Чебуреки с мороженым

Строго говоря, страсть ко всемирности проявилась в Сашке Гурове благодаря выпущенному в СССР на рубеже 60–70-х годов книжному двухсоттомнику «Библиотека всемирной литературы». Одновременно с Сашкиным рождением книжки в разноцветных суперобложках насытили собой страну и семейную библиотеку, для них даже пришлось построить новые стеллажи, устремлённые вверх к типовому потолку. Азартно прочитав пятьдесят один том, Сашка внезапно осознал, что насыщен мировой культурой в должной мере. Теперь, проезжая в громыхающей прокуренной электричке мимо башни Московского государственного университета, он не был один, герои и авторы книг принимали его во внимание. Мир прекратил игнорировать Сашку Гурова и приготовился смотреть.

Насмотревшись маминых фотографий из горных походов, теплых морей и ночных аэропортов, получив неполное среднее образование, Сашка задумался над своей дальнейшей жизнью: теперь её нужно было приводить в соответствие с идеалами первооткрывателей, путешественников и поэтов. С неполным средним недосягаемый Московский университет продолжал мелькать за окном электрички глыбой чистого льда. Геологоразведочный институт оставался за бортом по тем же неполным средним причинам. Но Сашкин мозг, воспитанный на лучших идеалах человечества, всё ещё боролся. Полумерой стал Московский топографический политехникум с отделениями «Топография» и «Аэрофотосъёмка».

Политехникум располагался в 3-м Колобовском переулке в здании бывшей Сретенской тюрьмы. Внутри два замкнутых двора-колодца, соединённые аркой, метровой толщины стены и коридорная система. Рядом пожарная часть, Центральный рынок, цирк Никулина. Старое здание цирка Саламонского разобрали в 1985-м, и на его месте несколько лет оставался лишь котлован, но в 1989 году под руководством Юрия Никулина цирк отстроили заново. Пока шло строительство, Сашка Гуров сидел за толстыми стенами Сретенской тюрьмы, изучая топографию и целясь теодолитом в точки. Любой выход за пределы давящей атмосферы техникума приравнивался к счастью. Так Сашка с двумя приятелями-однокурсниками повадился ходить на большой сорокаминутной перемене в ЦУМ. Вместе со звонком, не медля ни минуты, они выходили на Петровский бульвар, спускались по нему вниз и, повернув направо на Неглинку, покупали в открытом окошке ресторана «Узбекистан» по паре горячих чебуреков. Обжигаясь, роняя на асфальт чебуречный бульон, они шли дальше по Неглинке к ЦУМу, там на ступеньках всегда продавалось с лотка редкое мороженое в хрустящих стаканчиках, а на дне у него сантиметровый слой повидла. Расправившись с чебуреками и купив по мороженому, они тут же поворачивали назад, а большой перерыв уже переваливал через свой экватор. Мороженое таяло, смешиваясь в желудках с горячими чебуреками, и становилось хорошо. Ровно через сорок минут они уже входили в класс, бывший полвека назад чьей-то камерой, и счастье кончалось. Судьба, всё ещё продолжая вглядываться в Гурова, сжалилась над ним и забрала из стен бывшей Сретенской тюрьмы, отправив по железной дороге в бывший Алексеевский женский монастырь, в армию, в город Арзамас, где ему стало гораздо хуже.

В стенах монастыря размещалась военная часть, а в храме без куполов солдатская столовая. В редкие свободные минуты Сашка выбирался на церковную крышу и обозревал старинный город, раздумывая, почему его восемнадцатилетняя жизнь беспрестанно мечется между тюрьмой, монастырём и советский армией, а не летит, как птица. Дома в далёкой нереальной Москве его всё ещё ждала и манила туманными чувствами всемирная непрочитанная библиотека.

2025 г.