот интерес и все больше увлекая рассказом.
— А что ж так мало народу ходит к вам? — насмешливо вопросил Андрей, явно демонстрируя атеистическое воспитание.
— Было время, молодые люди, когда пространство этого зала не могло вместить всех желающих прихожан. Было время…. — священник сделал паузу,— но, поверьте, это время вернется. Вы будете приводить сюда своих детей и удивляться количеству людей, вернувшихся к истиной вере. Она незыблема.
Ребята недоверчиво слушали. Пропаганда атеизма преобладала над красноречием священника. На прощание служитель храма рассказал им притчу, просто к слову:
— Шел босой человек по песчаному берегу. Ступни ног оставляли следы на песке. В один момент он заметил, что рядом с его следами неизменно присутствуют другие следы, невидимого его спутника. «Кто ты? — спросил человек в пустоту,— почему все время следуешь со мной?» «Я — твой ангел-хранитель — отвечал голос,— иду с тобой, чтобы тебе было хорошо». «Почему же, когда мне плохо, моих следов не видно, а твои становятся еще отчетливее?» «Потому,— отвечал ангел-хранитель,— что когда тебе плохо, я несу тебя на руках».
С этими словами священник, улыбнувшись одними светлыми глазами, проводил ребят до лестницы, ведущей вниз, и учтиво попрощался:
— Пусть всегда с вами будет ваш ангел-хранитель,— перекрестив всех троих, он отворил перед ними массивную дверь.
Спускаясь, Андрей вырвался немного вперед, энергично перепрыгивая через ступеньки и подбрасывая в руках шапку. Долгая беседа со священником утомила его, и он обретал свободу. Неожиданно остановившись на одной из ступеней, он с силой бросил вниз шапку и прокричал:
— Бога нет!!! — после чего с еще большей прытью слетел по лестнице вниз.
Игорь с Женей застыли в недоумении. Оба понимали, что эти слова явно были здесь не к месту.
Вырвавшись за территорию храма, друзья снова двинулись по городу, обсуждая услышанное и переваривая увиденное. Каждый думал о своем, и лишь неприятный осадок от неуместно брошенного Андреем восклицания осел в глубине души Игоря и Жени.

* * *
Через некоторое время судьба разбросала друзей. Женю — в медицинский, Игоря — в политехнический, Андрея — в десантное училище. Не выдержав жесткого режима, Андрей вскоре бросил учебу, и был призван в армию. Начавшаяся война в Афгани¬стане забрала его для выполнения «интернационального долга». Спустя несколько недель, Андрей вернулся домой… в цинковом гробу с маленьким окошком против лица, пробитый снайперской пулей прямо в середину лба…

* * *
Давно кануло в прошлое то время. Разрушилась железная держава. Забыты былые вожди. Утеряны стремления к идеалам коммунизма. На развалинах прошлого строя новые вершители судеб пытаются возводить хижины новых теорий, которые то и дело сдувает ветром с Атлантического океана. Лишь белоснежный храм Всех Святых по-прежнему возвышается над провинциальным городом средней полосы России. Народ, обретя вновь христианскую веру, заполняет до отказа его залы, и тысячи свечей освещают внутреннее пространство в простые будние дни. Теперь, нередко посещая храм, я невольно задерживаю взгляд на том месте, куда много лет назад Андрей бросил свою шапку. От этих воспоминаний я просыпаюсь по ночам, и душа моя не находит себе места…