Семьдесят седьмая

Повод, в данном случае, был бы самый железобетонный, да и самый что ни на есть удобный: это трактовалось бы как чуждая идеология, тлетворное влияние Запада… мы, как бойцы идеологического фронта, должны то да се… Короче, нам вовремя стал известно о предстоящем карательном визите в наши края, и мы хорошо подготовились. счастье наше, что параллельно с подготовкой к репетициям рок-оперы, я еще готовил с тремя однокашниками – Витькой Зеленовым, Валькой Плаксиным и Янеком Хохловым – телепередачу на немецком языке для учебного телевидения. Передача посвящалась немецкому революционному движению, мы пели десятка полтора идеологически выдержанных песен немецкого пролетариата, пару песен на стихи Бертольда Брехта, да несколько зонгов из репертуара модной тогда ГДР-овской группы Oktoberklub. Пели основательно – на два, три и на четыре голоса, оттачивали партии, учили тексты назубок, чтобы в телестудии уже спокойно записать всю передачу. А пластинки с этими песнями мы положили в коробку от оригинальных, самых что ни на есть фирменных дисков с рок-оперой „Jesus Christ Superstar“. Ну, и когда пришла партийно-репрессивная комиссия, чтобы обличить, уличить и наказать, мы им устроили цирк с конями: я небрежно открыл коробку, достал пластинки с немецкими р-р-р-революционными песнями, а вдобавок еще и чисто иезуитски попросил их заслушать и помочь всю программу (45 минут) отхронометрировать, чтобы не уронить честь института во всесоюзном телевизоре. Пели мы слаженно, с подъемом, и комиссия не сильно и пожалела о потраченном времени.
Потом дошли до нас слухи, что стукачу тому крепко влетело за недоработку и клевету. Вроде бы ему даже пришлось уйти из института.
А о том, что мы так и не поставили эту самую рок-оперу - об этом ничуть не жалею. Главное - отвели грозу от нашего  декана, да и сами не пострадали Кстати, я потом (на теплоходе «Леонид Собинов» во время упоминавшейся миссии «Истоки») познакомился с Яриком Кеслером, автором перевода либретто для Театра им. Моссовета, даже побывал (по его приглашению, разумеется) на русской премьере рок-оперы.
Нахлынули воспоминания, всю оперу пропел за всех на английском оригинале, мешая окружающим зрителям слушать совсем не плохое исполнение актеров Театра имени Моссовета - просто реально не мог удержаться… А по окончании спектакля подумал, что, видимо, совсем не так уж и плохо это все для нас закончилось, и что все же правильно, что мы эту фигню не сумели поставить в нашем институте в 70-е годы.
Хотя я и по сей день помню ее почти всю наизусть, но со временем некоторые тексты уже и подзабыл.
Впрочем, только теперь, став старше и приобретя некоторый церковный опыт, я осознал всю антихристианскую сущность этой «оперы», несмотря на внешне весьма христианские атрибуты. Но это совсем другая тема.
И вот еще про упомянутую передачу с пением немецких революционных и протестных песен. Эту работу нам тоже «подкинул» наш милейший декан В.Т.Косов. Помимо популярности, мы получили еще и возможность неплохого приработка: телевидение и в те годы платило хорошие гонорары. Меня туда потом еще не раз приглашали в разнообразные учебные программы – например, на разные роли в театральных постановках на немецком языке. И тот же Валентин Тимофеевич как-то отправил нас четверых (то есть, меня в компании все с теми же с Витькой Зеленовым, Валькой Плаксиным и Янеком Хохловым) на киностудию им. Горького, где тогда монтировали, озвучивали и готовили к премьерному показу и выпуску в прокат замечательный фильм С.И.Ростоцкого «А зори здесь тихие». Нам нужно было поучаствовать в озвучке немецких десантников. Хотя, кроме нас, там была порядочная толпа студентов из ГДР, а нам для руководства был придан еще молодой тогда преподаватель фонетики Сергей Колосов. Ну, кто смотрел этот фильм (оригинал, а не дешевый недавний ремейк), обратил бы внимание на то, что по-немецки там много народу говорило. Причем в сценарии никаких текстов диалогов, как таковых, не было – мы сами все придумывали на ходу. Потом проговаривали без записи, а потом, под руководством нашего фонетиста, «укладывали» отрепетированные тексты на отснятый материал. Станислав Иосифович предоставлял нам полнейшую свободу. Помнится, его единственным требованием было соблюдение достоверности. Впрочем, сформулировал он это отнюдь не так нейтрально, он сказал (помню, как сейчас!) буквально следующее: «Говорите все, что хотите: все, что могли говорить или орать немцы в предлагаемых обстоятельствах (там было несколько эпизодов, где они просто двигались по берегу озера или сидели у костра и пили кофе; но были и боевые действия, и перебежки с перестрелками и прочее). Главное – вы мне вместо «смирно!» что-нибудь этакое,  ну, вроде «жопа» не скажите,  а то не поймут.»
Такой великодушный был режиссер С.Ростоцкий. Провели мы там несколько дней. Опять же, хорошие гонорары получили: как сейчас помню, платили нам на киностудии по десятке на руки за съемочный день.