(Из походных дневников. Ненаписанное.)
Впереди на тропе – лужа: это из крохотного висячего болотца сочится вода, скапливаясь в выбитой сотнями ног канавке. На пышной моховой подушке – знакомые листочки. А вон и сами ягоды.
- Смотри, - Начальник обернулся к шедшей следом Татьяне и кивком головы указал ей на яркие жёлтые капли.
- Ой, морошка!
Когда подтянулись остальные, их ждал приятный сюрприз. Как раз всем досталось по ягодке. Пустячок, как говорится …
- А вы грибы видели? – Отдышавшись, спросила Светлана.
- Да она вся червивая, - отозвался Начальник.
- Кто – червивая?!
- Сыроежка. Большая, фиолетовая.
- Не, это не то. Там же прямо у тропы грибки стояли – крепенькие такие…
- Чего ж не взяла?
- Да ножик у меня в рюкзаке, а Лёшка вперёд ушёл…
- Ладно, чать, не последние. А что за грибы-то?
- Мухоморы! – Хихикнул Алексей.
- Сам ты мухомор, - обиделась Света. - Подо-что-то-вики. Правда, шляпки у них какие-то… Ну, шершавые, что ли… Не разглядела толком.
- Говорю же, мухоморы! С утречка завтра отвару хряпнем и на перевал аки птицы взлетим.
- Хорош трепаться, - напомнил о себе Начальник. - Полетели… голуби вы сизокрылые!
Через полчаса они свернули с теряющейся уже тропы к ручью. Обгоняя быстро наступающую ночь (пасмурно…), торопливо ставили лагерь. Когда разожгли костёр, было уже совсем темно.
Ночью тайга недовольно шумела. Начальник перевернулся на другой бок и проснулся. Поднял голову над «подушкой», прислушался, и тогда сплошной, как показалось вначале, гул превратился в дробь дождевых капель по тенту палатки. Чертыхнувшись, Начальник лёг. Рядом, не видимая в темноте, завозилась, устраиваясь поудобнее, Светлана. Через слой синтепона до него донеслось: «Дождик, дождик, посильней…».
Когда Начальник проснулся в очередной раз, часы показывали седьмой час. Пора. Но вставать не хотелось. Дождь хлестал вовсю, заглушая бормотанье близкого ручья. Он вперил взгляд в купол палатки и вздохнул.
Спортивная сторона похода Начальника не интересовала. Он относил себя к путешественникам, а не спортсменам, хотя и имел по пешеходному туризму полученные когда-то уже очень давно первый разряд и квалификацию инструктора.
Он считал, что перевал, вершина – это, прежде всего, обзорная точка. А если видимости – ноль, чего он там – наверху – забыл? То ли дело - в хорошую погоду! Можно сесть на камушек и спокойно рассмотреть все вокруг. И бесконечные поля курумов, уходящие, кажется, в самое небо. И яркие пятна болот внизу, в долине Моквы. И вершины Шурги, и снежник на Крокуше… Разве не за этим мы едем чёрт-те куда? Впрочем, опыт «слепых» хождений по гольцам у группы тоже есть: ежели потребуется – без проблем!
Начальник потянулся, разминая затёкшие мышцы, пошевелил плечами, насколько это позволяла неизбежная, увы, теснота коллективного спальника. Судя по тому, что Татьяна прижалась к Начальнику, как родному, Лёшка, по своему обыкновению, удобно расположился калачиком, подтянув колени, и нимало не заботясь об остальных, сдвинутых его могучим торсом. Как он там говорит: «Я во сне за себя не отвечаю»? А ведь потом будет возмущаться: «Это вы, морды, на спине спали, а я, бедненький, на боку!»
От лежанья на жёстком, как всегда, немилосердно ныла поясница, и Начальник заранее скривился, представив себе, как сейчас будет сгибаться в три погибели, надевая носки. Каждое утро – сущая каторга. Эх, «когда мы были молодые»…
Он ещё немного потянул время, потом обречённо вздохнул и начал потихоньку собираться. Светлана, почувствовав прохладу и «простор» освободившегося рядом места, высунула из спальника недовольный нос и чуть приоткрыла один глаз (второй продолжал спать).
- Что, пора уже?
- Спи. Всё одно, дождь.
Блаженно улыбаясь, она что-то замурлыкала и снова уползла в спальник с головой.
Начальник, кряхтя и матерясь сквозь зубы, натянул брюки, штормовку и, стараясь не особенно пихать ногами спящих, высунул голову наружу.
Бр-р-р… В неверном свете утра огромная лужа прямо у входа в палатку казалась бездонной. Дождь выбивал из неё брызги, которые летели под козырёк палатки и оставляли грязные следы на обуви и сидушках, брошенных у порога. Изрядно повозившись в тамбуре, Начальник зашнуровал кеды, взял дождевик и выбрался наружу. Втянув голову в плечи, быстро пересёк открытый дождю участок поляны и нырнул под нейлоновую защиту кострового навеса. Он ещё не вполне отошёл от тёплого, пусть и тесного (ну, Леха…) уюта палатки.
Поёживаясь от всепроникающей сырости, Начальник огляделся. Потихоньку светало. Несмотря на низкую плотную облачность и дождь, уже можно было различить отдельные стволы деревьев на том берегу ручья.
Он с удовлетворением посмотрел на солидную еловую поленницу, что вчера соорудил Алексей. Рядом, прикрытая рукавицами, лежала береста. Котлы, поднятые на тросиках повыше, были полны. Да, за это можно простить Лёшке многое, даже «вызюливание» в спальнике.
Через несколько минут Начальник сидел у разгорающегося костра и с увлечением копался в «питательном» мешке, который завхоз Татьяна так неосмотрительно оставила с вечера под тентом. Он почти с нежностью подумал о девчатах, у которых и при столь скромной раскладке, не дотягивающей до полкило, всегда что-нибудь оставалось из еды. К месту вспомнился смешинка М.Задорнова про негров в Америке, которые постоянно «не доедают».
Он разложил перед собой добычу - несколько печенюшек, горсть орехов, конфету и огрызок суджука. Удовлетворённо хмыкнул, энергично потёр ладони, и стал заваривать кофе, напевая под нос: «У природы нет плохой погоды…».
От этого священнодейства его отвлекли странные звуки, источник которых обнаружился тут же. Из палатки высовывалась взлохмаченная голова с закрытыми глазами. Лёшкин нос с шумом втягивал воздух: «нюф-нюф-нюф».
Репертуар у костра разом сменился: «Я тучка-тучка-тучка, я вовсе не медведь…» Когда Алексей, как был, в «пижаме», в Танькином кеде на одной ноге и своём ботинке - на другой, с громогласным рыком («О, господи!» - Донеслось из палатки.) заскочил под тент, фантик от «Коровки» уже догорал.
- Это была моя конфета!
- Спасибо, ты настоящий друг! Хочешь орешков?
Из палатки послышался возмущённый писк: «Это мои орехи!»
Начальник уточнил: «Лёш, хочешь Танькиных орехов?»
- Конечно! А кофе здесь наливают?
Получив в ответ утвердительный кивок головой, в результате которого Начальник макнулся носом в божественный напиток, «настоящий индеец» помчался за ближайшую ёлку.
Когда, изрядно намокший, он пулей влетел обратно под тент и завис над костром, Начальник гипнотизировал открытую банку кофе и боролся с искушением: повторить или остановиться? Вопрос решился сам собой, когда Лёшка достал из чехла от кострового барахла пару вафель, аккуратно завёрнутых в … носок.
У костра надолго воцарилась тишина.
Со стороны палатки меж тем раздавался Татьянин голос: «Они чё, ушли куда?» После паузы, задумчиво: «Или умерли…»
- Ага, дождёшься! Как же! - В голосе Светланы отчётливо слышалась досада на себя, дурёху такую: Жрут! Печенье! Моё!
В ответ донеслось невнятное: «Кто раньше встаёт, тому...» Нарочитое чавканье заглушило конец фразы.
Когда, причёсанные и умытые, представительницы прекрасной половины походной ячейки общества забежали под тент, Начальник медитировал на огонь, Лёшка с остывшим кофе в руках блаженно жмурился в сигаретном дыму. У их ног на замызганном полиэтиленовом пакете лежал кусочек суджука.
Привычное утреннее приветствие: «Морды!»
Привычное утреннее ответствие: «Мыли!»
После завтрака, пользуясь внеплановой отсидкой, каждый занялся своим делом. Татьяна, орудуя иголкой, что-то ремонтировала, подвинувшись ближе к огню, и время от времени проверяя, как идёт процесс сушки спальников. Её сейчас более всего занимала солидная кучка камней, которые она вчера насобирала внизу в ручье. Унести их с собой явно не получится: рюкзак полный. А оставлять – жалко. Чёрт знает, как потом всё сложится. Она обречённо вздохнула: житья нет с этим начальником. И, вообще, все мужики – сво... Орешки, вот, слопали… Таня уже было собралась пожалеть себя, любимую, но тут в голову пришла разумная мысль: она возьмёт с собой только один камешек – тот, с красными прожилками. А остальные припрячет. Повеселев, Татьяна отложила рукоделье в сторону и потянулась за чаем.
Лёша тем временем притащил бревно и неторопливо, чередуя топор с сигаретой, разделывал его, пополняя быстро тающие запасы дров. Работал он умело и основательно, как, впрочем, делал всё в своей жизни. Самые суковатые чурбаки разлетались с одного удара. Быстро растущая гора поленьев издавала приятный смолистый запах.
Потом Лёшка аккуратно сложил дрова в поленницу, подперев колом, чтобы не развалилась. Подумав, из нескольких поленьев он соорудил себе сиденье на корнях ёлки, за которую был натянут костровой трос, и с чувством исполненного долга расположился там с кружкой чая. «И на кой хрен куда-то переться? - Лениво размышлял он, - остаться бы тут, в радиалки ходить…»
Светлана принесла от ручья смородиновых листьев и теперь подумывала, не собрать ли немного голубики к обеду. Придерживая полы дождевика, она, лавируя между валунами и выворотнями, выбралась на терраску, где шла тропа, и огляделась. Невдалеке за дождём и наползающими снизу клочьями тумана проглядывалась долговязая фигура. Начальник стоял у подножия осыпи и смотрел куда-то вверх.
- Начальник, пошли по ягоду!
- Некогда!
- Чем это ты занят?
- О жизни думаю! Не мешай.
- А разве нельзя думать и …
- Нельзя!!
Судя по характерному звуку, который издают «живые» камни, Светлана приближалась. До Начальника доносилось её намеренно громкое ворчание: «Так, значит, компот лопать и думать одновременно – это можно, а вот думать и собирать ягоду для этого самого компота – нельзя…»
Балансируя руками, выбирая камни поостойчивее, Светлана подошла, молча встала рядом и тоже запрокинула голову в сторону перевала. Недовольно морща нос от залетавших под капюшон капель, выдала что-то вроде: «Бя!», и доверительно толкнула Начальника плечом в бок.
- Ну, чё там?
- Дождь!
- И чё теперь?
- Ждать будем. Пошли к костру.
- И зачем же я тогда сюда ползла?!
- Действительно, зачем?
- А затем, чтобы ты меня проводил во-он к тем кедрам. Там ягоды полно – мы вчера с Танькой … видели.
- А сама не дойдёшь?
- Скользко. Вот упаду…
- И надо тебе – в такой дождь… – Начальник поправил капюшон.
- Ну ладно ругаться, пошли, всё равно делать нечего. Бревнопопие ещё успеем заработать.
Видя, что Начальник заколебался, она ухватила его за рукав дождевика и потянула за собой. Тот вздохнул, подтянул повыше сапоги и обречённо потопал вверх по склону. Они немного поднялись, аккуратно передвигаясь по «сопливому» курумнику, обошли разлапистый можжевеловый куст и на ровном плоском камне остановились, огляделись.
Несмотря на непогоду, место выглядело живописно. В направлении закрытого туманом и дождём перевала расстилались бескрайние поля курумов, перемежаемые группами приземистых ёлок и куртинами можжевельника. Ниже по долине тут и там разбросаны кедры с обломанными верхушками. Прямо под ними – как на ладони – их лагерь с нещадно дымящим костром под ярко-зелёным тентом.
А под ногами, всюду вокруг – голубика. Крупные продолговатые ягоды сплошь покрывали невысокие кустики. Вон и черника: она выделяется на общем фоне своими краснеющими – скоро осень – листьями.
И вот «урожай» застучал уже по дну миски, которую Светлана предусмотрительно захватила с собой. Ягоды было, действительно, много, поэтому минут через пятнадцать они не только заполнили тару, но и успели набить оскомину.
Когда, держась за руки, они, то и дело поскальзываясь на мокрых камнях, почти достигли тропы, из-за деревьев показались люди с рюкзаками. Снизу шла группа.
Три – четыре – шесть… Девять человек, - быстро посчитала Светлана, прикрывшись ладонью, как козырьком, от встречного дождя.
- Привет!
- Здравствуйте!
- Откуда?
- Питер.
- Ага! Своего дождя мало, так вы – сюда!
Сгрудились. Дышат тяжело.
- Куда дальше?
- Сейчас через Проходной, а там - на Шургу. А вы что, уже закончили, вниз идёте?
- Да нет, вчера вечером только от Кусьвы поднялись.
- А чё тогда стоите?
- Куда спешить – времени вагон. И дождь…
- Да ладно вам! Видимость – хорошая, перевал – тьфу! А дождь – он может и неделю идти. Так и будете сидеть?
- Зачем – сидеть? Вон – ягодку собираем…
- А-а-а-а… Ну, бывайте здоровы!
- Счастливо!
Их руководитель, невысокий крепыш в потёртом капроновом анораке энергично пошёл вверх. За ним потянулись остальные.
- В кроссовках, - негромко прокомментировала Светлана, придерживаясь на спуске за пихтовую лапку.
- В штормовках, - в тон ей проговорил Начальник, который не стал, как его спутница, обходить толстенное обомшелое бревно, а перелез через него.
– Ладно, пусть. Они молодые, здоровые. И добавил: Как мы когда-то… Если дождь после обеда кончится, за ночь, глядишь, курумник пообсохнет, и тогда с утра побежим. А нет, - на озеро в радиалку сходим.
- Правильно, - поддержала подошедших Татьяна. – Куда нам спешить? Чем здесь-то плохо? Щас вот попьём чаю и пойдём за шишками. А то с таким, блин, начальником ягоды поесть некогда. Правда ведь, Лёш?
Начальник – он в этот момент стаскивал через голову накидку – вздрогнул всем телом, когда за спиной вдруг раздался истошный вопль.
- А-а-а-а! – Дуэтом верещали девчонки, безуспешно пытаясь оттащить Лёху от несостоявшегося компота. Оставленный без присмотра, он, ещё секунду назад, казалось, мирно дремавший под деревом, уже по второму разу запустил лапищу в миску и стремительно двигал челюстями, перемалывая первую порцию.
Начальник, прищурившись, смотрел на привычную возню, слушал почти искренние возмущённые крики и громкие шлепки по бугристой Лёшиной спине. «Нет, - думал он, - только ради этого стоило сюда тащиться двое суток поездами, автобусами, попутками. Горы, реки, тайга – это, в конечном счёте, не цель, а средство…»
Внезапный порыв ветра взметнул пламя костра, хлопнул тентом. И сразу – прекратился дождь. По лужам ещё булькало, но было ясно, что это рядом стоящие ёлки сбрасывали излишнюю влагу.
Ура-а-а! Сразу забылся и прожорливый Лёшка, который «не любит сладкого», и полупустая миска с ягодой. Все выбрались из-под тента и, не сговариваясь, побежали на открытое место – к тропе. На белёсом фоне несущихся облаков чётко просматривалась седловина перевала. Быстро открывались оба склона долины. А через несколько минут мелькнувший над головой клочок синего неба вызвал новую бурю всеобщего восторга. Весёлая компашка, крича и напевая, водила хоровод. Лёшка задирал ноги выше всех. Хорошо – то как! Туризм – лучший отдых!
После обеда развесили на открытом месте спальники и кое-что из одежды, добавили хвойной подстилки под палатку, притащили ещё бревно для сиденья, но всё равно время тянулось медленно. Начальник извёлся весь, пытаясь найти хоть какое-нибудь занятие. Натура такая: всегда в движении. Правда, Света говорит, что это – нервное…
- Ты чего ёрзаешь, - поинтересовалась Татьяна и добавила негромко, в сторону: Может, у тебя глисты?
Пока Начальник придумывал достойный ответ, она поднялась, отодвинула подальше от костра свои сапоги и пошла к палатке.
- Лёша, можно я с тобой кроссворды разгадывать буду? А то Начальник щас какую-нибудь работу придумает…
- Если попить принесёшь…
- Ну, да - Татьяна искала глазами бутылку с чаем, – сначала попить, потом …
Тем временем по камням от ручья поднялась Света, развесила в сторонке на кусте жимолости постиранные тряпочки, мимоходом засунула Начальнику за шиворот замёрзшие руки.
Не сказать, чтобы у того были выдающиеся вокальные данные, но глотка – будь здоров! От его неожиданного вопля Света сама взвизгнула, отпрянула и спиной налетела на стоящую у костра Татьяну.
- Бли-и-ин! - Та едва удержалась на ногах и уронила в костёр полную бутылку. Во все стороны полетели зола, брызги, пар!
В наступившей затем тишине из палатки донеслось неуверенное: «Тань, может, ну её, водичку-то. Обойдусь…»
Обиженный Начальник надулся, демонстративно отверг Светины подлизывания: подумаешь, конфетка…
- Вот, сейчас, как уйду от вас!
- Ну, и уходи! Помедлив, уже другим тоном: Возьмёшь с собой? Я больше не буду…
- Эй, вы куда? – Татьяна в мокрых штанах, с отмытой от золы бутылкой, в которой (надо же!) ещё плескался чай, запыхавшись, вернулась от ручья.
- Мы от вас уходим, - Начальник поскрёб пятерней затылок, - Уходим…
- За грибами, - пришла на помощь Света.
- Корзину дать? – весело крикнула Татьяна им уже в спину.
Светка состроила ей рожицу и показала язык. Татьяна не осталась в долгу и изобразила какое-то замысловатое па.
Начальник шёл, радуясь возможности хоть немного размяться. А уж за грибами идти или за чем другим, – какая разница?!
Светлана на ходу прихватывала растущую вдоль тропы ягоду.
- А, все-таки, здорово здесь в августе, - думала она, - комаров меньше, мошки и вовсе нету. Зато ягоды полно.
На горы опускался тихий вечер. Стоящие вокруг кедры источали приятный хвойный аромат. Он мешался с терпким запахом багульника и ещё чего-то очень знакомого…
Дым! Начальник принюхался: «Возле избы кто-то стоит». Он ещё что-то сказал, но Света уже не слышала, пытаясь сосредоточиться и поймать мелькнувшую мысль.
- Стоп, - наконец, «включилась» она. - До избы почти дошли, а где грибы?
- Задумались, и мимо прошагали, - предположил Начальник.
- Да я, вроде, смотрела…
- Пошли назад. Тропка тут одна – куда им деться?
Теперь они шли, внимательно оглядывая обочину со стороны ручья. Светлана то и дело останавливалась, сосредоточенно осматривалась. Шла дальше. Лицо выдавало терзающее её сомнение: «Если питерцы срезали, так видно было бы; ножки у них такие толстые… Да и бревно там приметное было. Где оно?»
У бочажины, где давеча угощались морошкой, она взмолилась: «Давай вернёмся, ну, не испарились же они! Такие хорошенькие … К ужину…»
- Пошли, - Начальник не стал вредничать.
Оба внимательно глядели под ноги, не замечая ничего вокруг. Наверное, поэтому изба возникла так неожиданно - чуть не носом упёрлись в стену.
Та-а-ак! – Начальника задело, как говорится, за живое. - Ни-ч-чё не понимаю!
- Аналогично, шеф, - Светлана тоже выглядела обескураженной. Но в ответ на скептический прищур Начальника взвилась: «Были грибы! Там ещё бревно вдоль тропы лежало. И грибы – в рядок.»
- Бревна не помню.
- Ты вообще ничего не помнишь!
- И миражей не вижу.
- Вот сготовим… с лучком… Узнаешь, какой мираж!
- Ну-ну…
И, надо было такому случиться, именно Начальник заметил ответвление тропы. В этом месте путь преграждал крупный камень. Слева от него грунт был выбит ногами, ветки можжевельника ободраны, указывая направление движения. А свороток вправо прикрывал густо разросшийся багульник.
- А, ну-ка, пошли здесь. Шагай вперёд.
- Вот она, эта тропа! - Светлана повеселела. - Точно: вот и корень поперёк торчит. А я ещё иду и думаю, чего же не хватает?.. Так что же получается: тут две тропки?
- Разберёмся…
- Ага! Бревно! А вот и мои грибочки, - Светлана деловито раскрыла ножик. - Ну-ка…
Три крепыша со светло-коричневыми плотными шляпками еле уместились в полиэтиленовом мешочке.
- Это подберёзовики или белые? – Начальник из всех грибов уверенно определял только мухомор.
- Нет, это… подъеловики, - с небольшой паузой отозвалась Света. Но особой уверенности в её голосе не было.
Тогда Начальник не обратил на это внимания… Тем более, что ниже по склону виднелись несколько крупных сыроежек. Ярко-красные, чистенькие, хрусткие! Это тебе не «сушенки» из Самарских пригородных лесов, что рассыпаются от одного прикосновения.
В лагере Татьяна развеяла все сомнения: «Чё тут думать? Подо-что-то-вики, ясен пень! Варить надо, а не думать!»
Идиллия: девчонки умело кромсали грибы, быстро заполняя котёл разноцветными кубиками. А «ничего не понимающие в грибах» Начальник и Лёша, так и не расставшийся с кроссвордом, пили чай (пригодилась-таки Светкина конфета!).
В котёл добавили масла, повесили над огнём, и скоро над поляной поплыл одуряющий запах грибной жарёхи. Во втором котле забулькал рис.
- Давайте, мясо класть не будем, - завхоз в задумчивости стояла у «кладовки» с продуктами, – не стоит его с грибами мешать. Не дождавшись ответа, вернулась к костру. И тут её чуть не сшибла с ног Света, стремительно вынырнувшая из-под тента.
- Ты чего это?
Та молча поднесла подруге ложку, которой до этого мешала грибы. Татьяна, боясь обжечься, осторожно сняла губами аппетитно пахнущий кусочек, пожевала. Потом обе долго отплёвывались.
- Так говорите, - подо-что-то-вики?! – наблюдавший эту сцену, Начальник язвительно прищурился.
- Я даже знаю, под каким деревом они росли, - присоединился к разговору Лёша.
- Под каким? – на полном серьёзе поинтересовалась Света, ещё находящаяся под впечатлением неприятного открытия.
- Под которым медведь зимовал!
- Болтун! – Светлана замахнулась на него ложкой.
Потом надела рукавицу, подхватила котёл и понесла его под куст: угощенье мышкам. Вернувшись, покаянно промолвила: «Это я виновата, не поняла. А ведь открытым текстом было сказано: «Не ваши это грибы! Не нужны они вам!» Нет, ведь, по второму разу пошли. Ладно, будем считать, счастливо отделались.»
Так что, мясо сэкономить не удалось…
Следующим утром группа вышла на тропу в девять часов. В ходовой день с Начальником особенно-то не поспоришь: может и в глаз дать. Лёша, правда, до этого никогда не доводит. Жалеет Начальника…
Прохладно, пасмурно, но дождя нет. И видимость хорошая. Приподнятое настроение вырывается наружу весёлой болтовнёй и шутками. Но вот тропа кончилась, разговоры смолкли, и тишину утра нарушал только холодный стук качнувшегося под чьей-то ногой камня.
Со стороны заметно, насколько по-разному они идут. Начальник движется стремительно, на горизонтальных участках почти бежит, прыгая с камня на камень. Затем останавливается, переводя дыхание и оглядываясь вокруг. И всякий раз, с изменением точки обзора, вид меняется: вот показался небольшой снежник на левом склоне, а теперь, вон - озеро видно…
Лёша идёт неспешно, без остановки, и часто догоняет Начальника во время его остановок.
Невысокие девчата, передвигаясь осторожно, делают два, а то и все три шага там, где их длинноногие спутники одним махом перелетают с камня на камень. Даже отсюда видно, как напряжена Света, спускаясь с «чемодана», на который она неосмотрительно залезла. Татьяна подаёт ей руку…
Начальник, и это хорошо заметно снизу, ведёт группу галсами, стараясь по возможности чередовать курумник с не вполне ещё просохшими чешуйками лишайников на нём и тундровые участки, обходит особенно крутые взлёты склона. Он медленно, но верно забирает на левое плечо перевала. Вот оглянулся на группу, прикинул расстояние до отставших девчонок и на ближайшем зелёном пятачке с розовой щетиной горца сбросил рюкзак. Раскинув в стороны руки, поднял лицо к небу, отыскивая приметы скорого прояснения. Так и стоял, пока подошли остальные.
Девчонки уселись на рюкзаки, словно специально, с подветренной стороны от Лёши, распечатавшего новую пачку «Петра Первого». Зато есть повод пошуметь на него. И обсудить пагубное влияние сигаретного дыма на утончённый женский организм и кусачие способности комаров.
Двинулись дальше. Участок седловины у подножия Южной Сопки покрыт красивым разреженным ельником. На полянах меж ёлками – волнистый ковёр мха, усыпанный морошкой. Не дожидаясь привычных Татьяниных упрёков и страшилок про авитаминоз, Начальник, как был, с рюкзаком, нагнулся и в таком положении пошёл через поляну от одной спелой ягоды к другой. Сзади раздавалось сочное чавканье и пыхтенье. Хо-рошо!
Увлечённые ягодой, они не сразу обратили внимание на изменившееся небо: вдоль Главного Хребта ветер потащил низкие облака. Вначале редкие, они скоро слились в сплошную молочную реку, которая текла по склону Сопки, быстро заполняла седловину. Взяв азимут, четыре «ёжика в тумане» вышли на западный склон и начали спускаться в долину Моквы. На границе леса их догнал моросящий дождь и без спроса присоединился к группе.
По пути были чёрт-те какой бурелом, ямы, промоины, высокотравье, а ниже – ещё и весьма извилистое, дробящееся на рукава русло ручья, бегущего из-под соседнего перевала. Но тяготы пути группой были восприняты весьма оптимистично – эка невидаль! На мокром куруме было бы хуже… Когда же Начальник предложил на весёленькой такой полянке у ручья пообедать, его торжественно назначили Героем Дня. Льстили, конечно. И спасали подмоченную репутацию: перед этим он умудрился провалиться в болотину по самое «не балуй», набрал полный сапог жидкой грязи и – судя по выражению морды, которую в этот момент лицом нельзя было назвать даже в кавычках, - нуждался в моральной поддержке. Поддержка эта не замедлила явиться в виде фруктовой, кажется, ананасовой «забултыхи» из Лёшкиных контрабандных запасов (Какая гадость, эта ваша «Yupi»!).
После обеда и короткого отдыха (к длительному не располагали погода и Начальник) пошагали веселее, а последние полкилометра – даже по чьей-то свежей топтанке, которая оказалась весьма кстати. И вот – Большая Моква! Приметное местечко – обрывистый правый берег с «ванной» напротив устья ручья, накренившаяся над потоком большая ель. В июле, в самую жару здесь, наверное, было бы неплохо искупаться. Э-эх!
Раздвигая локтями туман, пошли вниз по течению левым берегом. По команде Начальника все взоры устремились на крутой противоположный склон: где-то здесь начинается просека на Главную Уральскую Дорогу. Конечно, можно было шагать и так – без тропы, но существовал риск промахнуться: дорога на этом участке круто поворачивала на запад. А дорога нужна, т.к. позволяла существенно сэкономить время и за день выйти в низовья Аликима.
В прошлый раз (посчитали: пять лет назад) начало просеки заметили по стоящей у самой воды берёзе с ободранным стволом. Ещё зарубку там сделали. Вот этот-то ориентир и нужно было сейчас отыскать. Правда, Светлана утверждала, что до просеки ещё шагать и шагать. «И берёза была не на правом, а на левом берегу, причём, лежала на галечнике.» - Настаивала она. Но долго развивать эту тему Начальник ей не позволил. Дескать, кто в доме хозяин? Чьи в лесу шишки? И вообще, молчи, женщина.
- Правильно, Лёш?
- Точно! Курица не птица…
Вот, только, насчёт приметной ёлки, тьфу, берёзы Алексей ничего сказать не мог: «А хрен его знает, товарищ майор!»
Вот так и шли. Шли, шли. Останавливались на короткие (стоять под дождём?..) привалы. Опять шли. Процесс настолько увлёк, что вскоре никто, кроме Начальника, на другой берег и не смотрел. Ямы, коряги, промоины и то болото, то осыпающаяся под ногами узкая кромка береговой террасы требовали внимания. Группа чуть растянулась.
Поджидая отставших, Начальник остановился на открытом, поросшем высокой травой выступе берега. Наконец, шедшая последней Татьяна с усилием и поминанием чьей-то матери вытащила сапог из чавкающей бочажины и выбралась на травку. Лёша, доставая бутылку с чаем, глянул на часы: «Уже час идём, начальник, – перекур, однако.» Тот, уже собравшись было шагать дальше, взглянул на светлеющее небо, закончившее, наконец-то своё мокрое дело, поразмыслил чуток и стал снимать рюкзак.
Светлана освободилась от опостылевшего мешка и отпотевшей накидки-дождевика, осмотрелась и удовлетворённо хмыкнула. Потом подошла сзади к Начальнику, обхватила его обеими руками и, подталкивая, повлекла к группе берёз, прилепившихся на самом обрыве.
- Ничего не замечаешь?
- Да, комаров, вроде, нет…
- Какие комары! – возмутилась она. - Неужто не узнаешь место?
Светлана вышла вперёд, переступила через лежащее поперёк бревно и примяла ногой мокрую траву. Кострище! Втоптанная в золу консервная банка. Начальник подошёл, огляделся. Точно, стоянка. Вон, и брёвнышки–то лежат совсем не хаотично. Он сделал шаг в сторону и, когда руками развёл осоку, стала видна старая поленница.
- Так это же наша стоянка!
- Наконец-то! - Укоризненно покачала головой Светлана.
- Постой, но тогда получается, что…
- Вот именно!
- Ребята, - Начальник повернулся к Лёше и Татьяне, виновато развёл руками: Мы проскочили мимо просеки.
Татьяна тут же вспылила: «Что, назад топать?!»
Начальник задумался: «По просеке от реки до дороги идти недолго – пару часов. Болото там - «хлюпа», по-нашему… Если сейчас сразу на просеку встанем, до темноты успеем. Только, вот, где там проточная вода, не помню.»
Лёша добавил сомнений: «А не зависнем?»
Начальник посмотрел на девчат – те явно не горели желанием переться, невесть куда, на ночь глядя.
- Решено! Ночуем здесь.
И тут же дал друзьям повод вспомнить ложку дёгтя в бочке мёда: «А после ужина сходим в разведку, уточним, где начинается просека. Ну, чтобы завтра утром время не терять.»
Через час лагерь был готов, поспел ранний ужин. Небо все больше открывалось, туман как-то незаметно растаял. Потом и вовсе солнышко проглянуло.
А вскоре Татьяна с Лёшкой получали последние наставления, делая вид, что внимательно следят за движением соломинки по развёрнутой карте. Договорились, что они идут полтора часа туда и сразу - обратно. Контрольное время – десять вечера.
Потом Татьяна на прощание обнималась и целовалась с Начальником, и угрозы Лёшки, что, мол, вот щас как уйдёт один.., её нимало не трогали. Пришлось применить силу – сцена была еще та! Долго река не могла заглушить возмущённые вопли. Потом ветер донёс рвущие душу слова про голубой лоскуток из «Прощания Татьянки». И наступила тишина.
Оставшиеся пилили и кололи дрова, а потом бросились убирать живописно разложенные по поляне вещи: из невесть откуда взявшейся чёрной лохматой тучи вдруг сыпанул частый дождь. Стоя под тентом, Светлана и Начальник сквозь завесу дождя с удивлением взирали на светлые края небосвода. Гром! Молнии! И – солнце, играющее на дождевых каплях всеми цветами радуги!
Дождь через полчаса закончился, небо совсем очистилось, но ещё долго с берёз на костровой тент падали тяжёлые капли и первые жёлтые листья.
Начальник уже просчитал завтрашний километраж, прикинул место обеденного привала и ночлега, Светлана заштопала расползающийся на пятке носок, поставила заплату на прожжённую утром рукавицу и даже успела два раза уколоть палец, а разведчиков всё не было.
Сказав: «Ждать и догонять – хуже нет», Начальник взял котлы и сходил за водой.
- Давай, свежего чаю сварганим. Глядишь, там и они подойдут.
Не подошли. В половине десятого он начал ворчать, а в десять уже откровенно «задёргался», хотя и пытался ещё шутить: «Небось, не нашли просеку и решили новую прорубить. С Лёшки станется…»
Солнце ушло за гору, быстро смеркалось. Начальник вышел на берег. Мозг его лихорадочно работал. Было ясно: с ребятами что-то случилось. Но что делать? Идти их искать?.. Одному – впотьмах, по такой, с позволения сказать, дороге? Глупо! Улетишь куда-нибудь в яму, самого спасать надо будет. Да и неизвестно, на каком они берегу. Нет, это не годится.
Осторожно ступая кедами по мокрой траве, сзади подошла Светлана: «Одной там что-то неуютно…» Спросила: «Что думаешь делать?»
Он, не ответив, приобнял её, укрыл полой штормовки. Помолчали. Потом, видимо, что-то решив для себя, Начальник проговорил: «Будем жечь костёр. Стучать – вон, в миску, что ли. И слушать. Ну, не померли же они там оба. Да и расстояния здесь…» Вздохнул.
Воспользовавшись паузой, Светлана закончила не раз уже звучавшую из уст Начальника фразу: «…Смешные».
Уже за полночь они услышали какой-то звук. Крик-не-крик… Отбежав от стреляющего искрами костра, прислушались. Тихо. Только река шумит. И сердца колотятся, того и гляди, выскочат из груди.
- Может, птица? – Светлана повернулась к нему.
Начальник, сложив ладони у рта, что было сил, прокричал в ночь: «Хэ-э-й!»
Через мгновение горы ответили: «Эй!»
Они вопросительно посмотрели друг на друга: Что это было? Эхо?
И тут снова: «Э-э-й!»
Кто-то явно кричал! И звук этот доносился с верховий. Светлана бросилась к костру, и тишину снова разорвали звонкие удары ложкой по пустому котлу.
Потом они добавили дров в костёр, рискуя спалить тент, и наперебой кричали, звали: «Лёша, Таня!»
А из темноты всё более и более отчётливо доносилось: «…а…ле…ра…»
Это - наши! Лёшка! Обнявшись, они закружились по поляне.
Когда стали различимы слова переговаривающихся людей, Начальник не выдержал и, включив фонарик, пошёл им навстречу.
- Лёшк! Это вы?
- Нет, это какие-то козлы мотаются ночью, хирен знает, где! - Татьяна пыталась ещё шутить.
У Начальника отлегло от сердца: ну, раз шутят – значит, целы. И тут же закрученные в тугую спираль нервы дали себя знать. Он разразился такой гневной тирадой, поминая Бога, душу, мать, а также Лёшкиного знакомого царя Давида и всю кротость его, что, казалось, даже река притихла, сконфузившись.
Но каково же было его удивление, когда луч фонаря выхватил из темноты … троих человек. Из-за куста показалась Татьяна с чужим рюкзаком за плечами, а следом Лёша вёл, нет, скорее, тащил какую-то девчонку.
Было видно, что они вымотаны и идут из последних сил. Но Татьяна отмахнулась от Начальника: «Я сама. Долго ещё?»
- Да нет, вон, рядом!
- Помоги Лёшке.
Начальник подхватил с другой стороны висевшую мешком незнакомку, и через минуту-другую они выбрались из кустов на поляну.
Света увидела состояние гостьи и стала помогать мужикам усаживать её поближе к костру.
- Ногу аккуратней! – бросил Лёша, и одновременно девушка сдавленно вскрикнула.
- В душу мать! – Начальник обернулся к Алексею. - Что с ней?
- Не поймём. Голеностоп. То ли перелом, то ли вывих. Она сама чем-то перевязала…
В то время как Лёшка умывался и шептался с Начальником, девочки переодели, растёрли спиртом и перевязали раненную ногу гостьи. Но прежде Светлана принесла аптечку и вкатила ей дозу обезболивающего (вот и шприцы в кои-то веки пригодились!). Затем, преодолевая разом навалившуюся усталость, наскоро попили чаю и стали размещаться в палатке.
Между делом разведчики рассказали следующее.
Отойдя на достаточное расстояние от лагеря, они перебродили речку и решили идти дальше траверсом правого борта долины, рассчитывая подрезать просеку чуть выше от воды. Когда обходили какой-то прижим, начался дождь. У них были с собой накидки и остатки перекуса, поэтому ребята спокойно пересидели грозу под старой пихтой и пошли дальше. Потеряв время из-за дождя, решили прихватить с полчаса сверх контрольного времени. Торопились. И, как потом стало ясно, ушли далеко вверх по течению, оставив позади устье «нашего» ручья. Осознали это только, когда долина стала расширяться, и пропал шум реки справа. Когда же, пересекая долину, они по болоту добрели до берега Моквы, часы показывали уже без скольких-то минут девять.
Заспешили назад, радуясь, что вдоль воды есть слабая топтанка. А через сотню метров след привёл их к прислонённому у тщедушной берёзки ярко-красному рюкзаку. Они огляделись и на всякий случай прошли ещё немного, но вскоре топтанка оборвалась. Дальше вдоль реки трава колыхалась ровным зелёным ковром.
Алексей покричал, надеясь, что хозяин рюкзака где-то рядом. Увы! Никто не откликнулся.
Нехорошее предчувствие сдавило грудь. Не сговариваясь, они побежали назад. Вот место, где недавно вышли к реке. Тропка тянется дальше. Судя по всему, здесь прошёл один или двое. Причём, совсем недавно. В грязи хорошо были видны следы: кроссовки или кеды маленького размера. Последнее обстоятельство заставило ребят отбросить все сомнения, и они снова устремились по тропе. Наступающие сумерки заставляли их торопиться, хотя силы, признаться, были уже не те.
Татьяна бежала впереди, и потому первая увидела сидящего на земле человека. Когда они подошли, светловолосая девушка в яркой лимонного цвета курточке была в забытьи, и не сразу поняла, что она уже не одна.
Из сбивчивого рассказа Жени – так её звали, прерываемого рыданиями, они поняли немного. Ещё днём в тумане отстала от группы. Она пыталась догнать своих, но на мокром куруме поскользнулась и повредила ногу. Кое-как перетянула распухшую щиколотку. Видимо, пошла не туда, заблудилась. А тут дождь…Услышала, как ей показалось, голоса. Пошла на звук и, торопясь, оставила рюкзак. Вернуться к нему уже не было сил.
Лёша отдал насквозь промокшей, трясущейся от холода и пережитого девчонке свой свитер, её заставили съесть пару конфет и потихоньку пошли в сторону лагеря. До рюкзака добрались сравнительно быстро – видимо, сказался эмоциональный подъём, который Женя испытала, поняв, что чудом спаслась. Но дальше стало труднее. Взяв рюкзак, Татьяна уже не могла подставить раненной своё плечо, а прыгать по болоту на одной ноге было, ох как, непросто. Временами Алексей нёс Женю на закорках, особенно там, где приходилось брести по воде.
Уже почти совсем стемнело, когда они только-только дошли до устья знакомого ручья и смогли, наконец, определить, где находятся. Посовещавшись, отвергли мысль отправить Татьяну вперёд за подмогой: ночь, бездорожье. Уж лучше, всем вместе. Так надёжнее.
Кстати, Женя первая услышала звук, как она решила, колокола. Потом разобрались, что это в лагере периодически стучат в котёл или миску. Это прибавило им сил, открылось какое-то там по счёту дыхание. Когда смогли разобрать в дальних криках свои имена, поняли, что всё, пришли! А вскоре впереди замелькал свет фонарика…
Разведчики и «найдёныш» уснули почти сразу, а Начальник со Светланой ещё долго шептались. Нервы, знаете ли… Верно сказано, ждать и догонять – хуже нет! Но вот успокоились и они. Начальник на полуслове отключился и всхрапнул. Светлана тихо засмеялась, уткнувшись ему в колючий ворот свитера. Или это щека такая небритая? Не найдя ответа, уснула. Светало…
Они и проснулись почти одновременно, лёжа нос-к-носу. Тихо, одними губами:
- Доброе утро.
- Привет. Сколько?
Он выпростал руку из спальника: Восьмой час.
- Встаём?
- Да, пожалуй.
- Ты – первый.
- Не могу. Спина болит.
- Натру?
- Не надо. Если только немного помассировать…
Светлана расстегнула спальник, посторонилась, затем оседлала перевернувшегося на живот Начальника и помогла ему заголить… спину.
- Всё-таки лучше бы с мазью. Где она у тебя?
- Да, ладно. Потом…
- Р-р-р-р (ругается так).
Несколько минут в палатке раздавались сопение и «характерные ритмичные звуки», прерываемые ехидными комментариями Начальника.
- Балда! – Светлана обессилено навалилась грудью на распростёртую перед ней тушку Начальника, спросила в самое ухо:
- Ну, как, полегче?
- Пока не знаю. Вот, когда слезешь…
Оба затряслись от еле сдерживаемого смеха.
Когда уже тихонько возились у костра, Светлана поинтересовалась:
- Что думаешь делать?
- Да, вот, думаю… Надо идти, искать её группу. Но вначале расспросить, как следует. Вчера я не очень понял, как они шли, где она отстала. Да, и откуда она – не говорила?
- Нет, не до того было.
- Что у неё с ногой-то?
- Да, вроде, перелома нет. Кажется, и вывиха – тоже. Опухоль, хоть и здоровенная, но мягкая; форма сустава не изменена. Просто сильное растяжение. Кстати, нет худа без добра: в кроссовках по болоту – это как холодный компресс.
- Для нее встретить наших ребят – большая удача. Проведи она хотя бы ночь на болоте – мокрая насквозь… Да и психологически – тяжело.
- Она вчера уже не очень контактная была, перенервничала.
- Н-да. А ведь они могли вообще не дойти до этого места. Лёшка сказал, метров сто ниже по течению вышли бы к реке – и всё… Ну, да ладно, что теперь…
- Будем их поднимать?
- Да, пора уже. Сейчас позавтракаем, и мы с тобой пойдём. Только не забудь ей ещё укол сделать.
Сегодня Женя (как сама сказала, друзья зовут её Евгеша) выглядела получше, даже улыбалась в ответ на шутки. А уж когда за кофе Алексей в красках расписал её встречу с медведем, как вероятную – и тщательно скрываемую от нас – причину её «заблуждения», то вместе со всеми, уже не сдерживаясь, она хохотала до слёз.
Как оказалась, Евгеша – москвичка, студентка, и это её первый категорийный поход. Она очень скоро поняла, что слабовата для такого маршрута, но как ни старалась, всегда тащилась последней, чем неизменно вызывала недовольство руководителя. Надо ли говорить, что это обстоятельство не способствовало её хорошему настроению.
Они уже заканчивали маршрут – до «жилухи», как выразился руководитель, оставалось два дня. Вчера утром их группа шла вверх по какой-то небольшой речке или ручью. Как следовало из путаного рассказа Жени, им надо было перелезть через гору, а там – изба, где планировалось заночевать.
Как всегда, она сильно отстала от группы, а тут ещё дождь, туман… Но примятая трава вдоль ручья не позволяла ей сбиться с пути. Когда же группа пошла вверх по склону, на камнях, в каких-то колючих зарослях след, естественно, потерялся. Женя какое-то время подождала, стоя на границе ненавистного ей курумника, потом потихоньку, помогая себе руками, полезла наверх по осклизлым камням. Капюшон куртки спадал на глаза, коленки и ладони были измазаны раскисшим под затяжным дождём лишайником с поверхности курума. Не видя друзей, она двигалась наугад, заботясь единственно о том, чтобы не шлёпнуться.
Вскоре как-то незаметно начался спуск. И вот тут-то она, видимо, расслабилась или, что вероятнее, просто устала. Поскользнулась, подвернула ногу и упала, больно ударившись о камень; сверху её придавил рюкзак. Кое-как освободившись от рюкзачного пояса, обдирая руки, Женя сумела-таки выбраться из расселины между валунами. Нога дико болела – не пошевелить. В голове – звон (хорошо, знать, приложилась!). Ссадины на мокрых, грязных руках уже кровоточат. И – никого рядом! Она пыталась кричать, звать на помощь. Тишина. Вот тут-то впервые и пришло чувство отчаяния и страх. И ещё обида: её бросили! Стало так жалко себя! Слезы потекли рекой, мешаясь с дождевыми каплями.
Наревевшись, Женя решила как-то полечить голеностоп, который распухал на глазах. Она пыталась призвать на помощь свои школьные познания о первой медицинской помощи: шины, бинты… В рюкзаке не нашлось ничего подходящего. Подумав, она вытащила запасные колготки, которые ей так и не пригодились. Боясь, что не сможет потом надеть кроссовку, она, как могла, туго замотала лодыжку прямо поверх обуви.
Морщась от боли, надела рюкзак и потихоньку, на четвереньках и на «пятой точке», стала спускаться к виднеющейся уже недалеко траве. Ей казалось, вот сейчас кончится этот треклятый курум, и станет легче. Увы! По камням ещё можно было, оберегая раненную ногу, передвигаться, перенося вес тела на руки. Внизу же так «идти» не получалось. Да и трава, как оказалось, росла отнюдь не на ровном месте.
Дальнейший путь стал для Жени сплошной пыткой. На какое-то время она испытала облегчение, запив из ручейка найденные в кармане две обезболивающие таблетки. Она даже смогла идти, наступая на перевязанную ногу. Это позволило ей, хотя и медленно, с великим трудом, но преодолеть горизонтальный курум и тяжёлый заболоченный участок верховой тайги.
Она шла, интуитивно следуя понижению местности, и несказанно обрадовалась, когда увидела впереди ручей: руководитель, помнится, говорил, что на спуске с горы они пойдут вдоль ручья до избушки. Евгеша уже представляла себе, как сама – без посторонней помощи! - доковыляет до лагеря, и все вокруг будут удивляться: как же это она, такая слабая, неприспособленная, и смогла?! А вот – смогла!
Но бодрый настрой разом улетучился, едва до неё дошла жуткая реальность: спустившись, она до сих пор не видела следов прошедшей группы! А ведь Женя, всегда плетущаяся в «хвосте», отлично помнила, какую траншею оставляли в высокотравье шесть пар ног. Сейчас ничего похожего не было и в помине! И на оставшемся позади болоте, и здесь, вдоль ручья, мох и трава лежали девственным ровным ковром.
Она пыталась убеждать себя, что спустилась в стороне от основной группы – ещё немного, ещё чуть-чуть, и она наткнётся на топтанку. Но «аутотренинга» хватило ненадолго. Закончилось действие лекарства, ногу нещадно жгло огнём. А тут ещё внезапный ливень… Евгеша запаниковала, заметалась. Она уже не сдерживала слез, снова рыдала в голос.
Насквозь мокрая, сжимая лязгающие от холода зубы, девушка бездумно брела вдоль ручья, когда за спиной послышался не вполне отчётливый звук. Потом – ещё. Кажется, вдалеке кто-то кричал. С новой силой вспыхнула надежда: её искали! Откликнуться не получилось, крупный озноб колотил тело, спазмами сцепило горло. Женя, торопясь, насколько это было возможно в её положении, пошла назад, рассчитывая подойти поближе и тогда покричать, зовя на помощь. Она даже сбросила рюкзак.
Сколько она прошла по своему следу, сказать не могла. Помнит только, что не раз падала, ползла на четвереньках… Пыталась кричать, отчаянно вслушивалась в тишину опускающегося вечера…Плакала от боли и беспомощности.
Когда её стали тормошить и приводить в чувство, она все удивлялась, что не узнаёт своих друзей. Всё спрашивала про Зинку, которая сагитировала её в этот поход по Уралу…
Вспоминая о пережитом, Евгеша даже всплакнула. Сидевшая рядом Татьяна по-матерински прижала к себе девчушку, что-то зашептала ей на ухо. Алексей поправил подложенное ей под больную ногу полено.
- Ладно! – Начальник хлопнул ладонями себя по коленям и решительно поднялся. - Теперь что-то прояснилось. Судя по всему, она отстала при подъёме от истоков Моквы Аликимской на Хребет. На курумнике она в тумане ушла не на седловину, а – вправо, перевалила выступ хребта (помните, там посередине ещё пупырь такой – Лёша назвал его «Танькиной Сопкой»?) и спустилась назад – в ту же долину. Только теперь она пошла по Малой Мокве – на юг. Так что, её группу надо искать за Хребтом, на Проходном ручье.
- Ну, что, Светик, - собирайся. - Нынче наш с тобой черёд.
Короткие сборы, и они тронулись в путь. Начальник чуть задержался, не преминув чмокнуть Татьяну и зардевшуюся Женьку, побежал догонять ушедшую вперёд Свету. Вслед ему от костра донеслось жизнерадостное: «Утонешь, назад не приходи – убью!» Душка, этот Лёша!
На удивление, быстро дошли они до ручья, затем – и до места, где вчера разведчики нашли Евгешу. На смятой траве валялась пустая пачка из-под Лёшкиных сигарет и грязный носовой платок. Заправив находки ногой под торчащий корень, Начальник огляделся.
Справа – рукой подать – возвышался величавый Хребет. По синему небу плыли редкие кучевые облака. Посвистывала какая-то пичуга. Протянувшееся от самой воды моховое болото источало знакомый дурманящий запах. Лепота!
Начальник покрутил головой, прислушался и внезапно громко закричал: «Э-ге-гей!» И почти сразу со стороны горы откликнулись, приглушенные расстоянием, несколько голосов.
Приглядевшись, Светлана различила на курумнике склона яркие цветные пятна: «Люди!»
Начальник близоруко щурил глаза, следуя взглядом за её рукой, но ничего не видел.
- Идём туда!
По мере продвижения к склону они не раз ещё кричали, слышали ответные крики и корректировали направление движения. Примерно, через полчаса, чуть поднявшись над зоной леса, они встретились с идущими навстречу туристами.
- Привет!
- Здорово!
- Вы не из Москвы?
- Да!
- Ничего вчера не потеряли?
Долговязый небритый парень так и подался навстречу: «Жива?!»
- Жива, жива!
Стоявшая рядом девушка ойкнула и разрыдалась, опустившись на камень. Сняв очки, она вытирала глаза и нос рукавом, что-то пыталась говорить сквозь слёзы.
Тем временем, ловко балансируя на камнях, спустился ещё один, атлетического сложения парень в бандане: «Ну, чё?»
- Да всё путём!
Тот облегчённо вздохнул и полез в карман за сигаретами.
Пока друзья успокаивали Зойку, Начальник отозвал долговязого в сторону.
- Ты – руководитель?
- Я, - обречённо вздохнул тот.
- Сказал бы я тебе, да девчонки рядом…
Долговязый, потупившись, молчал.
- Ладно, проехали. Слава Богу, всё обошлось.
Начальник потёр щеку. «Значит, поступим так. От вас нужны, как минимум, три мужика: один пойдёт с рюкзаком, двое – помогут идти Женьке; у неё нога повреждена.»
Услышав про больную ногу, Зоя, которая явно прислушивалась к их разговору, снова горько заплакала. Стоявший рядом белобрысый паренёк в тельняшке сердито прикрикнул на неё: «Да уймись, ты, чучело!»
Не переставая хлюпать носом, «чучело» подошло ближе: «Вить, можно я с вами за Евгешкой пойду? Я – быстро…»
На том и порешили. Все четверо москвичей пошли с нами вниз.
В лагере – опять слезы, радостные объятия.
Пришедшие, торопясь в обратную дорогу (перевал простой, но с больной ногой…), отказались от чая. Коротко обсудили с Начальником наиболее рациональный путь наверх, обменялись адресами. Женька обещала звонить и писать. Напоследок она расцеловала Татьяну и Лёшку, обняла Светлану и сдержанно ткнулась носом в щёку Начальнику.
Спустя полчаса о случившемся напоминала только раскрытая аптечка (Светлана успела ещё раз уколоть «пострадавшую» в попу) и забытые Женькой непросохшие носки на верёвке.
До вечера все ходили, как неприкаянные. Словно, чего-то не хватало. Слишком уж неординарное произошло событие, Евгеша притянула к себе всё их внимание. Их жизнь почти сутки крутилась вокруг этой непутёвой девчонки. Но всё закончилось, и пора было возвращать её, эту самую жизнь, в привычное русло.
Догорал четвёртый походный день. А впереди - ещё десять дней и много километров по тайге, курумам и болотам. Уже лёжа в палатке, посовещались и решили изменить маршрут: завтра они пойдут на север по долине Моквы, оттуда – на Аликим, а дальше… Ну, до того ещё дожить надо.
Утро было ясным, холодным. Как ни старался Начальник аккуратно снимать тент, конденсат всё равно обильно оросил внутреннюю палатку. Он, даже не встряхивая, волоком протащил этот кусок хитрой синтетики по напоенной влагой поляне и, морщась от летящих во все стороны брызг, набросил его на предусмотрительно натянутые с вечера верёвки.
Начальник даже не стал, как обычно это делал по утрам, чистить зубы. Ограничился тем, что, спустившись с котлами к реке, немного повозил мокрой ладонью по физиономии.
-У-у-у, холодрыга! И как только рыбы в такой воде живут? А ещё – лягушки... - Рассуждая о странностях природы, он со второй попытки поднялся-таки на крутой берег, сумев не расплескать воду.
- Девчонки! Вылезайте!
- А водичка тёплая есть?
- Щас! Водичку ей…
- Ну чё ты ругаешься опять?! – Татьяна повысила голос, - Воды пожалел, а! Жмот!
А это уже Алексею: Ты скоро вылезешь?! Возится, возится! По… А-а-а-а-а!!
- Лёшка, морда, раздавишь ведь! – вступилась за подругу Светлана.
- Она первая начала! – оправдывался тот, стараясь придать голосу жалобные нотки. Получалось у него это плохо, неубедительно как-то…
- Долго вы там ещё вошкаться будете?! – подал голос Начальник.
Из палатки донеслось вразнобой:
- Это всё Танька!
- Это Лёшка нам одеваться мешает!
Возня, писк, смачные шлепки…
- Ну, всё! – Начальник созрел до радикальных мер. Не обращая внимания на слившиеся в один ор вопли, мольбы и ругань, он быстро – один за другим – сощёлкнул крючки купола и спокойно стал укладывать в чехол дуги палаточного каркаса.
- Ну, ты кру-у-у-т, начальник! – стоящий на четвереньках Алексей был похож на приземлившегося парашютиста.
- А – в глаз?!
- Понял! Молчу!
Завтрак из «скорострельной» овсянки много времени не занял. Собирались быстро и сноровисто. В последнюю очередь сложили непросохший палаточный тент – ладно, в обед на солнышке раскинем. Если конечно будет оно, солнышко-то. Вон, опять потащило…
Начальник уходил со стоянки последним. Огляделся – не забыли ли чего? Взгляд зацепил оставшиеся дрова: «Когда-то ещё будем здесь? Да и будем ли?» Вздохнул, подтянул пояс. Длинная тень быстро заскользила по поляне.
Шагалось с утра, против обыкновения, легко, поэтому первый привал сделали аж у ручья. Терзая сигарету, Лешка сокрушённо качал головой: «Надо же, а мы прошлый раз сколько времени с Женькой плюхали!» Никто не откликнулся, и Алексей не стал развивать эту мысль.
С мокрыми спинами сидеть было зябко, и вот уже вновь зачавкало под сапогами.
Когда кончилась топтанка вдоль русла, Начальник прибавил шагу и обогнал группу. Миновали полосу густого кустарника. Впереди, за изгородью кривых берёзок расстилалось обширное моховое болото, в котором терялся исток Малой Моквы.
- Водораздел, - бросил Начальник, не оборачиваясь, - ещё немного, и вниз пойдём.
Чуть помедлил и двинулся наискосок через нежно-зелёное моховое великолепие. С первого шага погрузился до колена, в разломах мха запузырилась чёрная вода. Но, чувствуя подошвой твёрдое дно, он уверенно зашагал дальше, стараясь, однако, обходить стороной ярко-зелёные пятна в обрамлении пушицы-растрёпки.
Для очередного привала выбрали поваленную сушину, чтоб было, куда хоть рюкзаки положить: сыро. Сами же садиться не стали и разбрелись по окрестным полянам, кланяясь мутно-жёлтым костянкам спелой морошки. Девчата ещё торчали попами кверху, а Лёшка распечатал новую пачку «Петра Первого», и ветерок потянул над поляной «предупреждение Минздрава».
Татьяна разогнулась и с полным ртом ягоды пробурчала не то «паровоз», не то «паразит», что, впрочем, было одинаково справедливо.
Начальник тем временем свернул и убрал в карман штормовки карту, которую перед этим изучал, глянул на часы, оценил величину Лёшиного окурка и протрубил: «По ко-о-ням!»
Теперь он круто забирал к хребту. Идти по болоту дальше не было никакой возможности, да и видневшийся ниже по долине низкорослый лес тоже, скорее всего, был заболочен и захламлён валежником (плавали, знаем!). Единственно разумное решение – шагать по границе леса и курумникового склона. Правда, движению и там мешала урожайная в этот год морошка, но Начальник не зря дал девчонкам во время привала лишние десять минут попастись на ягоднике. Психология, однако! На то он и начальник…
Впрочем, Татьяна то ли психологию за науку не считала, то ли десять минут оказались недостаточными, но Начальнику не раз пришлось подгонять её. Это он и делал с видимым удовольствием, благо шлёпать поклонницу подножного корма в такие моменты было очень удобно.
Вот так они и шли… В одном месте наискосок пересекли чужую топтанку. Лёша с Начальником понимающе переглянулись. И снова – топ-топ, буль-буль.
Небольшой каменистый взгорок, потом под ногами опять зачавкало, а чуть дальше путь преградил неширокий ручей, бегущий с хребта по зелёной ложбинке. Начальник сверился с часами, прищурил глаз и повернулся к Алексею. Тот понял без слов и кивнул: «Нормально!» Они опустили наземь рюкзаки и разошлись вдоль ручья, один – вниз, другой – вверх.
Светлана, пользуясь передышкой, со вздохом облегчения присела на сброшенный рюкзак: взятый Начальником темп изрядно её вымотал. Достала из кармана остатки перекуса и, захрумкав орешками, поискала глазами подругу.
- Тань, угомонись! Оскомину набьёшь!
- Уже! – Так и не сняв рюкзака, Татьяна неподалёку «отводила душу» на ягоднике.
Лёша вернулся быстро: «Внизу чёрт ногу сломит, и сыро очень.»
Светлана вопросительно подняла брови.
- Да место ищем. Обедать пора. - Пояснил Алексей.
- Давно пора! Мы тут с голоду (чавк-чавк-чавк) пухнем (чавк-чавк-чавк), а они… - Татьяна, не разгибаясь, продолжала борьбу с авитаминозом.
Вверху застучали, покатились камни. Начальник, быстро перебирая ногами, спускался вдоль ручья.
- Есть там сухая ровная площадка. Выше виднеются деревья – целая роща, но туда я уж подниматься не стал. По пути сушняка полно.
- А потом, после обеда, мы где пойдём – верхом, низом? – Татьяна никак не хотела расстаться с приглянувшейся ей поляной. Ответом Начальника, дескать, там видно будет, она осталась недовольна и все время, пока шли наверх, что-то бурчала себе под нос.
Светлана поднималась молча, а шедшие впереди мужики, насколько она могла слышать, болтали о чём-то отвлечённом. Но вот они остановились – очевидно, это и была та площадка, про которую говорил Начальник. Подойдя ближе, Светлана перелезла через камень и критически огляделась: «А, может, ещё посмотрим, что-нибудь получше? Вон там – повыше… - Она наугад махнула рукой вверх по склону и тут же почти закричала: «Смотрите, водопад!»
Все обернулись в указанном направлении. Действительно, теперь даже Начальник, который вечно забывал достать из рюкзака свои «вторые глаза», видел между скал белую вертикальную полосу. «Сухая ровная площадка» была тут же забыта и они, вытянувшись в цепочку, снова пошли вверх. Склон стал круче, и идти по траве, кустарнику было неловко, поэтому Начальник, помогая себе руками, выбрался вправо, на покрытую тундровой растительностью террасу. И только встал в полный рост, удивлённо присвистнул: «Ничего себе!»
- Что там?
- Озеро.
- Будет врать-то!
- И, правда, озеро. - К Начальнику присоединился Алексей.
Ложбина выше по склону расширялась, и там, как в чаше, лежало горное озеро, забранное по берегам осокой. Оно было проточным – впадина в русле водопадного ручья.
Борта этой красивой долинки покрывал невысокий березняк с плотным подлеском из какого-то кустарника. Выше озера долинка обрывалась уступчатыми скалами, меж которых ручей пропилил себе извилистое русло. Водный поток, весь в пене, шумно прыгал по камням и гасил набранную энергию в глубине озера. В галечниковом устье ручья лежал многометровый снежник.
Надо ли говорить, что обед был отодвинут. Они обошли озеро со всех сторон, забрались на скалы к водопадам, заглянули даже под зеленоватый ледяной козырёк.
Татьяна с фотоаппаратом в руках носилась молнией взад-вперёд в поисках «самого-самого» кадра и очень скоро разочарованно констатировала, что кончилась плёнка. Только тогда народ немного успокоился, и все потянулись к брошенным рюкзакам.
- Ну, что, довольна? – Начальник подал Татьяне руку.
- Ага! Ведь можешь, когда захочешь!
- Плёнки-то теперь хватит до конца похода? – Начальник словно не расслышал ехидных ноток в ее голосе, - Сколько осталось?
И поперхнулся, услышав деланно-равнодушное: «Восемь!»
Татьяна, довольная произведённым эффектом, прибавила шагу.
Когда она, ориентируясь на голоса, продралась сквозь цеплючий кустарник, Алексей уже доставал из рюкзака костровое хозяйство. Обустраивались быстро, но без суеты: за столько лет совместных походов уже выработался некий стандарт поведения, каждый знал свои обязанности. Кострище огородили плоскими камнями, из них же соорудили сиденья. Здесь нужно отдать должное Алексею: бивачные работы – его стихия.
Лёгкая морось из подкравшейся по хребту тучки была тут же использована в качестве весомого аргумента в поддержку витавшего в воздухе предложения устроить лагерь «с видом на ночь». Начальник для приличия поломался немного (как же без этого?) и милостиво сообщил свою волю: «Остаёмся. Матрасничать – так матрасничать!»
К тому времени, когда миски после обеда были помыты, лагерь приобрёл законченный вид. Уютная полянка среди густого березняка почти полностью была перекрыта костровым навесом: между ним и синим куполом Normal-овской палатки оставалось всего несколько сантиметров, куда могли залететь капли косого дождя. Над костром закипал второй котёл с «халявным» чаем.
Светлана возилась в палатке: когда-то давно было высказано мнение, что она лучше других справляется с этими «дурацкими» тремя спальниками, которые в руках Начальника или Татьяны никак не хотели состёгиваться в аккуратный конверт. Справедливость этой оценки, как и участие Лёши в столь деликатном деле даже не обсуждались. Ну-у-у, так сложилось, в общем. Традиция такая. А традиции надо уважать!
Да, и потом, - полагала Света, - это лучше, чем скакать сейчас горными козлами (и козами) по противному курумнику в поисках топлива для костра. Окружающий палатку угнетённый лес со словом «дрова» ассоциировался плохо. А вот на осыпях было полно бренных остатков, очевидно, елей, которые много лет назад пали в неравной схватке с каменной рекой, и теперь их иссохшиеся, винтом закрученные остовы белели на «поле боя».
Занеся в палатку свои вещи, Светлана раскинулась на расстеленных спальниках.
– Эх, хорошо! Ух, здорово!
- Свет, ты там? – в тамбур заглянула Татьяна. - Чё делаешь?
- Я, как Пятачок, - до ужина совершенно свободна!
- Мужики предлагают, пока светло, сбегать наверх.
- Неохота…
- Ладно тебе, пошли! Сверху озеро, наверное, классно смотрится. Я уже плёнку новую зарядила.
Раздался хруст сучьев, долетели обрывки разговора.
- Вон мужики идут, собирайся.
- Ещё не готовы?! – Судя по голосу, Начальник был настроен решительно.
Вжикнула молния палатки.
- Накидку брать?
- Обязательно. Давай сюда, к Лёшке в рюкзак, - Начальник повернулся к Алексею, который в эту самую секунду пытался незаметно убрать в карман рюкзака какой-то свёрток. Будучи пойманным на «месте преступления», тот придал своему лицу невинное выражение (это Лёша-то!!) и засвистел что-то легкомысленное.
- У-у, контрабандист … такой-то! – Слова Начальника резко контрастировали с его расплывшейся в улыбке физиономией (тоже сладкое «не любит»!).
Маленькая группа перешла ручей, чуть задержавшись у первой ступеньки водопада. Надо же! Воды - всего ничего, а – шум, пена, брызги!
Какое-то время шли вдоль подножия. Затем Начальник повёл их, круто забирая вверх, и оказался прав: не видимое снизу, путь преградило ущелье, глубокой трещиной разрезавшее склон. Вытянувшись цепочкой по его обрывистому краю, пошли дальше.
Гора привычно обманывала путников, скрывая за ближайшим перегибом новый взлёт, потом – другой, третий… А им всякий раз казалось – ну, вот, ещё чуть-чуть и – гребень.
Запыхавшись, присели на камни. Противоположный склон долины, словно бы, подрос. Да и сама долина отсюда казалась шире. А сопка, на склоне которой они сидели, смотрелась просто грандиозно, закрывая полнеба.
- Красиво…
- Какие просторы!
- А тихо-то как!
Лёша молча курил, но видно было, что открывшаяся панорама и его не оставила равнодушным. Светлана передвинулась, притулилась к его тёплому боку, укрывшись от свежего ветра.
- Помнишь, Лёш, как во-о-н там мы по болоту лезли?
- Это, где костёр на одной кочке жгли, кушали – на второй, а на горшок за третью ходили?
- Да. - Светлана фыркнула.
- Нет, не помню!
- Да, ну тебя!
За широкой Лёшиной спиной на солнышке было так уютно! Света закрыла глаза: «Эх, хорошо! Ух, здорово!»
Начальник заглянул через плечо Татьяны, которая, стоя с фотоаппаратом в руках, долго что-то примерялась, водила объективом из стороны в сторону.
- Что, дымка мешает?
- Да, нет. Панораму, вот, думаю, сделать. Выбираю…
Панорамные снимки – Начальник это знал – были слабостью Татьяны. И, надо сказать, получалось у неё неплохо. Умела она передать ощущение простора. Да и просто красиво…
- Во-о-он тот снежник получится? – Начальник показал на юг.
- Вряд ли, далеко очень. А мы туда не пойдём?
- Если только назад, через болото…
- Нафиг-нафиг! – Татьяна даже поёжилась. Вздохнула: А вообще-то, неплохо было бы в снежки поиграть…
И – снова вверх. Татьяна шла последней, ругая себя за то, что на привале не выложила в рюкзак собранные по пути «красивые» камушки: теперь оба кармана её штормовки оттопыривались и ужасно мешали при ходьбе.
- Лёшк! – Не выдержала, наконец, она, - дай мне рюкзак!
- Забирай, ради бога!
- Да нет, ты не понял!
Но было поздно. Алексей оставил рюкзак на камне, и – рот до ушей – уже на ходу помахал Татьяне рукой.
Дальше было совсем круто: поднимались, помогая себе руками. На последнем взлёте короткий участок преодолели свободным лазанием по простым скалам и удачно вышли к узким «воротам» в гребне Хребта. Стоя на ровной площадке шириной едва ли больше пяти метров, они, взявшись за руки, живой цепочкой соединили Европу с Азией. Вдоволь налюбовавшись панорамой Баксова Камня (во-о-он там, на Зелёной Горке в сентябре на снегу ночевали…), устроились под скалой за ветром, и Лёша достал из рюкзака рулет с какой-то фруктовой начинкой.
- Смотри-ка, почти не помялся!
- Щас мы его … помнём, - Татьяна, отдуваясь, закручивала ополовиненную бутылку с ещё тёплым чаем.
Но пиршество не удалось: опять дождь, чтоб ему! Даже, обычно сдержанная, Светлана бормотала что-то не слишком цензурное, торопливо пряча в карман свою порцию вкуснятины. Лёша с набитым ртом облачался в накидку.
- А где твой домашний кекс? – Татьяна, не обращая внимания на дождь, недоуменно переводила взгляд с Начальника на пустой «стол».
- Съел, - последовал невозмутимый ответ.
- Удав! – Таня всегда отличалась точностью и категоричностью оценок.
Алексей что-то сказал, но слова его перекрыл оглушительный раскат грома, последовавший немедленно за фейерверком молнии.
И тут началось тако-о-ое!! Воздух загудел в расселине, как в аэродинамической трубе. Молнии по обе стороны хребта безжалостно кромсали разом почерневшее небо. Гром отдавался болью в ушах. Ледяные струи дождя, сплетённые ветром в тугие канаты, ощутимо хлестали по спинам. Жуть!
Прогнав мысль переждать непогоду наверху, Начальник махнул рукой, давая команду спускаться: «Уходим! Быстро!»
Он придержал Алексея, прокричал: «Ты – со Светланой! Аккуратней там!» И – вниз.
Догнал Татьяну. Она повернула навстречу мокрое улыбающееся лицо: «Был бы склон ровный, сели бы на полиэтиленчик, и – вжик!»
- Ага – с ветерком! И с матерком!
- Здесь вам не равнина .., - Начальник, тормозя каблуками сапог, съехал на пятой точке по наклонной плите. Подстраховал снизу Таню, которая спускалась враспор меж двух гигантских валунов.
- Давайте левее, там курумник мельче, - донёсся до них крик Алексея.
- Танька, не торопись! А то, не дай Бог…
Не договорив, Начальник нелепо взмахнул руками и упал вперёд, перевернувшись через голову. Татьяна ахнула и бросилась, было, на помощь. Но обошлось. Начальник быстро поднялся и помахал ей рукой, дескать, всё в порядке. Молча помахал. Слова, наверное, про себя говорил…
Татьяна, хоть и пошумела: «Ну, блин, мужики пошли дохлые, ноги не держат», однако стала спускаться медленнее, аккуратнее.
Гроза тем временем поутихла, вернее, ушла за Хребет, но дождь хлестал по-прежнему. От вида мокрых осклизлых камней на крутом склоне бросало в дрожь.
- Танюша, годи! - Заняв позицию поустойчивей, Начальник оглянулся. Беспокоился он напрасно: Алексей со Светой были рядом. И оба, как выразился Лешка, уже были «сран…», в общем, травмированы. Светлана, морщась, оберегала ободранную ладонь, Алексей то и дело потирал здоровенную шишку на затылке.
- Шарахнулся спиной! Если бы не рюкзак, - кранты!
- Сколько уже идём?
- Часы разбил, когда кувыркнулся.
- Ого! Покажи!
- Да уж выкинул…
- А-а-а-а! – раздался Танькин вопль.
- Что там ещё?!
- Тоже часов нету!
- Куда делись?
- Не знаю! Слетели! На вашем (...) куруме! Гадство!
- Это какие – на браслете, что ли? – Лёша старательно «делал лицо».
- Да-а! – Хныкала Татьяна.
- Слушай, так ведь он позолоченный! – Обеспокоился Начальник.
- Вообще, золотой! – Это снова Лёшка.
- Бли-и-ин! Денег, небось, стоит?!
- Что ж теперь делать? – Лёшка олицетворял всю скорбь еврейского народа.
- Так искать же надо! Место не запомнила?
- Морды, вы когда-нибудь угомонитесь, а?! – Обессилено опустив руки, Светлана из-под глубоко надвинутого капюшона укоризненно смотрела на разошедшихся мужиков.
- Тань, не слушай ты этих обормотов. Всё им хаханьки…
- Пошли уже! Холодно стоять! – Это уже в сторону Начальника.
Эта беззлобная перепалка, однако, сделала своё дело – сняла нервное и мышечное напряжение. Да, на таком месте в грозу, - это, я вам скажу…
Всё чаще среди камней стали попадаться пятна щебнистого грунта, а ещё через полчаса черепашьего хода группа выбралась с курума на край тундрового склона, круто спускающегося к лесу, едва различимому за туманом и ослабевающим дождём.
- Мы, вроде, здесь не поднимались, - полу-утвердительно проговорил Алексей. - И озера не видно…
- Ерунда! Дальше ручья всё равно не уйдём. А на такой высоте мы его не проскочим. Вон, до леса – рукой подать. Идём вот так - наискосок, - Начальник указал направление.
- Он сказал: «Поехали-и-и-и!» И взмахнул ру-кой-ой-ой! – Мимо по мокрому склону проехала Татьяна и с ходу ткнулась Алексею в спину. Дальше они так и спускались, паровозиком, правда, пару раз чуть не «сойдя с рельсов». Но всё закончилось благополучно. Ужином при свечах.
Свечку Алексей нашёл у старого кострища на берегу озера, когда ходил за водой. И теперь на «столе», кроме привычного вечернего набора концентратов, в ржавой консервной банке стоял пучок травы, гордо наречённый Уральским высокотравным долгоцветом, и трепетал «живой огонь» (костёр – не в счёт!). Гвоздём программы были шоколадные батончики, под «трам-пам-пам» извлечённые из недр бездонного Лёшкиного рюкзака: «Контрабанда, сэр!»
Правда, вместо благодарности «контрабандисту» достались тумаки. Так сам виноват. Нечего было про Танькины часы вспоминать (поминки, дескать…) и к Начальнику приставать (Давай, днёвку завтра сделаем, в радиалку сходим…).
Света его пожалела, дала откусить от своего «Сникерса». Потом долго дулась и дула на пальцы…
Когда утром укладывали рюкзаки, Татьяна вспомнила восторженные отзывы Начальника о Мокве Аликимской, где они со Светланой проходили больше десяти лет назад (фотографии с заснеженной вершины Баксова Камня из того похода смотрелись очень реалистично). «Ну, если там действительно так красиво…», - подумала она и положила поближе ещё одну плёнку к фотоаппарату.
День обещал быть хорошим: тихо, прохладно, на небе ни облачка.
- Вот и ладненько, - удовлетворённо хмыкнул про себя Начальник, вспоминая вчерашние мытарства, - Каждый день дождь – это, уж, слишком. Хотя - что Бога гневить! – солнца тоже хватает. Чать, не осень…
Группа шла быстро. Симпатичные берёзовые рощицы у верхней границы леса, из-за сплошного ковра горца, словно подёрнутые розовой дымкой, сменялись плотно слежавшимся горизонтальным курумником, по которому можно передвигаться в хорошем темпе. Покрытые жёлто-зелёным накипным лишайником, каменные поля в солнечную погоду выглядели живописно. А масштабы Хребта придавали местности особый колорит.
Траверсируя склон, они повторяли все изгибы местности: вверх-вниз и снова вверх. На каждом взгорке Татьяна, рискуя получить нагоняй от Начальника, задерживалась и доставала фотоаппарат. Вот и сейчас она стояла, восторженно глядя на открывшуюся перед ними панораму: «Это ж никакой плёнки не хватит!»
По мере их продвижения долина заметно сужалась, а горы, особенно, справа, становились все выше и круче. Впереди тоже поднимались вершины-великаны, одетые в камуфляж курумов. Где же там может течь река?
На коротком привале Начальник сверился с картой, потом налегке поднялся метров на двадцать вверх по склону. Там он сел на камень, и, насколько могли судить оставшиеся, просто любовался окрестностями.
- Ну, вот, - сказал он, спустившись, - прощайтесь с горами. Уходим вниз, в тайгу.
- В болота, - добавил Лёша без энтузиазма.
- Не хочу в болота, - капризно надула губы Светлана.
- А мне лета-ать, а мне лета-ать, - Таня, поднатужившись, самостоятельно взгромоздила на спину рюкзак и с шумом выдохнула, - …охота!
И они полетели. Вернее, пошли. Почти гусиным шагом, словно, крадучись. Иначе – нельзя: спуск по куруму, заросшему травой и можжевеловым стлаником, требует осмотрительности. И ещё хорошей реакции, когда нога внезапно, не найдя опору, нырнёт в пустоту между камнями. Незаметные в траве, почему-то лежащие всегда поперёк пути, поваленные хвойные лесины – тоже не подарок. Их просмолённые острые сучки коварно торчат, как копья засадного полка.
Верховая тайга здесь – угнетённая, сырая, труднопроходимая из-за обилия камней и валежника. Приходится постоянно быть настороже, чтобы не угодить в зыбун, не провалиться меж корней. Стволы не только поваленных, но и живых деревьев от комля до макушки покрыты толстым слоем мха, как губка, напитанного водой. Седые космы лишайника - бородача прозрачными занавесями спускаются с веток до самой земли.
Да ещё комары, о которых наверху успели позабыть. Если бы не солнечный день, картина эта была бы совсем безрадостной.
- Бабки-Ёжки только не хватает, - Татьяна тыльной стороной ладони смахнула с лица паутину.
- Почему ты думаешь, что её здесь нет? – Света говорила совершенно серьёзно. Уцепившись за покосившуюся ёлку, она носком сапога проверила на прочность лежащую впереди колоду и пошла по ней, балансируя руками.
Татьяна неопределённо хмыкнула: «Скажешь тоже!» И, неожиданно для себя, быстро оглянувшись по сторонам, заторопилась вслед мелькавшим за деревьями друзьям. Она догнала их на берегу ручья, который бесшумно катился через лес в зелёных моховых берегах.
- Это и есть – Моква?
- Она самая, Аликимская.
- Какая маленькая, - разочарованно протянула Татьяна.
- Ты тоже не сразу стала такая ..., - парировал Лёша.
- Какая ещё «такая»?! – Взвилась Танька.
- Угомонись! – Это Светлана присоединилась к «светской беседе», грозящей перейти в банальную перебранку.
- А почему – Аликимская?
- В Аликим впадает, - пояснил Начальник. - А та Моква, что на юг течёт, ну-у.., где у нас в гостях Женька была, впадает в Руч.
- А почему – Руч?
- Ну, не знаю… Может, потому, что большой. А маленький – ручей.
Весёлый Танькин голос: «Всё понятно! Чего ж тут непонятного? Это же только непонятливый не поймёт! А мы не такие, мы - понятливые, правда, ведь, Лёш?»
- Ну что, может, встаём на обед? Время – первый час.- Предложил Начальник, поймав паузу.
- Да ну.., здесь как-то.., - Алексей подбирал слова, - хмуро. А ниже не лучше будет?
- Конечно, лучше. - Начальник уже вскидывал рюкзак. – Приток справа будет, и место открытое. Камушки. Солнышко. Одним словом, курорт!
- Хочу курорт, - заявила Татьяна. - Мы в отпуске или где?!
На том и порешили. Только Света искоса глянула на Начальника, улыбнулась понимающе и со значением покачала головой. Тот украдкой показал ей кулак. Но совсем не грозно: солдат ребёнка не обидит!
Вот так получилось, что шли они до трёх часов по своей воле, а не по команде Начальника. Но оно того стоило.
Ниже устья правого ручья место, действительно, было красивое. Повернув здесь на запад, Моква стала полноводнее, и получила, наконец, право называться рекой. Вся пронизанная солнцем, она весело шумела в каменных берегах, пенилась на порожках.
Отведённые на обед два часа пролетели незаметно, хотя всё успели сделать: поели, просушили тенты и заклеили Танькин сапог. А Лёша со Светой ещё и вздремнуть успели. Даже Татьяна, кажется, была довольна - судя по её перемазанной черникой мордочке. А то шла, и ворчала: «Вам-то хорошо, а у меня дырка в сапоге!»
Алексей перед выходом придирчиво осмотрел свою работу, поковырял ногтем подсохшую заплатку, протянул сапог хозяйке: «Носи, не стаптывай!»
Когда группа вслед за Начальником, оставив речку в стороне, пошла дальше, Татьяна не утерпела: «Вот так всегда! Пока сапог дырявый был, по воде шлёпали. А как заклеили, - она топнула ногой по сухой подстилке, - сушь да гладь, божья благодать. Надо было его с вечера заклеить, - начала, было, она, и осеклась. Зажмурилась, втянув голову в плечи.
- Ах, ты.., - возмущённый Начальник не находил слов, - заразка такая! Всю дорогу душу мотала, а, оказывается, сапог ещё накануне потёк!
- Я забыла!
- Убью!
- А-а-а-а-а! – Дурашливо заверещала Танька и спряталась за Лёшу.
Дальше по тайге шли в таком порядке: впереди - Начальник с компасом, за ним – цепочкой - остальные. Передний останавливался, прицеливался визиром на приметное дерево, шёл до него и снова брал азимут. Где-то через час его сменил Лёша, потом снова Начальник выдвинулся вперёд. Сосредоточенность ведущего передавалась всей группе, поэтому шли молча, только девчонки изредка перебросятся парой фраз, и снова – тишина.
Лес был относительно чистый, под ногами – сухо, поэтому шагалось легко. Кричали кедровки, какая-то птичья мелочь сновала меж ветвей. Начальник, здороваясь со встречными деревьями, на ходу прихватывал рукой пихтовые лапки, пропускал меж пальцев их упругие хвоинки.
Татьяна заметила на пне-гнилушке россыпь вышелушенных кедровых шишек; вокруг пня земля усеяна содранными чешуйками. Обернулась к догнавшей её Светлане:
- Смотри! Кто это здесь обедал?
- Белка, наверное. Или бурундук.
- А откуда здесь бурундуки? – Уже на ходу, через плечо спросила Татьяна.
- Здрасьте! А где ж им ещё быть?!
- Чего ж мы не видели ни одного?
- Топаете, как слонопотамы, вот и не видели. Всю живность распугали! Ещё и орёте! Тут не только бурундуки разбегутся…
- Это Начальник орёт! И уже спокойно: А ты бурундука видела?
- На Алтае их полно было, они там смелые. И на Южном Урале, правда, только один раз.
- А они какие?
- Да, как белка. Только полосатенький.
- А полоски – как: вдоль или поперёк?
- Вдоль.
- Угу. Понятно! Белка. Только полосатая. А почему – бурундук?
- ???
- Ну, почему так называется?
- У Начальника спроси.
Татьяна вздохнула. Вспомнила услышанную где-то армейскую присказку: «Если товарищ прапорщик сказал, что бурундук это птичка, значит – птичка!» Засмеялась и прибавила шагу.
Меж тем местность стала понижаться. Заметно сменилась растительность: стало больше сосны и лиственных – берёзы, осины. Под ногами время от времени чавкало, были заметны следы прошедших Алексея и Начальника, быстро заполняющиеся грязной водой.
А вот и мужики – стоят, поджидают своих спутниц. За их спинами – тоскливая картина: кривые чахлые стволы, кустарник, ржавая вода, осока.
- Болото! Опять! – Девчата с явной неохотой раскатывали ботфорты сапог, привязывали их к поясу.
- Здесь идти немного, река совсем рядом, - отозвался Начальник.
- Моква?
- Нет, уже Аликим.
- А он какой?
- Щас увидите, - Начальник шагнул в тёмную мутную воду, обернулся: Ступайте ближе к деревьям, прямо на корни у комля.
Таня возилась с сапогами и, очевидно, не расслышала. Негромко спросила у Светы: Это что за «укомля» такая?
- Местная порода, - сдерживаясь, чтобы не прыснуть, ответила та. Потом добавила: Влаголюбивая. И уже сквозь смех: И очень прочная!
Татьяна с досадой махнула рукой и пошла следом.
Заболоченный участок, действительно, оказался нешироким, но последние метры они шли едва ли не на цыпочках – так было глубоко. Зато сразу за ним оказался берег Аликима. Вдоль воды на щебёнке – отчётливая колея, оставленная, явно, тяжёлым грузовиком.
- Вот! Нормальные люди тут на машинах ездят!
- Так то – нормальные!
- А мы – какие?
- Мы? Мы - …туристы!
Начальник оценивающе посматривал на другой берег, где за широким бурливым потоком виднелось продолжение колеи: брод-то брод, да воды нынче многовато. Дожди, так их растак!
- Сантиметров пятьдесят - шестьдесят будет, - предположил он, - волна, опять же, буруны…
- Чё такое – шестьдесят сантиметров?! – Хорохорился Алексей.
- Не хирен себе! – У невысокой Татьяны на этот счёт было другое мнение.
Светлана напряжённо - вопросительно глянула на Начальника.
- Вот именно! – Весело отозвался тот. - Глубина, говорю, по … это самое .., в общем.., вам по пояс будет. И подумал про себя: Понятно, что ничего страшного не случится. Ну, штаны промочишь. Проще тогда сразу раздеться и спокойно перейти речку в бивачной обуви на босу ногу.
- А нам туда – обязательно? – В глазах Светланы тлел огонёк робкой надежды. Видно было, что ей очень не хочется, как сказал Лёшка, к месту цитируя поручика Ржевского, «задницу мочить»: при такой глубине болотники бессмысленны.
- Да здесь встать негде, - Начальник имел в виду место для ночлега: Слева – болото, справа – крутяк.
Действительно, на крутом повороте реки левый берег взметнулся и чуть дальше осыпью обрывался прямо в кипящую на шивере воду. Поверху стоял чистый сосняк. Насколько они могли видеть, крутизна склона была такова, что там идти-то пришлось бы с опаской, не то, что палатку ставить.
И все же, бросив рюкзаки, Начальник с Алексеем сбегали наверх – для пущей уверенности. Без особого желания прошли метров сто траверсом склона. Увы! Открывшийся за поворотом участок был ничем не лучше. Зато на противоположном пологом берегу виднелись, насколько отсюда можно было судить, удобные для лагеря полянки.
Солнце меж тем скрылось за лесом, и хотя было ещё совсем светло, предстоящее купание в студёной воде заставляло торопиться. Сверху мужики разглядели, что бродить Аликим лучше чуть выше по течению. Да и неразумно лезть через реку по следам машин: тяжёлые «УРАЛ»-ы, буксуя, наверняка, углубили дно своими колёсами. На этом они «обожглись» на Южном Урале, когда бродили через Юрюзань по старой дороге из Тюлюка в Меседу; там ещё дно тёмное было: натащили колёсами грунт с берега…
Они разделились на пары, и одновременно вошли в воду. Спокойно шли почти до середины – глубина не выше колена. Ну, скользко, камни порой большие на пути попадались, но это – обычное дело. Потом с каждым шагом глубина прибывала, и одновременно возрастал напор воды. Поднятую для очередного шага ногу течение отбрасывало в сторону, и надо было затратить немалое усилие, чтобы поставить её в намеченную точку.
Как не старался Начальник, траектория их движения со Светой уходила в сторону от намеченного на берегу направления. Глубина была критической. Светлану уже откровенно смывало, что при её росте и более чем скромном весе было неудивительно. Она судорожно вцепилась в лямку рюкзака Начальника и изо всех сил старалась удержаться на ногах. На какое-то мгновение они замерли посреди несущегося потока. Затем Начальник решительно двинулся вперёд. Наверное, слишком решительно, потому что сразу поскользнулся. Дальнейшее заняло считанные секунды, но Начальник словно видел себя со стороны, как в замедленном кино. Он судорожно дёргался, переступал ногами, пытаясь поймать ускользающее равновесие…
Если бы не Светлана, точно бы упал в воду. И её с собой утащил бы. Но! Каким-то чудом она устояла сама, и его (бегемота такого!) удержала. Правда, выражение её лица, насколько он успел заметить, резко изменилось. Обречённость во взгляде объяснилась уже на берегу, когда Светлана, мокрая по .., выливала из сапог воду. Начальнику тоже не удалось выйти сухим из воды. А, ерунда! Ночи в августе длинные, просушимся…
Зато Таня с Алексеем, хотя и переходили речку дольше, не зачерпнули ни капли. В одном месте, правда, они тоже чуть не упали, но, как пелось в старой песне, «чуть-чуть не считается».
Дальнейшие события вечера начисто стёрлись из памяти. Едва забравшись в палатку, Начальник сразу отключился (эка новость!). Поэтому поутру с недоверием слушал за завтраком, как остальные трое на разные лады кляли место ночёвки: и вечером у костра им что-то мерещилось, потом сон-де не шёл, и просыпались-то много раз, а уж сны до чего кошмарные! Одно слово: место «нехорошее».
Начальник скептически улыбался и энергично работал ложкой. Сейчас вот покончит с кашей, и объявит народу предстоящий дневной километраж… Подумав так, он на всякий случай отодвинулся на край бревна…
Уральская небыль. 1996 год
© Copyright: Валерий Губанов, 2025
Свидетельство о публикации №225081901624
Свидетельство о публикации №225081901624
Рецензии