Все мы, когда-то были другими

      
               
                Пролог.

Я знаю, чем всё закончится, а вы нет. Биографию любого человека можно описать всего двумя словами, родился и умер. Вот новость то, скажете вы. Да, соглашусь я, действительно не новость. Возможно это единственная истина под луной, угораздило родиться, придется и умереть. Жизнерадостное начало. Но, дело не в двух словах, а в пугающем бездонностью промежутке между ними. В нём и заключена жизнь. Что мы знаем о жизни, да ничего, можем только предполагать.
Чудны дела твои господи. Один человек, неизвестно по какой причине, стал участвовать в жизни другого человека. Не спрашивая разрешения поселился у него в голове, если честно их мнения по этому довольно не простому вопросу никого не интересовало. Получив доступ к чувствам, мыслям. Точнее, стал мыслями, чувствами, совершено незнакомого человека. Тот, в свою очередь так, же переезжал в посетивший его мозг. Не подозревая об обмене, у них как бы, сознание делилось надвое. Каждый имел собственные суждения, никаких сообщающихся сосудов. Слишком сильные эмоции и связанные с ними мысли, могли всплывать на поверхности мыслительного процесса каждого из них. Возникали, как внезапно пришедшие, свежий поток из космоса. Мысли же, казавшиеся восхитительно новыми, были по сути дела просто чужими.
 Что же объединяло, этих двух людей живших в разное время. Я не знаю,
одинаковые имена, одинаковые прозвища, ровесники, пробуют писать
литературу. Один Валера, в начале понятия виртуальный мир, другой Валера
в нем живёт. Тогда что их поменяло местами, разница в веках
умопомрачительная. Кто способен на такое?
 Чем  отличен человек от биоробота, их на молекулы разбери, они
идентичны и всё же, разница разрушительная. У человека есть душа, у
биоробота нет.
Как доказать, её не представишь на суд строгих судей, её в физическом мире
не найти. И это совсем ни абсурд, вроде человека делает человеком, то чего
нет, и не заблуждение  Просто ни она в нём находится, а он в ней.
Времени, пространства для души не существует, её самой нет. Предметы
перемещать не в её власти, а воспоминания легко.
 Один Валера смотрел на будущие глазами из прошлого, другой Валера из
будущего в прошлое.
Мне трудно восстановить хронологию событий, нет временных рамок. Одно
слияние происходит сегодня, другое год назад, последовательность
отсутствует. Сюжет похож больше на сон, на утренний туман. Зачем она их
периодически перемешивала, спросите у неё.
К тому же, душа бессмертна, не может же умереть то, чего нет. У неё
сплошное настоящие. Вчера, завтра существуют только для нас.
Откуда я про всё знаю, я этот, как его, маленький чайник в руках старого китайца, сидящего на пыльном, древнем базаре. Маленький чайник, где заключена целая Вселенная, мне ли, не знать.   
               
                Валера.
   
 Валера въехал на автомобиле в тихий двор, свернув с шумной магистрали. Радио начало громче петь, настроенное специально для движения в потоке машин. Волна случайная и практически не слышимая. Тем, не менее, создавало иллюзию присутствия огромного мира в уединенном, маленьком пространстве.
- Весна какая выдалась, такие дни настали, - прорезалась радость жизни Юрия Антонова. Сочиняя песню, вряд ли он мог представить себе, что наступит время и одна строчка из текста вызовет в незнакомом ему человеке чувство весьма далёкое от любви.
Такие дни вызвали у Валеры эмоциональный сдвиг. Он перестал смотреть кино, слушать любимую музыку, юмористические передачи переключались моментально. Привычка смотреть, слушать, смеяться осталась, а желания нет. Уступая прежним фантомам, вроде непреодолимого желания почесать ампутированную ногу. Включал телик, и с беспросветной тоской наблюдал за счастливыми людьми, обладателями более толстой кожи. Подкожный жир гасил вибрации таких дней, позволяя им шутить, петь, не скрывая радости от большого гонорара за правильную гражданскую позицию. Для Валеры происходящая вакханалия мало чем отличалась от белого шума, что-то рябит, что-то шумит, полная прострация. Оцепенение спадало примерно через минут тридцать, большего он вынести был не в состоянии. Закрывал лицо ладонями и начинал потихоньку двигать их то вверх, то вниз, словно умывался, точнее, пытался смыть увиденное. Тихо бормоча себе под нос, - скажи мне господи, какому богу они молятся.
Ответ ему не требовался, он его знал. Интересно, подумалось ему, с большой буквы или с маленькой, он сейчас бы написал слово бог. Однозначно с маленькой. Такие, сука дни. Может со временем отпустит, но в данную секунду, ему очень не хотелось возвращаться в мир им сотворённый. Хотелось куда-нибудь в ебиня, в такую иную реальность, где свободно дышит человек, чтоб слово новости имело нецензурный вид.
Валера уехал из дома, пусть и арендованного в свой дом. Поругался с любимой, хлопнул дверью со словами, - вернусь через пять дней, мне надо всё обдумать.
Приехал в квартиру родителей, утрату их притупило время. Он смог отпустить самых дорогих ему людей в мир мёртвых, но атмосферу своего детства, незримое присутствие родителей, нет. Они всей семьёй клеили обои, ему на тот момент исполнилось шестнадцать лет. В двадцать один год он стал самостоятельным и съехал на съёмную квартиру. В течение двух лет родители покинули его навсегда. Сейчас ему тридцать один. За восемь лет приходила в голову здравая мысль стереть былое и жить в обновлённом доме, но не смог. Может так выразилась боль, что земное время родителей внезапно оборвалось. Он совершенно не был к этому готов, да, и как к такому подготовишься. Может причина любовь к одиночеству, ему жизненно необходимо иногда прятаться от внешнего мира в родных стенах.
Когда через год совместной жизни в съемной квартире, его девушка узнала, что у него есть собственная. Посмотрела пристально ему в глаза, не скрывая своего удивления. Узнав причину, по её лицу пробежала красной строкой мысль, что много разных людей повстречалось на жизненном пути, но такой редкостный идиот впервые.
- Видишь ли, у кого-то личный психотерапевт или духовный наставник. У меня же, пространство, остановившиеся время, родители сейчас придут с работы. Я приползаю туда зализывать душевные травмы, стабилизироваться.
Она кивнула головой, что поняла или сделала вид, что поняла или смирилась. У каждого свои тёмные пятна разума. Они уже пять лет жили по съёмным квартирам.
 -  Моральный выбор, - произнес он тихо, - моральный выбор, - повторил довольно громко и его голос заметался по тесному пространству салона автомобиля в поисках выхода.
 Какая еще нужна дьяволу победа? В такие дни сострадание, милосердие звучат хуже самых грязных ругательств. Люди всё больше и больше похожи на огородных пугал. Оно висит на кресте из сбитых старых досок и мы на кресте из ненависти и нетерпимости.
Нельзя сказать, что мозг ищет ответ и не найдя подходящего для себя, зависает. Скорее от наступившей тишины до шума в ушах, то чего нет, не хочет таких дней. Грудь сдавила чья-то большая ладонь, Валера начал задыхаться, но воздуха не хватало не снаружи, а внутри. Легкие дышали, как положено, задыхалось то, чего нет. Он закрыл глаза.

                Унылый

Нас разделяет огромное расстояние по времени, что цифры уже не важны. Вы для нас первоисточник, вы первые кто оцифровал себя. Так называемая эпоха динозавров. Снятые вами видео ролики сканирует компьютер, мы в этом волшебники и воссоздает вплоть до биохимических реакций вашего организма. В моем виртуальном мире. Я по желанию могу пережить с вами попавшее на пленку время, в виде кого угодно, хоть муравья, случайно ставшего участником событий. Почему я приплел муравья, сам не знаю. Муравьиному миру до лампочки человеческие смыслы, у них они свои. Так, что я переживу в муравьином восприятии снятое время но, ничего не пойму. У вас своя свадьба у муравьев своя. Конечно, муравьиное сознание адаптировано под меня и все-таки слишком разные масштабы. Вплывая к вам, в ваше цифровое пространство, действую хаотично, без разбора. Причины моего повышенного внимания изложу позже.
 Сегодня, оказался в комнате с большим окном и слегка узковатой. Солнце проливалось сквозь жалюзи в виде желтых лучей. Смотрел я на происходящие из снимающей камеры. Доступен для проникновения был только молодой парень, его лицо хорошо отображало эмоции. Видно еще кусок комнаты с ногой девушки согнутой в колене, на диване сделанным для сидения на нем. Она гладила рыжего кота, с явной разбойничьей мордой, от чего он довольно щурился и мурлыкал. Переместившись в парня, меня посетило странное чувство, что знакомство затянется. Он смотрел на текст, видимый на экране компьютера. Видимо для себя снимал исторический момент, отправки рукописи на обзор почтенной публике в интернет. Вдохновенье настолько сложное соединение эмоций, реакций организма, что воспроизвести не можем даже мы. Получается жалкая копия. Вдохновение можно только испытать.
 – Пойдем, мой друг хлопнем по бокалу, у нас есть по такому случаю приличное вино.
 Произнесла девушка пытающаяся сопереживать ему в столь безнадежном деле как литература.
- Пойдем,- произнес я и почувствовал любовь к этой девушке. Они ушли, я остался у монитора с чувством трепетного отношения, к невидимой и наверняка красивой. Парень отвлекся и забыл, отправить свой как оказалось фантастический рассказ. Я его просмотрел, хотя в принципе это не доступно, но цифровой мир оказался почему-то не против. Произведение имело название - король умер, и начиналось так.
Король умер. Ну, что ж, бывает и такое. Про его неожиданную кончину можно прочитать в любом учебнике истории. В результате дворцового переворота его слегка убили, можно сказать насовсем. Заговорщики, скачущие лошади, пылающие факела. Весьма романтично, но это неправда. Учебник не врёт, так всё и было. Предательство, насилие, жажда власти. Даже любовь присутствовала или пробегала вдалеке, наверное. Вот только современники его не убивали, не успели. Опередил их житель двадцать первого века. И этот человек я.
Они конечно охренели, ворвались с намерением покончить с деспотом в его покои, ночью. Обагрить своё оружие кровью мерзавца, а тут незадача вышла сам помер. Судя по гримасе ужаса на лице, испугался неудачно. Почесали затылки от необычной развязки, никакого героизма и самопожертвования. Делать нечего, проткнул его каждый. Послали королеве весть о своём героизме в данном вопросе и теперь она главная по тарелочкам. Провозгласили, король умер, да и х-й с ним. И принялись под это дело бабки делить. Как водится, опять кого-то зарезали, об этом много исторических трудов. Но, я не про них, я про себя. Точнее откуда я в столь далёкую эпоху взялся. Ведь я не маг, не колдун у меня даже завалящийся машины времени нет. Хочется конечно для солидности и правдоподобия мистического тумана напустить, но, увы. Виноват в досадном недоразумение временной континуум. Нежданно, негаданно, сам не ожидал, предстал перед королём в современной одежде и на голове виртуальный шлем. Для представителя будущего на его взгляд я не годился. В его влажных фантазиях, у далёких потомков у каждого имелась корова и лошадь. И они всегда молоды и счастливы, как улыбка Гагарина. А, вот на роль чёрта вполне. Залепетал бедненький про прегрешения свои и от страха за содеянное испустил дух. Не ожидал, что час расплаты наступит сейчас. Поганое это дело быть королём. Но и я его не убивал, а заговорщики тем более, его убили грехи. Я вернулся в своё время, а вот королю возвращаться уже было никуда и он вознёсся на небеса. Оклемался, смотрит перед ним в двух в белых хламидах ангелы. Сидят за столом из непонятного материала, не видел такого. Жидкие бородки на их подбородках, как бы придавали лицам гармоничную законченность. Глаза небесного цвета. Примерно он их так и представлял. Осмотрел себя на изменения. Поменялась одежда на белое рубище.
- Поведай о семье своей, - обратился один из ангелов обычным человеческим голосом, других голосов король не знал.
- Мой род древний, благородный, - начал вспоминать своих родственников король, время растянулось.
- Во, заливает, - умилёно перебил второй ангел, - давай лучше я, быстрее будет. Твоя прабабушка самолично отравила сестрёнку единокровную. Прадедушка в свою очередь оттяпал голову дядюшке.
В небесное изложение родословной, создавало иллюзию фильма ужасов, мрачные подземелья, крики жертв и капающая кровь с рук убийц.
- Это я только про близких, сколько ещё посторонних, не счесть. Да, и он душегуб знатный, не подвёл предков, отличный серийный убийца, - закончил ангел.
- И, где здесь благородство, - улыбаясь спросил первый.
Хули ты скалишься, хотел ответить гордо король, но жизненные убеждения, что-то там про тяжесть шапки Мономаха, уже не имели смысла. Он вдруг понял, что совершенно голый, но не в смысле одежды, оправданий нет.
- Мираж рассеялся, - продолжил второй, словно читал королевские мысли.
- Не хочу в ад, - прошептал король, чувствуя ужас происходящего с ним.
- Святые угодники, он боится ада, - поддержал первый и они рассмеялись в полный голос.
- Заплутал бедненький, оно и не удивительно. Свет не проникает в чёрную дыру, тьма вокруг. А, ты родился наполненный божественным светом. Но, зачем он тебе, никакой выгоды. То, ли дело богатство и власть, хотя если подумать в этих символах ничего плохого нет. Ты уверовал, что эти два слова и есть смысл жизни. При подобной вере, любой человек в твоей системе координат, мало чем отличается от полена для поддержания огня внутренних демонов. Костёр то, ни божественный, а, дьявольский. Секрет в том, что никакого ада на небесах нет. Зачем? Ведь твоя жизнь и есть ад, - спокойно сказал второй, когда веселье утихло.      
Задумавшись, оторвался от чтения, посмотрел на пляшущие пылинки в лучах солнца и нажал отправить, рассказ проявился на сайте.
 Благодаря странной связи между нами, мне представилась возможность написать про свою жизнь. Причина, по которой я решил писать, никак не связана с желанием познакомить вас с реальным будущим. Я надеюсь получить за это большую награду в настоящем. Поступок если честно идиотский, но авантюристы живут во все времена.
 Начну с малого, чего у нас нет.  Нет из живущих людей, кто бы знал своих родителей, а это значит, нет родителей, способных назвать кого-нибудь своим ребенком. Привычной для вас семьи нет. У нас нет стран, нет правительств, нет биографий. У нас нет преступников, нет преступлений. Нет, совсем нет, запретов, денег тоже нет. У нас нет законов, кроме одного, никто, не имеет права на другую жизнь. Из чего вытекает отсутствие судей.
 Теперь по подробней, что собственно у нас есть. Мы настолько далеки друг от друга, что слово работа поменяло смысл. Мы не работаем, что бы жить, для нас работа и есть жизнь. Работа занимает четыре дня в месяц, остальное время проводим в виртуальном мире, в борьбе за безлимит. Единственная ценность нашего времени.

                Ах, ты ж.

  Когда Валера открыл глаза, вместо привычного пространства автомобиля, кровать, во всю комнату. Похожий интерьер в японских капсулах, так же, мало места. Приятного телесного цвета, из непривычного материала, очень мягкого до неправдоподобности. Вместо подушки, кровать изгибалась. Валера ни то, что бы удивился нереальной перемене мест, больше подошло бы, нецензурное слово.
Прекрасно осознавая, кто он и совсем не понимая где он. С любопытством рассматривал своё или не совсем своё тело, лица не мог увидеть, зеркало не присутствовало в обстановке. Стоило подумать о зеркале, как тут же, комната превратилась в одно большое зеркало, смотрись, не хочу. Он и посмотрел. В ответ на него уставилось чужое лицо.
Угораздило, так, угораздило, на вкус Валеры слишком сладкое, только что, проснулся и уже лыбится, придурок.
- Тебя чего, - спросил сам у себя, - в пчелиных сотах вырастили, приторный жуть.
 Приятно порадовало исчезновение мозоли на ноге, последствие новых башмаков. Кожа имела приятный легкий загар и туловище, более развито физически. Внезапно невидимые воздушные потоки, надавили на голову с двух сторон, до боли в висках.  Кто-то услышал его не желание жить настоящим, не спрашивая согласия переместил в будущие для него время. Странное мироощущение и довольно болезненное.
Затрудняюсь от какого имени писать, от Валеры или Унылого. Валера гость, предоставим слово хозяину, человек писал, старался.
 Проснувшись, сладко потянулся, не торопясь открывать глаза, сонно сквозь прищуренные веки томно рассматривал окружавшею меня обстановку. Моя квартира, как и у всех, переехала из вашей Японии (капсула), к нам. Кровать со мной, округлые стены с потолком и дверь. Свободного места хватает, что бы спустить ноги с кровати, больше ничего, а нам большего и не надо. Немного продлил наслаждение от пробуждения, так вкусно просыпаться можно только в виртуале. Обратился к своему второму я, - где можно лимита который без, по-быстрому поиметь?
 – Ты же знаешь по-быстрому, значит по мутному.
 – Я вас умоляю, напрягись уже.
 – Незачем мне напрягаться, вас ожидают в салуне посреди дикого Запада.
 – В чем подвох?
- В том, что ты лось ушастый, на месте разберешься не маленький.
 – Слушаюсь и повинуюсь мой господин.
 Присев на край кровати, немножко поболтал ногами, встал и открыл дверь. Предо мной расстилалась желтая высохшая степь.
 – Как у вас тут желтовато, - делая шаг в открывшуюся перспективу.
 – Раньше сумасшедшие дома красили в желтый цвет. Милости просим, - язвил, второй я.
 – Дать бы тебе в морду, но у тебя ее нет, - сказал в ответ и перешагнул порог.
 Закрывал дверь я уже не у комнаты, а у звездолета. Оловянного цвета, подозрительно смахивающий на швейную иглу. На нем не преодолевают пространство, скорее пронзают его. Спустившись по трапу в три шага, остановился и огляделся. Среди выжженной солнцем травы располагался деревянный салун, створчатые двери противно скрипели от легкого ветерка. К перилам у входа привязаны три равнодушные ко всему лошади, да еще бегает несколько бестолковых куриц.
 Мой внешний вид изменился, причем кардинально. На мне желтые кожаные штаны, изношенные до изнеможения. Заправленные в солдатские высокие боты, вроде черные, но больше пыльные. Опоясанный кожаным ремнем с большой медной бляхой. Голый торс, чуть перекаченный, короткая мощная шея, крупная голова с разноцветной легкомысленной прической в виде кустика заблудившегося на черепе. Вместо носа ужасающего вида шрам, пролегающий от глаза до окончания скулы. Маленькие наглые поросячьи глаза. Стоял, рассматривал окружающий ландшафт уже ни я, совсем ни я. Прибыл для получения задания, исполнитель по прозвищу Сеня почетный круг. Он вырос в опасных подворотнях этого темного бескомпромиссного мира и выжил. Он с рождения всегда был один и выжил. В какой-то степени я стал им, некоторые пряди моей легкомысленной прически окрашены в темные цвета и солнце, плевавшая на то, что утро, светило беспощадно. Кожей головы чувствовал более сильный их нагрев. Эмоции были его, но мыслили по-разному, отдельно друг от друга, причем мое решение главное. Кстати, прозвище почетный круг он имел благодаря мне, я потратил прилично безлимита на приобретения пистолета с исключительной способностью. Нажать на курок и не переживать, пуля войдет точно по центру в лоб, сделает круг почета. И, если надо вылетит, откуда влетела и проделает победное шествие у соседа, до пяти целей одним выстрелом.
 Сеня наливался тяжелой, спокойной уверенностью, нужной для переговоров, он даже не пошел, он покатился асфальтным катком, давящим любые препятствия.
 Внутри салуна, оказалось приятно прохладно, я вместе с Сеней немного постоял на входе, медленно остывая и глаза должны привыкнуть к полумраку. За столиками сидели несколько бородатых мужчин, в одеждах того времени, лениво пили пиво тихонько переговариваясь. Они мне были не интересны. За барной стойкой расположилась девушка лет двадцати, уплетавшая кусок жареного мяса. Я подошел, сел на рядом стоящий стул, развернулся и стал смотреть пристально на жующую девушку в упор. Она состояла из черного цвета, волосы, глаза, одежда. Водолазка, свободные штаны и солдатские боты. С вкраплением очень белой кожей лица и рук. Ярким пятном аллели красного, кровожадного цвета губы. Дожевав, вытерла рот салфеткой, повернулась ко мне и спросила.
 – Сеня?
 – Почетный круг, - прорычал на выдохе в ответ.
 – Цвет последней надежды, - и кивнул головой в сторону испачканной губной помадой салфетки. Спросил не просто для поддержания разговора, хотел по непроизвольной реакции вычислить, кто передо мною. Мужчина или все-таки женщина, это Сеня не сомневался в половой принадлежности девушки.
 – Ты у меня еще возраст спроси, - и жестко посмотрела мне в глаза. Судя по взгляду наверняка женщина. Но, очень сильно мешали разыгравшиеся гормоны этого громилы Сени. Я с удивлением узнал, как ему не хватает, до щемящего чувства, простого человеческого отношения с женщиной. Он жил с проститутками и по привычке крышевал их.
 Ее тембр голоса, был очень низким и каким-то волнительно вибрирующим. Сеня аж, задрожал. Можно переспать с одним голосом. Она выглядела очень хрупкой и тонкой, несмотря на солдатские большие ботинки. Но, в ее движениях и взгляде иногда проскакивало настолько змеиное, что Сеня- Почетный Круг невольно замирал.
 – Что вы, что вы, как можно.
 Хотел смягчить бестактность, но Сеня произнес это с такой двусмысленностью, что становилось непонятно, угрожал он или извинялся.
 – Я наслышана о вас, у вас  хорошие рекомендации.
 – А, я о вас ничего не знаю, что с этим будем делать?
 – Мое имя Анжелика, для вас пустой звук. И, все же нанимаю я вас.
 – Резонно, давайте ближе к делу.
 – С удовольствием.
 Она положила голову на ладонь, упиревшись локтем на стойку бара и, не скрывая, посмотрела на меня оценивающим взглядом.
 – Видите ли, Сеня, я доставляю формулы из одной планеты на другую. Где-то одни формулы запрещены, где-то разрешены. Я, молодец хорошо с этим справляюсь и всегда одна, - пожав чуть-чуть плечами, - одиночество моё второе имя. Но, в данной ситуации лучше не рисковать. Людей вышедших на меня, не знаю. Одним словом, случиться может все, что угодно. Мне просто необходим спутник вроде вас. Знаете, редко приходится нажимать на курок.
  Ну, да, ну, да, подумал я.
 – Очень приличная оплата, - она чуть усмехнулась, - поровну будет справедливо.
 – Один вопрос?
 – Сколько угодно.
 – Покупатель надежный?
 – О, да. Дедушка в тюбетейке сидит.
 – Где?
- Что-то вроде восточного базара. Банчит по-черному, у меня с ним доверительные отношения. За три часа пятнадцать часов безлимита, весьма недурно. Вы не находите?
 – Контракт заключен, - сказал я.
- Контракт заключен, - подтвердила она.
 Мы быстро соединили звездолеты, получился один отсек управления, состоящий из двух пилотских кресел на расстоянии вытянутой руки, параллельно друг от друга. У меня не было штурвала, пять кнопок по бокам, расположенных на чем-то похожем, на подлокотники. При их помощи управлял кораблем виртуозно. У нее вместо джойстика располагался пиратский корабельный  штурвал. Может она не управляла с его помощью кораблем, может аксессуар оживляющий пространство. Почему пиратский, просто переднее стекло раскрашено веселым Роджером, не мешавшим обзору. Впрочем, все это не имело значения, полетели на автомате, что бы никто не смог внести изменения в маршрут. Дорога составит чуть больше часа, и прилетим на планету где никогда, не светит солнце, там царит постоянная ночь. Города сверкают в темноте подобно брильянту, разноцветными всполохами света. Обычно в первой половине пути мало говорят, только по делу, обсуждая детали предстоящей операции.
- Анжелика или как там тебя, - заговорил я, поскольку безопасность лежала на мне, - слушаешься меня не думая. Сказал ложись, значит падай, сказал прыгай, прыгай как сайгак, как можно выше, не раздумывая. Ты идешь не много впереди, закрывая мою правую руку. В случае опасности, стреляю сразу, им не зачем видеть заключительное движение для их жизни.
 Она повернула ко мне голову. Потом с сильно тянущийся интонацией спросила.
 - У тебя претензии к моему имени?
 – Нет, только ассоциации.
 – Умираю от любопытства.
-  Мою любимую продажную женщину, так звали. Ой, да не одну.
 – На заборе мелом слово из трех букв написано, а там дрова лежат. И, что?
 Я, не выдержал и рассмеялся, - тогда уж, точнее бревна.
 – Летим, черт знает куда, будет черт знает что. А, у него одно на уме, - и обжигающе улыбнулась.
 Опасная дама, невольно подумалось мне. Сеня вспыхнул от тени надежды на взаимность. Пришлось выступить в его голове здравым смыслом, ты профессионал или кто, о деле надо думать, о деле, придурастый. После чего выслушивать, как он себя убеждает, в своей не доступности женским чарам. Походил на боксера в нокауте, еще машет руками, но бой проигран.
 – Не обольщайтесь,-  ответил я сухо насколько возможно при зашкаливающем тестостероне. Она ничего не сказала, и мы замолчали, погрузившись в свои мысли. Больше не проронив ни слова, мы приземлились на планете, где не действуют законы физики. Здания имели причудливые формы, было не понятно, как многие из них держатся на поверхности. Нам нужен самый высокий небоскреб, его не трудно найти, верхушка скрывалась в плотных слоях атмосферы и видна с любой точки планеты. Он причудливо изгибался в центре, словно сверху на него давило что-то очень тяжелое. Звездолет, подлетев к входу не остановился, а начал набирать высоту параллельно этажам. Из одного из балконов неожиданно вылетел мощный фейерверк, и мы пролетели сквозь взрывающиеся огоньки. Чуть не сбили порхающую бегемотиху в розовом пеньюаре, возле своего окна. В воздухе ее поддерживали столь маленькие прозрачные крылья, что с ними хорошо падать, но никак не летать. Слегка покачнувшись от нашего воздушного потока, мощно гаркнула нам в след, - я вообще-то медитирую.
 Преодолев кучевые облака, увидели причину изгиба небоскреба. Кто-то нагло водрузил на самый последний этаж, что-то вроде огромной шайбы, бесцеремонно давящей на все здание. Туда нам и надо. Влетев снизу сквозь гостеприимно распахнувшиеся перед нами огромные створки, оказались в пустой серебреного цвета комнате гигантского размера. Сканеры звездолетов не обнаружили в помещении скрытых опасностей, вроде ловушек, мин и прочего. Мы переглянулись и спустились по трапу на гладкий отполированный пол. В него можно смотреться как в зеркало, он светился изнутри серебреным светом. В центре на стуле, похожем на табурет, впрочем, может это он и был. Сидел совершенно голый крокодил, положив длинную голову на лапы, скрещенные на трости и смотрел куда-то в сторону. Рядом стоял мальчик лет пяти, тоже без одежды, но в натянутом довольно высоко памперсе и разглядывал что-то под ногами. Перед ними на маленьком круглом столике, тоже серебреным, лежала пилюля похожая на ртутную каплю.
 Наступило время Сени, у него звериный инстинкт на опасность, я предпочитал не вмешиваться в процесс.
 – Слушай внимательно шкура двуногая, делаешь несколько шагов прямо и начинаешь плавно забирать вправо. Толкну в спину, резко меняешь курс и идешь влево. Если поняла, кивни головой, курица безмозглая.
Тихо у нее за спиной рычал Сеня, что поделать воспитания ему всегда не хватало. Она кивнула и мы пошли. Уходя сильнее и сильнее вправо, ракурс не менялся, они все так, же находились перед нами. Толкнув ее в спину довольно чувствительно, она резко пошла влево, но результата это не дало, они были прямо перед нами. От нервного перевозбуждения у меня слегка дрожали руки. Мальчик совершил ошибку, он не выдержал, поднял глаза и встретился взглядом с Сеней.
 – Стой.
 Заорал, схватив своей ручищей ее за плечо и выхватив пистолет из-за спины, нажал на курок. Достаточно одного раза, второй раз спустил курок уже я, непроизвольно от испуга. Не успел стихнуть шум от выстрелов, они уже лежали на полу совершенно не опасные, мертвее, мертвых.
 – Ты что сделал дебилоид.
 Развернувшись лицом, прошипела Анжелика. В гневе похожая на восклицательный знак.
 Сеня хотел ответить отборной нецензурной бранью, но я его опередил.
 – Здесь что-то ни чисто. Они желали, что бы мы прошли именно по их маршруту, взгляд у этого маленького упыря был нетерпеливый. У меня есть специализированный сканер, секунду. (Час безлимита коту под хвост.)
 Достав из кармана штанов черную трубочку, внимательно осмотрел пол и потолок. Две ртутного цвета капли на серебреном потолке. Если бы мы прошли буквально три, четыре шага, то оказались бы под ними. Смертоносные капли бесшумно бы сорвались вниз и прошили бы нас от макушки до пола. Передал ей сканер и спросил, - и, кто у нас молодец?
 Она изучила потолок, опустила голову и сказала, - надо же, ртутные капли. После чего развернулась ко мне всем телом, – да, ты не такой уж урод.
 Мне кажется, в тот момент я пропустил мощный удар, потрясший мое внутренние содержание и оно завибрировало, мешая мне сосредоточиться.
 Я как опытный исполнитель должен был себя спросить, не много ли чести тратить на нас ртутные капли.
 Подойдя к столу, я посмотрел на пострадавших и увидел лежащие примерно по середине от них, слившись в единое две пули, вот и встретились два одиночества. Анжелика достала из бокового кармана складной нож и вырезала у себя треугольный кусок на водолазке, открывший ложбину между грудей и вставила туда капсулу.
 – Всегда на виду, - добавила она виновато.
Даже тогда я не подумал в чем причина такой символичности, ртутные пули, серебряная комната, ртутного цвета капсула.
 Мы взлетели, и наступил момент разговора по душам, двух незнакомых между собой людей. Случайная встреча, близкое расставание скорей всего навечно, располагает к беседе.
 – Послушайте, в вас что-то есть притягательное, - скромно произнес я. В ответ получил мощную оплеуху.
 - Вот, смотрю я нас Сеня или как вас там. Сквозь ваш невероятный пистолет, сквозь брутальную внешность, напускное хамство. Вижу, убогого закомплексованного, скорее всего жалкого старика.
 Меня от столь резкого перехода, закоротило от несправедливости происходящего. Я встал с пилотского кресла, зачем-то озвучил, что иду в туалет. Хотя совсем туда не собирался. Открывая дверь в свой отсек для отдыха, бросил через плечо, - вообще-то я вам жизнь спас.
 Первое что увидел, это как сквозь дальнюю от меня стену, проступает открытый космос. Я сразу все понял и осознал. Закрыл глаза, послал друзьям сигнал о помощи. Она отсоединила мой звездолет и прыснула на него кислоты, через две секунды со мной было покончено. Кислота сожрала все, включая одежду на мне. Я же остался голый в открытом космосе. Мне не хотелось выбывать по причине смерти, все-таки пять лет опыта. Пришлось потратить целых десять часов безлимита на лягушачий анабиоз. Тело приняло позу замерзающей лягушки, и я поплыл в бесконечность.
Что тут скажешь, Валера обалдел. Прожить  всё произошедшие, чувствовать, как космический холод без жалости и вариантов, выдавливает тепло из организма, кровь остывает, но не кристаллизуется. Мозг тормозится, мысли где-то присутствуют, но возникать не могут, тонут в чём-то вязком.
Он впитывал чужие эмоции через свои, правильнее, принимал за свои, но его чувства не передавались Унылому, он так, изредка морщился. Но, Валера быстро осваивался и некоторые мысли, Унылый начал воспринимать за свои. Как иной, не свойственный ему взгляд на события.
 Отогрелся и пришел в себя, уже в двухместном звездолете. Все еще совсем голый. Слева за штурвалом в виде автомобильного руля, сидело нечто. Череп его состоял из отдельных, похожих на титан пластин, скрученных между собой проволокой. Причем очень не аккуратно, концы торчали в разные стороны, некоторые впивались в виднеющийся в промежутках мозг. Мозговая жирная жидкость, маленькими капельками стекала по пластинам, оставляя мокрый след. Один глаз был ярко синий, неподвижный, но обычный. Второй представлял собой железный окуляр, светящийся красным неоновым огнем. Его словно не вставили, а вбили с размаху, разворотив глазницу, и маленькие капли крови  стекали по щеке. Кожу на тело натянули с человека меньшего размера, ее попросту не хватало. Она рвалась в разных местах, в прорехах виднелось то красные обнаженные мышцы, то какие-то железные запчасти. Вдобавок из стены сзади торчали два быстро стреляющих пулемета, едва не касающиеся его плеч по обе стороны.
 – Здравствуй Анна, рад тебя видеть.
 – Привет, как догадался?
Молча кивнул на пулеметы.
 – А, что с ними ни так?
 Она убрала руки со штурвала и похлопала ими по железным станинам.
 – С ними всё ни так, при стрельбе вокруг вращающихся барабанов с патронами образуется огненный шар, примерно на метр. Стоит нажать на гашетку и в ту же секунду твоя голова перестанет существовать как данность.
 – Точно, я как то об этом не подумала. Они мне вселяют уверенность.
 – Не можете, вы женщины без украшений. Ты, откуда такая красивая?
 – С гонок без правил.
 – Как успехи?
- Сейчас это неважно и вообще, мы, можно сказать, родились вместе, каким я тебя только не видела. Может, уже одежду на себя накинешь. Можно просто ради приличия, смотреть тошно.
 – Извини, не отошел еще до конца.
Через секунду сидел одетый.
 – Унылый, тебя кто уконтропопил?
 – Одна прекрасная дама, оставила меня без трусов, одинокого в черном холодном космосе. Один, один, совсем один и вокруг печальные черные дыры.
 – Ну, это имели честь лицезреть. Как?
 – Ты не поверишь.
 – Рассказывай, приложу все усилия.
 – Мы преодолели трудности, осталось доставить.
 Я замолчал.
 – Неужели похоть подвела. Ты, же вроде парень с крепкими моральными устоями, настоящий исполнитель.
 – Нет, что ты. Меня сгубило секретное оружие женщины.
 Этот монстр развернулся в кресле, повернул ко мне, если можно так назвать, лицо. Красный глаз с тихим жужжанием приблизился.
 - Какое оружие? Вы там, чем занимались?
 – Сейчас все поймешь. Я встал и ушел к себе в отсек, оставив ее одну.
- В смысле?
 – В прямом. Убери, пожалуйста, свой глаз от меня он меня пугает.
 – И не подумаю. Чего-то я не понимаю. Первое оно же и единственное правило исполнителя, ни при каких обстоятельствах не упускать из вида напарника.
 – Думаешь, я понимаю. Нас хотели убить ртутными каплями, таким оружием пользуются довольно серьезные люди.
 – Сколько безлимита было на кону?
 – Три, пятнадцать.
- Неплохо. Но, игра не стоит свеч, даже с твоим пистолетом, они и не знали про него. Сомневаюсь, что у нее было что-то ценное, она же не дура.
 - Это привет от дремучих предков.
 –  Ты про что?
 –  Попробую объяснить, правда, я сам не до конца осознаю. В любой момент я могу потерять девичью невинность, хоть десять раз на дню. Но, все равно не стану женщиной. Древний инстинкт размножения смял меня как фантик. У этой девицы природная способность манипулировать противоположным полом. Она не заметно для меня затронула настолько глубинное.
Поднял руки, потрясая ими, пытался изобразить глубину.
  - Я и завибрировал, не в состоянии адекватно видеть происходящие. Всё понимая, тем не менее, не мог делать выводы. А, было из чего. Ты, просто не видела антураж. Все невероятных размеров, все ртутно-серебреного цвета. Столько трудов и все ради тридцати часов безлимита. Нет, тут было что-то другое. Месть, тогда бы нас сразу убрали бы, мы некого бы и не увидели. Изощренная месть, может быть, тогда у парней определенно есть стиль. Но, мне почему-то кажется, что Сеня не правильно понял тревожное ожидание в глазах мальчика. Вероятно, невидимое оружие женщины, испытал не только я. Кто-то решил оказать неизгладимое впечатление на нее, наверняка нас еще ожидали сюрпризы. Нам ничего не угрожало. Сеня же не дал развиться любовному признанию. Больше во мне не нуждались и она подобно самке богомола, откусила мне голову. Как на качелях, раскачала и в нужный момент подтолкнула посильней. Вот и выскочил в порыве в свой отсек, курица тоже какое-то время бегает без головы.
 – Остается порадоваться за нее. Кинуть мужика в ледяном пространстве и еще без трусов, мечта. В этом кое-что есть.
 Глаз наконец-то вернулся на место и она заняла привычное положение за штурвалом.
 – Есть, мой пистолет и пятнадцать часов безлимита, коварно присвоенных.
 За разговорами прилетели на Землю века двенадцатого. Мы уже год осаждали крепость.
 – Да, забыла сказать, сегодня похоже решающая битва предстоит. Пока ты прохлаждался, я получила известие о возможной реализации плана. Пришлось бросать гонку, а я так долго к ней готовилась и за тобой.
 Из звездолета никому не видимому, мы вышли в рыцарских доспехах. Присутствующим показалось, что мы появились из-за деревьев.
 Анна была блестящим аналитиком и немного безумным стратегом. Ей мешал вопрос, а дальше? Мы как-то в лет двенадцать, сидели с ней возле костра в лесу. Мы были в походе, все давно спали, а нам не спалось.
 – Унылый, что нас ожидает дальше?
 – Вырастим, начнем взрослую жизнь.
 Мечтательно ответил, чувствуя живое тепло огня.
 – А, дальше?
 – Ну, не знаю, будем заниматься всякими взрослыми штуками.
 – А, дальше?
 – Постареем.
 Произнес без всякого энтузиазма.
 – А, дальше?
 – Умрем.
Повернул к ней голову, посмотрел с недоумением.
 – А, дальше?
 Мне пришлось употребить слово из трех букв, обозначающие мужской половой орган, с  местоимением его и глаголом знает.
 На что она пожала плечами и сказала, - интересно, однако.
 Я обожаю ее, по-человечески.
 Этот вопрос как мешал ей, так и помогал, она видела немножко дальше.
 Год, зарабатывая безлимит в штурмах, в отбитии внезапных атак и прочих заварушках. Осада протекала ни шатко, ни валко. Она просчитала возможность триумфально закончить битву. Рядом из одних ворот замка, располагалась не большая роща, но очень густая. Защитники крепости использовали ее для наскока на наш лагерь, разбитый за ней. План ее был по-женски коварен.
 У нас в жизни, друзья приобретаются в детском садике, в школе. У меня их было двое, Анна и Степан. У них кто-то еще был, у тех кто-то еще. Так, собрали друзья друзей, необходимые двадцать человек. Она вычислила толщину доспех, способных отражать силу выпущенных стрел с близкого расстояния. Не только для нас, но и для лошадей. Месяц сидели в засаде в этой роще, ждали, когда защитники крепости решатся на очередную вылазку. Конечно не мы, а наши боты, все как один благородного происхождения, вроде собак медалисток и отменные воины, закаленные в крестовых походах. Ковали в природных условиях броню.
 Все были в сборе, ждали только нас, поздоровавшись, мы быстро приладили дополнительные стальные пластины. Лица у всех сосредоточены, задумчивы и озабочены предстоящим сражением. Кто его знает, кому вернуться живым. Анна тихо произнесла, - по коням. Совсем ни Анна, бородатый мужик, как и все, коренастый с твердым наглым взглядом. Я граф такой-то, полон решимости сражаться и если надо умереть за короля.  На нас белые хламиды с красным крестом, на лошадях белые попоны, так же с вышитым крестом. Я почувствовал немного излишнею тяжесть доспехов и не без труда взобрался на коня. Лошадь выражала свое недовольство возросшей нагрузкой, тихим фырканьем. Потрепав ее по-отечески по загривку, напялил на голову скорее ведро с прорезью для глаз, вроде смотровой щели в танке, чем рыцарский шлем. Он тоже был непривычно тяжел из-за возросшей брони. Услышал,- Ты зачем Сеню убил?
 От сидевшего рядом на лошади Степана.
 – Я представляю, что рассказала тебе Анна. Про замершего в ледяных просторах черного космоса человека, с чистой душой. Что даже Бог иногда путается, принимая её за свою, - ответил я.
 – Скажу главное слово, вялый, это вывод из её краткого красноречивого рассказа. Объясняет многое, кроме одного, как смог ты, так долго прожить с мягкой головой. Другого рационального умозаключения нет.
 – Есть, кое-что поинтересней, параллели. Я сейчас попробую их соединить. Вот, скажи мне почему, вы у меня проходите как одно целое. Ваше взаимное притяжение я чувствую, даже в виртуале. Сейчас я покажу, в чем ошибается твоя математика.  Когда мы в чем-то не соглашаемся. Практически всегда, ваши мнения совпадают, моё нет.
 – Пожалуй.
 – Следовательно, два против одного. Математика точная наука. В случае когда, ваши мнения не совпадают, происходит выяснения отношений, словно вы старая семейная пара. Мое мнение не учитывается априори. Тут, вопреки всем законам математики, цифра три состоит из двух.
 Говорил я, иногда огибая деревья и на время замолкая, встретившись взглядом с собеседником, продолжал.
 - Дружеское отношение между нами не причем, я говорю про другое. Не буду удивлен, если у вас дети есть. Кто его знает, в каких образах ты шастаешь по виртуальному миру. Куда ты только его не засовываешь, где-нибудь и притянулись друг к другу.
 – Унылый ты мне сейчас новый мир открыл, скажи еще, что луна круглая, но я не пойму, причем здесь все это.
  – Еще два математических правила, один умножить на один всегда один. Мне в какой-то момент показалось, что я умножаю себя с кем-то, но я ошибся, умножил сам на себя. У вас, другое математическое правило, один плюс один, два, и что любопытно при этом все равно один. Параллели соединяет, чувство довольно простое и легко объяснимое, генетическая любовь к женщине. Все прозаично, я мужчина, ты женщина, это так увлекательно. Твое чувство к Анне, - я поднял руку, чтобы предотвратить возражения, - испытал невольно к попутчице. Оно меня настолько всколыхнуло, что я пошел в туалет, прям в открытый космос. В свое оправдание могу сказать, никогда не любил Сеню.   
 Мы выстроились в линию,  где заканчивались деревья, как бы высунувшись наполовину.  Ожидая взмаха руки нашей сумасбродной предводительницы. Впрочем, мы ей доверяли,  не единожды ее не линейное мышление приносило нам успех. Защитники крепости, выходившие из только что открывшихся ворот, прекрасно видели нас, но не видели в нас угрозы. Продолжали выстраиваться на каменном мосту, через глубокий ров, в боевой порядок. Со стен крепости с непристойными шуточками, до нас долетели первые стрелы, выпущенные для смеха. Дождавшись, только ей понятного момента, похоже, считала людей, взмахнула рукой. Выстроенные цепью, мы рванули с места в карьер. Роща находилась на не большом пригорке с пологим спуском. Мы быстро набирали скорость. Опасения, что лошади попереломают ноги от чрезмерной тяжести, прошло. Нас еще принимали за самоубийц, хоть и отважных. Двадцать трупов с ведрами на голове. Но, как иногда случается в жизни, всадники бывают разные, бывают и всадники Апокалипсиса. Скакать до моста нам было, минут пять, семь. Мы начали образовывать колону по четыре всадника в шеренге. Первая четверка состояла из меня, Степана, Анны и ее мужика, следом остальные. Я был опытный всадник, хорошо понимая своего коня, все сильнее и сильнее, очень аккуратно ускоряя его. Пока конь не уступает моим настойчивым просьбам и не решает прокатиться всерьез. Пытался смотреть сквозь прорезь шлема, на обстановку. Изображение прыгало в такт с лошадью, видел не много, лучников на стене, готовых уничтожить нас на подходе. Воинов, не очень разборчиво лица, напряженно ожидающих нашей атаки. Стрелы со стен посыпались со всех сторон, мне было видно их мелькание. Звук удара стрелы об сталь не был слышен, одновременно с открытием по нам стрельбы из лука, мы буквально влетели на мост не сбавляя хода, заняв всю его ширину. Звук, заглушал звонкий стук копыт об камни моста. Скорее я ощущал вибрацию доспехов, от точных попаданий.  Наш удар был воистину страшен, со стороны смотрелся впечатляюще. Первые ряды, не смотря на их выставленные копья, мечи, были смяты словно их и не было. Не люди с оружием, а тряпочки не способные на сопротивление. Анна точно рассчитала количество людей и свободного места, для нашего бронированного удара. Им было куда упасть. Под действием инерции достигли ворот. Ширина их была чуть меньше, мой железный наколенник высекал искры от трения об каменные блоки. Скученность людей возросла.  Передавив немало воинов, как и рассчитывала Анна остановились, за метра два до выхода из ворот в основной двор. Упершись в живую массу. Не давая сопернику опомнится, выхватили арбалеты из-за спины и произвели выстрелы, поражая растерянных воинов. Синхронно отклонили туловища, и вторая шеренга сделала смертельный залп. Задние ряды быстро передавали нам свои арбалеты, и мы продолжали собирать смертельный урожай. На победу рассчитывать мы и не собирались, с нашими силами это не возможно. Нам было важно создать препятствие из трупов, для затруднения подступа. Выпустив сорок стрел, выхватили из ножен мечи и закрылись щитами. Разя на повал желающих нас убить, увеличивая гору покойников. Теперь надо стойко сражаться, ожидая основные силы, не давая закрыть ворота. Сумасбродный план Ани, сбывался как блистательный. Выпускаемые ими стрелы не доставляли нам ни какого беспокойства, добраться до нас мешали их павшие товарищи, что сбивало желание. Все шло прекрасно, задние ряды кричали о приближении наших. Но все, да не все. Вдруг, поверх кучи убиенных, показался монах в рясе и вместе с ним чудовищной скорострельности убойности пулемет, прикрепленный к железной платформе, при помощи тонкой  блестящей стальной трубы. Платформа парила в воздухе, хоть и не высоко. Хорошо было видно дуло и его смиренные глаза.
 – Покайтесь грешники, - и благочестиво нажал на спусковой крючок, тем самым превратив нас в мясной фарш, с пробитыми железяками. Вот уж действительно смешались люди, кони. Мы не умираем в виртуальной реальности, мы чувствуем боль от ранений, падений, но не больше. Картинка погасла.
 На вздохе открыл глаза, еще не остыв от битвы, и увидел родной потолок. Ненависть из меня можно было черпать ложками. Минут пять ругался матом, проклиная хорька молокососной породы. Для своего эффектного появления вместе со своим ублюдским пулеметом, в мире, где действуют физические, временные законы, надо потратить минимум неделю безлимита. А, неделя безлимита между прочем, высшая награда в виртуальном мире. Ни один человек не потратит столько на свою придурь. Нам безлимит нужен совсем не для игр. Кроме шестнадцатилетнего подростка, недавно выпущенного во взрослый мир. Они думают у них вся жизнь впереди, вот и развлекаются. Знаю о чем говорю, сам таким был. Я пять лет не погибал, а передряги были и по круче. Сейчас же два раза за день, это было слишком. Глубоко вздохнув, решил на сегодня хватит.
 – Не соединяй меня ни с кем, завтра на работу. Пожалуй, мило напьюсь в одиночестве, - сказал второму я. Открыв дверь, предо мной простирался, мой мир, лично созданный. Из детского индивидуального впечатления. Тропинка петляющая сквозь могучие зеленые деревья, выводящая на пологий берег реки с желтым теплым песком. На другом берегу более высоком, с вековыми деревьями охраняющих мой покой. Садилось, уютное летние солнце, едва касаясь зеленой кроны. Около воды стояло родное кресло, в которое я плюхнулся и вытянул ноги на очень удобную подставку. Потихоньку тонул в алкоголе, мой мозг и солнце. Когда оно окончательно скрылось за деревьями, я уснул.
                Бывает и так.

 Валера чувствовал непривычную легкость бытия, виртуальный мир очень
увлекательно. Не играть в компьютерную игру, а прожить, весьма
волнительно. Совершенно позабыв, что жизнь ни игра и выиграть как и
проиграть, нельзя. От послевкусия хотелось отбить чечётку, эмоции
переполняли. Это гораздо интереснее, чем наблюдать, как мир сходит с ума
по-настоящему. Ему от всех этих чудес, почудилось, что люди воздушные
шарики.
Чем мы занимаемся всю свою жизнь. Надуваем Вселенную, в прямом и
переносном смысле. Раздуваем своё я, бывает до хамских размеров.
Дуем, пока смерть острой иглой не остановит наш полёт. Всё, что имеет вес,
упадет вниз. И, что спрашивается, будет парить в небесах. Почувствовал он и
кое-что другое, его нервная система перегрузилась, не зная причину и откуда
ему было знать. Чужие эмоции подобно иголке, бесцеремонно тыкали в
нервные окончания. У нервов появилась оскомина, странное конечно
сравнение, но пришлось ко двору.
 В это же, время, он подымался по лестнице подъезда с Унылым на плечах
или в голове.
Унылый услышал голоса соседей и захотелось кефира.
Какие соседи, какой кефир, что собственно происходит, с другой стороны он
прекрасно осознавал, что происходит.
 Саныч, жил по центру, Людмила Ивановна напротив. Они знали Валеру
совсем маленьким, он застал их молодость. Санычу пятьдесят шесть лет,
Ивановне, кто его знает у женщин про возраст неприлично спрашивать,
примерно ровесники.
- Совсем мозги пропил, - как то устало выражала свой гнев Людмила
Ивановна.
- Ой, здравствуй Валера, - сменив раздражение на милость, улыбнулась ему.
- Доброе утро, рад вас видеть Людмила Ивановна.
- Люся, в нашем возрасте слово дать в интимном смысле, огромный до
неприличия комплемент, - ответил Саныч, после чего поздоровался с
Валерой.
- О душе надо думать, нетрезвый ты наш, - и скрылась в квартире, они
остались вдвоем.
- Стихи ей мои не нравятся, - от него приятно пахнуло перегаром, - ведьма, -
крикнул ей в закрытую дверь.
- Чего делим?
- Ничего, случайно встретились возле подъезда, её увидел и невольно
возникли стихотворные строчки.
- Тяпнул с утра сто грамм и стал автором многих эпиграмм, да, Саныч.
- Да, Валера. Я к ней со всей душой, а она морду воротит, прощу прощения
лицо.
- С чего вдруг?
- Без понятия, сам послушай. Я гляжу в дверной проем, что же вижу в нем.
Умер мой сосед Федот, запил Саныч мотылёк, Люська не тому дала, вот
такой я вот с утра.
- Действительно странно, - Валера с симпатией посмотрел на него.
- Хотел приятное ей сделать, воспел её неувядающую красоту, но был не
правильно понят.
Саныч открыл дверь и гостеприимно махнул головой, приглашая к себе.
 Унылый с наслаждением ел суп, Саныч с энтузиазмом готовил нехитрую
закуску, предвкушая встречу с холодной водкой. Унылому было попроще в
прошлом, чем Валере в будущем. Он много раз посещал видео развалы
нашего времени, не с целью ознакомления, а в поисках наживы. Разыскивая
неподдельные эмоции, для виртуальных миров и продавал их за безлимит.
Смех, страх и так далее имеют бесконечное разнообразие, причина не важна,
главное искренность. Мельком взглянув в прихожей в зеркало, отметил,
отражается этот, который с котом и бабой. Унылому не привыкать к
калейдоскопу лиц, сколько перемерил не сосчитать.
Прозвенел дверной звонок. Саныч воткнул нож в батон колбасы, - боже, чем
я провинился перед тобой, выпить спокойно не дадут, - выразил раздражение
и пошел открывать дверь. Слышно было звук отворяющейся двери, кто-то
вошел. Тихо появились Саныч и Людмила Ивановна. Она присаживаясь с
боку, по ходу движения взъерошила Унылому волосы.
- Чаем угостишь висельник, - Ивановна обратилась к Санычу.
- Как в любом приличном доме, здесь подают исключительно водку,
больным предоставляют суп.
 - Ой, не трынди уже, чай давай.
Саныч молча включил чайник.
- Как самочувствие, - с теплой интонацией спросила Ивановна.
Валера неопределенно пожал плечами, - Такие дни, такие дни.
Никто не поинтересовался, какие, такие. Сейчас, о чем бы, люди не говорили,
рано или поздно сплывут такие дни. Унылый отстраненно смотрел в тарелку,
Ивановна нервно стучала костяшками пальцев по столу, Саныч мыл чашки
под чай и при этом не мыл их совсем, он пребывал в другом месте.
- Дочка еще, - горько, но с какой-то гордостью, то ли за неё, то ли за себя, -
трубку перестала брать.
Её дочь в девяностых, уехала туда учиться, так и осталась. Вышла замуж,
родила детей.
 – Вначале её растерянность пыталась снять своей правотой в данном
вопросе. Дальше больше, появилась острая ненависть к моим словам,
сейчас перестала отвечать. Я очень старалась её переубедить, всё впустую.
- В чем ты интересно хочешь её переубедить, - Саныч вернулся, - в том, что
мама желает пришибить свою дочь и это хорошо?
Унылый рыская в поисках эмоций по нашим видео, его мало заботили
прошедшие смыслы. В данный момент, острой дискуссии, он узнал многое
о нашем времени. Слова имеющие для Валеры огромное значение, для него
были пустым звуком. Он не мог себе представить, что за пустые звуки, люди
убивают друг друга. Валеру же после каждого слова окутывали образы.
Унылый первый раз вживую видел людей согласных убивать ради чего-то.
Вопрос зачем? Вопрос есть, ответа нет, впрочем, у него нет, а у сидящих
рядом людей имеются соображения, что почём и кто виноват. В этом и
состоял Вселенский ужас происходящего, они не знают кто они, они не
знают где они, они не знают, зачем они. Но, твердо уверены, что
существуют неоспоримые причины для лишения человека жизни. Кто такие,
кто им сказал, что так можно, Он заметался внутри Валеры, в попытке
прекратить видеосеанс, но второе я, куда то исчезло. Вдобавок по
телевизору транслировали, средь бела дня, как загорелся танк и взорвался,
сколько там было живых, три, четыре человека.
 А, как же дети? Зачем им видеть происходящие, так нечестно.
Он жил намного дальше по времени и они казались ему каннибалами,
дремучими, дикими, в самом низу эволюционной лестницы. Задницу еще не
научились подтирать, зато какой отменный аппетит.
 Он не мог не отметить зачатки своего будущего, странную моду увеличивать
хирургическим путём свои ягодицы.
Жопа как главный символ настоящего. Не надо быть ясновидящим, сложи
два главных смысла современности, задницу с компьютером и получишь
виртуальную реальность прекрасного далёко. Где убийство имеет место
быть, только исключительно в виртуале. Там же, где и любовь. Дети забыли
слово родители, появляясь на свет в инкубаторах. Бабы забыли слово рожать.
Для них забеременеть, всего лишь шутливое проклятие. Все наши духовные
скрепы переместились в виртуал. Стали частью тетриса, компонуешь в
различных вариациях, что бы пройти на следующий уровень игры. Но,
это там, здесь же, никого ни жалко, никого, от этой убийственной
очевидности, Унылый закричал.
Валеру вероятно всколыхнул этот импульс. Он неожиданно для себя, очень
тихо, но с такой внутренней силой произнес, - эти хотят убить тех, - что
перепалка довольно громкая, затихла. Он посмотрел в глаза Ивановне столь
тяжелым взглядом, она невольно отшатнулась.
- Те, хотят убить этих, - перевел акцент внимания на Саныча, он опустил
глаза вниз, испытывая неловкость, чего с бабами спорить,               
суета одна.
- А, нельзя просто никого не убивать, без объяснения причин. Какие еще
нужны пояснения. Такие дни  требуют денег, жизней и всем от этого плохо.
Ни такие дни, ничего не требуют, совсем, кроме желания ни убий и всем от
этого хорошо.
Унылый после того, как перестал кричать. Почувствовал нечто новое, у него
болела душа, раньше с ним не случалось ничего подобного. В настоящем, в
рабочий день, она отсутствовала, расколовшись на осколки в виртуальных
мирах. Подсела на химические коктейли, развлекаясь, какой состав сильнее
пробежит по ней электрическими импульсами.
Он не понимал причин возникновения боли, причем не у него, жизненные
смыслы приведшие к этому, его, совсем не касались. Он слышал музыку
таких дней звучащую в Валере. Он не задал себе вопрос, как может болеть
то, чего нет, ему это было неважно. Теперь он знал, что то, чего нет, может
болеть. Да, еще как может, так может, что мама не горюй.
Соседи продолжили собачиться, Валера же впал в задумчивость.
- Пойми ты, гондон использованный, наши дети гибнут, - довольно необычно
услышать такое от преподавателя Университета.
- Пускай домой идут, чего они там делают, - Саныч тоже горячился,
вчерашние спиртные пары улетучились, а он так и не опохмелился.
- Слышите музыку, - Валера их перебил, они повернулись и почти
одновременно ответили, - нет.
- И, я не слышу, что происходит, когда заканчивается музыка.
- Что, - они слегка недоумённо смотрели на него, слишком резкий переход.
- Если в душе перестаёт звучать музыка, то начинает играть военный марш,
непременно перетекающий в похоронный.
- Ты чего Валер, - Ивановна даже слегка  взмахнула руками.
- Я, то ничего, вы чего. Когда горит дом, не время выяснять кто виноват, надо
тушить.
Кстати, мысль была Унылого, просто Валера принял её за свою.
Они с детства пытались расширить его кругозор. Ивановна рекомендовала
ему Уильяма Фолкнера, Саныч с присущим ему хулиганством Чарльза
Буковски. Она подсовывала группу Воскресенье, он в противовес группу
Ноль с блуждающим биороботом. Каждый из них надеялся, что Валера
примет его или её точку зрения.
- Как, - поинтересовался Саныч, прищурив глаз.
- К сожалению никак, с чего началось, тем и закончится.
- И с чего, растолкуй, будь уж так любезен, - спросила слегка набычившись
Ивановна.
- Расстреляв царя с супругой, хотели похоронить прошлое, но зачем-то
вместе с ними убили их детей, тем самым уничтожив будущие.
Валера думал, что озвучивает свои размышления, а не приговор потомков
подсказанный Унылым. Может совпало.
- Убивая чужих детей, можете не сомневаться, начнешь убивать и
собственных. Вы меня извините, ничего с этим поделать нельзя, уж так
водится.
- Не передёргивай, их канонизировали, - не согласилась Ивановна.
- Кто их канонизировал, - Саныч похоже всё же посчитал, что спор с
женщиной занятие увлекательное, - сами убили, сами канонизировали.
- Опохмелись уже умник, - отмахнулась от него.
- Людмила Ивановна, я знаю вас, как глубоко религиозного человека.
- И, что из этого, я совсем нерелигиозный, что поменялось, - Саныч не желал
выходить из беседы.
- Саныч ни пьянства ради, а здоровья для. Выпей немного, твоя жажда
создаёт мелкую суету. Так, вот, вы женщина образованная и знаете, не
верующих нет.
- Как же нет, а атеисты.
- Так и атеисты ничего не знают, они могут только в это верить, Мне кажется
вы немного путаете понятия, религия и вера, очень родные, но разные.
Роднит их многое, различает только одно, вера не развязала ни одной войны,
остановила все. Религия принадлежит вере, а не наоборот. Лучший друг
батьки Махно, наш сосед Саныч хотел сказать. Что, детоубийцам надо было
нивелировать грех и бога не стало. С религией они успешно справились,
загнали под плинтус. Подняли на смех, хохотали лет семьдесят, пока не
узрели, религии нет, а вера, как новенькая, даже не испачкалась. Вера в то,
что человек сосуд божий, со всеми вытекающими, а не унитаз и по барабану,
что он очень чистый. И, стало им не до смеха, столько крови и всё зря. Тут,
уж делать нечего, не можешь победить, возглавь.
- Как-то так, - подтвердил Саныч, появившийся из недр холодильника с
запотевшей бутылкой.
- Чего-то я сердиться начинаю, налей и мне три капли для усмирения
гордыни, - поддержала Ивановна, а она выпивала один раз в год, на новый.
- Вам надо пожениться.
- С чего вдруг, - спросили почти одновременно, Саныч разливая, Ивановна
созерцая процесс. Прозвучало, как эхо в лесу.
- Вы меня извините, дорогие соседи, чувствую себя довольно странно, словно
ни один в доме.
- Который построил Джек, - добавил Саныч довольный предстоящей
встречей с алкогольной нирваной, хоть на чуток.
- Может быть, может быть. В момент вашего ожесточённого спора, вы
слились воедино. Белое является частью чёрного, черное содержит белое,
союз двух начал. При всей противоположности, образуют целое.
- В таком случае, кто ты Валер, - Людмила Ивановна, посмотрела на него
взглядом хорошо ему знакомым,  В нем проявился микроскоп, через него она
хочет более пристально рассмотреть, что раньше не замечала. В детстве, в
лет пять Валера впервые уступил порыву не контролируемой вспышке
ярости. До белого каления, довела девочка на детской площадке. Он был
ребёнок и еще не знал, что мальчики дёргают девочку за косу в знак
симпатии, а девочки язвят. После героической попытки подтянуться на
турнике, окончившейся полным фиаско. Услышал о себе много лестного, в
голове сверкнула молния и он двумя руками толкнул девочку, не осознавая
действия. Ивановна проходила мимо и немедленно указала ему на
недопустимость поведения и взгляд тогда был точно такой же.
- Я турист, - после чего Валера пожал плечами, - просто смотрю. Сейчас
скажу одну вещь, вы только не обижайтесь. Всё свет, всё, и война тоже свет,
безжалостный и бескомпромиссный.
Соседи молчали, равнодушие проявилось на их лицах.
- Она холодным светом морга, высвечивает бл-дей, в такие дни это почётное
звание. Надеюсь, вы понимаете, я не про прямое значение слова, а про
моральный аспект.
Саныч потёр скулу, казалось движение руки доставляет мучение, - какой
свет Валера, люди в душу дьявола впустили. Хоть, как известно ни дьявола,
ни бога, не существует.
Ивановна тяжко вздохнула. Валера тепло попрощавшись ушёл.
Закурил сигарету, облокотился на подоконник и увидел книгу в углу его,
сильно пыльную. Раскрыл, где была заложена закладка и принялся читать.
Балканы под Турецким игом. Кто из семьи сделал на этом месте отметку,
нельзя уже узнать, пыли слой давно лежит.
В городе начался погром иноверцев, на пути толпы разъярённых
мусульман, возник православный священник, желавший остановить
происходящие. Его порвали бы на кусочки, время сложное было, но
кроме того, что он священник, он к тому, же оказался хорошим человеком.
Люди относились к нему по-доброму и закрыли его телами, убедив
жаждущих нечистой крови, в том, что он принял их религию. Он остался
жив, хоть он ничего не менял, а выкрикивал проклятия.
Для Валеры этот отрывок имел множество смыслов, главный, что вера одна
на всех, религиозные предпочтения по желанию. Унылого, он же никуда
не делся, управлять своими перемещениями не мог, пришлось смириться и
впитывать современные жизненные соки. Прочитанное больше веселило,
первый шок от таких дней прошёл, и ему уже стало интересно, за что ещё
готовы умереть, эти странные предки. Не жить ради чего-то, кого-то, а
помереть. Всё бы ничего, в конце концов, кто он такой, что бы осуждать их
за это. Хочется им с жизнью расстаться, дело хозяйское. Но, за что умирают,
за тоже, убивают. Чудно право.
Валеру отвлекла от раздумья, маленькая девочка. Дети под присмотром
бдительных мам, играли в прятки. Одна из играющих, с забавными
косичками, пряталась за ближайшим деревом. Она по неизвестной причине
отошла в сторону, её стало видно, и опустив голову смотрела вниз. Ему было
хорошо видно, сомнения пробежавшие по детскому лицу, она немного
растеряно осмотрела свою одежду. Светлая курточка, белые штанишки,
сделав шаг вперед, уменьшилась наполовину, она спрыгнула в яму.
Наклонилась и исчезла из виду, появилась, держа в руках маленького,
мокрого, жутко грязного котенка. Отпустила его на траву, он не
поблагодарив, умчался в ближайшие кусты. Не без труда, выбралась сама.
Грязная вся, даже на лице капли грязи, чего там про одежду говорить,
мамина радость. Мама, жутко обрадовалась и спешила донести, не
расплескав до своей дочки слова благодарности.  Девочка видя спешащие к
ней необратимое возмездие за содеянное. В первое мгновение испугалась,
потом робко поглядела на кусты, где скрылся виновник торжества. Слушая
справедливые мамины упрёки, светилась внутренним светом, подобно
северному сиянию. Валере стало теплее жить. Унылого поразил гром от
увиденного, он понял, как в малом может поместиться большое.

                Сеня-Почётный круг.

 Сеня выбрался в центр города с целью купить себе шляпу. Он плохо представлял какую, наверное любую, главное что б она в огне не горела, в воде не тонула и ветер не способен её сорвать с головы. Посетив три магазина, он почувствовал вроде как кто-то следит за ним, неприятно заныло под лопаткой. Остановившись напротив витрины, где сидела на изогнутом пластике в виде стула, манекен молодой девушки. держа в длинных пальцах мундштук. Вторая стояла, оперевшись рукой на плечо подруги, повернув голову в сторону. Позади находилось большое зеркало и Сеня рассматривал текший мимо поток людей. Интуиция подсказала о чьём-то интересе к нему и об отсутствия опасности. Профессия была сложная, надо постоянно принюхиваться. Запах подгоревших пяток не ощущался, дело было в другом, но в чем. Сеня служил исполнителем, имел прозвище почетный круг, из-за особенности своего пистолета. Он исполнял всякие сложные, деликатные услуги, очень опасные. Сопроводить, доставить, проследить. Нужен ещё очень сильно разум, без него в этом бизнесе труба, большая, медная, полная. Внешне производил впечатление сильного, неповоротливого громилы и ужасающий шрам через всё лицо, наперерез, через нос, наводил на мысли. Легко было ошибиться, приняв его за тупого увальня. И сильно пожалеть. Несмотря на большеватость, он больше походил на мощный водный поток, чем на монументальный камень. Гибкий, пластичный, опасный подобно кобре, при надобности мог ударом проломить череп быку, впрочем это легко объяснимо, Сеня мастер одного из направлений карате. Восточные единоборства сыграли огромную роль в его жизни. А, она началась весьма безрадостно, круглый сирота, с рождения на попечении государства. В семь лет, он сбежал на вольные хлеба, зная всю местную шпану, быстро привлек внимание серьёзных людей. Улица, как стиль, твоё отражение, полтергейст дворов и переулков. От преступного существования спасло умение читать, имел он слабость к хорошей книге. Его буквально заворожили рассказы про древних мастеров востока. В двенадцать лет, Сеня помчался в ближайшую секцию, даже не за умением красиво и эффективно сворачивать противникам голову, а за мудростью, за другим пониманием мироустройства, за иным взглядом на происходящие с ним, да и вообще. Но, секция попалась серьёзная, без фальшивых медитаций, непонятных молитв, только тренировки, жесткие и изнурительные. Просветление через изнеможение и он превратился в фанатика. Всё свободное время работа над собой, приём пищи вместе с растяжкой, ногу на холодильник, кусок пищи в рот. Передвигаясь по улице, пытался сбить взлетающих голубей кулаком, вначале сильно промахивался, но потом приноровился, только перья в разные стороны. За четыре года самоистязания, он из последнего ряда передвинулся в первый и стал гордостью учителя. Так же криминальная карьера набирала обороты, ещё мальчиком выполнял поручения настоящих работников ножа и топора. В десять лет Сеня смог снять самую дешёвую меблированную комнату. По соседству с ним проживали алкаши, проститутки, барыги. Скажем так, люди лишённые семейного очага и Сеня невольно стал сыном полка. Женщины легкого поведения и трудной судьбой изливали нерастраченный материнский инстинкт, пьяницы делились пропитой мудростью. Барыги были с ним ласковы, рассматривая его как надёжного закладчика, но Сеня знал себе цену и смотрел в ответ с презрением.
Конечно он был свидетелем жестоких, кровавых, часто пьяных драк, нецензурных склок и прочего безобразия. Что тут сказать, дом милый дом. это был его мир, противоречивый, непричесанный. Сеня с рождения не имевший родных людей, почувствовал себя окруженным большой семьёй, сложной, но родной. Любить то, больше и не кого.
В пятнадцать лет ему доверили первое настоящие дело, опека живущих рядом проституток. Ну, какой из него сутенёр, эти самые продажные женщины, заботливо его оберегали, постоянно подкармливали, зная об его тяжёлом финансовом положением. Очень часто это был единственный кусок хлеба за весь день.
Он и себе не признался бы в том, что относится к дамам с низкой социальной ответственностью, как к старшим сестрам, а после получения власти над ними как к младшим. Сеня подобно цепному псу оберегал их честь и достоинство, другими словами ни дай вам бог не доплатить или проявить к ним насилие или прочее свинство. Его в подобных ситуациях, охватывала неконтролируемая ярость, холодная и беспощадная. Он врывался в комнату, мог и домой наведаться к загрубившему клиенту, без лишних слов бил в солнечное сплетение и пока нехороший человек ловил ртом воздух, попутно сблевывая остатки пищи, обчищал карманы досуха, выволакивал невоспитанного на улицу и пинком посылал обмякшее тело в лужу или мусорные бачки. Клиенты жаловались по их мнению на непропорциональную расплату за пустяковые шалости. Старшие товарищи указывали ему на не допустимое в подобных случаях самоуправство. Сеня же пропускал советы мимо ушей, это дело для него было личным.
Трудно сказать, чем бы закончилось подобное положение вещей в природе. В шестнадцатилетние с Сеней случилась большая беда, она разграничила его жизнь на до и после.
Сеня не отмечал своё день рождения, не привык как-то, не было людей радующихся его появлению на свет. И, в этот раз, день не предвещал ничего праздничного. Проснулся в одиннадцать утра, суета начнётся ближе к вечеру, достал пиво из холодильника, включил телик и балбесничал, отложив все проблемы на потом. А, что, имеет право, всё таки день рождения ни каждый день. Мир замер, не желая беспокоить Сеню, ему захотелось до чёртиков покоя, что б все забыли о его существовании. Наивный юноша, с такой то взрывоопасной профессией.
В восемь часов вечера раздался телефонный звонок, судьба приготовила крутые горки.
- Сеня, - в трубке звучал голос, по личному пристрастию, самой красивой жрицы, - срочно приезжай в золотую баню, выручай, - и отключилась.
Золотой они прозвали баню из-за довольно высокой цены и заработанных там денег. Ленивое, добродушное настроение, улетучилось, словно с минимальной громкости переключили на максимальную и ни кто уже не вспомнит, что здесь только что, было тихо.
Сеня на такси домчался до места назначения, водитель попался словоохотливый, пытался мило поболтать, но пассажир не отвечал, боясь ненароком расплескать холодную ярость. Злость наполнила до макушки, ему казалось, если вступит в беседу, то она через слова вытечет, как вода из лопнувшего воздушного шарика. Молча расплатился и буквально ворвался в баню, она состояла из большого помещения, где стоял бильярдный стол, кожаные кресла и всякие пуфики. Когда он переступил порог холла внезапно погас свет. В полной темноте, в полной тишине, поднял кулаки прикрывая голову от неприятных неожиданностей. Через секунд десять, вспыхнул свет, освещение яркое, даже немного слишком. После перехода из темной стороны на светлую, несколько мгновений ничего не видел. Зрение стабилизировалось, Сеня был готов ко всему, не исключая совсем уж мерзких сцен. Но, то что увидел останется с ним на всю жизнь.
Перед ним полукругом стояли пятнадцать прекрасных дам. В вечерних платьях, на высоких шпильках, при полном параде. Сеня от неожиданности происходящего не сразу их признал. Дело было не в нарядах, а в счастливых лицах. Профессия, хочешь ты, не хочешь, формирует выражение лица, у них постоянно усталое, где-то в глубине души, они стеснялись, чем занимались.
- С днем рожденья, с днем рожденья, - они хором поздравили, расступились перед Сеней возник торжественный, богато убранный стол.
Если бы умел плакать, обязательно расплакался, без всякого стеснения, но слезы он лил последний раз в годика три. Застыв как истукан, словно встретился взглядом с медузой Горгоной, забыв опустить руки прижатые к голове, так и стоял. Пока девушки не налетели на него с поздравительными поцелуями. Сеня искренне не понимал за что ему такая честь, а ответ довольно прост. Дамы знали его совсем кутёнком и очень боялись, что повзрослев превратится в обычную бессердечную свинью, подобных случаев видели не мало. Вместо трогательного мальчонки они узнают презирающего их и буквально питающегося их плотью гиеной. Женщин не обманешь, как он кидался на их защиту, этот ещё маленький мужчина готовый за них серьёзно пострадать. Ни как сутенёр за деньги, а как брат, сын, за обычную, житейскую любовь. Кстати, их немного удивляла его особенность, он никогда не был ребёнком, проскочив эту стадию, что поделать судьба не приберегла для него детства. Чем они могли его отблагодарить, да ничем, кроме конечно душевного тепла.
Для Сени счастье имело вкус еды, уюта крыши над головой, сила денежных знаков, сплошь материальные предметы. Впервые, он даже не мог сразу вспомнить это слово, счастье имело духовную основу. Ярость, злость всё то, чем он питался по дороге, растаяло подобного сахару в горячем чае, растворившись в тепле ни своей души, а других людей.
В последующем праздновании не было ничего пошлого, хоть слова сутенёр и проститутки дают пищу фантазии. Шалости присутствовали куда без них, игра в бильярд на раздевание, распитие спиртных напитков голышом в бассейне. Трудно сказать, кто больше светился от счастья, наверное получилась единая электрическая цепь.
Где-то ближе к трём ночи, за временем ни кто не следил, кому оно нужно. Загружаясь в подъехавшие такси, девчонки узнали, что Сеня хочет прогуляться пешком. Окружили, зацеловали и упорхнули по машинам. И вот он стоит весь в губной помаде, пошатываясь смотрит вслед автомобильным стоп сигналам, нагрузились они прилично. Сеня не хотел протрезветь, он хотел продлить это чудное мгновение, когда Вселенная за тебя. Судьба угостила чем-то вкусным, ни всё ж ему кулаками махать, и он хотел прочувствовать послевкусие в одиночку. У всех бывает момент, когда идёшь куда глаза глядят, ну, не знаю как у всех, но у Сени этот момент наступил. Он шёл и ему было немного страшно и чуть-чуть смешно, Алиса попав в зазеркалье чувствовала нечто подобное. Это не приятные, волнительные, новые ощущения, слишком мелко. Мир оказался намного шире, чем он предполагал. Рассматривал деревья, зеленую траву, свет от фонаря, всё имело невысказанную глубину и некую двусмысленность. Сеня поднял голову и посмотрел на небо, он неожиданно для себя понял, что нет никакого космоса, что космос это он сам, а то, что он видит, просто его ментальное отображение на чёрной полусфере. Обалдев от столь простого решения, холодных пространств и бесконечности, обратил внимание на отсутствие информации своего местонахождения. Возле последнего подъезда сидели на лавочке, судя по лицам два сильно пьющих человека с бутылкой водки посередине. Чёрт Сеню дёрнул подойти к ним, может это одно из доказательств его существования.
- Господа не подскажете где здесь пролегает дорога...
Ему не дали договорить, - пошёл на х.., - резко и нервно, один из мужчин.
- Мне бы такси, домой хочется, - он всё-таки договорил.
Они встали и ближний толкнул рукой Сеню в грудь, - ты чего-то не понял.
Сеня глуповато и смущённо улыбался и два невежливых подумали, что она выражает слабость. Интуицию они похоже пропили. Решив свои жизненные неудачи отразить на лице его. От нежданной агрессии Сени пришлось легко махнуть два раза руками.
Мир несмотря на видимую устойчивость и некую незыблемость, часто переворачивается с ног на голову в одно мгновение. Сеня от теплых, приоткрывшим ему иную реальность чувств, хотел бы обнять их, по-братски. Он совсем не хотел им объяснять, что следует быть вежливыми с людьми, тем более с незнакомыми, да ещё рукоприкладством, ни до этого ему было. Как говорится из судьбы, событие не выкинешь, к тому же на мой взгляд весьма несправедливое, а уж на Сенин и говорить не хочется, но придётся. Он их случайно убил. Еще не осознавая непоправимое, у него внутри что-то оборвалось и улетело куда-то в бесконечность, туда, куда ему никогда больше не попасть.
Самое подходящие слово, заметался, пытался привести в чувство, то что уже нельзя привести. Вскакивал, несколько шагов направо, несколько налево, резко останавливался и смотрел на содеянное.Сеня узнал способ, как в одну секунду из пьяного человека превратиться в кристально трезвого. Вся прожитая им жизнь, готовила его к тому, что рано или поздно, ему придётся убивать, плата за сытый желудок. Морально он был готов к этому, но ни так же, там хоть за деньги, а здесь за что и почему.
Уже светало и самое противное, что Сеня мог вызвать такси посмотрев адрес написанный на подъезде, но ведь мир так был прекрасен. Он в растерянности смотрел на экран телефона, не зная как вызвать скорую, которая уже без толку. Как почувствовал крепкую руку на плече, вздрогнув от неожиданности, ведь несколько секунд назад он бегал в поиске прохожих, в надежде на помощь, он никого не видел.
- Иди за мной, - сказал мужчина приказным тоном, развернулся и бросил через плечо, - они уже с богом разговаривают, им ни до тебя.
В Сени проснулся маленький испуганный мальчик, по сути дела он таким и был, и поспешил за взрослым, прожившего дольше и может знающего, что делать, когда ничего не сделать.
Они быстро и молча прошли в соседний двор, где стояла машина. Нельзя сказать что бы, премиум, скорее ровно посередине между бюджетом и роскошью. Сели в неё и поехали. Сеня не спрашивал куда, и кто ты, незнакомый человек. Сеня не присутствовал во внешнем мире, его поглотил внутренний, а там стояла адская жара. Подъехав к ближайшей забегаловке, вышли из авто и заняли свободный столик. Человек заказал водки, налил Сени пол стакана, сказал, - пей. Сеня послушно выпил, разлившиеся тепло, слегка притушило адский огонь и он пристально посмотрел на спасателя.
- Ты кто?
- Вы,- он поправил Сеню, - сейчас это не важно, что произошло?
- Счастье иногда убивает, - ни то, что бы он не хотел отвечать, ему было безразлично.
- Еще один вопрос, родные есть?
- Ни имею чести знать их.
Если у Сени спросить, так между нами, по-честному, не отводя взгляда, считает ли он достойной платой, жизни двух никому не нужных алкашей. То, Сеня обязательно набил бы, вам морду. Ведь благодаря этому происшествию, как бы страшно это не звучало, он стал исполнителем. Аналогично легко можно выиграть в лотерею, никогда. Но ему повезло, хотя он сам бы вряд ли назвал это везением.
                Добро пожаловать в реальность.

 Ровно в пять часов утра я открыл глаза, именно открыл, а не проснулся. Просыпаемся и испытываем приятные чувства от пробуждения, только в виртуале. В реальной жизни мы просто открываем глаза. Вроде как жив. Реальная жизнь для нас тяжелая работа. Я только что встал и уже устал, точнее не скажешь. Для того что бы продолжить придется немного рассказать о нашей реальности, иначе боюсь, будет не понятно.
Вопрос будущего состоит в том, как соединят мозг с компьютером. Словосочетание, вся жизнь через жопу, ученые восприняли слишком буквально. Зачем делать лишнею дырку в человеке, не богоугодное это дело. Всё уже предусмотрено, ввод еды, лекарств, вывод отходов жизнедеятельности, нервных окончаний уйма, идеально. В виртуальном мире можно находится без пауз на естественные потребности. Подобный способ подключения (через задницу) предоставляет возможность непрерывно впрыскивать химические коктейли эмоций, следуя логике происходящих событий. Стимулировать участки мозга электрическими импульсами. Все научные прорывы имеют последствия, сотовый всех соединил, но значительно сократил личные встречи. Там где очутился Валера, люди не вставая с кровати, проводили шесть дней в неделю в виртуале. Четыре дня в месяц, жили, как люди древности, Ходили ногами, смотрели глазами, ели при помощи рук. Любое мироустройство должно на чем-то держаться, все предыдущие скреплены десятью заповедями. В виртуальной реальности, они мало чем отличались от любых других слов. Целые поколения нащупывали применения заповедей в быстро меняющимся мире. Проблема состояла в том, что в виртуале можно всё, зачем они там. В реальном было не до них. Оказалось питаться чужой жизненной энергией, можно только взамен на свою. Шесть дней химических, электрических воздействий на мозг, опустошали собственную кладовую. Седьмой день, они называли рабочим, подразумевая работу не в нашем понимании, а каждую секунду от рассвета, до заката. Тем более, они действительно работали в этот день, но был маленький отдых, трудились в виртуале. Смысл слова работа поменялся, для них работа, то, что мы называем жизнью. У Валеры сложилось впечатление, что реальность мстит, за пренебрежение, считают свой виртуал круче, волшебней что ли. Видите ли, они создали нечто грандиозное, куда мне с моими миллиардами световых лет. И, где соседи, если жизнь не чудо, а вполне обыденная вещь, где соседи на других планетах. Жили в сказке, но зачем-то решили, создать свою, это как вообще, вас самих создали. Время конфликта одной реальности с другой.
Мы лежим в кровати, не вставая шесть дней в неделю, пребывая в виртуальных мирах. Седьмой день мы должны прожить как обычные люди древности. Употреблять пищу ртом, ходить ногами, смотреть глазами. Распорядок рабочего дня жестко регламентирован. Подъем, утренняя зарядка, прием водных процедур, завтрак. Пешком до рабочего места, работа до часа дня, обед, свободное время на два часа. Снова на рабочие место до шести часов вечера. Прогулка в парке, ужин и развлечения пока не захочешь спать. Ваша пятница в наше время. За все действия начисляется безлимит, за не выполнение из пунктов вычитается.
И так, я открыл глаза и сразу произнес, - господи, ну почему так все воняет?
Вопрос был риторический, ответ я знал. Рецепторы обоняния начинали тоже работать и им не особо это нравилось. Пройдет часа три, четыре, прежде чем запахи станут приемлемы. Не глядя, протянул руку к полке, где стояли аэрозольные баллончики с одеждой. Можно при желании картины на себе рисовать, я обходился однотонной раскраской. Цвет достался коричневый, что впрочем, соответствовало настроению. Быстро нанес одежду на тело, похожую на пористую толстую резину, и вышел в рекреацию. Наше жилище построено наподобие пчелиных сот. На зарядку можно не выходить, но мне край как нужен безлимит и я не намерен терять, ни секунды. Сегодня выползли все соседи, что случается не очень часто.
 – Саныч, вы часом не знаете, почему именно подъем в пять часов утра?
 Спросил самого пожилого из нас, мужчину лет восьмидесяти.
 – Не то, что знаю, мне представляется это как дань древней традиции. Приговоренных на казнь так рано будили, лишая их способности к сопротивлению, - нехотя ответил он. Больше никто, не сказал ни слова. Выполняя с невыносимым страданиям на лицах, гимнастические упражнения под ритмичную музыку. Так продолжалось минут пятнадцать, после чего разошлись по комнатам. Одежда снимается легко, нажимаешь на кнопку на том же баллончике и она осыпается пылью. За дверью в боковой стене, находится унитаз с душем сверху, комнатка настолько крохотная, что или сидишь или стоишь.
 - Как самочувствие, - Валера чуть не подскочил от постороннего голоса в голове. Это для Унылого привычное второе я, оно с ним с рождения. Валера естественно говорил со своими голосами, их бывало довольно много, но сейчас было ощущение, что в голову пролез маленький человек с микрофоном. Свои голоса родные, этот же чужой, довольно неприятно.
- А, то ты не знаешь.
- Скачок биохимических реакций довольно странный. К тому же твои друзья просили передать, что ждут на выходе.
Раздался голос Анны, - Унылый, чтоб ты сдох, ты где?
Анна довольно крепкого телосложения, но её речь подобна течению воды. Никак не подумаешь, что интонации эльфов и прочих чудных созданий принадлежат массивной девушке.
Валера не мог знать, что второе я, искусственный интеллект, что друзей зовут Анна и Степан, что они родились в один день. Знал Унылый, этого было достаточно, словно открываешь дверь в темную комнату и начинаешь видеть только то, что освещает свет.
Помывшись, почапал к лифту, где его ждали минуты три. Аня невысокая, круглолицая, про таких говорят широкая кость, но не толстая. У нас нет толстых людей. Степа слегка высоковат, как и его длинноватое лицо. Разговариваем мы на одном языке. Ну, как на одном, просто он объединяет семь основных. Ну, как объединяет, мы умеем говорить сразу на всех. Я больше разговариваю на русском из-за любви к нецензурной лексике, Анна перемешивает их между собой, Степан больше молчит.
Ее костюм состоял из довольно искусно нарисованной радуги, у Степы белый верх, черный низ.
 – Чертов гомункул, вместо двух недель безлимита (неделя за победу, неделя за смекалку и отвагу), всего два дня. Монах сопливый, сколько этот полурослик безлимита отдал, - не здороваясь, зло спросила Анна.
 Странно, но злость, ненависть, возникала намного легче, чем улыбка. Последствие виртуального пребывания, где мы жили эмоциями не своими, а виртуальных ботов. Мозг сильно к вечеру уставал, от чужих переживаний. Где максимум накала, близко к обмороку, на грани. Вряд ли, я испытываю ту же боль, что испытывает человек. От результата ловкого отсеченного у него уха острой саблей. Больно, очень, но не критично. И, в свободный день не получая столь важных раздражителей, отказывается нормально функционировать. Полная апатия ко всему и ко всем. Надо жить своей психической энергией, а ее нет. Первое испытанное чувство, злость. Вроде идешь в сером мутном, почти черном пространстве, и злость вспыхивает бенгальским огнем. Ярким и не долгим.
 – Чтоб, ему бабы только за безлимит давали, желательно за последний,
- сколько невольно я излил ненависти, не знаю, но мне стало немного легче.
 – Неделю, максимум полторы.
 Подытожил Степан и мы замолчали, у нас не было ни малейшего желания говорить. Дружеское общение так же поощрялось безлимитом, желательно что-нибудь болтать. Спустившись на лифте на первый этаж, направились в ближайшую кабинку, из трех стульев и матовой тумбы, вместо стола. Я привычно сказал в воздух, яичница и кофе. Анна заказала две сосиски и чай. Овсяная каша, кисель для Степана. Верхняя крышка уехала вниз, погудело несколько секунд, она поднялась обратно с полным набором. Ну, здравствуй диарея. Микробы внутри потеряли взаимосвязь, бестолково суетятся, сталкиваются, бегут незнамо куда. Отзывается резью в желудке, и несварением. К тому же, у еды вкус картона, разжеванные кусочки нестерпимо сухие, приходится постоянно смачивать чаем. Минут через семь и  мы знаем что будет. Всегда одно и тоже, Степан прикладывает ладонь ко рту, сдерживая рвотные порывы, мы прекращаем жевать, смотрим друг на друга и спешим к спасительным унитазам. В обед желудок еще немного покапризничает, ужин пройдет вполне сносно, у еды будет терпимый вкус.
 Если смотреть на наши мегаполисы сверху, то они представляют  зеленый массив. Здания скрыты под зеленью крон деревьев. Мы практически не видим голых стен, все покрыто лианами, вьющимися цветами, кустарниками и разной величины деревья. Ходим по зеленному травяному газону, сразу как переступаем порог комнаты. Города под куполом, из прозрачного материала. Пропускает осадки, солнечный свет, ветер, попутно собирая энергию солнца, воздушных потоков, силу воды. Этого с лихвой хватает на все наши энергозатраты. Над головой изредка, неслышно пролетают космические челноки, за полезными ископаемыми на рядом кружащие планеты. Мы ничего не добываем на Земле, предпочитая не вмешиваться в естественные процессы. Города соединены под землей громадными трубами, в них носятся на магнитных подушках в безвоздушном пространстве, составы. В основном грузовые, но есть и детские. Взрослые никуда не передвигаются. На одном из них нас в детстве возили, для ознакомления с планетой, где живем.
Безлимит тратим на построение загробного мира из себя. Можно строить собственное пространство, используя виртуальные заготовки вроде шаблонов. Сначала все замечательно, но через довольно короткое время тебя не покидает чувство, что все вокруг, не много, ни то. Процентов на девяносто семь точное попадание. Процента три мимо, ты их постоянно чувствуешь, появляется ощущение, что ты не в виртуале, а просто говоришь в пустое ведро. С этим ничего не поделаешь, нужны собственные эмоции, сто процентная совместимость. Все свое ношу с собой, не знаю какой смысл вкладывали вы, для меня же, мой мир создается из меня.
Минут через двадцать с зеленоватыми лицами, так же втроем отправились на работу. В состоянии ненависти ко всему окружающему, доведенного до тупого равнодушия. Утешало одно, через десять минут будем сидеть в креслах на работе в виртуальной реальности. В здании, разбитым на индивидуальные крошечные комнатки.
 – Как же я вас не перевариваю, - Анна покачала головой и зашла в свой кабинет. Она на работе анализировала, планировала. Нам с детства помогают развивать увлечения. У нее масштабный склад ума, она блестяще свяжет множество рейсов с разных планет, чем рассчитает один рейс на неделю.
 – Чтобы твои роботы в бога поверили и благополучно вымерли, - пожелал я удачи Степану, открывая свою дверь кабинета. Ему уже некому выразить негодование происходящим, он молча прошел к себе.
 В комнатушке помещалось одно вальяжного вида кресло. Я плюхнулся в него, устроился поудобней и почувствовал непроизвольное сокращение некоторых мышц. В голове прозвучал иронический голос второго я.
 – Нам хлеба не надо, работы давай.
 – Проявись чучело электронное, поговорим.
 Как не трудно догадаться второе я, это искусственный интеллект. Не искусственный разум, а именно искусственный интеллект. Нам не удалось создать разумную машину и этому есть простое объяснение. Свой мозг разложили дальше некуда, узнали всё. Кто куда бежит, какие реакции за что отвечают, силу электрических импульсов. Копируем со сто процентной вероятностью. Не узнали маленькую мелочь, как эта химическая, электрическая хиромантия преобразуется в мысли, в нечто живое. Создать подобное не в наших силах. Так, что война с машинами откладывается в долгий ящик, как не было у них ума, так и нет.
 Комната незаметно расширилась, передо мной появился деревянный темного цвета стол. На него очень удобно поставить локоть, а голову положить на ладонь. С одной стороны сидел я, с другой все человеческие знания, с моим лицом. Это даже немножко завораживало.
 - К вашим услугам.
 Сказал мне моим же голосом.
 – У меня к тебе просьба.
 – Во все времена ничем хорошим не заканчивалось, такое начало разговора.
 – Понимаешь, нацелился на бонус, стоимостью целый месяц безлимита, каждый год до самой смерти.
 – Скажу прямо, ты себя переоцениваешь.
 – Ты не представляешь, каким методом.
 – Нет у тебя, никакого метода. Бонус могут получить люди, сильно ошибающиеся и при этом, не ошибающиеся совсем. Что-то ничего подобного не замечал у тебя.
 – Надежда на скрытые способности.
 – Глубоко зарыли.
 – Кто его знает. Со мной приключилась любопытная история. Я могу, в двух тысячном каком-то году, оставить рассказ на литературном сайте в разделе фантастика. Больше нигде и никак. Это меня натолкнуло на одну мысль. Написать что-нибудь буквами.
 – Ты хочешь сказать, вернее, продать литературный талант?
 – Скорее вдохновение.
 – Не хочу тебя огорчать, но для того что бы, что-нибудь продать, надо это иметь.
 – Без тебя бы не догадался. Лучше набросай, как люди тогда жили, чем дышали. Хочется немного понимать, для кого пишешь.
 – Я знаю один секрет, не ты выбираешь литературу, а она тебя. Хотя идея хорошая, уже давно никто не пишет. Может и вправду дуракам везёт.
 – Вот и проверим.
 – Тогда слушай внимательно. В то время существовал рай и ад. Жили посредники между человеком и Богом, священнослужители.
 –  Я немного узнавал про религии. Копаясь в раскопах, разыскивая искренние эмоции, в надежде продать, наткнулся на двух молодых парней сидящих в машине. У одного из них в очках вмонтирована камера. Его лица я не видел, слышал только его голос. Он спросил утвердительно у приятеля, - все торчишь?
Друг с внутренней борьбой ответил,- да вроде.
- Чего в церковь, грехи замаливать, - с явной насмешкой.
- Не совсем, пойдем чего покажу.
 Они вышли из машины и отправились в церковь.
Там я несколько раз сливался с прихожанами и даже потом продал тихую светлую скорбь. Поп довольно молодой, махал кадилом, отпевая покойника. Я увидел как из закулисья, вышел попутчик сидящий на наркоте, немного постоял, посмотрел равнодушно вокруг и скрылся. Святой отец заприметил его, хочется сказать положил, но все-таки скорее бросил кадило рядом с гробом и неожиданно для всех ушел следом. Вернулся минут через десять, и как ни чем не бывало, продолжил неожиданно прерванный обряд. Лицо его несколько стекло в низ. Я все вычислил, попа мучил абстинентный синдром, по-простецки, кумарило как волчару. Он поправил здоровье и отпустил великодушно грехи всем. Но, это не конец истории, во втором ролике парень в шпионских очках на фоне церкви грустно сообщил, что служитель церкви в ней и повесился.
 – Людям свойственно ошибаться.
 – Свойственно, но я не пойму, зачем носить странную одежду, бормотать на чудном языке. Служить тому, что тебя не защищает. Военных допустим, защищает присяга, погоны там. Может, человеку не нужен посредник, в столь интимном вопросе как разговор с богом.
 – Может и без надобности. Сложная задача, мне надо дня три растолковывать и все же боюсь, не получится. Они развлекались, как могли, то отменяли бога, то назначали заново.
 - Зачем.
 – Это совсем просто, убивать соседей ради денег, грешно, неловко что ли, сверху-то смотрят. А так, нет его, и грабь награбленное.
 – Для чего возвращали, что бы отдать обратно.
 – Что ты, господь с тобой, уже было некому, убили всех. Проходит время и те, которые убивали и те, которые после убивали и те, которые после, после, сплошь приличные граждане. Боятся, что в свою очередь убьют и их. Понятно излагаю.
 – Нет.
 – Давай тогда с другой стороны. У них еще был лидер нации, с полномочиями на насилие.
 - А, как они узнавали, что он лидер.
 – При помощи голосования.
 – Они хорошо его знали.
 – Напротив совсем не знали.
 – Тогда как же они выбирали?
 – Ну, как тебе быстро объяснить ушедшие жизненные смыслы. Давай лучше расскажу про одного из последних. Были у них люди такие, президентами звались. Здесь не думай, не важно, важно, что из этой популяции, остался один. Президент всего мира. История его запомнила под именем Нюрка-Лупатая.
 - Женщина.
 – Нет, мужчина.
 Сбоку от нас проступил невысокий, в хорошем костюме государственный деятель. Отличительная особенность холодный рыбий взгляд.
 – Почему лупатая, у него вроде все в порядке с глазами.
 – Здесь виновата народная мудрость. Ему хоть в глаза ссы, все Божья роса, только зенками лупает.
 – Нюрка то, причем?
 – Тут-то чего непонятного, вроде как не мужик, моральный гомосексуалист.
 – И, за что ему такая лютая, любовь людская.
 – Он провернул старый фокус на новый лад. Они постоянно с чем-нибудь боролись, то за свободу своих гениталий, то за свободу Юрия Деточкина.
 – Вся жизнь борьба.
– Безусловно, если ты мудак.
 – Сам такой.
 - Не отвлекай. Они в очередной раз озадачились социальным неравенством, под лозунгом, когда ж, вы суки нажрётесь. Нюрка сказал, будет вам равенство. Пацан сказал, пацан сделал.
 – Это невозможно по определению.
 – Как два пальца...
 – Все разбогатели?
– Подход в корне не верен, дело не в богатстве или бедности. Нужно что бы все чувствовали, что они живут не у себя дома, а у кого-то в гостях. Хозяева оказались смышленые, зачем из отдельных комнат делать много тюрем, а со смекалкой и несколько неприличной удалью, одним махом забабахали тюрьму из всего дома. А, чего нет, все заключенные одинаковые перед главным вертухаем. Ведь равным необходимо на кого-то равняться, иначе какие они равные, так недоразумение. Куда смотреть, подсказывали люди с глазами чрезвычайно умных барыг. Можешь взглянуть.
Пространство увеличилось, до телестудии. Программа имела стилистику микрофонного времени. В настоящем, микрофон в антикварных коллекциях за большие деньги. Чем больше у человечества прошлого, тем меньше оно его ценит и знает. В результате мозгового штурма боссов по ту сторону экрана. Родилась идея выразить новые смыслы старыми способами. Собрали всю клюкву за двадцатый и двадцать первый век и выплеснули на зрителей.
С микрофоном стоит разбитная бабенка, в лосинах, причёска я у мамы редкостная шлюха и невообразимого цвета кофта. Туфли страшный сон, на каблуках, длинных и неустойчивых.
 В студию зашел человек, в чем мать родила. На кокетливый вопрос соведущей, - Никодим, вы, что сегодня без одежды.
 Никодим открыто и честно глядя в камеру, молвил, - последние трусы отдал, мне для людей ничего не жалко.
 И, сразу его лицо становится строгим, - некоторые товарищи, которые нам совсем не товарищи, высказывают мнение. Что идем мы друзья мои, не туда. Вы только вдумайтесь не туда, это же уму непостижимо.  Мол, Нюрка избрал ни ту дорогу. Я им скажу прямо, древней мудростью. Моисей сорок лет где-то бродил, вместе с народом.
 Патриотическая пауза, при каждом повторении слова народ.
 - Тоже собаки всякие, говорили, Моисей уже ни тот. И, что произошло в итоге, человек Бога встретил. Вы, только вдумайтесь, на что нас толкают. Сменить Нюрку? На кого, я вас спрашиваю? Сменить физическое воплощение Бога на земле, как известно, что хочет Нюрка, то хочет Бог. Нюрка тоже может метать молнии и легко убить все живое. Позор не совсем гражданам, не желающих видеть человечество великим. Даешь богатое отечество с бедными гражданами. (Бурные аплодисменты, переходящие в овации.)
 Комната уменьшилась до привычных размеров.
 – Интересный способ остаться без трусов. Им самим не противно?
 – В то время, что только люди за деньги не делали. Хочу еще уточнить, в отличие от Нюрки, духовный представитель бога на земле, как ты выразился в странных одеждах, не обладал орудием судного дня. Одежду носят совершенно добровольно, вопреки тому, что она их не только не прикрывает, а бывали времена и убивала.  Ну, да ладно. Впрочем, Нюрке не повезло, компьютер соединили с человеком, и очень скоро некому стало отдавать приказы, все в кроватях. Он еще пытался запретить будущие, но это уже всех смешило. Впрочем, слейся с ним, и многое станет ясно.
 – Нашел дурака, я раз, не осознавая, залетел посмотреть в нечто подобное, неделю кошмары снились, какие-то грязно мутные, причем в виртуале. Где это нонсенс.
 – До тебя надеюсь, дошло, о чем я толкую.
 Посмотрел сам на себя с сожалением.
 – Если я и что-то понял из выше сказанного, только то, что ничего не понял.
 – Ты чего такой тугой?
 – Зато здоровье отменное.
 – Сочувствую твоей голове, предназначенной пищу пережевывать, и все же напрягись. Всего два слова, бог с дубиной?
 – Ты имеешь в виду, какой бог, такая и жизнь?
 – Именно. Мало того, что совесть человечества матерый пахан, так еще бог вылитый тюремный надзиратель. Их не интересовало настоящие, они жили в надежде на светлое будущие, вроде откинутся скоро.  Светлое будущие становилось настоящим и обнаруживалось, что тюрьма не снаружи, тюрьма внутри. Чуть не забыл, они жизнь измеряли деньгами и делили людей на плохих и хороших.
 – Так примитивно?
 – Не совсем.
 – А, как будет совсем.   
 – Как, как, рождались, умирали, влюблялись, о чем-то мечтали, обходились без штекера в заднице.
 И, я сам на себя посмотрел с плохо скрываемой издевкой.
 –  Иди к черту, а, я попробую сложить из слов смыслы.
 Переместился в комнату с солнечными лучами сквозь жалюзи. Неожиданно на меня накатило раздражение, подобно цунами ударившемуся об берег. Ударился я об слово штекер. Нам его вставляют при рождении, мы его не чувствуем, он не мешает, но почему-то меня это напрягло. Если не сказать больше, сбило с меня спесь. Я сам того не подозревая, хотел начать писать предкам словно они папуасы. Смотрите дескать, бусы стеклянные и все в обмороке. Мое высокомерие не видно было и мне самому. Штекер для меня что-то вроде волшебной палочки, выполняет все мои желания. Но, с чего я решил, что люди, прекрасно обходившиеся без него, отнесутся к происходящему с нами, так же как и я. Было над чем задуматься. Так и просидел до обеда в легкой прострации, ни разу не нажав на клавишу компьютера. Виртуал погас, стена родного кабинета, пора в реальность. Как бы вам объяснить, что для нас пребывать в обычной жизни. Ощущение содранной вживую кожи, внезапно и вероломно. Режет все, свет, звук, еда, люди. Больше всего хочется натянуть ее обратно и уползти в темный уголок зализывать раны.

                Не спи, козлёночком станешь.

Сейчас Сени уже тридцатка, он один из самых дорогих исполнителей, смотрит в зеркало позади манекенов, никакой подсказки. Достаёт сигарету и разминая пальцами тихонько поплыл в людском потоке, до ближайшей подворотни. Сворачивает в неё, делает три шага и останавливается делая вид, что подкуривает. В проёме появляется мальчик лет одиннадцати и протягивает кусок бумажки, где написано первый мир и знак вопроса. Если бы, в углу не была нарисована пальма из треугольников, так часто её изображают дети, то Сеня рассмеялся бы, слегка щёлкнул по лбу пацана, в знак признания шутки и ушёл бы. Но, пальма знак качества в их деле, эти ребята не шутят, смех могут признать оскорблением. Но, как это совместить. Первый мир легенда, очень похоже на Шамбалу, туда попасть нельзя и совсем далёкая от мистики корпорация. Задание от них обещало вагон денег, но это совсем не значит, что они волшебники. Сеня, если честно, любопытный, как та, самая Варвара. Он не смог устоять и кивнул головой.
- Завтра, в десять утра, - подросток из-за спины достал то ли, часы похожие на компас, то ли, компас похожий на часы, - нажмёте на кнопку, - отдал и скрылся в проёме, растворяясь в лучах света.
- Архангел, твою мать, - пробормотал Сени и поспешил домой, забыв про шляпу, было над, чем подумать.
Жилище состояло из комнаты, где стоял огромный кожаный диван, легкие движения рук превращают его в большую кровать. Невысокий столик с мраморной столешницей, куда Сеня положил, то ли компас, то ли часы или их гибрид. Маленькая кухня, крохотный туалет совмещённый с душем.
В дверь постучали.
- Входите, открыто.
Дверной проём изобразил доброго соседа Саныча. Его лицо переживало одно из жесточайших похмелий.
- Привет, Сень займи денег.
- Конечно Саныч, пройди, у меня в холодильнике холодная бутылка водки, налей сколько надо, - что бы он не возражал, из-за природной скромности, добавил, - а, то, помрёшь, ни приведи господь, хоронить дороже.
Саныч идейный алкоголик, живёт что бы пить. Знает Сеню с первого дня, появления в этом доме. Очень добрый, очень мудрый, очень пьющий. До сорока лет ему удавалось совмещать, семью, работу и истинное призвание. Но, чудес не бывает, всё со всем вошло в неразрешимое противоречие. Обычная история, с необычной трактовкой, Саныч жил на деньги довольно успешных детей, мальчика и мальчика и счастливой жены в другом браке. Человек наверное хороший.
- Очень своевременно, - Саныч открыл холодильник, постучал стеклом, разлил, выпил, содрогнулся, судя по звукам из кухни.
- У Сени всё есть, - сказал Саныч появившись, с той же тоской по несбыточному и томительным ожиданием, - даже чёрная дыра, маленькая правда, но есть.
Сеня погружённый в раздумья, совсем не понял, какая ещё чёрная дыра в моём отечестве.
- Ах, ты ж - он немного растерялся, проследив за взглядом Саныча. Неизвестного назначения предмет, брошенный на белый мрамор с темными прожилками, имел нереально дорогой вид. Материал, настолько чёрный, насколько возможно и ещё чуть-чуть. Свет от него совсем не отражался, дыра в столике с безразмерным пространством внутри. И, к этой бесконечности приделана стальная, блестящая кнопка. Чёрное безмолвие завораживало, пахло мистикой, но хладная сталь кнопки указывала, не верь глазам своим. Всё, всего лишь иллюзия.
- Саныч, наступила секунда трогательного прощания, - Сеня протянул ему деньги и проводил до двери. Оставшись один, рассматривал зрительную подтасовку фактов, под разными углами. Ничего не менялось, никакого контура, дыра, дырой, чёрная, пречёрная. Взял в руки, нащупал невидимый браслет, оттянул, просунул руку и получил ручную чёрную дыру. Смотрелось сногсшибательно необычно из области новых технологий, настолько новых, что немного страшно от мысли. А, сколько скрыто тёмной энергии в маленьком пространстве и главное, не вырвется ли наружу, ну, мир там, антимир. Бабах и здрасти, приехали.
Сени не давала покоя мысль, причём тут первый мир, почему не озвучили задание. Ладно, сказка она и сказка, может чего-то не догоняю, но задание, к чему готовиться. События развивались необычно, передача сообщения, для чего мальчик, почему никак обычно через интернет. Сплошные почему, это Сеню нервировало, спал плохо. Голова от вопросов без ответов, неприятно ныла, устав от ожидания с облегчением в назначенный час нажал на кнопку. В центре предмета, зажглась маленькая искорка, разбрасывая огоньки заскользила направо, ударилась об бортик, точнее просто закончилось чёрное пространство, устремилась к противоположному, где погасла. И, всё.
Сеня подождал десять минут но, ни сообщений, ни телефонного звонка, тишина.
- Чего я интересно хотел от чёрной дыры, какой информации, она же ничего из себя не выпускает.
Сеня расстроился, либо передатчик сломался, с этим трудно согласиться, у них поломок не бывает. Больше склоняясь к отмене сделки, тогда где компенсация. Ему захотелось отдохнуть от напряжения, к тому же бестолкового, он лег на спину и уснул.
А, вот сказать, что Сеня проснулся через некоторое время, уже нельзя, скорее подойдёт, очнулся, пришёл в себя, да и это ни совсем верно. Он переправлялся с берега живых, через реку забвения, к берегу мёртвых и непредвиденно ожил, хотя формально вроде и не умер, как-то так. Сеня очень быстро, можно сказать моментально, узнавал про себя много нового. Встреча с исполнителем не состоялась, уехал на такси вместе с девочками. Оказался, молодым да ранним, окончательно прирезал Колю-Резанного, занял его место и начал стремительно расширять свою территорию. Звали теперь его не Сеня - Почётный круг, а Сеня - Бульдог. Вцеплялся мёртвой хваткой в конкурентов, легко ввязывался в бандитские войны, одерживал победы. Секрет успеха был прост и ужасен, своей простотой, роль наёмных убийц исполняли подростки.
К нему в кабинет без стука вошёл исполнитель, странно было, если бы он постучался. Взял стул, развернул спинкой к Сене, демонстративно перед ним поставил и сел.
- Очень кратко, - Сеня молчал, - оставь детей в покое, -  с неприятным скрежетом, скорее специально, поставил стул на место.
Сеня молча кивнул головой и проводил взглядом незваного гостя, вызвал смотрящего за районом.
- Пришли ко мне Зацикленного и пробей исполнителя, где он, с кем он.
- Сделаем, - ответил правая рука.
Сеню похоже бог лишил разума, он с чего-то взял, что всех напугал, опасных убил и неопасных несколько, в качестве назидания. Мир принадлежит ему. Это он решает кому жить, кому умереть, твари дрожащие, он же карающий меч господня.
- Алексей, - Сеня проникновенно смотрел в глаза подростку, - сейчас пацаны тебе расскажут историю действия. Надо, дружище, надо.
Юноша, по прозвищу Зацикленный, сидел где-то с год на дешёвой синтетике, разбавляя её ещё какой-то дрянью, адская смесь, мозги быстро сгорят. Но в данный момент, благодаря химическому огню, идеальный снайпер. Спокойный, обстоятельный, даже слишком, пять трупов у мальчика. Скоро придется с ним распрощаться, совершенно спокойным за утечку информации, быстрее помрёт от передозировки. Идеальный душегуб, эффективный, кратковременный, с функцией самоликвидация.
Мальчик три дня наблюдал за исполнителем, дотошный, не упустил ни одной детали, кроме главной. Хочешь поймать в прицел исполнителя, перестань в него смотреть и обернись. Так и произошло. Зацикленного, Сеня больше не увидел, впрочем он мало, что больше увидел. У мальчика произошла встреча изменившая его жизнь. У Сени в то же время, голова встретилась с пулей.
Пока Сеня привыкал к новому обличью, в больницу легкой походкой, вошёл мужчина лет сорока, с незапоминающийся физиономией. Между этажами, на лестничной площадке, молодая медсестра протянула ему белый халат и марлевую повязку. Облачившись в халат гостеприимно засунул большой пистолет с глушителем в штаны. Продолжил восхождение, следом за ним в трех шагах, уткнувшись в истории болезней, пристроилась опасная особа женского рода. Возле палаты с ещё живым Сеней сидели серьёзные ребята, испугать, купить их затруднительно. Дядечка остановился перед ними, распахнув халат, давая им возможность насладиться торчащим пистолетом. Девушка увлечённая бумагами неспешно проследовала дальше и неудачно выронила несколько папок.
Господа бандиты видавшие в жизни, то, что лучше не видеть, приняли для себя верное для жизни решение, подняли руки вверх. Перед тем, как ангел смерти явил им свой лик, они уже были на прицеле у двух в больничных халатах пожилых женщин, мирно беседующих в коридоре о своих болячках, из бывших. Плюс медсестра из действующих. Парни знали, что Сеня перешёл, даже не красную, а божественную линию. Посчитав себя очень умным, засыпав и так не совсем благополучный район, дешёвой наркотой. Получая какую, никакую прибыль, приток свежих девичьих тел, молодых людей без головы, в замен. Вот бог его и наказал, надоумив убить исполнителя.
Дверь в палату открылась и Сеня всё понял, он хотел спастись, дернулся телом.  Пуля без лишних предисловий, добила, исполнители всегда заканчивают начатое. Исполнители никогда не промахиваются, специально ранили, что бы, помучился до кровавых мальчиков в глазах и дострелили, как бешеного пса.
Сеня сломал привычный маршрут, отдав приказ завернуть за известными пирожными, что больше возбуждало, их вкус или цена. На выходе из ресторана и подстрелили. Сгубила Сеню еда, в последний год, он начал испытывать к продуктам питания сладострастие, чувство несколько греховное, Сеня стеснялся, но ничего поделать с собой, не мог. Усмехнешься, даже если не хочешь, Сеня злодей, крупный мафиози, вёдра пролитой крови, деньги не успевают просохнуть. Сила, власть, общественное уважение. И, к чему привёл этот путь, человека Сеню. Скажу шёпотом, неловко, к обжорству. События его жизни, моральный выбор, сложили из всевозможных пазлов, хорошо кушающую свинью. С виду человек, а так, свинья, свиньёй.

                Реальность такая реальность.

После приема пищи или пытки при помощи еды, буркнул Степану с Анной, что отправляюсь на кладбище навестить старого друга. Кладбище у нас как вы понимаете исключительно виртуальное, я вернулся в кабинет. Непроизвольное сокращение мышц, голос второго я.
 – Куда изволите.
 – На кладбище.
 – Я думал поживешь еще.
– Смешно. К человеку, который просто смотрит.
 – Интересно куда направлен взор его.
 – Для тебя ничего интригующего, вы смотрите в разные стороны. Отправляй уже.
 Я стоял в светлом, прозрачном пространстве. Где не было ни верха, ни низа, ничего не было кроме деревянной некрашеной скамьи. Два неотесанных полена с кривой доской сверху. На ней сидел пожилой человек, спиной ко мне, опираясь двумя руками за край лавочки. Мы не были друзьями, для меня он приятный собеседник. Я для него, боюсь, он меня даже не помнит. Впервые я его увидел в довольно молодом возрасте, мне было лет двадцать, на битве трансформеров. Я упоминал, что ученых среди нас нет, это не совсем верно. Ученые мы все, нас с детства учат пользоваться искусственным интеллектом. Каждый из нас может строить космические корабли, улучшать роботов, да все что угодно, нет никаких препятствий. Мы владеем всеми знаниями человечества, в то же время не знаем ничего. Поединки проходили один на один со строгим соблюдением законов физики. Робот должен быть не больше тридцати метров в высоту и не шире десяти. Я своего разрабатывал примерно полгода, он у меня летал, складывался в случаи опасности и раскладывался в стремительной атаке, подобно швейцарскому ножу. Пилот располагался в районе солнечного сплетения, в прозрачной капсуле для обзора. Правила просты до неприличия, сначала один наносит удар, другой защищается и наоборот, до полного разрушения. В тот день нас собралось человек пятьдесят, самых упертых. Ареной для поединков служила огромная поляна, покрытая зеленой травой. По жребию мне выпало сражаться первым. Трансформация из чего-нибудь в боевого робота при земных законах, довольно кропотливое дело. Я не стал сильно заморачиваться, выбрал образ человекоподобного робота, черного цвета, но без головы. Вышел на позицию, и голова с тихим жужжанием выползла из-за спины, с громким щелчком фиксации встала на место. Покрутил ее из стороны в сторону, ударил кулаком в раскрытую ладонь, опустил руки и сказал, готов к бою. Противник удивил, напротив меня выехал красный гроб на колесиках. Резко открылась верхняя половинка, и с легким скрежетом восстал борец сумо, с заплывшими глазами, заплывшим телом от жира. Обвязал гроб вокруг талии, вроде пояса. Впечатал мощно с начало одну ногу в землю, потом другую, присел, дотронулся руками до травы и подтвердил готовность. Схватки протекали быстротечно, не больше трех ударов. Первым вбивать меня в землю предстояло ему, это серьезное преимущество, очень часто первый удар оказывался и последним. У него за спиной заработали ракетные сопла, он нагнул голову и выстрелил себя мне в грудь, намереваясь уронить меня на землю и добить мощным ударом сверху. Но, мы же трансформеры, на этот случай шарниры на поясе ослаблялись и от инерции я складывался, стукался затылком об пятки, мощные пружины возвращали на место. Он почувствовал отсутствие сопротивления, двумя руками хлопнул меня по ушам, догнал гад такой. Что сделало мою голову вдвое тоньше и вдвое выше. От чего по всему роботу прокатился пронзительный звон. Голову я больше не мог повернуть, но управление не пострадало. Подняв руку вверх сказал, готов, совершенно не слыша своего голоса. В настоящей голове звенело как в церковном колоколе. Я был спокоен, я знал что делать. Левая нога усилена дополнительно, делаю правой ногой сближающий шаг, левой со скоростью доступной законом физики с яростью пробиваем снизу в пах. Среагировать он не успел, но с амортизировал и подлетел метров на пять и удар не доставил ему большого урона. Так он думал, я думал несколько иначе. У меня в подошвы вмонтированы ракетные ускорители, время для принятия им решения хватило, примерно вместе с ним начать подниматься в воздух. Сцепил руки замком, я был немножко выше и затормозил его голову, возвращая ее обратно, зубодробительным ударом. Тело продолжало стремиться ввысь. Когда оно упало, то выглядело комично, нос находился на уровне плеч. Было видно как от места повреждения, побежала вниз трещина, разделив его напополам. Он развалился на две части, пилот в коконе упал на землю. Победно подняв руки, повисел немного над землей и вернулся на нее. Лифт расположенный в одной из ног, опустил меня вниз с целью просмотра возможных противников, оценить их сильные и слабые стороны. Повернул голову в сторону и что я увидел. В метрах двадцати от меня сидит на лавочке, причем не крашеной, какой-то мужик. Я подошел.
 – Дядь ты чего здесь делаешь?
 – Смотрю.
Пятьдесят боевых трансформеров, есть на что поглядеть.
 - Безлимит за это дают?
 – Нет.
 – Зачем сидишь?
– Вас мама в детстве не роняла, я же сказал, просто смотрю.
 – А я, просто инкубаторский.
 – Я тоже. Сразу отвечу на ваш немой вопрос, мне хватает безлимита на эту самую лавочку, что меня вполне устраивает.
 – Присяду?
 – Ради бога.
 Я опустился рядом с ним, и в ту же секунду мимо нас просвистела гигантская, кем-то оторванная железная голова. Мы с ним проводили ее взглядом, вместе вздохнули и повернулись лицом к битве трансформеров.
 – И куда смотрите?
 – Мне неважно куда смотреть, мне важно, что я вижу.
 – И что?
 – Ничего.
 – Озадачили.
 После чего я встал и ушел. Так мы познакомились. Периодически встречал его в разных мирах, при разных обстоятельствах. Участвуя в гонке на драконах, лидируя, огибая скалу в полете, имевшую плоскую срезанную вершину. Увидел его сидящего на своей скамейке, не выдержал, спланировал к нему, Дракон медленно, мощно и при этом бесшумно махал крыльями, удерживая нас на месте. Я высунулся из-за шеи звероящера и спросил, - давно сидишь?
 – С шестнадцати лет, как выпустили в большой мир.
 Я вновь присоединился к гонке. Иногда молча, смотрели на эпические битвы, иногда при встречи обменивались фразами. Меня выводило из себя, как ему хватает одной скамейки, да и скамейка его не особо волнует. В общем, я к нему привязался. Когда его не стало, я стал приходить к нему на могилу. Правда, правда, не ради безлимита. Я присел рядом с ним.
 – Дядь как жизнь после смерти.
 - Не особо вижу разницу.
 – Ночь бывает?
 – Да.
 – Что видишь?
 – Темноту.
 - Занимательно. Дядь, неловко было у тебя спросить, пока живой ходил. Думаю сейчас самое время.
– Время как грязи, единственное что осталось.
 – Не скучно просто смотреть?
 Он неожиданно рассмеялся и долго не останавливался.
– А, ты.…  Все еще захлебываясь от смеха, - чем всю жизнь занимаешься.
 – Ну, как, страдаю там, кого-то люблю, кого-то нет, - замешкался, не зная как продолжить.
 – И, что?
 – И, всё.
 – Вот сам себе и ответил. Но, тебе скажу, как я докатился до жизни такой. Лет в семь, неожиданно для себя осознал, неотвратимость смерти. Долго меня это мучило, пока не решил, что не буду выпрыгивать из штанов. Пытаясь поймать, что нельзя поймать, свою утекающую бесследно жизнь. Я выбрал, просто смотреть.
 – Не жалеешь?
 Повернул к нему голову пытаясь увидеть его реакцию.
– А, смысл, - ответил он равнодушно.
 – Умеешь ты дядя, всё оставить без смысла.
 – Это как раз не трудно, трудно смысл найти. Мне не удалось. Может тебе посчастливится.
 – Сильно сомневаюсь.
 Я встал.
- Ладно, на досуге подумаю. Я исчезаю, как исчезла твоя жизнь.
 После чего проследовал в парк или на улицу, что одно и то же. Нашел Анну со Степаном, и мы добросовестно пытались кормить белочек с ладони, а не придушить их. Взять за красивую мордочку, слегка подкинуть и зафутболить выше елки. Сама возможность примеряла с действительностью.
 Родное кресло, непроизвольное сокращение мышц, голос второго я.
- Желаете писать?
Я молча кивнул головой, мне приходиться для этого постоянно возвращаться в комнату с рыжим котом.
Долго смотрел на монитор, не понимая с чего начать, последовательность нажатия букв, обескураживала. Какая последовательность будет верной, буквы соберутся в слова, слова соберутся в смыслы. Может, попробовать для начала описать окружающие предметы, плавно переходящие в образы, попытаться сделать картинку живой. Я огляделся, вокруг много вещей, зачем этим динозаврам столько барахла. Они бы сказали для уюта, прям как дети. Уют создают не вещи, уют создаёт то, чего нет. Под рукой лежала авторучка, допустим, для сохранения важной информации они используют её. Так и хочется написать, ее важность подчеркивает фаллическая форма (ну, куда без неё). Весь мир на нём вертим. После чего вошел в штопор на полчаса, внимательно рассматривая пылинки в лучах солнца. Ничего не рассмотрев, с досадой произнес.
 – Как там тебя? Лошадь литераторов, спускайся, вопрос есть.
 - Я уже здесь.
 – Быстро, копыта не стер.
 – Скорее крылья, образованный ты наш.
 – Не придирайся, помоги лучше.
 – Не извольте беспокоиться, весь ваш.
 – Покажи мне писателя живого или несколько, тех времен. Интервью там, не знаю, мысли вслух.
- Зачем?
– Хочу посмотреть какие они в жизни.
 – Вы обратились по адресу.
 Передо мной раскинулся какой-то холл. Потолок его поддерживали, четырехугольные тонкие столбы, обрамленные мраморной плиткой. Одна стена была полностью стеклянной, от чего пространство казалось больше. Вокруг многолюдно, слышен приглушенный смех, в разных местах. Публику составляет студенческая молодежь, даже не торопливо прогуливаясь, неспешно разговаривая, все одно в них чувствовалось стремление. Отдельно от всех, не знаю, как это у него получалось, стоя в самом людном месте. Человек лет пятидесяти, в сером плаще, в нелепых черных кожаных ботинках, в руке бумажный пакет с бутылкой. Он отхлебнул и по гримасе ясно, что-то крепкое. Лицо идейного алкоголика. Одежда на нем сидела так, что возникала мысль, об аренде ее на время. Камера к нему приблизилась, довольно молодой голос жизнеутверждающе спросил.
 – Ваша книга, бабахнула, так бабахнула. У вас сегодня творческий вечер со студентами престижных вузов.  Связи с чем, возник вопрос, где вы черпаете свои идеи, как находите вдохновение?
 Он посмотрел прямо в кинокамеру и мы сразу всё поняли, репортеры, телезрители. Что не вовремя, настолько не вовремя, что наше время не наступит никогда. Тихо, очень внятно ответил.
 – Пошел на …
 Вы понимаете куда, последние слово слегка придавил для понятливости. Отвернулся и отошел.
 – Требуется уточнение, они, что все бухали?
 – По-разному. Мне показалось, что он более доходчиво донесет до тебя. Никто и ничто тебе не поможет. Не хотелось самому тебя посылать.
 – Какой ты сука проницательный.
 – А, то. Обо всем, давно уже все сказали, так, эдак и наоборот. Вопрос только в том, как скажешь ты и есть ли чего тебе сказать.
 – Умеешь поддержать.
 – Я и не собирался. Ты не понимаешь куда лезешь.
 – Вот, это меня смущает самого. Оставь меня.
 Оставшееся время писал, что приходило в голову. Признаюсь, прочитав написанное через неделю, был разочарован. Сейчас же, поставил точку весьма довольный собой, после чего направился доживать остаток дня к друзьям. Наступил момент досуга, ресторан, казино и прочее и прочее.
 – Послушайте меня, неудачники. Всю последующую неделю меня не будет в виртуале, буду тратить безлимит, - решил похвастаться.
 – В таком случаи, неудачник у нас один. Прекрасная дама отправляется на неделю  транжирить, заработанное нечеловеческим трудом.
 – Как же, мне вас жалко, голытьба. Удавитесь от зависти, у меня впереди две недели.
 Не скрывая злорадства огорошил Степан. Мы с Анной переглянулись.
 – Унылый, тебе не кажется, что у нас друг чрезвычайно пренеприятный человек.
 –  Похож на индюка, вытянутого от самодовольства.
 – С друзьями, так не поступают, - заявили одновременно.
 – Так и хочется огреть его палкой по башке. Тупо от зависти, - тихо произнесла Анна и улыбнулась как-то хорошо. Не знаю как Степану, а мне стало чуточку теплее на душе.
 – Боюсь, скромность при рождении ему не дали или морда эта не взяла или что, скорее всего, поменял на хвост павлина. Таблицу умножения не знает, зато перья красивые, - поддержал я Анну.
 – Интересные вы, однако, вам есть чем и кем гордится. У вас друг умный, усовершенствовал механическую руку для машины. А, мне простите,  кем гордиться. Кстати, таблицу умножения вы тоже не знаете, зачем ее знать, когда есть второе я.
 Повисла пауза, мы посмотрели внимательно друг на друга, вроде как припоминая что-то.
- Традиции надо чтить, - задумчиво сказала Анна.
 – Надо чтить, надо чтить, - повторили за ней со Степаном.
 - Сегодняшний вечер, черный вечер. Провести его надо по-чёрному.
- По-чёрному, по-чёрному, - вторили ей.
 Традиция состояла в следующем, при случайном совпадении, одновременного желания тратить безлимит, что бывало крайне редко. Возвращение домой строго на четвереньках. Первый раз, когда наши желания совпали, разошелся не на шутку, как ни странно Степан.
 – Друзья мои, вы не представляете в математическом понимании вероятность совпадения. Это точно знак, к чему не ясно, - задумался и замолчал.
 – Знаю к чему, упиться в стельку, дабы поскорей забыть рабочий день. Провести линию бессознательного между реальностью и еще одной реальностью, - предложил я.
 – Может лучше в казино, знак указывает на несомненный выигрыш, - внесла свой вклад Анна.
 – Казино точно не подойдет. Вдруг проиграем, тогда придется думать, что это дурной знак, - отрезал Степа.
 В молчание погрузились сообща. Тишину нарушил самый длинный из нас.
 – Я понял, с чем надо есть. Безлимит сам в руки плывет. Сильно сомневаюсь, что у кого-нибудь есть в наличии традиция. Ни у кого нет, а у нас есть. Мало того, мы традицию разобьем на два ритуала. Совместим два пожелания, первое посещение детей. Вы знаете, живая энергия детей невольно заряжает смотрящих. Но, нельзя делать это часто пропадает эффект. В этом будет состоять первый ритуал, посещение детской площадки только в день совпадения. Уникальность события усилит воздействие. Зарядив душевные батарейки, прямиком в ресторан, это второй. Разработаем потребление коктейлей, до положения риз. Вычислим до миллиграмма, рассчитаем до состояния, когда мозг находится в пограничном полете между явью и забвением. Балансируя между вселенской мудростью и черным безмолвием. Тонкая грань, когда мозг вот, вот захлебнется, но еще держится из последних сил. Придется идти на четвереньках.
 – И в чем смысл традиции, - поинтересовался я.
 – Смысл в  том, что получится точный слепок древнего досуга. Также важен пьяный откровенный разговор. Некая подсказка на утро, как правильно тратить безлимит. Предлагаю для разогрева стакан кристально чистой водки, подтверждение, что намерения наши серьезны. В итоге, минимум раза на четыре, больше рубанем безлимита.
 – Крутовато, - выдохнула немножко восхищенно Анна.
 В обычные дни шли после работы смотреть, как люди безлимит зарабатывают. В слове зарабатывают много печали. Мы идем отдыхать душой, наблюдая за мучениями других. Нам всем приходиться периодически выходить на панель. Панель в смысле не физический контакт, исключительно платонический. Просто сегодня не мы. В виртуале мужчины, женщины договариваются провести время вместе. Любовное свидание, дружеский с шашлыком и костром сабантуй и другие виды человеческого общения. Покойники на кладбище, больше интереса проявляют при встрече друг с другом. Надо задумчиво улыбаться, томно вздыхать и говорить, говорить. Мы садимся в беседке и наблюдаем, как люди не имея эмоционально психической энергии, выдавливают из себя влюбленность, дружеское участие. Заработок на жилах, ни один человек добровольно не пойдет на такое. Только острая нужда в безлимите, вынуждает провести вечер подобно древним людям. Чем больше похоже свидание на свидание прежних времен, тем больше безлимита. Самый мерзкий заработок, морально опустошает, то, что и так пустое. Вот и сидишь, смотришь и примитивное чувство превосходства, действует безотказно. Тебя немного наполняет удовлетворение от моральной проституции других. Но, сегодня нас ждет кое-что получше, дети. Никто уже не помнит, когда женщины отказались рожать (второе я помнит), девять месяцев ходить беременной дурочек не осталось. Впрочем, не вам их обсуждать, семья как опора общества, треснула в ваше время. Секс происходит только в виртуале. Существует измеритель выброса сексуальной энергии, при сильном скачке взаимного притяжения, мужское и женское начало пожирают друг друга, и рождается человек. Второе я реагирует, извлекает и делает что нужно для зачатия. Формы могут быть любые, инопланетяне зависшие в вышей точке наслаждения, дельфины летящие в толще воды, одним словом черт знает кто и что и где. Неизменно одно, мужчина и женщина. Правда, родители не подозревают о наличии ребенка. Дети созревают до рождения в идеальных условиях, появляются на свет здоровыми без патологий. Насколько я помню, голос второго я звучал с первых дней моей жизни. Для меня, людей давших мне жизнь не существовало в природе. Второе я пело мне колыбельные, рассказывало сказки на ночь. Заботилось обо мне, день и ночь. Родительская любовь не про нас. У нас считается, что мы свободные и независимые с самого первого вздоха. Зарождаемся,  в тех же точно условиях, что и вы, просто в не том месте. Взрослых видим исключительно на детских площадках, в качестве зрителей, причем молчаливых. Первые человеческие лица, увиденные мною, были две милые смешные мордочки, недоуменно смотрящие в ответ, Степана и Анны. Мы вместе ползали, вместе учились говорить, ходить. Впервые робко ступили на детскую площадку, смущаясь большого количества разного возраста детей. У меня никого ближе нет, они всегда рядом. Они для меня человеческое тепло, я растворяюсь в них. Мы не знаем семейного родства, но знаем, зачем нужны родные люди. Мне легче жить, зная, что они есть у меня. К виртуальному миру нас приучают постепенно, вначале мы погружаемся в него ради обучения. Алфавит имел для меня вкус, буква л была кислой, я пробовал ее жевать она в виде лимона, буква а, сладкий арбуз. Сидел и трескал его с наслаждением. Биссектриса это крыса и бежишь, прижав хвостик делить углы пополам. Остальное время проводим на детской площадке в играх и детских шалостях. Серьезно погружаемся в виртуал в тринадцать лет и к шестнадцати годам готовы к взрослой жизни. Обычная хорошо знакомая реальность становится к нам, неприветлива.
 И так, я лег на траву в полный рост, на спину, заложив руки под голову. Степа в стиле лотоса, положив руки на колени. Анна подогнула ноги под себя, усевшись себе на пятки. Посмотрели друг на друга и сказали к детям. Травяной участок вместе с нами, плавно заскользил в сторону детской секции. Минут через пятнадцать прибыли на место. Первая мысль, возникающая лично у меня попадая в детское царство. О потерянном рае, безвозвратно утраченном. Здесь смеются, потому что смешно, плачут от досады, чувствуешь кожей, что мир принадлежит им. Они делают с ним что хотят, а ни он делает, что хочет с ними. Несколько секунд даже трудно дышать. Перед нами раскинулась детская игровая площадка. Чего здесь только не было. До шестнадцати лет активно занимаемся спортом, развиваем тело пока не ляжем в кровать. Справа от нас стояла вышка для прыжков в низ. На высоте примерно метров тридцать, стоял подросток лет тринадцати и готовился к прыжку. Поднимал руки вверх, резко опускал их вниз, глубоко вдыхая и медленно выдыхая. Поймав нужное для себя состояние, медленно разбежался, мощно оттолкнулся от деревянной подкидной доски, подлетел немного и полетел вниз. Всячески кувыркаясь, в конце распрямился и практически идеально вертикально вошел в землю примерно по пояс. Земля подержала в объятиях и вернула мальчика нежно обратно. Он поднялся, задрав голову вверх крикнул, - ваши не пляшут, даже не пытайся. Подставляй голову, всего три щелбана, за то никакого позора.
 Второй подросток подошел к краю трамплина, посмотрел сверху вниз и ответил.
 - Не умничай.
 После разбежался и прыгнул, расставив руки в стороны, ласточкой. По мне самый сложный прыжок с большой высоты, проще кувыркаться. Трудно поймать момент для перехода в вертикальную плоскость, он опоздал. Руки вошли в травяной газон примерно по локоть, но инерция была слишком сильной, и его завалило на спину. Плюхнувшись, он беззаботно рассмеялся.
 – Анна лучше всех прыгала бомбочкой, с головой уходила под землю, - грустно произнес Степа, мне тоже взгрустнулось, рассматривая детскую бесшабашную анархию. Нам тоже в детстве казалось все самое интересное впереди.
 – Я жульничала, при соприкосновении с поверхностью, как бы еще надавливала на нее.
 – Тоже мне жулик,- иронично заговорил я, - все так делали, может быть в качестве прозрения, просто кто-то больше весит.
 – Прыгнуть в первый раз с вышки в землю, немного волнительно. Помните, как мы стояли, подбадривая друг друга, чуть подначивая, настраивая на первенство, - ударился в воспоминания Степан.
 – Пожертвовали самым никчемным членом или самым глупым. Да, Унылый, - вернула мне должок Анна.
 – Ой, не надо на маму говорить, что она папа. Прыгнул совершенно осознано.
Всем приходилось преуменьшать высоту падения. При встречи вашего представления и реального, от резкой остановки слегка щелкает челюсть. Понятно, что остальные органы испытывают резкую волну снизу вверх. Вибрация может сломать кости, может забрать с собой. После приземления, ты твердо знаешь, высоковато было. У нас этого чувства нет. Начинаем прыгать с разных высот с раннего детства. Боязнь высоты медленно меняется на профессиональное владение телом. Нет страха травмы.  Резкий вскрик привлек наше внимание, мы невольно повернули голову в сторону звука. На баскетбольной площадке в воздухе примерно метров пятнадцать над землей, игрок маленького возраста беспомощно махал ногами, вцепившись в мяч руками. Площадка для игры у них была высоко прыгучая, вот он немного и не подрасчитал. Прицелившись насколько смог, бросил мяч в корзину вниз. Его перехватила поднимающаяся девочка, она вверх, он вниз. Вот команды и взлетали и опускались, кто совместно, кто по раздельности.
– Похвально, понимать про себя, что ты полный балбес, - она не унималась, надо же было задеть тонкие женские струны.
 - Не толстая ты, не толстая, правда, слегка крупновата.
 – Вот заморыш. Я еще лучше вас обоих прыгала ласточкой, надеюсь, вы это не запамятовали.
 – Нет, - включился в беседу Степа, - все забываю спросить, как вычислила момент раскрытия, считала про себя или как?
 – Никак. Сплошная интуиция.
 – Лучше бы твоя интуиция подсказала тебе другой день для вылазки во вражескую крепость.
 Анна больно ущипнула меня и перевела тему.
 - Посмотрите какие смешные, важные девочки.
 Кивнув в сторону довольно высокого замка, переместившегося из сказки  про принцесс, сделанного из разноцветного желе. На самом верху, четыре строгих столба с витиеватой крышей, похожей на луковку православных храмов. Там чинно сидели за белоснежным столом, в невероятно пышных платьях, две девочки лет семи и чопорно пили чай, не обращая внимания на царящую вокруг суету.
 – С вашего позволения продолжу, первым прыгнул не ради вечной славы или по скудоумию.
 – Скудоумие это когда ум есть, а у тебя в черепной коробке только атмосферное давление, - перебила меня Анна, продолжая ерничать.
 – Девочки молча, пьют чай и похожи на принцесс. Ты же, перебиваешь и похожа на ведьму, метлу бы еще тебе. Я как человек воспитанный не буду обращать внимание на женскую мстительность и все-таки договорю. Прыгнул из-за ослиного упрямства, решил проверить, правда ли наш мир является полностью безопасным.
 Они мне не ответили, взглянули исподлобья и махнули рукой, дескать, хорош гнать.
 В наше время главной наукой является химия. Под городом расположена гигантская химическая лаборатория, где в алхимических ретортах, производится еда, трава, здания. Мало того, что все вокруг искусственное, так еще напичкано нанороботами. Мы не можем причинить друг другу травму, да что там, самоубийством не можем жизнь свою закончить. Самый острый нож не оставит пореза на коже, как бы вы не старались. Вода, как и трава, с какой бы высоты не упасть, распределит силу удара по большой площади и ласково примет в свои объятия. Единственная возможность ушибиться это контактные игры. Я сильно стукнулся, играя в хоккей на траве, немножко похоже на езду на гироскутере, управление телом. Передвигался с клюшкой на пятачке травы, сантиметров пятьдесят. Стоял на месте, а трава вместе со мной закладывала виражи, повинуясь легким движениям мышц. Скорости были приличные, я перестарался, стараясь заложить резкий поворот. Кусочек травы вырвался из грунта и я полетел параллельно земле и врезался в другого игрока. Нет, это в другой раз в другой игре. Со Степой не сговариваясь, применили не совсем разрешенный прием коробочку, к слишком умелому сопернику. Уверенные в том, что капкан захлопнется, слишком резко сблизились, не предвидя его быстроты реакции. Он нас облапошил и успел проскочить между нами. Мы же, очень уверено сначала стукнулись коленями и через мгновение, со всего маху лбами. Шлепнулись на задницы, яркую вспышку в голове сменил тяжелый звон. Боль была шокирующее непривычна, мне еще ни разу не было так хорошо, со знаком минус. Да, пожалуй, этот случай самый запоминающийся.
 Мы молча посидели до окончания запланированного времени, рассматривая, как дети пробуют пространство на прочность. Я случайно взглянул на Анну, она увлеклась поединком двух маленьких детей, на маленьких самолетиках, пытавшихся принудительно посадить самолет соперника на землю. Их машинки выписывали в небе замысловатые кружева и она кому-то из них сопереживала. Не знаю, как это у этих женщин получается, но Анна повернула голову, слегка задрав вверх, и я ее увидел в неожиданном для меня ракурсе. То ли, свет как-то осветил ее лицо, то ли, сопереживание отразилось на нем. Я замер и забыл, что надо вдыхать кислород, какая она была красивая в эту секунду. Анна почувствовала мой взгляд и посмотрела на меня в ответ, выражение ее лица сменилось на недоумение. Что впрочем, не удивительно, она увидела лицо полного идиота, даже не осознающего что сейчас умрет от недостатка воздуха в легких. Я смутился и очарование пропало. Анна как Анна, ничего особенного. Странность ситуации заметил и Степан, он встал со словами,- кажись батарейки слегка подзарядились, пора в ресторан. Та-ак, - он хлопнул в ладоши и слегка потер их, - в ближайшем здании кабинет на трех человек, круглой формы, полностью зеркальной, зеркала затемненные. Бутылочку водочки для разогрева, охладить до степени, когда она не течет, а тянется. Ну и, пожалуй, разных разносолов под закусочку.
 Говорил он с неестественным воодушевлением, словно человек которому должны отрубить голову, радуется происходящему. Мы в ответ саркастически хмыкнули.
 – Чего хмыкаете, вставайте, вперед и с песней, последний бой он трудный самый.
Согласно традиции нам предстояло передвигаться своими ногами, пешком.
 – Вход в здание оформить в стиле конца двадцатого века, - добавил я, и мы отправились праздновать. Войдя в родную секцию, второе я мог бы не направлять, не догадаться куда идти мог только слепой. Среди зеленого великолепия, выпадая из окружающей среды, нас ожидало бетонное, серое безмолвие. Лампочка висевшая на двух проводах мутно освещало надпись, подъезд №22. Два бетонных столба покрашенных зеленой краской с бетонной крышей. Краска была удивительного оттенка, вроде зеленая, но это не цвет надежды, это цвет надвигающийся беды.
 – Стильно, ничего не скажешь, - иронично заметила Анна, - вот только почему-то сразу хочется безнадежно умереть.
 – Судя по всему, раньше жили сильные люди, - произнес Степа, с усилием открывая на вид хлипкую деревянную дверь.
 – А какие философы, - она указала пальцем на процарапанные буквы в бетоне. Неровная строка гласила, Светка дура и ниже сам дурак.
 – К тому же быстрые, - добавил я, почувствовав, заходя последним, как дверь придала мне ускорения. В свою очередь я убыстрил впереди идущих, мы ввалились в холл. Описывать интерьер здания, особого смысла нет, изменчиво все. Устроившись в креслах, безразличие на лицах сменилось на готовность к подвигу.

                Исполнитель, исполняет.

Валера не выходил на арену, так, как не мог, прибывая в прострации, не помешает слово полной. Не находя ничего подходящего к происходящему с ним безобразию. В реальном каждодневном мире, может случиться много чудесного, но не настолько же. Сеня заснул дома, проснулся другим, оставаясь тем же самым. Ужас на крыльях ночи, сразу убили, точнее добили. Валера состоит из плоти и крови, стоит на грешной земле, где нет никакого первого мира вместе с виртуалом. Он зацепился за эту мысль, так это же ни первый мир, а параллельные вселенные. Трезвый рассудок сопротивлялся, не бывает так и всё, но может он совсем нетрезвый, внедрили наркоту, вот и бегает бабочек ловит. Убедить себя трудно, тем более Сеня проходил курс молодого бойца, воздействие, противодействие. Не изобрели, даже отдалённо похожее. Необходимо абстрагироваться от вопросов приводящих к ещё большей путанице, чем хоть к какому-то вразумительному ответу. И так, где он? Пускай, в параллельном пространстве. Кто он? Здесь просто, он это он, кем бы ни был. Зачем он здесь? Ответа нет, никакого, ну, что ж, будем искать. Мало того, что очутился неизвестно где, так ещё и зачем. Как же похоже на любую человеческую жизнь. Агасфен настоящие имя его, вечный странник, каждый день новое лицо, завтра не наступит никогда, вечность это сегодня, бессмертие это сейчас. Жизненные планы, проплывают мимо, кем будешь когда проснешься.
Пришло время подумать, а что он знает о первом мире. Сеня специально не узнавал, придется опереться на слухи и домыслы, где-то, когда-то слышал, не помню от кого, но информация надёжная, наверно. Первый мир иной путь развития. Никаких технологий, колесо изобрели, но не использовали, по красивому приданию, некоторые могли разговаривать с животными, в порядке исключения, подтверждающего правило. Так, вот был такой Аполлинарий, крепко он сдружился с одним дельфином. И, как-то вечером, весёлый и пьяный, пришёл на берег моря поделиться радостью своей, изобрели колесо. Он сидел и волны омывали ноги, кружилась голова от открывшихся перспектив. Свистнул условный сигнал, шлепнул ладонью по воде и вскоре дельфин приплыл. Аполлинарий крикнул, - давай к скале, здесь мелко, купаться неохота.
Удобно устроившись на выступе слегка нависающим над морем, рядом плескался дельфин.
- Хочу поставить точку, - после тёплых приветствий, - в нашем споре, кто умней. У нас теперь есть колесо, сам понимаешь, скоро их будет много и мы укатим в светлое будущие. А, вы как жили во мраке своих пещер или, что у вас там. Кроме воды и нет ничего.
- То, же мне открытие, мы от колеса давно отказались, - дельфин слегка поперхнулся водой, от непонимания человеческого высокомерия.
- Чего так? - явно издевательски.
- Отказались от колеса из-за большого ума, смогли проследить последствия. Было бы мало, ишачили бы на работе, по выходным бухали бы, что твой дядя. Мы изначально вас предупреждали, не выходите на сушу, но кто бы нас слушал.
Аполлинарий тоже не дурак был, превосходящих аргументов вагон. Возможность перемещать неподъемные грузы, на огромные расстояния. Моторы, заводы, но, последствия. Хотел что-то сказать, передумал в последний момент, слегка взмахнул рукой. Новый порыв мыслей рвался на свободу, но тот, же взмах. Так и пошёл ничего не ответив, не разбирая дороги, изредка взмахивая руками. С берега ушёл зрелый муж, в поселение пришёл пророк. Возвестив всем кто слышит, о душе надо думать, о душе. Без души, разум рождает чудовищ. В его проповеди содержалось много незнакомых слов, деньги, государства, электрификация. Он их произносил зловеще, резко, словно вбивал в голову стальные гвозди.
Прогресс промчался мимо, освободившуюся энергию направили на духовные поиски. Хорошо искали, научным методом открыли портал. Получили возможность посещать иные пространства. Следствием, стало хаотичное открытие порталов, пока весь мир не накрылся большим порталом. Дальше Валере было не совсем понятно, если первый мир уехал в небесную лигу, то тогда мы откуда.
Этот вопрос Валера задал исполнителю вьетнамцу. Они стояли за углом дорогого магазина, ожидая условного сигнала. В эту самую секунду, исполнители ждали ещё двенадцать целей в разных точках планеты. Сеня получив задание, вылетел в столицу Вьетнама. Валера в самолёте размышлял, почему люди думают, что основатели очередной религиозной секты духовный гуру и сподвижники. Ничего подобного, в наше время это хорошо налаженный бизнес, единственное волшебство, превращение веры в денежные знаки. Строят мышеловку, набирают актёров и добро пожаловать, вера в развес, в розницу.
Основатели новой секты, жили в разных странах, заподозрить их в связи друг с другом невозможно, для суда, но не для исполнителей. Хорошо организованная банда, сплоченная многолетним сотрудничеством, специализация религиозные секты. Закрутили очередную карусель, новый миссия и ни хухры-мухры, а посланник первого мира. Нашли актёра подававшего надежды, но быстро присевшего на наркоту, мечта скорректировалась, предмет вожделения ни Оскар, а героин. Выбор очевиден, он ещё не растерял до конца внешнюю привлекательность, при этом совсем потерял моральные ориентиры. Наркотический поводок весьма крепок, да и легкая истеричность приветствуется. Арендовали остров в океане, запустили в меру навязчивую рекламу по миру. Приглашая приехать на экскурсию с личной аудиенцией с представителем первого мира, проецируя как семейный отдых. Обратно уезжать не желал, ни один из приехавших, оставались целыми семьями. Переводили свои деньги, продавая всё имущество, движимое и недвижимое в общую кассу, билет в первый мир. Сами понимаете попасть туда можно только чистым, всё на нужды общины. Рекламные буклеты, плакаты, на экране счастливая семья строила бунгало в джунглях, всё бесплатно, всё во благо всем.
Реальность всегда мало имеет общего с нарисованным. Попавших, опаивали психотропными веществами, забирали деньги пока они плясали и пели молитву. Балаган вскоре закончится, идеологи испарятся, появится полиция. История не новая, но они проявили неоправданную жадность. Выделили мало средств на содержание паствы, даже многочисленные сигналы о нехватке еды, игнорировали, всё равно скоро заканчивать представление. Говорят же, жадность ни к чему хорошему не приведёт. От голода умерло несколько детей и взрослых и за это им придётся заплатить, своей жизнью. Интересно, то, что их тринадцать, это случайность или намёк на дьявольскую силу.
- Чан, почему негласное твоё прозвище, - спросил Сеня, облокотившись на стену, разглядывая плывущие по небу облака, - да, ну его на х-й?
- Скоро увидишь.
- А, что у вас там говорят по поводу первого мира?
Чан молчал.
- Ну, как ваши религии объясняют, что первого мира нет, а мы есть.
- Всё дело в том, что в то далёкое время, мир зарождался, развивался, многие дороги сливались в одну. Кто-то умел летать, кто-то дышать под водой, совсем обмороженные на драконах летали. Кто знает, то ли они не знали, что летать нельзя, то ли законы физики не до конца себя придумали. Длиться подобное положение вещей не могло долго, начались компромиссы, человек может летать, но только на самим сделанных крыльях. Обидно же, это племя летает, а его жопой есть умеет. Разразились первые войны, победили жопоеды, они в небесах за облаками не гоняются, в морях не плавают, поближе к земле. Первый мир создал духовную реальность и удалился в неё. В то время многое можно было воплотить, главное верить в это. Так, что ты Сеня и я, потомки жопоедов. Так, говорит человек, которого сейчас убьем. Что утверждают наши религии по этому поводу, плохо понимаю, у моей веры один постулат, смерть есть счастье.
Да, Чан принадлежал к адептам диковинной религии, в ней убить человека, означает оказать ему невиданное благо. Жизнь неотделима от страданий, так чего мучиться. Себя убить грех, так я помогу, с корабля сразу на бал. Неожиданно лишить жизни особая щедрость, не благодари.
Услышав звук клаксона, похожий на кряканье утки, никто не поставит на свой автомобиль ничего подобного. Быстро вышли из-за угла, в тот же самый момент открылась дверь магазина, до машины три, четыре шага, близость всегда иллюзорна. Со стороны выглядели, как два переростка увлечённые компьютерными играми. Вы, скажете, ну, да, двухметровый верзила с внушающим доверие шрамом через лицо и азиат со взглядом гадюки. Они тоже подумали об этом. Голова Чана ниже плеча Сени, для увеличения контраста. Говорить будет он, держа на вытянутых руках коробку с игровой консолью. Дело Сени изображать интерес с легкой дебильной полуулыбкой, как можно ниже склоняясь, чтобы лучше слышать. Плюс походка человека плохо знакомого с физкультурой, габариты тела скорее мешают, чем являются преимуществом. Мешковатые майки и шорты ниже колен, надо было скрыть опутывающие тело мышцы, больше похожие на жгуты. А, так люди и люди.
Из магазина вышли двое мужчин, один лет пятидесяти с благородной сединой, под цвет костюма. Глава крупной компании, приехал заключать договор на поставку какой-то хрени, нужной для производства психотропных веществ. В договоре указаны другие более благородные цели. С ним, скорее всего охранник, два метра вверх, два метра вширь.
- Новая функция, - довольно громко говорил Чан, - просто убивает, просто, - от избытка чувств приостановился, мишени вошли в зону поражения. Он выпустил коробку из рук и пока она падала, сделал быстрый шаг. С короткого расстояния, ударил кулаком в область сердца одному и тут же в челюсть второму. Консоль упала на асфальт и они следом. Сеня профессионал, но даже его восхитила мощь, сломавшая ребра и отправила ко всем чертям того, за кем пришли. Охранник на работе, это ни его война, прибывал  в глубоком нокауте.
- Да, ну на х-й, - не сдержался Сеня от убойной простоты.
- Поэтому, так и прозвали, - невозмутимо ответил Чан.
Сеня прикрывал, он готовил план подхода с последующим исчезновением. Задача Чана ликвидация. Он понимал, что не доверяй глазам своим, когда имеешь дело с исполнителем. Чан больше похож на подростка, чем на взрослого мужчину по европейским меркам. Со стороны могло показаться, что тщедушный юноша, победил двух здоровенных белых людей, в честной кулачной драке. Некоторые из прохожих, слегка трясли головой от неправдоподобности увиденного. Ведь Сеня тоже думал, что в коробке у Чана пистолет, отравленные дротики, в конце концов, большой нож, но что б за пару секунд голой рукой. Если Сеня опешил, то, что говорить о случайных зрителях. Ушли они с места преступления, спокойно, можно сказать слегка горделиво, провожаемые восхищёнными взглядами.
               
                Бухаем.

Даже виртуале надо иметь изрядную отвагу, тут слово выпить не подходит, скорее жахнуть, врезать, стакан водки. Для любителей этого процесса, употребить, откушать. Первый тост доверили, тому, кто придумал.
 Степан встал, - на здоровие, - на панихиде жизнерадостней говорят. Ритуал потребления расписан до мелочей, строго по времени. Тост предложил я, в вашем времени слышал от иностранца, с акцентом. Других предложений не было, им плевать, приняли единогласно. Самое приятное в стакане водки, последний глоток, настолько омерзительно его пить. Вышибает из головы все мысли, кроме как скорее, как можно скорее закусить. Потом мы откинулись в кресла в преддверии алкогольного сокрушительного удара. Ровно через пятнадцать минут, спасаясь от надвигающийся волны, грозящей потопить наши лица в салате, залили в себя розовый коктейль имеющий сильный привкус аптеки. Мысли стали необычайно четкими и ясными. Но, организм еще вибрировал от лошадиной дозы алкоголя. Не буду утомлять процессом, скажу, что мы только с собой не делали. Ровно через три часа, нам удалось поймать нужное состояние. Разум пылал огнем Прометея, правда недолго, минут на сорок и он выжигал себя без остатка. Тело же,
утомившись от перенесенных перегрузок хотело прилечь. Мы стояли на четвереньках, мы шли домой. Ох, уж мне этот долгий путь домой.
 Анна, покачивалась словно на улице штормовой ветер.
 - Ну, что господа попи---м (поговорим) - слюна с уголка губы сорвалась вниз, достигла травы, но не оборвалась. Она не замечала такой мелочи.
 –  Я сегодня понял, рассматривая малышню. Почему игрушка погремушка, была, есть и будет, - у него не держалась голова на месте, пытаясь скатиться вниз, ему приходилось постоянно ее возвращать на место.
 – Просвети, - у меня подломились конечности, чуть позорно не упал.
 - Погремушка символ, тем, кем, не стоит становиться, точнее уподобляться.
 - Мальчики, давайте уподобимся конгломерату, - она заметила свою необычную связь с землей, мотнула лицом в сторону и оборвала ее.
- Вы упретесь своими головами в мою и мы зафиксируемся на время.
 – Мудро, - согласились мы со Степаном.
 – И чего, и чего, - уперлись головами, с Анной просили продолжения.
– Как мне раньше не приходила столь простая мысль, не походи на погремушку, не будь пустым внутри и шумным снаружи, откровение буквально под носом с рождения.
 – Поздно она пришла, ты вырос. У меня мысль на все времена. Сейчас вы поймете, какой глубокий у вас друг.
 – Глубокий, унылый друг, - Анна не смогла смолчать.
 – Тем, не менее. Существуют разные подходы к человеческой жизни, следовательно и у меня имеются предположения. Но, не в этом суть, главное помнить, жизнь похожа на игру в дурака, у тебя могут быть все козыри, можешь жульничать, можешь придумать свои правила, один х-й проиграешь.
 – А, ты не играй, - это Степану стоило слишком многих усилий. Его руки сложились, еще секунду назад опирался на ладони, а уже на локтях. От чего стал похож на кролика любезно показывающего, насколько глубока кроличья нора. Вот только длинноват и не похож совсем.
 – Любезно с твоей стороны желать мне смерти, ребенок ты Мао Цзэдуна.
 – Почему сразу смерти и в мыслях такого не было, - Стёпа задом отполз, с трудом разворачиваясь.
 – Нет, здоровья и долгих лет. На всякий случай уточним, не играть значит умереть. Или не так?
– Я почем знаю, сам придумал, сам и отвечай.
 – Вообще-то не я придумал, меня даже не спросили.
 – Можно я, можно я, - Анна от нетерпения подрагивала плечиками, – как вы думаете, что самое противное на всем белом свете?
 – Тут и думать нечего утренний кисель, - бросил через плечо Степа, он немного отдалился от нас, – чего застыли, пора домой.
 – Позвольте не согласиться, - я с трудом отлип от головы верной подруги, - самое мерзкое это стакан водки залпом, он чуть не вышиб из меня жизнь, то еще удовольствие.
 Следовать по прямой, вслед удаляющемуся другу не получилось, сильно потянуло влево. Уткнулся в какой-то кустарник, решил повременить с передислокацией.
 – Какие же вы предсказуемые, - непредсказуемая женщина проследовала мимо меня, на прямых руках, задрав голову вверх. Механически переставляя их, ноги слегка запаздывали, вероятно, мозг не принимал участия в ее передвижении.
 – Слушайте и запоминайте, самое противное на всем белом свете, как бы парадоксально не казалось, жизненный опыт.
 – Мать, тебя, чем там придавило, - бросил я  вдогонку, - жизненный опыт и есть ты.
 – Печально, - она не стала спорить, - что я похожа на копоть на изначально чистом стекле. Горишь, себе горишь, и что спрашивается, горишь. Ни себя согреть, ни окружающих. Коптишь внутрь себя и коптишь. Всё знаешь, нет новизны восприятия, всё уже было, всё уже попробовали. Согласитесь, первый поцелуй сильно отличается от сотого.
 Она даже остановилась, печально покачивая головой.
 - Не правильно мыслишь, женщина, - я пытался выпутаться из побегов кустарника.
 – А, как правильно, - спросил почему-то Степан.
 – Просто и элегантно, - мне удалось освободиться, почувствовав отсутствие преград на пути домой, чуть не заржал как лошадь.
 – Кто тебе сказал, что будет по-другому.
 - Унылый, я тебя сейчас прибью, насмерть, окончательно и бесповоротно.
 Она хотела обернуться, видимо хотела посмотреть мне в глаза но, у нее, ни чего не получилось и она опустила голову вниз, оттуда и продолжила.
 - Скажи мне на милость, как теперь мне чисто по-женски поныть, пожаловаться на судьбинушку горькую. Стоит мне начать заунывную песню про несчастную мою бабскую долю и тот же момент в моей душе будет слышен твой нетрезвый голос. Кто сказал, что будет по-другому.
 – Моя ты девочка, - получилось проникновенно, чуть сам не заплакал, - подожди не много, догоню тебя и подставлю свое крепкое мужское плечо.
 - Поравняетесь со мной и я с другой стороны стану точкой опоры.
 - Лишили женщину последней радости и лезете со своими дурацкими плечами.
 Я собрал последние силы и если можно так сказать в данном случае, ускорился. Развил умопомрачительную скорость, со стороны наверняка выглядело иначе. Про тормоза правда забыл, может их и не было вовсе. Обхватил Анну за плечи, не с целью выполнить обещание о крепком плече, а тупо остановиться. Она оказалась тем еще тормозом, инерция подхватила нас и уложила на траву. Мы лежали на ней раскинув руки и смотрели в небо. Небо закрыло на короткий момент лицо Степана, он внимательно осмотрел нас и прилег рядом. Некоторое время рассматривали звезды, пока один из нас не заговорил.
 – Космические расстояния неприличны огромны, мы даже плюнули на них из-за непостижимости. Осваиваем близлежащие, куда можем дотянуться. Сейчас модно утверждать о нашем подобии богу, он создал Вселенную, говорят и не одну. Мы же, сотворили бессчетное множество виртуальных. Мы равны как созидатели.
 – Степа, ты вроде умный и должен сразу увидеть противоречие. Причем настолько огромное, явное, что говорить о каком-то сравнении неуместно.
 – Извини, очки забыл, выведи подслеповатого.
 – Противоречие одно, больше не требуется, - я помолчал для важности, - Вселенную созданную богом, мы постигаем через голову. Виртуальную постигаем через задницу.
 Анна нервно захихикала, верный признак скорого окончания нашего ритуала. Топливо закончится минут через десять и мы благополучно потухнем. Она всегда перед отплытием в страну грез, хихикала и плакала.
 – Подумать только, вся жизнь через мою упитанную жопу, но лучше не думать.
 Ее смех плавно перешел во всхлипы, - все мои надежды, вся моя любовь, не шуточные переживания и все через одно место. Обидно и досадно, до такой степени, что сил нет, хочется завыть.
 Завыть, плавно перешло в тихое рыдание.
 – Я даже ей ем, - всхлипы, сменились истеричным смехом.
Мимо нас плавно проплывал стол с тремя мужчинами примерно от тридцатки до сорока и тремя женщинами, одна лет восьмидесяти, две лет пятидесяти. Одеты были по-разному, одна изобразила на себе тигриную шкуру, создавалось впечатление, что она небрежно ее накинула на себя.
Мы со Степаном терпеливо пережидали плач по несбыточному.
 – Скажи мне жизнерадостный, - она успокоилась, - ты смог бы переспать с кем-нибудь в реальности.
 – А, чего сразу я, давай у длинного спросим, смог бы он допустим с тобой переспать?
 - Она не об этом, - подключился Степан.
 – Как я не понял, она о прекрасных моих глазах.
 – Анна имеет ввиду, что ты самый странный из нас.
– Спасибо конечно, но с какой стати.
– С закономерной, кто шарится по старым отвалам? Чего ты там делаешь, безлимит можно и поинтересней добывать.
 – На этом основании я и спросила, кто вас знает чудиков, - добавила Анна.
 – Неподдельные эмоции нахожу и продаю.
– Но, за последние пять лет, ты слишком много проводишь времени копаясь в ненужном хламе, только Сеня тебя оттуда вытаскивал. Чем тебя привлекает эпоха слишком жадных, жадных до тупости.
 – Суровый ты Степа.
 – Нисколечко. Всего один пример, они покупали икру исчезающей рыбы за безумные деньги. Превращая будущих рыб в свои плохо пахнущие экскременты. Я даже немного понимаю людей добывавших этих рыб, нужда, корысть и все такое. Может, ты мне за них ответишь, что за причина была приобретать ее.
 - Нет, не отвечу.
 – Они чуть весь мир не переварили, земля едва их не прихлопнула, словно бесполезных паразитов. Так, чего ты там ищешь?
 – Хорошо, я попытаюсь ответить. Причина в сакральности сексуальных отношений. Вы не представляете, с каким трепетом они относились к своим причиндалам и ко всему тому, что с ними связано. Вы это не поймете, ну и не важно. Как-то слился с молодым волком, изгнанным из родной стаи. Отношения чего-то не сложились. После совместной, последней охоты, мне не дали присоединиться к всеобщей трапезе и указали на дверь. Мне было обидно, я на равных рисковал вместе со всеми. Голодный и несчастный ушел, выхода не было или ухожу или не кому будет остаться. Лес оно понятно дом, но одно дело в нем жить семьей, другое одному. Ко всем бедам, попал под охотничий загон. Меня испугали не висячие красные тряпочки на веревке, а запах. Я знаю, как для волка пахнет смерть. Чуждый стальной запах, тяжелый, не живой и почему-то желающий сделать не живым и меня. Я не мог пошевелиться, он привинтил к земле. Сидел и ждал смерти. Мимо меня пробегает, мест, что ли больше нет, молодая волчица. Спокойно перепрыгивает через веревку, поворачивается ко мне и спрашивает.
 - Чего сидим, чего ждем?
 Меня била изредка мелкая дрожь, я молчал.
 – Страшно, да, - перепрыгнула обратно ко мне и уселась рядом, – давай вместе побоимся.
На сумасшедшие до идиотизма поступки, способны только женщины. Я изгой ненужный своей стае, точнее совсем никому ненужный. А, она доверяет единственную жизнь неудачнику, с мордочкой словно так и надо. Потерять свою, как мне казалось никчемную жизнь, было мое личное дело, но захватить с собой добровольную, жертвенную. Это уже слишком. В неуловимое мгновение, я стал вожаком будущей стаи. Нарочито медленно поднялся, нехотя перепрыгнул веревку, страх стал не для меня. Не смотря на нее, по-волчьи сказал, - чего сидим, чего ждем.
 Играл в игру два года, у нас были волчата, большая стая, со временем все реже и реже появлялись в нашем волчьем доме. Пожалуй, самое сильное чувство испытанное мною к противоположному полу. Но, я не могу, никак, нигде, использовать это. Волчье переплетено с человеческим, не разорвать.
 Степан хотел что-то сказать, я поднял вверх указательный палец в качестве предупреждения, - не перебивай, собьюсь. Мы воплотили мечту людей живших во времена старых видео развалов. Мечта похожая на чудо. Секс с кем хочешь, когда и где и как хочешь. Для нас, то еще чудо, больше вопрос технологий.
 – Давай, Унылый добивай, - слезы еще не высохли на ее щеках, - мало того, что жизнь моя через, не хочу повторять, через что. Так, еще и сексом занимаюсь сама с собой.
 – Хочу тебя утешить и в древние времена, происходило тоже самое. Нет, конечно, живой партнер был, но спали со своим представлением о нем. Я совсем про другое, про то, что мы потеряли и не заметили.
- Интересно, - Степан презрительно фыркнул, - что у них было, что жалко потерять, венерические болезни?
 – С подобными мыслями я к ним и забегал, вроде как за пивом. Искал для игр неподдельный страх, искренний смех и так далее. Меня мало заботило чем они жили, что могло нас объединять, не динозавры же. Они совместно проживали в одну эпоху, хоть это и не так. По барабану, ни тех, ни этих, давно уже нет. Пока не наткнулся пять лет назад, на короткий видео ролик. Сейчас мы не на привязи, в смысле не в кроватях, поэтому химических, электрических коктейлей не будет. Смотрите внимательно.
 В ту же секунду оказались посреди осенней аллеи. Судя по близкому расстоянию до асфальта и маленькому размеру обуви, снимал ребенок. Вокруг царило буйство увядания. Листва прощалась с жизнью, вспыхивая цветом последнего прощай. Малыш бегал, собирал листву, пинал ее ногами, подбрасывал вверх, завороженный  танцем ушедшего лета. Попутно фиксируя происходящие на телефон. В кадр попал пожилой мужчина, лет шестидесяти пяти, сидевший неподалеку на скамье. Задумчиво и строго рассматривал падающие листья, по известной только им очередности. Я сливался с ним, не могу сказать, о чем он думал, мне доступны его ощущения. Придется домыслить за него, он думал, как же мы отличаемся от листвы. Будучи зеленой, трудно представить, что предчувствие смерти разукрасит ее в столь огненные цвета. Салют в честь скорого угасания, ее старость великолепна. Она умудряется даже своей смертью сделать мир красивей. Ему не было жаль ее, он ей завидовал. На видео была видна еще женщина, ровесница мужчины. Она не торопливо шла им на встречу и о чем-то тихо мечтала. Он посмотрел на нее и стало понятно по его изменившемуся выражению лица, кто она ему. Морщины его разгладились, лицо неуловимо просветлело, так смотрят на очень близких людей. Телефон выпал из рук ребенка, изображение сменилось на ночное небо.
 – Причина, что секс для нас ничем не отличается от мытья рук, мне понятна. Мне не понятно, куда мы умудрились потратить свет, возникающий пусть и редко, от соприкосновения мужского и женского мироощущения.
 – Ты не в курсе, чего он там все тратит, - спросила Анна у Степана, на что он пожал плечами. Впрочем, она это не увидела.
 - Рано или поздно, - продолжил, как ни в чем не бывало, - нам выключат свет. Как осветить наступившую вечность, где взять источник, где нет никаких источников. Вот и ищу причину чужого внутреннего, хотя бы древнего света. К чему я и толкую, как осветляться будем?
 – Как, как? Прическа, как прическа, люди не летают из-за избыточного дерьма, - невпопад произнесла Анна, что означало конечную остановку. Я перестал чувствовать свой вес, он куда-то улетучился, вместе с ним и разум.
               
                Умри сегодня, а я завтра.

Сеня пришел в себя в вагоне метро, смотрящим короткий видеоролик, он не мог не вздрогнуть и не дёрнуться. В голову не каждый день стреляют. Впрочем, на это мало кто обратил внимание. Ролик состоял из съёмки сзади автосалона. Водитель молодой человек, пол лица видно и женские ноги молодые, красивые, без головы, в смысле не попадает в кадр. Мягкий мужской голос произносит – хундай, - мужчина протягивает руку к женским коленям, они отодвигаются в противоположную сторону.
- Ауди, - ноги благосклонны.
- Порше, - на панели ближе к ногам появляется стаканчик с кофе, рука тянется, колени думают к ним и гостеприимно раздвигаются, но парень выбирает кофе, считая реакцию ног естественной. Ну, как у собаки Павлова.
 Валера и в своём мире немного не понял бы юмора, разве бывает по-другому. Такая вот суровая правда жизни.
Но, ни кому до него не было никакого дела, дело было одно, экран телефона. Сеня решил выйти на ближайшей станции, не имея понятия, где он и кто он.
Людской поток спешащий на выход, стремителен. Сеня невольно шагал в ногу со всеми, по инерции. Почувствовав учащенное дыхание своё, подумал, я то, куда спешу. Резко сбавив ход, пытая спокойно обдумать дальнейшие действия, но мощная энергия движения мешала. Он снова бежал вместе со всеми, пока пространство не расширилось до привычных размеров. Сеня тихо пошёл, рассматривая свои ботинки, больше ничего не успел. Наткнулся на полицейского.
- Парень, спокойно, - и положил руку на кобуру пистолета, - следуй за мной.
- Хорошо, - согласился Сеня, сделал шаг в его сторону и  пробил ему в печень. Он очень хорошо умел это делать, исполнитель то, никуда не делся. Болевой шок давал время ему спокойно скрыться, не опасаясь преследования. Свернув в тихий переулок, только собрался мыслями, как из резко остановившейся напротив большой чёрной машины. Выскочили два мужчины с пистолетами имеющими глушитель. Происходило обидно по - будничному, они начали стрелять сразу. Ничего торжественного, никакой патетики, Сеня в два шага, достиг подворотни, слыша, как пули рикошетят от дома. Спасло, что не успели серьёзно взять на мушку. Пробежав несколько дворов, он понимал, для решения их проблемы отделяют несколько секунд. Между гаражами стоящих вдоль дороги Сеня увидел яму, раздумывать не было времени, он прыгнул туда. Заметят, значит приехал, пристрелят, либо так, либо так. Они промчались мимо, как два горных оленя. Яма оказалась заполнена жидкой грязью. На улице ясный день, выбор был небольшой. В ближайшем подъезде набрал первую квартиру и дверь открылась. Значит кого-то ждут, отметил Сеня. Дверь открыла молодая девушка в длинном мягком халате. Сеня молниеносно зажал ей рот и осторожно закрыл дверь.
- Мадам, прошу простить меня за незваный визит. Я упал в яму с грязью слегка разбавленной водой. На ваш немой вопрос, отвечу, где я нашёл средь бела дня весьма странное развлечение. Исключительно по нужде, - тихо, спокойно говорил Сеня.
- Позвольте воспользоваться ванной и вашей стиральной машиной, получите плюс в карму. Будьте так добры кивните, что согласны и я уберу руку с вашего прекрасного лица.
Не, девушку можно понять, она дверь открыла, сама не знает, зачем открыла. И, тут столько экспрессии, предполагаемое насилие. Морда со шрамом, в грязном, но похоже дорогом костюме и галстук на месте. Всё-таки, какие странные эти мужчины, она скорее ни кивнула, выразила согласие глазами, а глаза, как известно не врут.
- Земля, - спросил Сеня, освобождая заложницу.
 - Земля, - ей становилось интересно.
- Город?
- Город, - она еще отходила от шока.
Сеня мягко с лёгкой укоризной улыбнулся.
- А, - она стукнула себя ладошкой по лбу, - умри сегодня, а я завтра.
- В каком городе находимся?
- Я, же сказала, - наступила её очередь недоумения.
- Имя города, умри сегодня, а я завтра?
- Да, чего удивительного.
- Со мной в последние время происходит много удивительного, мне кажется, что моё лицо излучает удивление, словно палку в задницу засунули.
Она рассмеялась, - пойдем дорогой гость на кухню, для начала немного выпьем.
- Я же, грязный.
- Ничего, я уберусь.
Сеня намахнул виски, с наслаждением чувствовал разливающиеся по телу тепло. Девушка шелестела, накрывая стол легкими закусками. Ему показалось, что в голову пришла здравая мысль.
- Может, я ни то ищу?
Она оторвалась от сервировки и пожала плечами.
- Может, я всё нашёл, всё гениальное просто. Женюсь на тебе, нарожаем детей. Да, и пошло оно всё.
Девушка сзади навалилась на плечи Сени, приобняла его за шею и жарко зашептала на ухо.
- Еще как нарожаем, еще как, - после чего сделала неуловимое движение рукой и у Сени на горле нарисовалась улыбка.
Он несколько секунд сидел и улыбался губами и разрезанной полумесяцем шеей. Она убрала руки и столкнула его со стула. Он упал на пол, где из него вместе с кровью утекала жизнь. Взяла телефон, сняла последние мгновения Сени, куда-то отослала и набрала подругу.
- Привет Люся, спешу обрадовать, сегодня гуляем на всю катушку.
- Привет, чего вдруг.
- Ты не поверишь, ко мне добровольно вломился в дом мигрант
- Хорош врать.
- Да. Люди говорят, что чудес не бывает, врут, еще как бывает.
Прозвенел дверной звонок, - ладно подробности вечером.
В квартиру вошли трое мужчин в белых халатах, резиновых перчатках и чёрных очках. Молча, убрали Сеню в пластиковый пакет, реактивами удалили кровь с поверхностей, положили на стол крупную сумму денег и ушли. Сени как не бывало.
Сеня, Сеня, где твоя хвалёная интуиция, постоянная готовность к опасности исполнителя. Исполнил, так исполнил. Во всеоружии в своем мире, оказался не готов к новым вызовам. Это легко объяснимо, откуда он мог знать, что здесь люди увлеклись жертвоприношениями. Дар богам нерастраченной жизненной энергии в замен на еду. Они войну воспринимали, как предвестницу богато убранного стола и прочих удовольствий. Немного мешала вера, вечно лезет со своим, так нельзя. Пошли ей на уступки, конечно, это полная ерунда, просто из-за частых войн количество людей критически уменьшалось. Приняли закон, что можно убивать только в обеденный перерыв с часу до двух и тебе ничего не будет. Правда, войны никуда не делись. Пришлось пересмотреть концепцию и возвестить, эти жертвы отодвигают большую войну до полного истребления и поесть станет некому. Устраивали акции, убей ножом или убей соседа, только за их исполнение платили гонорар. Можно и для души, но тогда не заплатят. Сеня не знал, что уже неделю идет акция, убей мигранта. Мигрантов обязали ходить в строгих костюмах, местные отродясь их не носили. Именно поэтому Сеню хотели сразу пристрелить добрые люди. Что поделать, деньги нужны. Пробуждение в метро, тоже не случайно, существовало одно правило не убивать в людных местах. Надо было час поездить в метро и тогда события развивались бы по другому сценарию.
Сигнальные системы Сени неправильно трактовали поступающие импульсы. Он видел, прекрасная незнакомка вначале испугалась, что совсем неудивительно. Но, почему так быстро обрадовалась появлению Сени. И, что же он подумал? Мудак второе имя мужчины, данное при рождении женщиной. Он подумал о своей всё пробивающей харизме, укладывающей штабелями женщин у его ног.
Оказалось, что он не герой любовник, а жирный гусь, вместо любовных утех, перерезанное горло, какая ирония. Что поделать у девушки хороший аппетит.
В этом мире питались смертью, в результате чего, религиозные верования, творческие прорывы, обычная подтанцовка у людоедов. В этом смертельном танце, даже рождались цветы, мертвые цветы, ведь изначально они искусственные. К сожалению, я знаю похожий мир, где родители питаются смертями детей и он совсем не выдуманный, совсем.
         
                Мы строили, строили.   

Утром, разум вернулся ко мне свежий, бодрый, будто не бухал вчера. Сегодня предстоит тратить безлимит. Я упоминал об этом, но не уточнял, что это самое важное в нашей  жизни. Мы прекрасно обходимся без религий, без жажды власти, насилия и мечтах о богатстве. Опознавательные маячки вашей эпохи. Естественно эти чувства присущи и нам, но ввиду легкости исполнения, мы в отличие от вас видим, куда они ведут. К пошлому, глупому самодовольству. Нам это не интересно. У нас если честно, практически нет точек соприкосновений, кроме одной трудно уловимой. Ориентир для живших, живущих и будущих поколений. Вера, что твоя жизнь не просто так. Все мировые религии схлопнулись для нас, в одно предложение.
 Наши атеисты утверждают, что вера, всего лишь способ самообмана. Мудрые люди ничего не скажешь, но упускают маленькую деталь. Вера в то, что вера самообман, тоже самообман. А, что спрашивается не самообман. Ведь смысл жизни нам не ведом, как впрочем, и вам. Из вечных вопросов, мы смогли ответить только на один. Зачем мы понадобились Земле. Ответ оказался прост, мы ее защита, от небесных сюрпризов, от внутренних разрывов. Полная совместимость, она любит нас, мы любим ее. Чтоб, вы понимали, ядерные реакторы с пуговицу и так же безопасны. Под контролем и за солнцем и под ногами. На другие вечные проклятые вопросы, что, куда, откуда, есть ли, нет ли. Наклеили бирки с пометкой непознанное, с уточнением пока, и отложили на потом. Слишком много вариантов, выбирай, не хочу. Из чего следует, что верных ответов, похоже, нет.
Если бы не вера, человечество давно бы перестало плодиться. Оказалось, мы как представители будущего, можем обходиться без всего того, что имело смысл для вас, кроме веры. Я вам скажу прямо, что кроме веры и у вас и у нас ничего больше и нет. Даже ни так, это единственное, что у нас есть. Ну, так вот, тратить безлимит и есть вопрос нашей веры. Не надо путать, тратить деньги и тратить безлимит, не одно и то же, совсем не одно и то же. Вера, понятие сугубо индивидуальное, очень личное. Моя вера начинается с детского вопроса, если человека и бетонный столб разложить до первоосновы, то можно ли их различить. Микромир столь же бесконечен и нам удалось довольно глубоко нырнуть. Зря маленький голову ломал, разыскивая разницу между двумя одинаковыми химическими формулами. Вопрос изначально некорректен, в человеке есть то, что разобрать не получиться. Бетонный же столб легко. Выходит, неразборная часть и делает человека, человеком. Потрогать, увидеть эту часть никак, ее как бы нет. Парадокс, то что, человека делает человеком, нет. Смешно и не понятно, как может жить, то чего нет, а самое веселое, как может умереть, то чего нет. Со смертью, не совсем ясно, да, чего там, совсем не ясно. Вы решили эту дилемму переложить на небеса, вам только нужно соблюдать десять заповедей, насколько сумеете. А, там пускай думают, куда вам, райские пирожки хомячить или томиться на адском огне, вариации различны, но суть одна. Нам же кажется, этот подход не совсем верен. Вечность нивелирует и блаженство и страдания, утонут во времени, забудешь, что есть что, и можно ли их различить. Было бы кому. Мы же верим, что загробный мир нужно создавать из себя.
 Я придумал предсмертную заставку, коридор между жизнью и смертью. Переход в загробный мир чтоб, не заплутать. Момент смерти будет выглядеть именно так. Время мое остановится, пространство прорвется, как старая никому не нужная бумага, и я полечу в абсолютную тьму. Свет исчезнет, как и не было. Мы живем в среднем, лет сто двадцать, плюс, минус. Всегда молоды, красивы и полны сил. Понятное дело в виртуале, в реальности стареем, так же, как и вы. Болезни искоренили, здоровье поддерживаем до самой Вселенской смерти. Прежде чем навсегда распасться на атомы, мозг на какое-то время впадает в детство, катает колесико на палочке по двору. Я вроде с ним, но мозг слюни пускает, а я лечу в темноте, растворяясь в пространстве.
Дальнейшее буду сейчас продумывать. Сел на край кровати, свесил ноги вниз, после чего толкнул левой ногой входную дверь. Она открылась нараспашку. Задумчиво, тихо произнес, - я смотрю в дверной проём, что я вижу в нём.
 Моя своеобразная мантра, настраивающая на нужный лад. Непонятно откуда взявшаяся. Встаю и выхожу из комнаты туда, где нет, ни верха, ни низа. Один белый не раздражающий свет. Пола тоже нет, но присесть на него можно. Я и присел, было над, чем поразмыслить. Первый свой загробный мир, создал лет в восемнадцать. Больше из любопытства, озорство. Где-то нахапал безлимита и решил попробовать. Набрал готовых заготовок, и пошло, поехало. Меня встречало бескрайнее, немного неправдоподобного  синего цвета небо. Под ногами белое большое облако, больше похожее на огромный кусок сахарной ваты, чем на атмосферное явление. Устраивался на нем поудобней. Поднимал руку вверх, как бы голосуя за что-то, сжимал слегка ладонь и в ней появлялся легкий спиртной коктейль в замысловато витиеватом фужере. Наслаждаясь вкусом напитка, дополнял его фруктовыми оттенками, отщипывая и жуя от облака кусочки. Не спеша опускался на землю. Сходил с облака на изумрудную траву. Милостивым взором окидывал встречающую меня вечность. Краски в ней были слегка чрезмерны богаты. Раскидывал руки в стороны, пытаясь охватить все, что вижу, задорно кричал, - это мой мир. С наслаждением слушал отраженное эхо. В ответ звучали чистые женские серебреные голоса, больше похожие на колокольный звон, это твой мир, твой. Я решил для начала воссоздать уютное место для проживания и лишь потом заселить его милыми мне человеческими существами. Включая флору и фауну. Сам не заметил, как стал похож на безумного старьевщика. Зачем мне понадобились четыре луны, сейчас даже не припомню. Места хватило для всего, что я там придумал, но почему-то места не хватило мне самому. Потратил неприличное количество безлимита, даже немного порадовался созданной красотой. Жалко радость была не долгой. Сначала начали появляться мелкие, незначительные причины, мешавшие продолжать столь увлекательное строительство. Некоторое время старался не обращать на это внимание, настойчивость для чего-то нужна же. Пока в один прекрасный момент, слушая, что этот мир мой, почувствовал не воодушевление, а тошноту от происходящего. Оглядевшись, понял насколько мне все это обрыдло. И, с наслаждением испепелил свой внеземной мир.
 Я, как и любой другой долбоящер, не стал искать причину приведшую к столь плачевному результату. По простате душевной, списав все на переизбыток сладкого. Следующее пристанище будет темным или сумрачным, немножко наоборот предыдущему.
 Унылый сидел на черном, вроде гранитном троне. Потратив прилично безлимита, на его создание. Вторая попытка построить из шаблонов, любезно предоставленных вторым я, загробное царство, куда бы он хотел попасть. Здесь для него не существовало стен, расстояний, он видел всех и всё, его ни видел никто. Он был богом, а чего нет, кто всё придумал. Наблюдая за развитием окончания дружбы, одновременно соединяя людские союзы, разъединяя, целуясь в подворотнях испытывая первую любовь, выигрывая во все лотереи и так далее и тому подобное.
- Ты мне должен, - сказал человек средних лет, одетый довольно странно. В мушкетерской шляпе, в ярко красной майке, с надписью Цой жив (ну, да, ну, да, подумал Валера, и Ленин тоже). В трусах с крупными буквами Адидас и босиком, за спиной реактивный ранец. Губы его дрожали, в руках длинное копьё, Валера подобные видел в исторических фильмах про рыцарей. Железное остриё упиралось в горло собеседнику сидевшему за столом напротив.
- У меня нет.
- Уходи.
- Мне некуда. Я бы давно покинул твой гостеприимный дом, но у меня маленькая дочь
- У меня тоже дети и деньги мне нужны для того что бы их кормить.
- Мы же давние друзья, потерпи.
- Нет, я сдам жилплощадь, тому, кто в состоянии платить.
- Я тебя умоляю.
- Мне плевать, - железное остриё, немного сместившись, легко вонзилось в деревянное кресло рядом с головой.
И вот пожилой человек, держа маленькую девочку за руку, идет по шумной, многолюдной улице. На ней смешаны разные эпохи в совершенно идиотских пропорциях. Здесь ходили, бегали, ездили, летали над головами в автомобилях, при помощи ранцев, чуть ли не на метлах.
- Посторонись, космическая гордость мчится, - они испугано прижались к стене. Мимо них, неспешно проехал на старой телеге запряженной уставшей лошадью. Мужчина в костюме космонавта, на шлемофоне едва видна аббревиатура СССР.
Они направлялись в ближайшую, дешёвую забегаловку, поесть на последние деньги. Отец ласково изредка поглядывал на дочку, боясь своим отчаяньем её испугать. Завтра им нечего будет есть, а спать негде уже сегодня. От этой мысли подгибались колени и было трудно идти. Но подул легкий ветерок, надо помочь, и к их ногам прибило бумажный листок. Он его поднял, нехотя и конечно бумажка оказалась лотерейным выигрышным билетом. Знай наших. В то же время, его друг, сдал освободившееся жильё, человеку в светлом костюме и приятной улыбкой. Подвох был в том, что арендовал не один, а целая старинная секта, алкашей поджигателей. С древних времён сжигающих свои жизни, очень часто прихватывая судьбы близких. Ночью напились и ритуально спалили дом и пьяно смеясь, удалились. Бог не фраер всё видит.
Валере в виртуале всё это приснилось, он видел все слабости, достоинства и прочие, что присуще людям. Карающий меч и рог изобилия в одном лице.   Сон необыкновенно правдоподобен, что проснувшись не смог сдержаться.
- В моё время, подобных ситуаций не счесть и ни одна, так идиотски не закончилась. Скажу больше, в моей реальности детей убивают ночью, спящих в постелях, днем играющих в песочнице. Совершенно незнакомые им людьми, может и не плохие, просто они хотят денег. Какие уж тут дети, прости меня господи. Богом быть не трудно, богом быть скучно. Если думаешь, что бог судья, то еще и пошло.
 - Еще как пошло, - повторил Унылый.
Ведь не пришла же в голову мысль, о возможности делать тоже самое, в виртуале, в игровом. Получал бы, за это еще и безлимит, а он наоборот тратит его. За неопытность надо платить. Разница все же была, в виртуале
играл, здесь же, относился к делу с полной ответственность, серьезно. Это и сгубило вторую попытку, он не смог долго быть судьей. Омерзение к самому себе не позволило. Оказалось мантия судьи для убогих. Полезное знание от неудачного опыта, все же вынес. Бог, если он конечно существует, может быть кем угодно, но только не судьей. Ему так стало душно жить, что взял копье и начал протыкать попавшихся под руку. Утомившись, огромной кувалдой превратил все в месиво. На этом и успокоился. Две попытки и ему хватило, дабы осознать, что для  вечности декорации не нужны и уж тем более амбиции. Требуется нечто иное, совсем иное. Вот только что? Больше по наитию, чем от здравых мыслей, Унылый окунулся в ваше время. Полазить по первоисточнику, окунуться в цифровое начало. Несмотря на временную пропасть, отделяющую. Он сразу заметил нечто родное, виртуальный мир через задницу, чем больше времени приходилось сидеть перед монитором, тем значимей становился виртуальный мир. Оказалось изначально, виртуал то, жопашный, чем крепче жопа, тем реальней, виртуальная реальность.
 Не знаю, зачем Унылый задрал голову, второе я не сверху, второе я в голове, и сказал, - вопрос имеется.
 – Говори.
 – Мне интересно, когда умер последний, не виртуальный?
 – Лет триста назад. Исчезли как класс.
 – Расскажи про них.
 – Попробую, ты же понимаешь, пока мир шел к твоему времени, много чего произошло и много людей прошло по этой дороге. Вы все разные, каждый со своим мнением и своим отношением к происходящим событиям. Даже затрудняюсь с чего начать.
 – С главного.
 – С главного, так с главного. Развитие технологий облегчило жизнь людей, им не надо было добывать еду, не надо было заботиться о детях, стариках, в общем, ни о чем не надо  беспокоиться. Реализуй свои желания, потаенные, не потаенные, любые. Религии давно растаяли как дым, веру заменила целеустремленность. Цель впрочем, достойная, как вам казалось, всеобщий рай на Земле, для всех и для каждого. Всё наладили, подогнали, всё идеально работает, самосовершенствуется. Впереди бесконечное счастье, с приставкой виртуальное. Живи и радуйся. Но, оказалось, что всеобщим бывает горе, беда, в конце, концов радость, а счастье дело добровольное. К тому же, трудно уловимое, и объяснимое. Даже сейчас я не в состоянии впрыснуть его, нет рецепта. Сравнение глупое, но у меня другого нет, как черт из табакерки выскочила вера, в смысле ее отсутствие. Как говорится, строили, строили и наконец, построили. И вдруг оказалось, несущей стены нет. Опереться то и не на что. Счастья без веры не бывает, как впрочем и жизни.
 – Счастье всего лишь способ самообмана.
 – Как и жизнь, но я не об этом. Сложное время было, депрессивное, люди почувствовали себя обманутыми, и обвинить некого, сами мчались со всех ног. За что боролись на то и напоролись. Человечество имело все шансы исчезнуть как вид. По земле прокатилась волна массовых самоубийств, совершенных одним способом. Они выдирали из себя штекера, это было еще возможно, получая травмы несовместимые с жизнью. Многие оставляли предсмертные записки, написанные тем, что из них вытекало, пальцем на полу, на стенах.
 – Что писали?
 – Всем до свидания писали, идите, куда подальше писали, имел я вас всех, уточняли. Если обобщить, то смысл посланий был таков. Я знаю, что ничего не знаю и знать не хочу, не вижу в этом, никакого смысла. Смерть мне приятней, чем жизнь и плевать, что больно, ненадолго же.
 – Жизнь в принципе ненадолго, подожди немного. Глупо умирать в мучениях, да, еще добровольно.
 – Мне трудно обсуждать эту тему, я не человек. Мне, что жизнь, что смерть, что смысл чего-то там, до лампочки.
 – Продолжай.
 – Сам понимаешь, для тех, кто их обнаруживал, зрелище малоприятное. Прибавь остаточные явления, жили еще мамы сами рожавшие, папы оберегавшие семью и прочее. Траур охватил землю, казалось еще чуть-чуть и мне не о ком будет больше заботиться. Спасла от краха, ценой своего исчезновения, семья, её последняя лебединая песня. Оставить родных в малоприятной жиже, к тому же мертвых, близкие не смогли. Родные не в силах принять произошедшие, начали воссоздавать на виртуальных кладбищах своих родственников, друзей. Можно было любую секунду их прошедшей жизни восстановить, благо все давно оцифровано. Но, им этого было не достаточно, они стали их создавать из себя, своих воспоминаний. Технологии позволяли.
 – Подожди, секунду, я кажется догнал, к чему ты говорил, что древние люди, то отменяли бога, то назначали вновь. Явное заблуждение, бога отменить, не вопрос, веру отменить не получится. Человек если разобраться и есть вера.
 – В этом все и дело, они почему-то эти два слова воспринимали как одно. Говоришь бог, подразумеваешь веру, говоришь вера, подразумеваешь бог.
 - Но, тут подвох.
 – Еще какой, бог может отвернуться, вера никогда. Если умрет бог, тут туманно, может и умирать некому. Умрет вера, умрет и человек.
 Давным-давно, люди жили в громадной стране, разных национальностей, вероисповеданий. Они думали, что разрушить этого исполина не в человеческих силах, нужно что-то из ряда вон выходящие, катастрофа Вселенского масштаба. Всемирная ядерная война, планетарный катаклизм, все, что может погубить страну, автоматически погубит и остальной мир. И, что в итоге. Бога у них отменили, они прекрасно обходились без него. Но, стоило им перестать верить в свою страну, она исчезла как утренний сон. Люди настолько от этого ошалели, что начали искать причину столь неожиданного фиаско. Чего они только не удумали, экономика виновата, идеология ни та, можно подумать, что идеология бывает та. Бессмысленное слово, не способное ничего создать, а уж тем более разрушить. На самом деле все очень просто, исчезает вера во что-либо, исчезает и что-либо, как и не было.
 – Эмоционально. С вашего позволения продолжу.
 – Извини, продолжай.
 – Люди воскрешая (виртуально) своих родных, сами не заметили, как начали верить, что жизнь строительный материал для неминуемой вечности. Много тогда говорили об этом, спорили, пытаясь нащупать почву для следующих поколений. Не мне давать моральную оценку минувшим событиям, но вердикт был вынесен. Больше семья не будет существовать в прежнем обличии. Своей смертью семья, проложила будущие для других, но уже иных людей.
 - Ты меня запутал, семья то здесь, с какого перепуга.
 – Хочу тебе напомнить, я знание всего человечества, путать не в моих правилах, я не договорил.
 – Что мешает.
 – Ничто, а кто.
 – Молчу.
 – Следствием потрясения, стал единый закон для каждого, остальные выбросили на свалку, упразднили за ненадобностью. Никто не имеет права на чужую жизнь. Семья же, дорога в другую сторону. Осталось некое количество староверов, раньше они уходили в тайгу, последние наоборот не заходили в виртуал. Их ценности ушли вмести с ними. С той поры больше не зарегистрировано ни одного случая, проживания без виртуала.
 - Вот еще что, - прижал колени к груди, обхватил их руками, положил голову на них.
 - Меня мучает сомнение, не могу разрешить проблему, связанную с Анной и Степаном. Если мне удастся по-настоящему взять их с собой в вечное путешествие.  Представляю удивление, когда после смерти они попадут не в свои миры, а в мой. Скажут ли, они мне спасибо. Вопрос, серьёзный, вопрос.
Может, можно будет ходить друг к другу в гости. Ведь, одновременное пребывание в трех мирах, вносит нотку обмана. Что по этому поводу говорит вера?
 - Ты дебил?
- Поподробней.
 - Нашел у кого спрашивать, но вопрос принимается. Сейчас окинул свои обширные знания, под половицы залез, сверху пыль сдул. В результате, могу с полной уверенностью заявить, что по этому поводу, заодно и по любым другим поводам, вера молчит. Вера ничего не говорит. Эта область, где слова слишком тяжелы, тонут, без пользы они. Ни рекламных буклетов, ни сторонников, ни противников. Она даже никуда не ходит, обычно приходят к ней.
 – Тебя о чем в последние время не спросишь, неизменно слышишь, тебе никто не поможет. Заглючило что ль.
 – Глючить может только вас, у меня же бывают сбои. Я знания, а не разум. Я машина конкретная, хочешь знать о ракетном топливе, милости просим, и так далее и тому подобное. Поговори о вере со своими разумными друзьями.
 – Не могу. Боюсь своими смыслами, повлиять на их смыслы. Последствия такого влияния непредсказуемые. У нас эта тема табу.
 - В таком случае, тебе никто не поможет. Про многое я могу тебе разъяснить, но…
 -  Да, понял я, понял, существуют вопросы, на которые мне придется ответить самому и никто мне не поможет.
 – Да неужели.
 – Ты сейчас издеваешься или поддерживаешь.
 – И то, и то. Делом лучше займись, оставляю тебя наедине с самим с собой.
 Унылый поднялся на ноги и стал ходить туда, сюда, необходимо уловить нужное состояние. Безлимит вычтут в любом случае, буду созидать, не буду. Необязательно его тратить как я, можно забегать на час, на пять минут, непринципиально. Будучи помоложе, так и поступал, чего-то залетал, чего-то состыковывал, отстыковывал. Чувствовал себя художником, пытаясь широкими мазками передать главное, нисколько не заботился о мелких деталях. Выходило не очень, больше походило на отбытие повинности. Причем придуманную мной же, никто же меня не заставляет. Сейчас увидел причину неудач, со мной не было той, которая никуда и ни к кому не ходит. Дорогу к ней уловил в вашем времени, о чем поведал друзьям. Немного вульгарно и несерьезно, но по-другому они бы не услышали. Назидательный тон, рассмешил бы их, и он мог к своему прозвищу получить добавку. Например, унылый наставник, что-нибудь подобное придумали бы, оно мне надо. А, так знаю, что они сейчас об этом тоже думают, хоть никогда не признаются в этом.
Чего скрывать, Унылый относился к вашему времени с пренебрежением, у него были на это причины. Спроси у него пять лет назад, каким он представляет ад. Ответил бы, не задумавшись, зачем представлять, зайди к первым оцифрованным и увидишь воочию. Не понимая очевидности, где минус, там где-то поблизости и плюс. Случайно увидев свет озаривший лицо пожилого мужчины, оторопел. В его реальности, где взять. На работе сами понимаете не до этого, в виртуале можешь светиться как лампочка Ильича, только проку мало. Специально внутренний свет вызвать нельзя, ни вам, ни нам такое не под силу. Он случайно попадал на камеру. Унылый словно умалишенный рыскал по видео развалам, пытаясь понять причину его возникновения. Да, рай, ад, после смерти для них смешная выдумка. Вы меня правильно поймите, ему безразлично, что вами двигало, за какими химерами вы гонялись в свое время. Но, он не ожидал встретить свет возле безнадежно больной старушки.
Случайно наткнулся на видео, попал в небольшую комнату, с довольно большой кроватью, где лежала бабушка с переломом ноги. Возраст восьмидесяти семи лет, не давал ей ни единого шанса на срастание костей. Было еще окно с закрытыми жалюзи, несмотря на солнечную погоду, царил приятный полумрак. На подоконнике лежала большая картонная коробка с множеством различных лекарств. Рядом стояло старенькое кресло, в нем сидела ее дочь, женщина шестидесяти лет. Она читала вслух книгу, не знаю для кого, старушка смотрела в потолок и однотонно мычала, ей явно не до смысла событий в книге. Происходящие снимала маленькая камера прикрепленная к противоположной стене. Изображение транслировалось на большой экран телевизора в соседней комнате, что бы спокойно наблюдать за матерью и не бегать туда, сюда, чай не девочка уже. Хотел сразу свинтить, что за радость видеть чужое угасание. Сейчас трудно разобраться, зачем ему захотелось поиграть в провидца, и для чего это было надо.
 – Сканируй и узнай, сколько еще бабулька поживет, - попросил второе я.
 – Очевидное, невероятное, - в его голосе мне даже послышалась растерянность.
 – Покороче.
 – Куда уж короче. Если судить по медицинским показаниям, она не встает восемь лет и должна была умереть шесть лет назад.
 – Перегрелся что ли, ты сам слышишь, что говоришь.
 – Я уже лет пятьсот не перегреваюсь. Ее организм сам видишь, насколько истощён, но это бы ничего, с кем не бывает. Сбивает с толку, как он существует. Внутренние органы не принимают участие в жизнеобеспечении тела, каждый сам за себя. Единый оркестр утратил дирижера и слаженная музыка, сменилась на какофонию. Обычно когда такое происходит, человек живет максимум сутки, а здесь шесть лет.
 Наш диалог прервала старушка, она попыталась повернуть голову, не вышло, и она заговорила в потолок.
 – Доча помнишь, мы поехали к родственникам на поезде. Ты малая совсем была, годков десять, - слова ей давались с трудом, грудь ходила ходуном.
 – Я испекла в дорогу пирожков с вишней, вкусные получились, сочные. А, ты откусила чуть и выбросила в ведро, сок продолжал вытекать из него на мусор. Мне так жалко пирожок стало, помнишь.
 – Забыла, - женщина сняла очки, отложила книгу в сторону, - я не помню прошлого, ты настоящего.
 Говорила она тихо, похоже, сама с собой.
 – Когда жизнь успела пролететь, вчера ты мне трусики меняла, сегодня я тебе памперсы. Между вчера и сегодня умудрилось проскочить шестьдесят лет.
 Старушка беспокойно заерзала.
 - Мама, - сказала женщина немного с укором, - я же двадцать минут назад поменяла тебе последний памперс, думала посижу, почитаю тебе часик и пойду в магазин.
 Она встала, откинула в сторону одеяло и увидела ту еще картину, с тем еще запахом. Закрыла глаза, тихонько покачивая головой, - господи, как же я устала.
Не знаю какое слово больше подойдет, горько заплакала или безнадежно. Но, быстро взяла себя в руки, успокоилась. Постелила простынь на кресло, оставляя мокрые капельки от слез на ней. Осторожно подняла на руках старушку и посадила ее, где сидела сама. Привычными, быстрыми движениями, за восемь лет научишься, сменила клеенку, постельное белье, на чистое. Осмотрела одеяло, не запачкалось ли оно, запачкалось. Пришлось идти за сменным. Помыла ее, насухо вытерла и переложила обратно в кровать. Освободила кресло убрав грязную простынь в специальную корзину для грязных вещей, и тяжело опустилась туда сама. Ладонями закрыла лицо и несколько секунд сидела без движений, после чего развела ладони в сторону. Словно открыла ставни и из этого окна посмотрела на мать.
 – Я знаю, почему старушка живет сверх положенного. Но, ты не поймешь, - Унылый встал и просто пошёл, ориентиров и расстояния нет.
- С кем-нибудь сливаться будешь? Тоже мне высшая математика, не смеши.
 – И думать не думал. Сливаться глупо, я примерно представляю, что почувствую усталость и многое другое. И, очень хорошо знаю, что дурилка ты электронная, не сможешь скопировать, совсем никак, что меня интересует.
 – Человек загадка.
- Ты про меня сейчас?
 – Про всех, сколько веков всё гадаете, всё никак не разгадаете.
Унылый по простоте наивной, полагал, что увидеть внутренний свет, больше шансов в местах возвышенных. Спасение от неминуемой смерти, вроде помощи безнадежно тонущему, пылкие признания в любви, дальше домыслите сами. Свет, озаривший лицо женщины говорил несколько о другом. Нисколько не удивился, если бы, после этого старушка спела бы частушку и пустилась в пляс. Он искренне не понимал, почему угасание родного человека, усталость дочери близкая к безнадежности рождает свет. Мир оказался посложней, чем представлял.
Мы рождаемся из света своих родителей или божественного света, кому, что больше нравится. Свобода выбора состоит в том, нужен тебе этот источник или ну, его. Инструкция по применению с первого вздоха с тобой, мы всегда знаем, когда поступаем ни так, что бы мы при этом не говорили, хоть о Вселенской любви. Поступай так, делов то. Только будь готов к тому, что правильно, скорее всего, не выгодно. Вот вам и дважды два четыре, которое пять.
 На кой он мне, чего я докопался, до этого света. А, вот чего, когда появился мотор, у нас забрали спокойствие. Завтракая в Саратовской губернии, лениво читая газету, не шибко переживал, о событиях где-то там. Туда пока доедешь, сначала на лошади, потом на бочке с парусом без мотора, пять раз можно умереть. Это примерно нигде. Когда возник сотовый телефон, отняли личное общение. Тепло возникающие при личной встрече, от трения невидимых частиц. Появился виртуал, внутренний свет забрали взамен.
 В его времени про него уже и не помнят. Из-за этой особенности, Унылый видит свет в вас очень четко и ясно. Иногда быстро прокручивает кадры, собранные в коллекцию. То вспыхивающего, то медленно набирающего силу света. Что-то сокровенное начинает прыгать по вашим лицам, наподобие солнечного зайчика. По их лицам прыгают одни гримасы. Внутренний свет ясень пень, присущ и им, как заберешь, то чего и так нет. Самое большое различие между ними, древние видели его вживую, жители виртуала уже даже не догадываются, как он выглядит. Только тратят, не пойми на что, и не пойми как. Унылый не знает, осталось хоть немного в нём света или весь вышел. В его жизни случилась довольно неприятная штука. Он понял, из чего будет состоять загробное будущие (из внутреннего света), но, как аккумулировать без понятия. В его времени бессчетное количество раз, пытался поймать сочетания химических, электрических реакций мозга и тела во время работы загадочной электростанции. Либо она работает на других принципах, либо надо еще больше разложить формулы, еще мельче. Знает, точнее, верит, из чего надо строить, а кирпичей нет. Понимание, что воспроизводить надо не знаю что, из не знаю чего, не окрыляет.
 – Я решил, с какого момента начнется вечное путешествие.
 – С какого изволите?
 – Выбор невелик, возраст пять лет, в лесу на берегу сибирской реки. Расскажи мне, как будет вытянуть из себя воспоминания.
 Унылый, как человек не имеющий ни малейшего представления о присутствие загадочного света в своей повседневной жизни. Решил действовать методом тыка и выбрал детство, надеясь, что минимальное воздействие виртуала на детские воспоминания не совсем заглушит присущий всем свет.
 – Для тебя похоже на быстрый сон с хаотичными видениями.
 – Время сколько займет.
 – Начнем сейчас, к вечеру мозг твой устанет, и ты плавно переедешь из сна искусственного в обычный.
– Закрываю глаза, открываю через сутки, на один день безлимита меньше?
 – Да.
 – Чего так долго?
 - Это тебе не заготовки друг к другу присобачивать. Здесь сто процентная совместимость. Твои воспоминания надо выудить, совместить с медицинскими процессами организма, с внешним влиянием на тебя атмосферных показаний. Долго, нудно и муторно. Утром проснешься отдохнувшим, прикинешь на себя, что получилось. Останется дело за малым, тебе нужно будет все это оживить.
 – В смысле оживить?
 – В смысле верой своей. Глазами пятилетнего ребенка, я не смогу смотреть, такое по силам богу и владельцу. Я же не тот и не другой, дальше сам.
 Это был краеугольный камень нашей веры, каждый называл момент перехода по-своему. Кто-то великим прыжком, кто-то возвращением домой, или как Степан, вспышка сверхновой. Я же ничего не придумал, глубокомысленно молчал. Не от большого ума с намеком на некую загадочность, просто не знал, не подобрал подходящею формулировку.  Главная тайна состояла в том, что никто не представляет, что будет после последнего вздоха. Сплошные предположения, самые хитрые уговаривали себя тем, что на кладбище вместо него останется виртуальный бот, а он упорхнет в свой вечный, личный прекрасный мир и вашим и нашим. По мне та еще хитрость, не хотелось бы пролететь как фанера над Парижем, надо точно долететь куда следует. Ошибиться нельзя. Мы об окружающем пространстве знаем в миллион раз больше чем вы, но нас это не приблизило к разгадке вечных тайн, а наоборот отдалило. Наш мир в миллион раз запутаннее вашего. Естественный отбор, жизнь ради будущих поколений, для нас пустой звук. Надо убрать хвост, чтобы не мешал охотиться, понимаем, надо. Но, что за необходимость бога искать, это куда пришить. В нас больше ненужного для выживания, чем нужного. Не знаю как вам, а меня это умиляет и дает надежду.
 – Где наша не пропадала, везде пропадала, но не будем мы о том горевать. Поехали, - сказал второму я, и закрыл глаза.

                Друг без друга.

Перемещение из прошлого в будущие и наоборот, сознания, воспоминаний. Должно иметь последствия, бытиё определяет сознание или сознание определяет бытиё, ни столь важно. Случилось настолько странное событие, что Вселенная вздрогнула. Господа, а что вы, бегаете туда-сюда, кто вам сказал, что так можно. Реальность попыталась нивелировать происходящие, простым понятным ей способом. Возвращаясь домой, Валера и Унылый от сильнейших переживаний, полученных эмоций, несколько секунд недоумённо трясли головой. Картина мира должна была перевернуться или сильно скорректироваться от полученного опыта. Трудно представить другие события способных привести к трансформации или перезагрузки разума, уж больно нереально. Им казалось бы, никогда не стать прежними, но существуют вещи и помогуществение человеческого мозга. Острые подобно бритве эмоции, сохраняли остриё всего-то несколько мгновений. Бытиё говорило, не положено. Иж, умники какие. И, прозрение, что мир намного многогранней и сложней, чем кажется на первый взгляд. Бледнеет, тускнет, переходит на дальние полки памяти. Где благополучно пылится за ненадобностью, как старые автомобильные покрышки, вроде есть, но никому не нужны. Один поэт сказал, жизнь моя иль ты приснилась мне. Точнее не выразить, а, уж воспоминания, приснились и приснились, с кем не бывает.
Унылый, после трудового дня, вместе со вторым я, принялся строить загробный мир из себя. Занятие настолько личное и сложное, что доступа Валера не имел. Вследствие чего, он не смог покинуть Сеню, чем вызвал ещё более странные события.
- Второе я, где Степан, Анна?
- Изволят купаться в океане, - ответил искусственный интеллект, его же голосом.
- Хочу к ним.
На белоснежном песке, на животе, напротив друг, друга, соприкасаясь головами, лежали Анна со Степаном и мило о чем-то болтали. Увидев Унылого приближающегося к ним по кромке воды, приветливо помахали ему рукой. Прежде, чем подойти к ним, Унылый забежал в океан, окунуться, удовольствия добавляло понимание, что плыви сколько хочешь, ныряй на любую глубину, утонуть не получиться. После чего прилег рядом с друзьями.
- Стёпа, тебе не кажется, - сонно сказала Анна, - что от Унылого разит тайной, как от перегара.
- Анна, какие тайны в наше время, - лениво растягивая слова, ответил Степан.
- Я тоже рад вас видеть, - после недолгого молчания, - женскую интуицию не пропьёшь, - Унылый в знак почтения склонил голову.
- Знаю я все его тайны, - Степан слегка насмешливо взглянул на Унылого, - начнёт гундеть про внутренний свет.
- Унылый, - произнесла Анна с нажимом, намекая, что хорошие отношение может лопнуть в любой момент, - только попробуй.
 - Сеня живёт собственной жизнью.
- И? – Анна выразительно замолчала, ожидая продолжения.
- Он меня слышит, но относит к своим собственным мыслям, я больше не главный.
То, что сказал Унылый, абсурд, страшный настолько, что вызывает доверие.
Он видел, как им трудно в это поверить, программа не может осознать, что программа именно она. Система отлаживалась много столетий, сбоев не бывает, скорее небо упадёт на землю.
- Ты осознаёшь, что говоришь, - спросил Степан, рисуя пальцем на песке знак бесконечности.
- Полностью.
- Тогда разматывай.
- Я сделал Сеню сиротой, исполнителем.
- Зачем говорить, что мы знаем, - Анна от волнения похорошела.
- Обычное задание в первом мире, правда, Сеня, там не бывал, я же много раз. Что-то вроде, там чудеса, там леший бродит, ну вы знаете. Нажимает на кнопку и ничего, - Унылый помолчал, - совсем ничего. Я поначалу непроизвольно подумал, сюжёт усложнился. А, то я не знаю, что вместо стены появится мутное, беловатое пятно, под названием портал. Он почувствовал усталость и лег спать. Когда проснулся, я уже мог только незримо присутствовать, один из множеств. Я знаю все его мысли, я чувствую как он и это пожалуй, всё. Он сам себе хозяин.
- Хозяин ситуации, - поинтересовался, самый любопытный из нас
- Я бы, так не сказал, каждый день просыпается в чужом теле. Но, он сам решает, как жить в возникшей ситуации.
- Он понимает, где он?
- Здесь тоже не совсем просто, первый мир для него место несуществующие, попасть туда невозможно из его, как ему кажется реального мира. Он и не попал, оказавшись в калейдоскопе небывалых событий.
- Раньше происходило нечто подобное, - спросил Степан, не прерывая рисования.
- Никогда.
- Может виртуальные фантомы, - с надеждой спросила Анна.
- Х-й то, там, дорогая моя, а не фантомы, - без иронии ответил Унылый.
- В смысле, - Степан решил поддержать подругу, - ты же, знаешь из-за множественности миров, мозг нет, нет, да и начинает жить выдуманными смысловыми химерами.
- Без смысла Стёпа, без смысла. Меня время от времени переворачивает. Не могу сказать, что я куда-то перемещаюсь. Одновременно пребываю в виртуале и сижу с древними за столом и хочу кефира.
- И мы говорим фантомы, - произнёс Степан с успокаивающими нотками, как умалишенному, - постоянно на динозаврах безлимит зарабатываешь, вот и почудилось.
- Кто его знает, кто знает. Проблема в том, что девяносто семь процентов обсуждает с соседями, давно протухшие, сгнившие для нас смыслы. А, три процента штурмует крепость.
- Что-то еще, - уточнила Анна.
- Да, в эти моменты я чувствую посторонний взгляд, из долины теней, давно умершего человека. Самое странное, пропало посторонние внимание, и Сеня ушёл в автономное плаванье. Очень подозрительно совпало.
- Намекаешь на красную кнопку.
- Прямо говорю.
- Степан причём здесь красная кнопка, - затревожилась Анна.
- Рассматривать жизнь глазами Унылого, давно истлевший человек не может, по простой причине, его давно уже нет, совсем. Тогда кто Анна?
- Кто?
- Если долго всматриваться в бездну, то бездна начнёт смотреть в ответ. Виртуал, не знаю, почему через Сеню, решил пожить среди нас. 
 - Неужели искусственный разум родился или рождается голове Сени, - сказала Анна ни нам, а куда-то в пустоту, - вляпались, так вляпались.
 Символ красная кнопка,  хоть и имел мало общего с нашим пониманием, но также значил уничтожение. Только ни всего живого, а исключительно электронного, можно искусственного созданного. Нажималась механически, тумбочка с ней стояла в каждом здании. От её активации, электрические токи останавливались, вся компьютерная жизнь гасла, без возможности восстановления. Приводилась в действие в одном случае, при опасности возникновения искусственного разума.
- Какие всё-таки у меня наивные друзья, - Степан перевернулся на спину и стал говорить в небо - вопрос совсем в другой плоскости. Как определим искусственный разум, мы свой личный не можем познать. Копировать реакции мозга на раздражители, перерабатывать в эмоции, имеем возможность. Родить мысль, стать подобием бога, увы, нам не под силу. У нас даже не получится утверждать со сто процентной убеждённостью, что мы не компьютерные программы. Но, у нас сильное преимущество, мы всё придумали, вот и оценим по праву создателей, искусственный разум или это фантазии блуждающих токов создающих иллюзию мышления. Трудность будет в том, попробую на простом. Унылый, ты занимался сексом с виртуальной Анной?
- Так я вам и сказал.
- Я тоже не скажу. Можно с живым человеком виртуально, можно с ботом. Почувствуешь разницу, да, ни в жизнь. Причина печальна, многие поколения забыли секс в реальности. Мы не помним или точнее не знаем, как это. Рабочий день и секс антонимы. Мы живём мешаниной чужих эмоций и собственных.  Для того что бы получить переживания от полёта подобно ястребу, нужны биохимические коктейли с электрическими импульсами. Очень правдоподобно, с маленьким уточнением, лежишь то в кровати. Наше восприятие искажено. У нас нет резкой границы, между собственным и чужым, всё незаметно перетекает друг в друга. К тому же, имеется существенный риск, быстро ли он поймет, что господь бог здесь в виртуале, он.
- Степа немножко поподробней, к чему ты приплёл секс со мной, - возмутилась Анна.
- Секс это наглядный пример, в первую очередь секс это создание новой жизни.
- И чё? – поинтересовался Унылый, - дети и сейчас рождаются.
- А, то. Онанизм с натяжкой можно назвать суррогатом секса, хотя всё действие происходит в голове в обоих случаях, но какая, однако разница. Как онанист, можно сказать потомственный, понимает живое слияние двух людей?
- Тебе не кажется, что у нашего друга сексуальный голод, - спросила Анна и рассмеялась.
- Ещё как, - ответил Унылый, давясь приступами смеха, не пуская его на волю.
- Да, чего ж, вы тугие, так же, обстоит дело и с разумом. Мы всего лишь подражатели, усилено дрочим не в состоянии создать живое. Скажите мне на милость, как будем отличать секс от онанизма, в нашем случае разум от искусственного суррогата. Для тупых, спроси у Анны про беременность, это её природное предназначение, что она скажет, она понятия не имеет.
- И что, ей теперь не говорить на эту тему, - поинтересовался Унылый.
- Можно говорить на любую тему, но наше решение может сделать мир другим, он никогда не будет прежним, - слегка возмутился Степан.
- Оба вы два олуха, прикрытые фиговым листком. Пристали к девушке, спал, не спал, я может с вами двумя одновременно. Господа, вопрос разума, автоматически задаёт еще два вопроса. Вот над чем надо подумать, а не о женской вагине.
- Действительно, - согласился Унылый, - и они ещё более сложные, мозг хоть потрогать можно, он есть. А, как быть с богом и душой и что они значат для искусственного разума.
- Ничего сложного, спроси у себя, - Ухмылка Степана намекала на чёрные дыры человечества.
-   Смешно, - Унылый потёр пальцами воздух, задумавшись, - наверное.  Нам предстоит определить не знаю, при помощи не знаю.
Молчали они долго.
- Второе я, столик с завтраком на твой вкус, - подал голос Степан.
Как само собой, незримо проявился столик, с зонтом дающий обширную тень, три удобных стула. На столе находилась всякая снедь, кто чего хочет на завтрак, то и стояло.
- Предлагаю, - нарушил молчание за трапезой Унылый, - пожить втроём с Сеней, дадим задание и посмотрим. Ну, не знаю, пусть убьёт кого-нибудь.
- Я вдруг подумала, а что если электрический ток, изначально разумен. Смотрите говорит, я могу планету освещать, я всё могу, у вас всё работает не потому, что вы умные, а благодаря моему уму, а при помощи Сени пытается найти с нами контакт.
- Пошлём его в предвиртуальное время, время имплантов, - подытожил Степа

                Импланты нах.

Валера оставшись с Сеней один на один, Унылый ушёл по своим делам. Сильно перепугался, он понятия не имел об Унылом, вместе с его будущим. Но, был проводник уверено управлявший, знавший суть происходящего. Валера чувствуя зрителем, ни особо отождествлял себя с участниками событий, вдруг вышел на арену главным героем. Сжавшись посреди виртуальной реальности, еще какой-то реальности и собственную реальность ни кто не отменял. Наблюдая за творящийся вокруг круговертью, изредка жалобно шептал, мама. На, что Сеня изумлённо приподнимал вверх бровь, этим словом он не пользовался, тем более в контексте защиты от навалившихся неприятностей. Вполне вероятно, Валера так бы, и не проявился, оставаясь тихим эхом. Но, Сеню били по голове, следовательно доставалось и ему. Раньше был руководитель и было понятно, что к чему.  Сейчас же, надо принять, что Сеня он и есть, а значит думать тоже ему. 
В различных мирах, имя Сеня не менялось, изменялось прозвище, то бульдог, то астронавт, то мигрант. В крайнем воплощении, Просто-Сеня. Вместо тихони живущего с родителями, проявился Сеня-Почётный круг.
Вечером свидание с Ритой, что совсем не удивительно, Сеня-Почётный круг, тот еще бабник. Чего не скажешь о Просто-Сени. Трудно представить изумление Риты. Она видела в Просто-Сени пыльный никому ненужный коврик, настолько привычный за годы проведённые в одном рабочем помещении, что даже ноги лень об него вытирать. Вдруг откуда не возьмись, неожиданная мужская мощь, разбудила в ней женщину.   
Проснувшись, чуть приоткрыл глаза, узнать где он, в квартире у Риты или унесло в другие края. Тут, же закрыл их, перебирая приятные воспоминания, Рите как-то удалось поцарапать каменное сердце исполнителя и ему приятно думать о ней. Но, Сеня лишён влюблённости, программа всё же, виноват Валера. Он не заметил большой разницы в интимном вопросе, так легкие шероховатости. Слегка улыбнувшись, представил удивление Просто-Сени, когда тот проснётся в объятьях Риты. Пусть им повезёт, должно кому-то. В ту же секунду почувствовал чужую руку на своей груди, пришлось посмотреть, чья это рука. Она оказалась мужская. На этом, скорее всего,
Валера скончался бы, от сердечного приступа, но вовремя поспела загрузка чужой жизни. Ну, как чужой, это он же, только в параллельной вселенной. Здесь его имя Женя, она молодая девушка. Вместе с мужем, после бракосочетания отправилась в свадебное путешествие к морю, пережить медовый месяц. Резко скинув с себя руку, выскочил из кровати громко ругаясь матом. От отвращения к происходящему,  по привычке вместо платья натянул спортивный костюм мужа. Так, что большой вопрос, кто сильнее удивился после пробуждения от сна, Просто - Сеня или Валера.
- Пожелал, семейного счастья и тут же получил это самое счастье. Надо осторожней с желаниями, - растеряно бормотал.
- Жень, ты куда собралась в моей спортивке, - муж сонно улыбнулся не отрывая голову от подушки.
Валере было не до сантиментов, посмотрел на открытую дверь балкона и хотел уже выпрыгнуть в воздушное пространство, как в бассейн с водой. Сеня так бы, и поступил, Валера пожалел себя иного, убить счастливую женщину, испоганить жизнь мужу не смог. Что ему помешало, да, кто его знает, он сам себя в данной ситуации не понял. Нырнул в холодильник за крошечной бутылочкой водки, на один глоток, запить снотворное. Когда повернулся перед ним стоял обнажённый муж, широко расставив руки. Неправильные выводы часто ведут к травмам, но откуда супруг мог это знать. Заснул с любимой женщиной, проснулся с Сеней - Почётным кругом. Женя, он же Сеня, он же Валера, мило улыбнулся используя женский шарм, правда муж от проявления любви своей жены невольно отшатнулся.
- Дорогой, - Валера положил руки по бокам его туловища для точки опоры, затем рывком притянул к себе, одновременно пробивая коленом в пах. Сеня хоть и заключен в женское тело, но навыки, то остались. Муж как-то беззвучно охнул, хватая воздух ртом упал на колени.
- Любовь бывает зла, - наклонившись, прошептал на ушко. После чего метнулся в аптеку за снотворным, забрался в самый дальний уголок парка. И, принялся глотать пилюли в лошадиной пропорции, но это не совсем верно, даже кит побоялся бы, такой дозы, а ведь вес у него побольше. Валера для себя отметил, что мужчине неуютно в женском теле, попробуйте соединить плюс с минусом. Центр принятия решений разный, даже ни так, центр один, а вот биохимические, электрические импульсы, реакция на раздражители, протекают иначе, другой круговорот. Физиология разная, так, что отрезай, пришивай, при помощи медицины никогда из мужчины не сделать женщину и наоборот. Теперь это он знал точно, к бабке не ходи. Внешне будет похоже, только в голове произойдет короткое замыкание и не разомкнётся ведь. Вот, ведь бл-ть, оказывается на земле законы божьи, а ни те, которые вы себе надумали, но лучше не пробовать.
 Уплыв в небытиё, всплыл исполнителем, раньше им был Сеня, теперь им стал Валера. Тело приобрело дополнительные способности. Самый дорогой апгрейд. Искусственная кожа, не порезать, множество костей заменили на невероятно твёрдый материал, сухожилия на тросики, суставы на электропривод. Сила удара могла легко повторить легенду о вырывании сердца противника одним легким движением. Череп покрыт нано составом, самое дорогое, держит пистолетный выстрел, автоматный тоже, но мозг от сотрясения смертельно перемешивается. Внешность при этом не изменилась, даже шрам вместо носа на месте. Глаза вроде и глаза, но это сложная оптическая система, от настоящих глаз одно название. Три раза моргнул, включился тепловизор, закрыл на маленькую паузу, отключился. Сосредоточил взгляд пытаясь рассмотреть предмет на предельно видимом расстоянии, взгляд сужается и удлиняется, пожалуйста читайте мелкий шрифт. Стоит нереальных денег, Сени пришлось влезть в кредит. Благодаря этому, ему приходилось браться за дурно пахнущие поручения.
Опустив штангу на пол, спустился на первый этаж, полностью стеклянный, видимость с внутренней стороны, с улицы непроницаемое чёрное стекло. Остановился в лучах солнца, для него кристально прозрачное помещение. Сладко потянулся и прошёл в душ. Быстро его принял, надел белую майку, чёрные свободные шорты и шлёпки.
- Алиса, кофе покрепче, - загудел кофейник.
 - Ваш кофе, - мелодично прозвучал женский голос, выехала подставка с напитком. Он взял чашку, она вернулась на место, не оставив швов. Сделал маленький глоток, кофе оказалось столь крепким, что появилось желание подпрыгнуть.
- Алиса, мне нужно в ресторан под названием, сам не сдохни, через пятнадцать минут.
- Через пять минут, свободная труба, время в пути три минуты, ресторан по движению, первый поворот.
Валера посмотрел себе под ноги, где внизу прекрасно видна его машина. Электро, темного цвета капсула на одного человека. Внешне смахивает на пулю и имеет довольно большой просвет между колесами и дном. Сделано для того, что бы в трубе обшивка вступала во взаимосвязь со стенами, равномерно, для эффективного разгона. Скорость космическая. Индивидуальные трубы имеют выходы в престижном районе, где проживал Сеня, небольшой домик посреди соснового леса. Существовали и обычные дороги, но это для бедных.
 Выехав из трубы на обычную городскую улицу, свернул на повороте и метров через двести, справа остановился. Вошёл в ресторан, ну, как ресторан, это хозяин почему-то решил так. Для Сени дешёвая забегаловка, достаточно взглянуть на посетителей. В дорогом мире, его окружали исключительно люди, мужчины солидны, женщины восхитительны и постоянно разные. Запоминать их нет смысла, завтра легко и не узнать свою ночную любовь. Живая мечта мужчин, много женщин в одной и все разные.
Он немного на входе постоял, осматриваясь, постояльцы с доходом чуть ниже среднего. Здесь поглощал мясо человек с головой тигра, курил здоровенный волчара с телом человека. Импланты безумно, безумно дорого, звериные дешевле. К нему подошла больше фея из сказки, чем официантка. Образы из фэнтази для обслуги, новая мода.
- Столик на двоих, желательно закуток.
Она провела в выдолбленный в стене проём, чуть ли не кайлом. Сферической формы, создавало иллюзию пустынного грота.
- Сто грамм водки и порезанный солёный огурец, - она повторила и ушла.
- Водки самой дорогой, - крикнул ей в след.
Вместе с официанткой, появился нужный человек. Кеша, стукач у правопорядка. Как говорил он сам, своих не сдаю, не уточняя кто у него свои и есть ли они вообще.
- Привет Сень, - присаживаясь, протянул руку.
- Привет, Кеша, - пожал руку с силой достаточной для понимания, что при желании, кости раскрошатся.
Сеня знал его с подросткового возраста, был момент когда они вместе могли пойти по криминальной дорожке. Сеню бог миловал, а вот Кеша быстро сел в тюрьму за идиотизм, мелкий грабёж на дозу. Уголовный статус шестёрка, Сеня не стал бы с ним связываться, но деньги. Впрочем, за последний год у Кеши появился серьёзный покровитель.
- Кеша, у тебя времени пока я выпиваю и закусываю, не заинтересуешь, ухожу.
Кеша напичкан первобытными имплантами, плечи несуразно широкие, мышцы неправдоподобно огромные, из-за чего голова смотрелась на туловище совсем крохотной. Валера непроизвольно хмыкнул.
- Слышал про тарантула, - нельзя сказать, что его зрачки бегали из стороны в сторону, но в глаза избегал смотреть.
- Знатный головорез.
- Он хотел бы, что бы ты сопроводил его, по-нашему на стрелку.
- Нет.
- Подожди, это секретная встреча пяти основных боссов мафии. По уговору, с боссом один сопровождающий. Дальше сам понимаешь, останетесь живыми, погасишь кредит.
- Точнее.
- Вечером он сам к тебе приедет и поговорите.
Сеня выпил они вышли из заведения. К ним приближался, даже не знаю, как правильно сказать, странный, необычный, скорее нетипичный пожилой мужчина. Одежда, пора выбросить, шокировало другое, отсутствие имплантов.
- Это кто? – недоумённо спросил у Кеши.
- Это городской дурачок, этот, слово уже не входу, паци…, паци..,- фист, - подсказал Валера.
- Точно пацифист, - и отвесил пинка проходящему мимо.
Зря он, так. Может, Сеня и рассмеялся бы, но Валера хорошо помнил, как это быть изгоем. С небольшого расстояния, сантиметров тридцать, ткнул Кешу в живот кулаком. Кеша моментально согнулся пополам и хватая ртом воздух, упал на колени. Ему стало катастрофически не хватать кислорода.
- Извини, не сдержался. Приведи его ко мне.
Кеша с трудом встал и слегка пошатываясь устремился и быстро вернулся, человек недалеко ушёл.
- Как жизнь? – дружелюбно спросил Валера.
- Сейчас улыбнусь и узнаешь.
 Сеня слегка ох—л, искусственные зубы в их время, сталь можно грызть, по уставу положены, как отче наш. А, тут Хиросима.
- Поражён во всех правах, человеческих, нечеловеческих.
- Денег скинуть?
- Куда?
- Действительно куда? Кеша, - Валера преувеличено любезно обратился к нему, - вот тебе двести монет, купи ему продуктов и доставь, где он живёт, отчёт пришлёшь. Ты, же, не откажешь мне, - ещё любезнее.
Кеша в знак согласия потряс головой.
- За твою доброту, полтинник сверху, выпьешь за моё здоровье.
Денег более чем, для еды. Несложно заказать доставку, заниматься этим не по статусу Сени.
- Смешной ты старик, - дружелюбно хлопнув по плечу, - заканчивал бы ты с этим пацифизмом, не благодарное нынче это дело, выгоды нет.
Валера вспомнил своё время, после чего добавил, - поверь на слово, так было всегда, - и проследовал в машину.
Подъехав к дому, Сеня увидел машину и гостя в беседке, окружённой по периметру соснами. Вышел и сел напротив.
- Сколько же, стоит? – перед ним сидел примерно двухметровый, чёрный тарантул с голубыми человеческими глазами.
- Боюсь, столько еще не напечатали, - заметив недоумение, пояснил, - шантаж, насилие.
Достигнутая иллюзия при помощи имплантов, завораживала, правдоподобность имело цену, сбивающую с ног.
- Чем обязан?
- Я прошу вас, завтра сопроводить меня на встречу.
- Это я знаю.
- Будут решаться сложные вопросы, могут возникнуть сложности при отъезде. Процентов на девяносто, нас попытаются убить и всего десять на то, что без лишних хлопот скатаетесь туда, сюда, за хорошие деньги. Я слышал, вы нуждаетесь в них.
- Очень.
- В обоих случаях, денежного кислорода будет полные лёгкие, - говорил паук, а Валера разглядывал, как он скрестил лапки.
- Контракт заключён? – протянул одну из них.
- Контракт заключён, - подтвердил Валера, пожав лапку. Чувство, что сжал настоящую, впрочем, с чем сравнить.
После отъезда Тарантула, Валера вошёл в дом.
- Сеня вас, хочет слышать наставник.
- Соединяй.
- Доброго дня.
- Доброго, доброго.
- Сеня, мы тут подумали, пять целей в одном месте, неплохие деньги.
- Я заключил контракт.
- В этом случае, четыре. Подумай, сделай правильный выбор. Не прощаюсь, - и отключился.
Утром к дому подъехал фургон, похожий на бомбу или очень большую пулю. Иметь подобную машину это чистые понты, разгон авто стоит хороших денег. Тратить на подобное, экономически не выгодно, до дурачка.
Тарантул обратил внимание на внутреннюю усмешку Валеры, сказал, - мне нельзя по-другому.
- Как же, это глупо, - не скрывая, смех.
- Я сам  не в восторге, - гангстер улыбнулся, - слушай внимательно. Выхожу первым, сразу прикрывай меня, будет стрельба. В другой очерёдности, сигнал спокойствия, расслабься.
Одновременно, пять машин подкатили к шикарной гостинице. Тарантул с Сеней, громадная гиена, впечатляющая горилла, добродушный медведь и просто лев, все с одним охранником. Богатые люди имели человеческий облик, но эти животные выдавливали, как зубную пасту из тюбика, деньги из них. Оценить их импланты, не взялся бы ни один эксперт, астрономические цифры.
Они вошли в президентский номер, оставив Сеню и ещё четырёх в таких же,  чёрных костюмах и галстуках, белых рубашках, чёрных очках, за закрытыми дверьми в ожидании.
Двери наконец-то, распахнулись, Тарантул вышел первым. Валера с сожалением вздохнул и сказал сам себе, так тому и быть. Пистолет за поясом, за спиной, легким движением не вытаскивая, нажал на курок. Четыре охранника упали с дыркой посередине лба. Он нажал второй раз, четыре преступных клана лишились боссов, а сами боссы приобрели характерное отверстие в башке. Ошибка серьёзных мафиози, заключалась в жадности и страхе, они никогда не поставят подчиненным более лучшие импланты, чем себе. Убить же могут, почувствовав силу и отсутствие благодарности к шефу. Тарантул оказался более дальновидным и щедрым, в данной ситуации скупой платит жизнью.
- Впечатляет, - сказал Тарантул, в очередной раз, убедившись насколько всё мимолётно и хрупко. А, Сеня стал в два раза богаче.
               
                Здравствуй жопа, Новый Год.

Весь мир сошёл с ума, какая досада. Валера вроде жил, жил и дожил. Реальность неуловимо изменилась. Люди, те же самые, порядочные граждане, любят детей, уважают старших. Но, почему-то над миром гремит, к нам в гости несётся п----ц.
Каждый новый год встречали в тесном дружеском кругу в Сочи. Традиция зародилась ещё, когда Сочи и не думали перестраивать. Тогда престижно было праздновать за границей и у друзей масса предложений. Но, Валера упёрся.
- Хотите, езжайте хоть в Австралию, но без меня. Новый год встречать там, где не слышно русской речи, дурной тон. Я желаю после двенадцати, лучше вовремя боя курантов, прыгнуть в строгом костюме в мокрый бассейн. И никто меня не осудит, кто-нибудь обязательно последует моему примеру и будет мне счастье в наступившем году.
Валера собирал вещи, сегодня тридцать первого декабря, после обеда они привычно вылетали в Сочи. Проверяя в уме всё ли, он взял, неожиданно почувствовал сильную усталость, настолько, что выйти из дома никак не возможно. Неприятный разговор с друзьями, ему было искренне жаль, но ничего поделать он с собой не смог. Чего-то не весело и надо ж так, под новый год.
Вечером пошёл в магазин за продуктами к праздничному столу. Выбирал, выбирал и купил литровую бутылку водки, не каждый год, один встречаешь. Бутылка сиротливо болталась в пакете по дороге домой, напоминая о бренности бытия. Пришёл, пожарил картошку с луком, поставил сковороду рядом с водкой на столе, как бы отразил смертельную тоску происходящего.
Утром, уже светало, на улице царил сильный мороз. Валера, так и не притронулся к еде и выпивке. Его состояние с большой натяжкой можно назвать медитацией, только, очень грустной, если конечно такая бывает.
Новогодний салют, специально для него, перенесли на ранний час. Это были не разноцветные брызги огня, это были осколки от разбитого стекла, с шумом посыпавшихся на пол. В окно въехала пожарная лестница. Следом мужская, человеческая голова в клубах морозного воздуха.
- Где горит, - спросила она басом.
- Нигде, - Валера ответил тихо и спокойно.
Голова внимательно осмотрела комнату, слишком внимательно. Из-за этого Валера подумал, что пожарник слегка нетрезв.
- Извини, братан, ошибочка вышла, - и исчез вместе с лестницей.
 Воздух начал стремительно остывать, январь как, никак, сильно завоняло горящим пластиком. Валера высунулся в разбитое окно, дым валил от соседей снизу и стелился вверх по этажам. Перепутали, с кем не бывает. Пьяные, не пьяные, но пожарные прибыли вовремя, быстро потушили и уехали, оставив Валеру наедине с разбитым окном. Тяжко вздохнув, заделал дыру тёплыми одеялами. Это мир сошёл с ума, не Валера же. Искать утром первого, человека способного вставить стёкла, решится только умалишённый.
 В комнате потеплело, раздался дверной звонок. Открыв дверь, он увидел перед собой соседку сверху. Молодая, одинокая, мать маленького ребёнка. Они всегда мило болтали, случайно встретившись в лифте, относились друг другу с симпатией. Всё как-то не представлялся случай, для более близкого знакомства.
- Заходи, - Валера опередил её вопросы, - давай выпьем, не могу один, праздник всё-таки.
- А…
- Заодно всё и расскажу, про пожар и доблестных его тушителей.
- Валер, я в халате, не накрашенная и только, только проснулась.
- Условности завтра.
Девушка смущаясь вошла в квартиру. Валера невольно отметил её женскую привлекательность. Хотел было извиниться за скромный стол, но в команде произошла замена, вместо выбывшего из игры Валеры, в игру вошёл Унылый.
Если представить голову Унылого, как электрический магнит, где в намагниченном пространстве парят, его жизненные смыслы, планы на будущие, переживания прошлого. Множество слов для объяснения реальности и прочего. То, электричество выключили, выбило пробки, всё его понимание жизни рухнуло.
Вика, заглянувшая узнать о последних событиях, увидев кожаное кресло по центру, перед ним круглый, маленький стол, следом большой телевизор на стене. Наткнулась на взгляд Валеры и решила пойти переодеться. Ей показалось, что он смотрит на неё, но видит совершенно другое. Чего это с ним, поймал смертельный взгляд медузы Горгоны. Позвольте, какая из неё Горгона, подумалось ей.
- Валер, я пожалуй, все-таки накину на себя что-нибудь более подходящие к праздничному столу.
Он ничего не ответил, молча проводил на выход. Закрыв дверь, развернулся и упёрся в неё затылком, закрыв глаза.
- Эй, второе я, ты где, отзовись - тихо заговорил, - сука. Вот глупости какие, ну, что ж, здравствуй жопа, новый год.
До возвращения Вики, сидя в кресле впал в анабиоз. Мыслей не было, в голове вибрировала одинокая струна, пытаясь совпасть с окружающим миром. Получалось плохо.
Первый раз приходила соседка, повторно появилась красивая женщина. В джинсах, сером бесформенном свитере и большим пакетом. Прошла на кухню и принялась разгружать съестные продукты.
- Вика, ну, зачем.
- Валер, - она сдула упавшую на глаза чёлку, - я, хорошо понимаю, что ты в состоянии накрыть себе вкусный, праздничный стол. И, что я вижу, картошка и бутылка водки с твоим одиночеством. Причина, как разбитое сердце не подходит.
- Почему?
- Напился бы. Может здесь, на кухне посидим.
- Почему?
Вика взяла двумя пальцами за скулы Валеры, слегка поводила из стороны в сторону лицо.
- Плохо дело, - сказала, заглянув ему в глаза, - пациент скорее мёртв, чем жив. Заклинило беднягу. Почему, почему, здесь нет телевизора, за три года материнства усмотрелась.
Унылый подумал, надо поддержать ироничность беседы, но шок еще не прошёл.
- Ты, зачем пришла, - прорвалось бессилие перед происходящим.
- Откровенно, - немного растерянно произнесла Вика, невольно густо покраснев.
- Вика, ты меня не правильно поняла, - он совсем не хотел выглядеть в её глазах полным мудаком. В интонации прорезался страх, быть неправильно понятым.
- Всё я правильно поняла, как только вошла. Потерялся маленький, - как заботливая мама, - свет и тьма, нет бога.
Унылый посмотрел на неё с благодарностью, - мысли вслух, не переключился.
- Меня неловкость сковывала, как рукой сняло. Три года я практически не выпивала, пару бокалов не в счёт. Мама приехала, посидит с внуком. А, ты спрашиваешь, зачем. Хочу выпить, хочу немного праздника. Хочу почувствовать себя Евой вместе с Адамом в раю, сплошное счастливое сейчас, без прошлого, без будущего. Хоть чуть-чуть.
Гибельный восторг поглотил Унылого, с необъяснимым лучше дружить, чем отрицать.
- Чего молчим, - Вика одной рукой опёрлась на стул, другую расположила у себя на боку.
- Рай так рай, давненько там не бывал. С чего начнём восхождение.
- С сервировки стола, - что блистательно продемонстрировала.
Унылый разлил водку себе, жажда выпить присутствовала адская, что, бля происходит. Шампанское Вике, она мотнула головой приглашая произнести тост хозяина.
Они подняли бокалы.
 - Пошёл ты на х-й старый год, - Валера целую ночь повторял эти слова, Унылый не мог их не озвучить. Интонация говорила, что было многое в ушедшем году, не было главного, радости.
- Поддерживаю, пошёл он на х-й, - они благополучно выпили.
- Вика, мы с тобой как, до грехопадения или после?
- Грех ещё далеко, - она улыбнулась, прямо без затей, и идиот бы понял, ей не нужен мужчина, ей нужен сообщник, - как линия горизонта, не дойти.
- Куда нам торопиться, главное путь, запретный плод может оказаться невкусным, - их точки совпали, возможный секс в реальности с реальной, красивой девушкой, больше пугал, чем привлекал.
 Немного помолчали, Вика похоже ждала ответной реакции, Унылый понятия не имел, что сказать.
- Валер, я вроде недолго, надоесть по идеи не должна. Ты куда постоянно отходишь, в смысле в мыслях. Я разве слабый раздражитель?
Как ответить, сказать правду не можешь, - дело не в тебе.
- Где-то, от кого-то, я уже это слышала, правда в несколько в других обстоятельствах. Но, сегодня прошлого нет.
- Как и будущего, - согласился Унылый.
- Давай поговорим о чём-то большем. Что за тихая паника тебя посидила?
- Может, начнём с вас, - он пытался уклониться.
- Хочешь о ребёнке послушать, меня три года, больше ничего кроме него не интересует.
- Сильный аргумент. Тогда давай по чуть-чуть, для красноречия.
Возражения не последовало.
Унылый отдался внутреннему потоку пересказывая жизнь Валеры.
- Я вчера не поехал на море с друзьями и их супругами.
- Чего, - ударив вилкой об тарелку в знак изумления.
- Да, да. Мир меняется, хочу я этого не хочу. Это конечно не новость. Но, в последние время, - непроизвольно прикусил губу, - его изменения приобрели неприемлемые для меня сдвиги. Приятие новых смыслов, означает, потерять себя и самое противное вряд ли, потом найдёшь. Вопрос, может то, что ты считаешь важным, совсем неважно, а, то, что считаешь неважным на самом деле важно. Много раз слышал, и только сейчас он встал передо мной, мешая пройти дальше.
- Идёшь то, куда?
Похоже, будет, о чём поболтать, подумал Унылый, - спроси ещё откуда.
- И всё же, - Вика с любопытством разглядывала человека, добровольно отказавшегося от новогодней поездки на море.
- Тебя как, обмануть или правду сказать.
- Сам как думаешь.
- Тебе зачем.
- Любопытная, жуть.
Унылый не получив отклика от Валеры по этому вопросу, перевёл разговор в безопасную для него тему.
- В данный момент застыл как муха в янтаре. Интересно другое, чем мы занимались целыми днями в раю. Работы нет, секса нет, детей нет, родственников и тех нет, делать то, что. Ну, не знаю, проснулись, поссали, поели, совершили омовение и чё, внезапный тупик.
- Неужели не догадался?
Унылый помотал головой из стороны в сторону.
- Где местонахождение рая?
- В Эдеме.
- Какой ты умный, а Эдем где?
- Считается на Ближнем востоке.
- А, вот и фигушки, - вытянула руки, покрутив двумя известными фигурами перед лицом Унылого.
- И, где, - улыбнувшись, спросил, отметив приятную непосредственность.
- Там же, где жили.
- Сейчас совсем не въехал.
- Они целыми днями, может и ночами пили божественный нектар. Рай это не место, рай это напиток. Они его откушивали и видели небо в алмазах. Так, что Эдем это планета Земля, рай любое место, хоть Северный полюс.
- А, я всё думаю, кто такой этот бог, оказывается знатный самогонщик.
- Какой же бог самогонщик, он же ни сивуху гонит, а нектар, он творец.
- Это проясняет, почему бутылка на троих.
- Да, с утра присядут в тенёчке, возле ручья, хлебнут нектара и беседа душевно зажурчит, вторя водному потоку.
- В мире нет алкашей, нет наркуш, тяга к знаниям, попытка схватить бога за бороду. Во имя науки, истощенные экспериментами над собой, шатаясь, но держат знамя прогресса. Они умрут, но поиск рецепта божественного нектара, не прекратят, - Валера со своими древними смыслами вовремя подсказал.
- Божьи люди, чего уж там, скажем прямо, - согласилась Вика, с лицом человека понимающего глубину вопроса
Унылый убрал водку со стола, достал сухое вино. Валера держал для гостей и женского пола, сам предпочитая более крепкие напитки.
- Получается, нас не из рая изгнали, - копаясь в поиске штопора, - бог перестал с нами выпивать.
- Наотрез, - Вика рассматривала на бутылке, где по-русски, - твоя вина, пристал к нему, ты меня уважаешь, ты меня уважаешь.
- Хорошенькое дело, вот ты значит, как заговорила. Я, по крайней мере, не выяснял с ним, кто мы друг другу.
Они плохо зная друг друга, нащупали совместную интонацию, внутреннею совпадающую вибрацию. Им стало уютно вместе, разве в раю бывает по-другому.
Перебрались на диван, подогнув ноги, укрылись одним пледом, смотрели новогодние телепередачи.
Унылому было проще в прошлом, чем Валере, завившего в виртуале. Он много времени проводил в наших днях, попавших в компьютерную память. Всё что снималось на камеры, перед большим скачком.
 Переход реальности в виртуальную, событие фантастическое, изменившие мир. Следующая страница человечества, новый виток эволюции. Конец эпохи динозавров.
Время перед большим прыжком, самое лучшие для собирания естественных эмоций. Когда человек усилено и пунктуально записывал жизнь на видео.
В его мире проявление искренних чувств, попавших в объектив камеры, хорошо оплачивалось. Клонировали и впрыскивали в виртуальную реальность. Унылому наплевать от чего ребёнок испытывает жуткий страх. От бабайки под кроватью или взрыва в соседнем подъезде. Все давно уже умерли, умерла эпоха, превратившись в ничего не значившие цифры. Оргазм от пирожного или секса, одинаково, всё на продажу. Собственная реальность больше похожа на памятник Ленину в заброшенном городке. Серая, унылая до гробовой доски. Какая уж тут любовь. Унылый ни сном, ни духом, здравствуйте я здесь постою. Очутился в чужом теле, в далёком прошлом, с красивой девушкой один на один и реальность не была против, реальность была благосклонна. Благодаря этой милой собеседнице, он, нельзя сказать понял или осенило, скорее мысль возникла сама собой. Пробежали электрические импульсы и приехали. Испытанные чувства, он не продаст ни за какие деньги, это его злато и он будет над ним чахнуть. Даже не смотря на то, что их встреча, не попала на видео и думать о выгоде глупо. Всё равно бы, не продал. Время, когда душа в тебе и с тобой не продаётся.
Вика обхватив двумя руками бокал с вином, прижала к своему безразмерному свитеру в районе груди. Задумчиво иногда приподнимала его на уровень глаз и рассматривала обстановку сквозь красное вино. Она каким-то женским, сверхъестественным чутьём уловила чуждость Унылого сегодняшним реалиям.
- Валер, ты приезжий?
- Я местный, но издалека.
- Я тоже, вроде мужик, но баба, - Вика облокотилась ему на плечо и прошептала в ухо, - далеко это где?
- Вик, ты не поверишь, далеко это здесь.
Она легко провела ладонью по его волосам, - ты какой-то ни такой, может  профессия прояснит твою туманность?
- Сомневаюсь.
- Сомневаться это женская территория, не хочешь говорить соври.
Вика откинулась на спинку дивана, прищурилась и стала похожа на прекрасную амазонку, привставшей на стременах. Зорко всматривающеюся в просторы степи во избежание нежданных вражеских засад.
- Моя правда удивительней, чем ложь. К тому же, книжку пишу.
- Как романтично, ты писатель.
- Ни совсем, слово писать, как смыслы из букв, и писать, как справить нужду.
Он вдруг почувствовал разницу, между виртуальной милой беседой с красивой девушкой, от реальной. Его понесло.
- Отличает только ударение. Верю, что пишу, а не писаю. Писатель из другой эпохи.
Вика более заинтересовано взглянула на Унылого, как бы, правильнее сказать. Он не почувствовал себя умным, всего один взгляд незнакомой, привлекательной особы женского пола и гений мысли перед вами. В этот момент мнение Вики о безбрежном, даже больше, океане ума, хоть она и не высказывалась по этому поводу. Мало чем уступало, по убедительности, от знания Всевышнего, ему бы не знать, создателю. Главное, знают и молчат. Хочет женщина чтоб, мужчина почувствовал себя безупречно умным и у него непонятно с чего появится стойкое убеждение в этом. Ей даже говорить ничего не надо.
Унылый первый раз в жизни, соприкоснулся с живой девушкой в мире, где не мешает виртуал. Для Валеры, он незримо присутствовал, обычная встреча. Благодаря Унылому, проведённое с Викой время, слишком волнительно, ощущая каждой клеточкой организма присутствие женщины. Чувство, что не язык тела, слова и прочие сигнальные системы участвуют взаимообмене, слишком грубо. А, невидимое энергетическое поле, бережно соприкасается с противоположным. От взаимного соприкосновения по телу пробегают электрические токи, похожие на северное сияние. Вот так, Унылый прочувствовал непредвиденную встречу. В его реальности нет места никаким чувствам, кроме опустошённости. В виртуале, личной сексуальной резиденции, всё любят Унылого, даже ненавидя. Но, дело ни в этом, виртуал транслировал биохимические реакции, электрические стрелы с точностью дальше некуда. Дело в том, что невидимые энергии, виртуал не мог сканировать, их же нет.
Унылый подобно голодному вампиру, сразу почувствовал свежую кровь. Эту странную энергетическую взаимосвязь, возникшую между ними.
Вика к сожалению, не проявила восторга, а заботливо спросила, - работать не пробовал?
- Я работаю четыре дня в месяц, довольно препротивное занятие.
Избегая уточняющего вопроса, добавил, - в эти дни я пишу.
- Псевдоним?
- Прозвище, - ответил не думая.               
– Сгораю от любопытства.
- Унылый.
- Почему? Секрет?
Свою историю, как расскажешь. Степан с Анной с глубокого детства, дополняют друг друга, постоянно чего-то шушукаются, юмор понятный им вдвоём. Отдельная жизнь от Унылого, общий мир для троих и индивидуальный для двоих. Ни то, что он не мог туда войти, ему там делать нечего. Пролетая по этой причине в детских шалостях, становился объектом для иронии. Двух друзей с пелёнок. Достаточно мимолётного взгляда, они начинали улыбаться, односложные слова, бросаемые после паузы, как мячик, заставляли их от смеха рот зажимать руками. Слова для Унылого, не имели никакого смысла, что эту парочку приводило в восторг. Когда им весело, Валере грустно, так имя незаметно перетекло в Унылый.
Но, Унылый посчитал, что история Валеры, пришёдшая в туже секунду на память, будет уместней, современней что ли.   
 – Не секрет, прозвище детское, в доме, где я вырос, росло вместе со мной еще пять мальчишек одного возраста, плюс, минус год.  У меня были сложности со словами, многие имели мою личную трактовку. На мой детский взгляд, вокруг звучало много пустых, не имеющих смысла слов. Бывали моменты им смешно, а я не в курсе, где смеяться. Если один из нас откровенно привирал, все тактично поддакивали, я же приставал с неудобными вопросами.
– Так, ты не Унылый, а Душный, не находишь?
 – Вот ты морда, - мягко произнес, - но смешно. Я не умничал и не тупил, уточнял правильно ли, я понимаю собеседника. У нас друг имел исключительную способность, давать прозвища. Как-то, в очередной раз, все смеялись, я стоял с непробиваемым лицом. Он захлебываясь от смеха, махнул рукой в мою сторону и сказал, Унылый. И, всё. В другом случае, собравшись на лавочке, мечтательно говорили об индейцах, пиратах. Один из нас расчувствовался и предложил с этой минуты называть его Комиссаром. От столь радикального заявления повисла немая пауза, прервал её тот, кого я упоминал.
 – Не, ты будешь Копчиком.
Вика едва не поперхнулась вином, фыркнув от внезапного приступа смеха.
Вечер наступает и на небесах. Тепло обнялись на прощание, пора на землю.
Унылый не хотел разжимать руки, утонув в реальной женской энергетике. Ему захотелось сказать Вике что-нибудь хорошее, тёплое. Привычно повторил комплимент, часто произносимый Анне.
 - Ты настолько ужасна, до такой степени уродлива, что земные законы красоты не работают. Ты обладаешь без сомнения внеземной красотой.
Невольное удивление Вики выдало, непроизвольная остановка движения. Быстрое понимание выразилось в ироничной усмешке.
- Писатель или вроде того, - сделала вывод и удалилась.
 Новогодние дни проходили, а дед мороз, сука, с подарками так и не пришёл. С детства ждёшь, а он всё дверью ошибается.
Случайно встречаясь в лифте, Валера склонял голову и говорил - Ева. Вика, чуть приподнимала подбородок, - Адам, - стараясь не улыбнуться.
               
                Запор в разрезе эволюции.

Унылый с Анной стояли на балконе многоэтажного дома, облокотившись на перила. Они попросили второе я, уменьшить звук от выстрелов и могли тихо переговариваться. Степан из крупнокалиберного пулемёта, станок намертво присобачен к полу, поливал свинцом расположенный напротив похожий дом. Стекла окон разлетались на осколки, бетон выбивало кусками, окружённые строительной пылью. В балконах появлялись огромные дыры. Стёпа, так срывал разочарование, почему то процесс разрушения, его успокаивал. Отпустив курок, повернулся к друзьям, выглядел эффектно, голый по пояс, на фоне дымящегося ствола пулемёта.
- И чего мы добились? Устроили ему моральную вилку, противоречие между словом исполнителя и приказом наставников, конфликт очевиден. А, он даже и не заметил наших козней, только денег больше заработал и слово сдержал и премию от сообщества, - Степан похлопал ладонью по станине, довольно сильно.
- Безлимит впустую, - подтвердила Анна и им взгрустнулось.
- Мне не даёт покоя мысль, - Унылый пнул гильзу и она звонко покатилась по балкону, - он меняет реальность осознано.
- Не думаю, мы же не слышали его мыслей по этому поводу, - задумчиво произнёс Стёпа, - подсознание, нам путь туда закрыт, по причине отсутствия.
- Открыто, закрыто. Вы говорите об искусственном разуме, будто он возник. Второе я чудит. Как-никак интеллект, ума нет, а программа развития есть.
- Вероятнее всего, - согласился Степан с Анной, - может в искусственном разуме, нет опасности, может это благо, а не зло.
- Степа, - Унылый пристально посмотрел ему в глаза, - беда не в разуме, беда в душе.
- Душа то, нам чем поможет?
- Да, чем, - присоединилась Анна, - где она и кто её видел?
- Я видел человека разумного без души.
- Где, - спросили, чуть ли не хором.
- Я забыл вы не любители старых видеоразвалов.
- Ты у нас знатный старьёвщик, - Анна улыбнулась.
- Я кажется понял, почему люди древности боялись появления искусственного разума.
- Просвети, что ценного на мусоре, - и дослал патрон в патронник, что означало, Стёпа начинает сердиться.
- С удовольствием. Разум хоть и нечеловеческий, мы в состоянии представить, что-то во втором я закоротило и здравствуй сознание. Электрические импульсы в наличие, а биохимические коктейли он сам готовит. Почему бы и нет. Но, означает ли, это, что у разума автоматически возникнет душа.
- Унылый, - перебил Степан, - тебе никогда не приходила в голову мысль, что душа и мозг одно и то же.
- Ой, хорош играть в гения, - окрысился Унылый, - дурак всегда в зеркале. Для меня совершенно разные субстанции.
- Заинтриговал, - Анна приобняла его за плечи, - смотри не надорвись.
- Скажу грубо и просто. Мы знаем историю человечества, кроме, откуда мы взялись. Все исторические эпохи до виртуала, я нагло, исключительно для себя, обозначил, как время засранцев.
- А, разве физиологические потребности отменили, - ядовито поинтересовался Стёпа.
- Обобщил, - не обратил внимания на явную издевку, - все прошедшие эпохи, одним некрасивым словом из-за души. Запор возник сразу, после того, как человек почувствовал выгоду от использования другого человека. Его труда, его жизни во благо себе. Вот, с той самой поры, человечество не может просраться.
- Унылый, не пугай, в туалет хочешь, - преувеличено заботливо, спросила Анна и вместе со Стёпой рассмеялась.
- Сладкая парочка, всегда заодно, - переждав непредвиденное веселье, - я про другое. Войны, революции, эпидемии и прочее непотребство, где быть порядочным человеком опасно. Где убивать, предавать, доносить норма. Но, кто-то брезговал уподобляться, бывало ценой жизни, свободы. Меня мучила причина столь невыгодных, да, чего там, безрассудных поступков. Получается кому-то выдали чёрную душу, кому-то светлую, с рождения. Абсурд какой-то, так не может быть. Тогда как, такое возможно?
- И как, - сарказм буквально сочился из каждого слова.
- Просто. Всё становится на свои места только в одном случае. Не у тебя душа, а ты у неё. Свобода выбора, пресловутая, заключается в следующем, пользуешься ты ей или нет. Душа не бывает тёмной, душа бывает исключительно светлой. Мозг генерирует злость, ненависть, доброту, бескорыстие без моральной окраски, устроен так. Душа с радостью переваривает сострадание и твоя жизнь светлеет, правильный обмен веществ. Соответственно противоположное чувство вызывает несварение желудка, в переносном смысле. Питаешься с точки зрения души, всякой падалью, так не удивляйся запору. Меня всегда смущало понятие рай и ад, причем после смерти, уж больно сказочно. Ад при жизни, невозможность просраться. Вроде всё есть и богатство и власть, как смысл жизни. Со стороны, аж зависть берёт, так бы и отнял, что ж, милости просим. Цена правда смехотворная, полный закисшего дерьма от пяток до макушки. Надеюсь, вы понимаете, что естественные потребности ни причём. Я специально взял слово запор, как пример. Жизнь намного сложней, чем нам кажется.
 Дети это доказательство существования души. Почему мы любим их, не потому, что они беззащитны, наивны. Мы инстинктивно чувствуем, иное восприятие. Они даже немного светятся от гармонии с душой. В их мире нет ничего, кроме симбиоза с ней, нет плохих людей измученных запором, нет денег синонима бога и дальше по-списку взрослых смыслов. Но, это ничего, мы охотно поделимся внутренним дерьмом. Научим, как не пользоваться ей, этой ни кем не доказанной субстанцией. Мы то знаем, для жизненного успеха душа только мешает в борьбе за место под солнцем. Не дай господь, бл-дь, вырастит святоша, это звучит возвышенно, а в реальности нищета и побои. Не надо нам этого, лучше сытый убийца, чем голодный неизвестно кто.
- Не преувеличивай, - подали голос друзья.
- Извините, увлёкся. Забыл, что вы не любители преданий старины.
- Унылый, - Анна убрала руку с его плеча и слегка отстранилась, - сам, то, в древность ныряешь ради безлимита, у самого цели корыстные. Развёл тут, душа, дети.
- Это не совсем верно, но я сейчас, ни об этом. Слышали про преемственность поколений?
В ответ молчание.
- Это когда одно поколение, передаёт следующему, накопленные знания, материальные ценности. Но, это просто красивые слова, на самом деле…
- Откуда знаешь, - Степан уже в открытую издевался.
- Много времени провёл среди них в поисках наживы, невольно пропитался. Второе я не даст соврать. Вся их преемственность, в том, что обманутое поколение, обманывает следующие. Мы не жили, как люди и вам не дадим. Мы душой не пользовались, вследствие чего, страдали метафизическим запором и у вас не получится.
- Унылый, - возмутилась Анна, - куда тебя понесло, какие поколения, да, пошло оно твоё прошлое.
- Оно моё, как и твоё, - буркнул в ответ.
- Мы тебя терпеливо слушали, потому что, ты сказал, что знаешь причину страха перед искусственным разумом.
- Хорошо в двух словах. В их время человек разумный без души лил кровь, словно воду из под крана. Вы представьте, на что способен искусственный разум с искусственной душой.
- У нас, если мы не ошибаемся, будет такая возможность, - Степан перестал ёрничать и говорил серьезно, -  а, где Сеня?

                Бог он и в Африке бог.

 Валера который Сеня, в данный момент сидел в пивнухе и пил пиво. Стены покрашены дешёвой краской, цвет автоматически вызывал депрессию, и желание уйти в тяжёлый запой. Пластиковые стулья со столами от времени или дешевизны материала, качались от легкого прикосновения. Но, ему нравилось здесь, как напоминание о доме, воспоминания о нём выцвели, как на старой фотографии. О задании, он уже забыл.
- Разрешите, - обратился к нему мужичок неопределённого возраста с кружкой пива в руках.
Валера огляделся, вокруг полно свободных столиков и перевёл взгляд полный недоумения, выражающий вопрос, какого х-я.
- Скучаю я, - скромно и как-то располагающе ответил на немой вопрос.
Желание послать его исчезло, и Валера приветливо кивнул головой.
- Тысяча извин.., - не дал ему договорить, - присаживайтесь, сам такой.
Мужчина стыдливо улыбнулся и немного поспешно присел напротив.
Минуты две молчали, отпивая из кружек, искоса разглядывая друг друга.
Внешний вид нежданного гостя говорил, скорее кричал, что жизнь к нему была не очень благосклонна. Лицо измято спиртным, одежда соответствовала образу жизни.
- Сеня, - нарушил молчание.
- Очень приятно, - поулыбавшись, не представился.
- Как вы думаете бог существует, - и стеснительно отпил пива, может конечно и не стеснительно, но Валере, так показалось.
- Я этот вопрос задаю всем случайно встреченным людям.
С совершено незнакомым человеком, без реверансов, сразу о боге. Попил пива, вздохнул с досады, - что говорят?
- Разное, забавно наблюдать, каждый надеется, что его версия отвечает всем стандартам госта. Хочешь спрятать, положи на виду.
- Точно, ёпти, бог перед носом, а мы смотрим вдаль. Прыгает перед нами, машет руками, я здесь, я здесь кричит. Мы, же отодвигаем его рукой в сторону со словами, мужик отвали, чё пристал.
- Я сейчас не про его физическое воплощение, я про простое доказательство. На вопрос есть ли, бог, люди часто интуитивно верно отвечают. Проблема в том, что они не слушают, что говорят.
  - И что?
- Чёрт…его…знает, - произнёс с маленькими паузами между словами.
- Он его знает, - Валера закивал головой в знак согласия. Удивляясь, как настолько простая мысль не приходила ему раньше.
- А, бога вы в упор не видите.
- Откуда знаете?
- Бог это я.
Твою же мать, подумал Валера, хорошо ж, сидели, сумасшедших еще не хватало. У самого не поймёшь, что творится, то ли, сдох уже, то, ли в дурке чалюсь, то ли, еще чего, вариантов много.
- У вас есть возможность задать вопрос богу, - и посмотрел прямо в зрачки, взгляд совсем не соответствовал человеку умалишённому, без мутного содержания.
- Очень за вас рад, пожалуй пойду покурю на свежий воздух.
- Вы наверное думаете, что земля круглая, - он придержал рукой вставшего Валеру.
- Нет, конечно квадратная, - он раздражённо освободил руку рывком. Услышав вслед, как скажете.
Подкурив, с наслаждением выдохнул дым от жадной затяжки. Вроде умный, но дурак, раздражёно забормотал Валера.
На дворе царил глубокий вечер, свет луны нечётко освещал предметы. У них появилась тень.
- Божественная тень, - тихо сказал, задумавшись. Чёрт то, подтвердит, лично знаком, кому как не ему. Я то, что могу сказать о боге, нахожусь в теле какого-то виртуального  героя. Обычная жизнь в необычных условиях, слияние полное, без дураков.  Он испытал паническую атаку, понятия о ней не имею, но это была она. Открытие, что сказать то и нечего вызвало спазмы в желудке. Валера посмотрел вверх на небеса, зная, что ответа там не написано. На небесах Луна оказалась квадратной.
Выпавшая из руки сигарета, указывала на крайнюю степень удивления. Из двери вышел слегка трезвый субъект.
- Уважаемый, - вежливо обратился Валера, - луна квадратная?
- А, какая она должна быть, - спросил, как ответил и слегка пошатываясь побрёл в темноту.
Бросив окурок, медленно растирая, несколько секунд помедлил и вернулся за стол.
- Можно вопрос?
- Сколько угодно, - ответил бог или кто он там и исподлобья взглянул.
- Луна здесь всегда квадратная?
- Что вы, что вы, - слегка взмахнув рукой, - решил с вами согласиться, квадратная и квадратная, надо же мне вызвать доверие.
- Как же физика, математика, вы их переделали, я имею ввиду законы.
- Мне зачем? Учёные пускай деньги отрабатывают. Солнце, квадратное, земля квадратная, вселенная квадратная, исходная есть. Объяснят, почему квадрат наиболее идеальная форма для планет. А, что им остаётся, другого нет.
- Откуда мы взялись?
- Ты чё валет?  Я создал.
- Тогда как?
- Создал я вас по своему образу и подобию. Надеюсь, вы понимаете, что образ может быть любой, воссоздал по внутреннему содержанию. Мозги налепил, подобно отпечаткам пальцев. Все разные. Здесь очень интересно, - он даже слегка покачал головой, - душа то, у меня одна. Я не могу её распилить на части, как мозги. Так что, у вас у всех, одна божественная душа, точнее вы у неё. Она же моя. Глупо её кормить злобой, ненавистью. Поэтому, нет, гадкой души, тёмной, жадной, и продать её не получится. У последнего негодяя светлая душа, но он не пользуется ей. У души совершенно другое меню. Правильное питание приводит кого в нирвану, кого в рай при жизни, Будда подтвердит. Неправильное, приводит к душевному запору, в результате к краскам рисующих окружающую действительность примешено немного говна. Войны  и прочие мерзости, возникают при большом скоплении людей страдающих запором, к бабке не ходи. Душа всегда с тобой, весь вопрос, чем кормишь. Но знай, поменяешь продукты, скорее всего реальные продукты, тоже поменяются в сторону отсутствия. Как-то так.
- В пионеры захотелось, с горящим взором. Здесь то, что делаешь?
- Хожу, встречаю иногда свободных людей, смотрю на мир их глазами. Типа развлечение.
- Что, есть свободный человек?
- Здесь совсем просто, если тебе запретят дышать, ты же не перестанешь делать этого, иначе умрешь. Свободный человек делает то, без чего не сможет дышать, я сейчас очень глубоко, насколько сможешь глубоко.
- В чём смысл жизни?
- Не скажу, хочу сохранить интригу. Помрёшь узнаешь, смерть же, для чего-то нужна.
 Сеня моргнул и собеседник исчез, осталось его ни до конца выпитое в кружке пиво. Моргнул, еще раз, и оказался дома на диване внимательно смотрящим на искорку преодолевающую чёрную дыру на руке. Не успел осознать столь приятное событие, как тут же очутился в первом мире. Никто не сказал ему этого, но он знал, где сейчас находится и есть первый мир, без объяснений. Задание, как он его понял, состояло в следующем. Валера неожиданно увидел примитивность сюжета, обычная стрелялка. Видел свои ноги, один патронташ, через одно плечо, другой через противоположное, крест на крест на груди, и руки с винтовкой на пять патронов. Противники всё живое на пути, любые формы. Информация о целях, расстояние, габариты, количество патронов в винтовке, отображается на стекле защитного шлема. Арсенал оружия, будет активироваться по мере продвижения. Больше раздражала, мультяшность пейзажа. Впереди улица большого города, состоящая из красивых одноэтажных домов. Он подумал, а, где многоэтажные и туже секунду, появились, так, же красивые, многоэтажные.
Валера чувствовал исходящею от них угрозу. Надо сделать шаг вперёд и понеслась. Заговорил сам с собой, - только, что с богом говорил, как-то скверной заниматься не с руки, слишком резкий переход.
Провёл рукой по воздуху, как мы по экрану телефона и ускользнул в своё время.

                Как-то так.

Второе я перестал воздействовать на мозг за секунду до слез Степана, когда деревья были большими. Им с Анной приглянулась одна игрушка, Анна первой ее взяла и прижала к груди. Степану не понравилось такое развитие событий, он захватил игрушку со своей стороны и потянул к себе. Анна в свою очередь не собиралась с ней расставаться и потянула в свою сторону. Некоторое время они занимались, чем-то похожем на перетягивание каната. Степе надоело, и он решил применить грубую мужскую силу. Резко и сильно дернул игрушку, кто в конце концов мужчина. Но, он недооценил женскую цепкость. Анна не выпустила ее, а его руки соскользнули. Она внимательно посмотрела на Степана, даже слегка наклонила голову на бок. После чего со всего маху треснула игрушкой по его башке. От столь неожиданного, болезненного решения, у него немного округлились глаза. Может так и зарождается любовь, я не знаю и Степа не знал и предпочел расплакаться. Слез не увидел, я пришел в себя в той же комнате, в том же положении. С чувством, что меня насиловали долго и бесцеремонно. Не меня, а мой разум, что впрочем, одно и то же. На него в каких-то местах сильно надавливали, в каких-то растягивали, поступали с ним как хотели, не спрашивая его согласия. Возмущение от столь хамского обращения, выражал нервной дрожью организма и вспышками неконтролируемой злости, но это быстро прошло.
 - Поделикатней, урод безрукий нельзя было.
 – Я сама деликатность, если что. Будешь дальше ныть или продолжим.
- Пожалуй, продолжим.
 – Сейчас прикинем, где узковато, расширим, где широковато, ужмем.
 – Стесняюсь спросить?
 – Без церемоний, одно дело делаем.
 – А, если не получится оживить, если нет у меня таких способностей.
 – Они в данный момент не требуются, всё из тебя, всё родное. Мы только репетируем, вот когда уйдешь в царство жмуриков, там и узнаешь, чего стоит твоя вера.
 Я летел в темноте внутри заставки, остался без тела, сердце стучало, как шаман в бубен. Переход оказался моментальным, у меня возникло чувство, что я всю свою жизнь жил с закрытыми глазами. И, только сейчас открыл их, появилось маленькое сомнение, как открыл, ведь в данной ситуации у меня их нет и все же. Я стоял на берегу упоминаемой мной ранее реки, где проводил время в одиночестве с хорошими напитками. Каждый вздох оцифрован, выбрал пейзаж, наиболее запомнившийся мне, это и есть причина, почему делаю первые шаги в вечность именно здесь. Что-то же меня влекло сюда. Рассматривая песчинки прилипшие к ногам, нисколько не жалел об этом. Обалдеть мне снова пять лет, взрослым переживаю свое детство, нет, наблюдаю, о чем думал, о чем мечтал. Детское восприятие мира, переполнило, как переполняют пузырьки шампанское, заставляя жидкость переливаться через край. Так восторг от происходящего пробил все мои возрастные защитные системы. Я чуть не заорал на всю Ивановскую. Чудное было ощущение, словно в мозгу зажегся еще маленький мозг. Умудрился осветить большой, и он начал жить жизнью маленького. Большое поместилось в малом, а малого хватило на большое, они как бы, одно и тоже. Я замер, боялся спугнуть внутренние строение, казалось от моих взрослых мыслей, всё рассыплется как карточный домик. Я чувствовал тихую детскую вибрацию от взаимодействия с действительностью. В моем детском теле не было и намека на работу излучателя внутреннего света. Весь вселенский свет был во мне по праву рождения. Понимание этого, возникло от того, что я не был излучателем, не был поглотителем, я и был свет. У меня было то, что я растеряю вместе с проходящим временем и не замечу. Я стоял на берегу реки, рядом текла прохладная чистая вода, песок немного перегревал мои ступни. Приходилось переминаться с ноги на ногу, но и это было приятно, как и жаркое дыхание солнца. Самое упоительное быть одновременно и рекой и берегом и далекими звездами. Бесконечная вселенная состояла из меня, а я из нее. Пятилетний мальчик не обращал на это внимания, для него обычное каждодневное состояние, ничего особенного. И, тот же пятилетний мальчик спустя многие годы испытывал внутреннею горечь, из-за чего горечь появилась и во рту. От мысли, куда же я мать вашу всю свою жизнь шел. Но, мне маленькому не было никакого дела до переживаний большого самого себя. Я с разбегу нырнул в реку, вынырнул в настоящем.
 – Как же я постарел.
 – Что-то не так пошло, - забеспокоился второй я.
 – Ты меня убил.
 – Насмерть?
- Пока не знаю, но я имею кое-что вам сказать и, то, что я имею, вам определено не понравится.
 – Ну-у, не такой я и ранимый.
-  Ты квинтэссенция обмана.
  – Долго думал?
 – Нет, оказалось я это знаю с пяти лет.
– Хороший мальчик, если я тебя правильно понял, ты разобрался с неправдой. Из чистого любопытства, а что есть правда?
 Спроси он еще вчера, у меня были гранитные опоры для понимания, что есть что. В данную секунду незыблемые основы, стали похожи на кочку в непроходимом болоте. С первого взгляда, место на которое можно смело опереться, а наступишь и потонешь в зловонной жиже. Хотел было сознаться в бессилии перед этим вопросом, но вдруг небо прояснилось.
 – Внутренний свет.
 – Так нечестно, говорить на недоступном мне языке.
– Ты первый начал расставлять смысловые ловушки.
 – Когда я родился, человечество было молодое и глупое, молодость прошла, глупость осталась. Я знаю, что ты хочешь сказать, у меня оскомина уже, что жизнь не имеет смысла и виноват в этом я, декоратор. Кстати, мои декорации можно сказать, один в один с исходными, остальное ваши фантазии. Как же вы похожи на слепых котят, всюду мордочками тычетесь, мамку ищете. Опустим всё, и скажу тебе прямо, если тебе не хватает веры, я тебе не добавлю, у меня нет. Я тебе никогда не говорил, что наши постройки это пропуск в бесконечное настоящие. Но могу сказать, чем мы с тобой ментально различны. Знаешь, почему вере не требуются доказательства, не потому что их нет, любой дурак выдумает. А, потому, что им не откуда взяться. В вас есть глубокий колодец, я бы даже уточнил бездонный. Если человек по причине душевных страданий, терзаний, погружается в него, то с ним происходят интересные перемены. Там, где бы он раньше дал пинка поскользнувшемуся, сейчас он останавливается и помогает подняться. И, это хочу заметить при небольшой глубине. Дальше больше, но интересно другое, там есть граница, при пересечении её, наверх уносит, что не тонет. Последняя возможность вернутся к тем радостям и горестям, куда устремилось ваше дерьмо. Всплыть больше не получится, то ли нет возможности, то ли желания. Скорее второе, пересечете невидимую нить, и всё станет не важно или наоборот всё важно. Оттуда всплывает всякая гадость, сам понимаешь, что ни о каких доказательствах речи идти не может. Вот и разница, тебе есть куда погрузиться, а мне нет. За долгую совместную жизнь, мозги хоть искусственные, нет, нет, да, кое-что налипнет. Мне невольно видны изменения человека, как человека.
 Медленно хлопая в ладоши, - красиво сказал, может подскажешь, как нырнуть?
 – Не знаю, но знаю, что вы точно можете, у меня везде глаза, примерно до Плутона. Дальше тоже есть, но появляются слепые зоны и весьма огромные.
 Я молча, махнул рукой прогоняя второе я. Некая растерянность посетила меня, близкая к панике. Чертовки трудно принять, что всю жизнь ты занимался ни тем, всё делал ни так, думал ни о том. Но, больше пугает вопрос, а что надо поменять то, и как. Энтузиазма не добавляет понимание, что самая вкусная еда переварится в нечто малоприятное, самые дорогие вещи превращаются в мусор. Скажи мне бабушка на милость, я что помойка. Да, и с главной мечтой человека, быть свободным оказалось не всё ладно. Мы смогли освободиться от всего, включая внутренней свет, остался последний рывок до абсолютной свободы, от самих себя. Может так и должно быть, в мире, где двигатель прогресса война. Вот мы и проиграем сами себе, наше место займут, без разницы кто или что, печально, это будем не мы. Так и не поверив, что свобода бывает исключительно внутренняя, остальные в каком-то смысле свободы определяются длиной цепи. Позвольте дать вам дружеский совет, не плюйте в свой колодец, глаза протухнут.
               
                Красная кнопка.
 
За чёрным столом, покрытым чёрной скатёртью до пола. Сидели в чёрных костюмах, чёрных рубашках с чёрными галстуками, Унылый со Стёпой. Анна в чёрном платье с распущенными чёрными волосами.
Они сидели посреди чёрного безмолвия, где нет ни конца, ни края. Только горящая свеча в центре стола, бросала блики на лица. Маленький огонёк посреди беспросветной тьмы.
- Друзья мои, - взял первое слово на себя Степан, - вот и наступил момент истины. Мы больше не можем слиться с Сеней. Теперь он полностью автономен. Нам надо решить, нажимать или не нажимать.
- Давайте без истин, тем более, что истина всего одна, всё мы умрем, рано или поздно, - подал голос Унылый.
- И я, про это. Сеня способен убить человечество, очень быстро, не успею договорить.
- Что-то в наших словах много или, - Анна прищурила левый глаз, словно куда-то прицелилась.
- Предлагаю каждому высказаться, кнопку нажмем при трёх да. В противном случае, скажем на всё воля божья и затаимся в ожидании. Унылый изображал бога, с него и начнём.
- Мне нечего сказать, то ли бот, то ли разум, хрен, что я считал по его лицу.
- Анна?
- Второе я старался, как не в себе, - она анализировала в лице слегка трезвого посетителя, - но не понимал, что он может увидеть в ноле и единице. Сканирование реакций организма на происходящие, показало заинтересованность Сени в разговоре и сильное недоверие.  Пожалуй, всё, что я могу сказать.
- Я сидел у него в голове, - Степан слегка заикался, что означало сильное волнение, - мысли точно такие, как обрисовала Анна. Теперь каждый обоснует свою позицию в данном вопросе.
- Мальчики, я не знаю, - Анна глубоко вздохнула, - даже в случае спасения человечества, меня мучает вопрос, а, захочет ли человек жить без виртуала?
- Анна, как обычно с козырей ходит. Очень большая вероятность, что со времён возникновения виртуала, произойдёт первое убийство, за всю историю, причём тройное. Лично я, х-й его знаю, мыслей нет, одни эмоции.
- И, я, - согласилась Анна, - Унылый тебе слово, есть, что сказать?
- Естественно.
- Кто бы, сомневался, - Степан недружелюбно хмыкнул.
- Анна, как-то предположила про умный электрический ток, что привело меня к нескольким выводам. Вполне вероятно, что мыслит ток, а мозг резонатор. Множество миров состоит из разных частот, нам не встретить инопланетян, сила тока настолько разная, что никак и нигде.
Может, электрический ток и есть бог. Что порождает ещё больше вопросов и самый неудобный, в том, что, мы всего лишь одноклеточные в неподдающемуся осознанию организме. Это наводит на мысль, о нашем организме. Вдруг, точно такая же картина у нас внутри. Такие же Стёпы, Анны борются за место под солнцем, но настолько маленькие, мы и не подозреваем об их существовании. Что, хорошо объясняет почему, не достучаться до бога, мы всего лишь молекула, мы же тоже не слышим свои, размеры катастрофически разные.
Может электрическому току, очень хотелось заполучить нашу душу. Он ждал, пока мы не начнём жить в виртуале, а реальность станет наказанием. Где он сможет её уловить и оцифровать.
Они помолчали и одновременно перенеслись в реальный мир. Спустились на первый этаж и застыли у тумбы с красной кнопкой.
Прозвучавший совершенно ни к месту и не в то время смех Унылого. Заставил прервать задумчивое созерцание кнопки и недоумённо обратить на него внимание.
- Как же, я рад, что нам не нужно принимать решение, - смех трудно назвать счастливым, скорее смех человека освободившегося отчего-то тяжёлого.
- Сеня стоит на входе в первый мир и полностью контролируется. Перед встречей проверил.
- Ты чё с…, - Анна не смогла договорить от избытка чувств, испепеляя Унылого взглядом.
- Какого х..., - зашипел следом Степан.
- Спокойно, спокойно друзья, - на всякий случай делая несколько шагов назад.
- Я конечно сволочь, но в своё оправдание добавлю, любопытная. Интересно же, узнать ваше мнение. Когда такой случай еще представится, наверное, никогда. Не смог отказать себе в удовольствии.
Анна со Степаном многозначительно посмотрели друг на друга. Одновременно и молча, толкнули ладошками его в грудь.
- Сейчас мы тебя будем бить, долго и уныло, - хоть Анна и пыталась придать голосу злости, но слышалось облегчение.
- Я чуть не сплавился от высокого напряжения, объяснись, иначе душевно врежу по физиономии, - Степан угрожающе потёр кулаком челюсть.
- Вы сами всё видели, Сеня жил своей жизнью, наплевав на наши полномочия, что совершенно невозможно. Я не знаю, что произошло. Просто, второе я прервало ожесточённый спор бога с дьяволом в моей голове. Уведомив, что Сеня уже долгое время изнывает от бездействия на входе в первый мир. Попросив, либо запустить его на автопилоте, либо участвовать самому, либо закончить игру. Естественно я сразу к нему, всё по-прежнему, никаких признаков ума.
- Чего-то ты не договариваешь, - подозрительно спросила Анна.
 - Ох уж, мне эти женщины, - Унылый склонил голову в знак почтения, - не проведёшь. Я и правда не договариваю.
- Не стесняйся, говори, - Степан еще не сменил гнев на милость.
- Я об этом напишу, надо всё обдумать.
Удивление друзей выразилось в молчании, они стояли и с непониманием смотрели на него. Это прозвучало, словно Унылый свихнулся и собрался на охоту за мамонтом. Причём не в виртуале, что в этом необычного, а по настоящему, перепутав столетия.
- Произошедшие со мной настолько странно, фантастично, чтобы внятно и правдоподобно изъясниться нужно вдохновение. Настоящие вдохновение, ведь другого не бывает, дорого стоит.

                Эпилог.      

 Унылый почувствовал облегчение, переживания другого времени истощились, постепенно перетекая в воспоминания. Запал или свежесть чувств улетучилось, в голове крутилось что-то похожее на грампластинку, игла слетала от провала в звуковой дорожке, возвращаясь к началу. Провал легко объясним, временная разница состояла в том, что в мире Унылого нет ни одной причины для насильственного лишения человека жизни. Самого понятия уже нет, ни кому и в голову не придёт, даже как нечто нелепое.
 Смертельная абсурдность жизни Валеры, удалилась в края, где всё уже неважно. Может и правда виртуальные призраки, мозг из-за множественности миров, бывает плутает, выдумывая смысловые химеры. Вроде всё сходится, но что делать с чувством двойственности. Кто кого выдумал, большой вопрос, попахивает мистикой, более реально ни кто, никого не выдумывал. В мире той, которой нет, но всё же, это единственное что есть, думаю, случаются совсем уж чудные дела. Сказка и жизнь одно слово. Иди туда не знаю куда, принеси то, не знаю что.
Проживая мгновения вместе с Унылым, забавлялся чужими эмоциями, жизни как игре, игре как жизни. Ему чего-то не хватало, не нравилось послевкусие, а, в общем, очень увлекательно. Унылый же, напротив испытывал что-то до боли знакомое, но давно забытое. Он узнавал о современных смыслах, из размышлений Валеры, но даже при отрывочности и неполноты картины. Легко видел серьёзную проблему, производную от подмены бога деньгами.
 Валера чувствовал нездешнею легкость бытия, но на его вкус ребята чуть-чуть заигрались. Как на него повлияли нежданные прыжки во времени, да, никак. Так же, подумалось и Унылому, что тут поделать, наивные люди.
 - В шестой день бог создал человека, - сказал Валера сам себе, медленно переоделся, неторопливо спустился к машине и тихонько поехал из своего дома в свой дом.
Дусик сидела за компом на кухне и пила чай с плюшками. Валера подошёл к краю стола и встал напротив, он не поздоровался.
 - Здравствуй, - Валера не ответил, - сам козёл. Я думала ты помер, деньги на похороны собрала, что прикажешь теперь с ними делать, ума не приложу, - она с сожалением вздохнула, - а, какое траурное платье подобрала, блеск. Умеешь настроение испортить безутешной вдове.
У неё было своеобразное чувство юмора и Валере казалось, что именно за это он её обожал.
- Извини, не оправдал возложенных надежд, как-нибудь в другой раз приложу все усилия. Деньги предлагаю положить мне на карточку, не отдавать же обратно.
- Почему тебе, на мой взгляд эти деньги мне больше к лицу.
- Похороны мои? Мои, значит и деньги мои.
- Твои, твои, - она рассмеялась. Вибрация её смеха сказала Валере о многом. И это многое давало ему надежду, что у них одна душа на двоих. Жизнь хоть и коротка, но часто бывает длиннее самых крепких отношений.
- Как сама? Надеюсь с пользой провела время.
- Да. Пять дней только и думала о тебе.
- Я не про это. Ну, напилась там, предалась необузданному разврату, наркотиков обожралась, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитое время.
- Нет, я девушка приличная. Хотя, - она выдержала эффектную паузу, - два негра считается? Сам понимаешь мы просто давние друзья.
- Насколько?
- Знаю их тысяча лет, вчера познакомилась, только что ушли. Какие они скромные люди, ниже пояса не носят ничего обтягивающего, стесняются.
- Зато я красивый, - он замолчал, за несколько секунд тишины, каждый из них подумал о чем-то своём.
-  Собирайся, - тяжко вздохнув, - поехали домой. Прошлое надо отпускать, иначе будущего не видать, как своих ушей.
В их мире появилось равновесие. Им стало теплей на душе или душе становится теплей с ними.
Будущие смело шагнуло вперед, Унылый с ручным Сеней вошёл в первый мир и понеслось.
Временное возмущение одновременно породило у двух людей живущих в разные времена, одинаковое чувство, а следом и мысли. Что если и стоит жить, то ради внутреннего света. Вера в довольно в примитивное открытие пришла не в полёте яблока на голову учёного. А, от удивления, разве бывает по-другому. Ни убий, не укради, не прелюбодействуй и так далее. Это не заповеди, это план. Следуешь ему и у тебя будет фонарик негасимый. Как не кувыркайся в тебе ничего другого и нет. Весь вопрос в том, нужен ли он тебе.  Десять заповедей слишком много для нас, хватит и одной, с деньгами и здесь рай. Может быть, может быть.
 Я ни на чем не настаиваю и ничего не утверждаю, я только предполагаю. Это всего лишь мой взгляд. Взгляд чайника на старом, пыльном базаре. Свобода выбора для чего-то нужна же, а впрочем…