В преддверии краха. Ч. 7. Судья на старостве
Полоцк – географический центр Европы – точка, где скрещивались дороги всех направлений. Но южная сторона особенная. Она примыкала к междуречью – сфере между Западной Двиной и Березиной, и протягивалась в область водораздела: своеобразного моста, что повязывал европейские края. Туда из Полоцка тянулся «шлейф» белых, северных, земель с Балтийского («балтайс» - «белый») моря, куда впадала Западная Двина. Ее левосторонняя часть буквально пронизана топонимами с корнем «бель». Пока не построили искусственное соединение – не прорыли канал, переход из одного водного бассейна в другой назывался «волоком», и играл исключительную роль для миссионеров и более поздних торговцев. Перевал в Березину давал возможность скатываться по течению в Днепр и далее в Причерноморье. Так возникли две среды, ориентированные на разные стороны света. Еще в 1690 году полоцкий архиепископ Киприан Жоховский именовался одновременно митрополитом киевским и всея Черной и Белой Руси (данные Литовской метрики).
Из Полоцка волока не видать, но он связывался густой сетью речных и озерных водоемов, и, свернув, можно было, не осушая весла, легко добраться до «моста».
В предместье Полоцка, словно ориентир, образовалась селитьба с тем же корнем «бель» - Бельчица. Ее сформировала одноименная река, что втекала с юга – левый приток Западной Двины. Сегодня увидеть ее уже непросто – наполовину канализована, и в устье устроено небольшое водохранилище, где оборудованы места для отдыха и купания.
Вся длина Бельчицы (Бельчанки) – небольшая, каких-то десять километров, но ее история достойна эпического повествования. Она начиналась из озера, где жили «бедичане». Так они назывались, судя по Полоцкой ревизии 1552 года, в разделе «Люди прыгонные замъку Полоцкого». К сожалению, составители обзора не прописали село в первоначальной транскрипции, и не совсем понятно, как оно называлось тогда. Сегодня это Бецкое.
В средневековом документе подробно расписано, чем занимались бедичане. Обобщенно и коротко - содержали полоцких замковых хозяев. Круг их обязанностей состоял: «на роботу на каждой недели к дворцу Белчыцкому по два дни ходить», а также отстегивать дань - «на пана воеводу десеть пудов меду, да городничему, да сторожу замковому, да конюшим, «которые стадо воеводино» пасли.
Но это не все. Первое место среди всех потребностей занимала «бобровщина» (надо полагать, пушнина), которую очень ценил королевский двор. Сам «господарь его милости», а это король, обожал бедичанскую добычу, и крестьяне облагались беспрекословной повинностью, которая выражалась денежным эквивалентом - «двадъцатью двумя грошами шырокими».
При этом, село состояло всего из «шести дымов», и можно представить нагрузку, что несли добытчики меховых шкурок.
Что изменилось за двести последующих лет, которые можно назвать «коронными», показывает парафиальная ведомость. Жителей стало больше – в 1775 году уже 20 крестьян-христиан населяли Бецкое, и они находились под особым административным управлением. Бецкое выделялось как староство. Сразу скажем, что подобная форма местного землеустройства была единственной на просторах Полоцкой парафии, но имела глубокие корни.
По-другому, староство – это государственный земельный надел, которым распоряжался сам повелитель: король. Староства были двух видов. В основном, это владения из великокняжеского фонда, которые «выслуживали» подданные, то есть, получали за вклад в интересах правителя, нередко - навечно. А «Бецкое староство» – приписное: прежде всего для содержания замкового персонала.
«По-другому, это господарская собственность, - поясняет белорусский ученый, кандидат исторических наук Вячеслав Носевич. - Когда в начале 1395 года умер последний полоцкий князь (Скиргайло), земля отошла Витовту, и с того времени считалась вотчиной великого князя (господаря). После создания воеводств центрами на местах становились замки, где обустраивались уже не князья, а воеводы. Главной функцией становилась защита от нападений и организация военных походов. При необходимости туда стягивались служилые люди – панцирные слуги, вооруженные, и на конях».
Если заглянуть в глубь истории, то увидим немало староств. Например, Дисненское староство было вручено наиболее доверенному шляхтичу из рода Корсаков, и он сыграл главенствующую роль при «реконструкции» Великого княжества Литовского во время Ливонской войны. Когда Грозный захватил Полоцк и вторгся в заречье, то дисненский староста объединялся с лепельским, чтобы создать единый оборонный щит и не допустить захватчиков в область волока – связующего перевала.
Ясно, что король был озабочен сохранением «белой линии» и стратегического «моста» - перехода из одного водного бассейна в другой.
Когда было образовано Бецкое староство, пока доподлинно неизвестно. Еще раз его существование проявилось в реестре полоцких землепользователей в преддверии Северной войны, в конце XVII века. Если открыть Литовскую метрику, что выпущена в 2018 году польской Академией наук, то найдем соответствующую строку. Вот как она выстроена в переводе с польского: «Biedzco (так называлось поселение на тот час в латинской транскрипции, - авт.) пана Александра Глебицкого Жозефовича, старосты бедзского, 56 злотых».
Видно, что староство находилось в аренде, и арендатор расплачивался с верхами определенной суммой. Это характерный момент. «Имения, откуда исходила ценная продукция, - рассказывает ученый Носевич, - назывались поначалу господарскими, а позднее экономиями (столовыми имениями). Но власть пришла к выводу, что выгоднее, чтобы арендатор вносил в казну определенную сумму, но пользовался наделом с проживавшими на нем крестьянами».
Если в средние века еще живы были старцы – наиболее авторитетные сельские жители, то теперь государство назначало доверенных лиц из круга придворных, которые заправляли сельскими делами. Такой подход широко использовался властью, чтобы потуже держать в узде крестьян (христиан) и не терять доходный ручеек. Власть процветала. Только от этого крестьянскому сословию легче не становилось.
Предшественником Глебицких назывался Jerzy Zozefowicz - подстолий витебский: налицо родственный клан. Если сравнивать с лепельскими делами, то увидим явное стремление витебского истэблишмента распространить влияние вглубь полоцких земель, стать ближе к волоку. Как мы помним, еще в 1503 году великий князь литовский Александр вознаградил землей на Белом (Лепельском) озере витебского плебана Кухарского. Это было явной целью приблизить духовенство к важнейшей сфере обогащения и оградить среду от захватнических устремлений. Фамилия бецкого арендатора (Hlebicki) - словно из храмового учреждения на Бельчице: борисоглебского монастыря. Случайность?
Бецкое объединялось с волоком «капитальным» маршрутом, и Бельчица входила в систему речного извоза. От нее до перевала – до спуска в Черную Русь менее ста километров.
Озеро Бецкое есть и сейчас – совсем небольшое, размером полкилометра как в длину, так и в ширину. В его районе – развязка двух дорог на Лепель – старая через Ушачи, и новая, прямая. Мне довелось там побывать, когда я интересовался бывшим военным аэродромом, что построили сталинцы в преддверии войны с фашистами, и первые удары по гитлеровским танковым колоннам наносились оттуда. А во время оккупации, рассказывали местные жители, по их территории пролегла граница свободной Лепельской партизанской республики, и гитлеровцы ограждались защитными рвами с колючей проволокой со стороны Полоцкого предместья.
Странно, что варшавские энциклопедисты, создавая 15-титомный Географический словарь царства Польского и других славянских стран (так называемый польский Словник) в 1880—1902 годах, про былое староство не упомянули, отметили только озеро. Оно у них «Beckie».
Сейчас окрестности мелиорированы, и уже нет той линии, по которой осуществлялась речная связь. Современная «визитная карточка» такова (Википедия): «ручей соединяет озеро с системой мелиоративных каналов». Какой «ручей» и что там было до него, теперь неизвестно. Помогла бы первая российская землемерная карта, исполненная в 1810-1816 годах вручную, а потому наиболее достоверная, но она охватила только Лепельский уезд, а интересующая нас область не вошла. А более ранняя российская карта (за 1795 год) настолько условная, что можно запутаться в диспозиции. На месте Бельчицы показана река, обозначенная как «Черноручь», а исток ее не из Бецкого, а из некоего другого озера. Biedzco превращено в «Бецкь» и стоит на Усомле, о котором нельзя не сказать. Это озеро можно назвать сердцевиной водных сообщений на промежуточном этапе от Полоцка.
Озеро необычайно тем, что со всех сторон окружено «присосками» - соединительными рукавами. В северной области - речка Усомлянка, соединенная с Ушачей. А Ушача – большая река, впадающая в Западную Двину, ниже Бельчиц. «Изюминка» Ушачи в том, что она начинается на глобальном водоразделе, и на ее берегу знаменитый Воронеч, где строилась оборонительная крепость в Ливонскую войну.
А с другой стороны Усомля имеет выход на Туровлянку – речку-диву. Она сейчас так и называется «Дива река», и объединяет весь главный ушачский каскад, и тоже впадает в Западную Двину, но справа от Бельчиц. И там тоже существовал средневековый замок - Туровлянский.
Значение Усомли налицо. Это подтверждается целым рядом знаковых топонимов. Тут и Белый двор – всего в трех километрах от Бецкого, и еще одно озеро с красноречивым названием «Красно» – такое же небольшое: «капля» в сравнении с ушачскими, крупными, водоемами.
То, что местность притягивала властителей, видно из трансформации названий в зависимости от господарского уровня. По парафиальным данным за 1775 год, Бецкое прописывалось как «Bech», и это еще больше усиливает его ретроспективу. Если перевести слово на другие языки, то получится «бук» (латинский и северные наречия). И тогда возникают ассоциации с Короной - Букингемским дворцом в Лондоне (Buckingham). А согласно древнегреческой мифологии, на горе Олимп росли буковые деревья, в которых жили мудрые совы, а сам бук олицетворял бога Зевса и был символом процветания и обновления. В позднейшей римской мифологии бук считался деревом плодовитости.
Конечно, отождествлять полоцкое Бецкое с известной ценной породой дерева преждевременно, а уж с английским Букингеймом и тем паче. Мне с детства знаком «бук» как речной глубокий участок – водоем типа омута - место постоянного пребывания детворы в жаркие летние дни. Озеро могло быть своеобразным «омутом» на дистанции к Бельчицам – второму полоцкому замку: «дворцу с пашней».
На 1775 год в старостве насчитывалось два десятка крестьян-ролников казённого (гибернового) склада. Немного, но в три раза больше, чем в 1552 году. Центральный двор (Bech) состоял всего из одного дыма, а остальные крепились к нему, широко представленные на значительном удалении. Что характерно, поселения насчитывали не более трех землепашцев на одну весь. Зато какие названия: Волотовка, Лесинки, Вишневщизна, Семенец, Латышово – всего их было десять! Неразрывность «белой линии» подчеркивалась еще одним знаковым топонимом - Бельково.
Панских «посевов» в старостве не было, за исключением одного гибернового шляхтича. Его звали Гриневич. Похоже, что это предок Сергея Гриневича, члена Российской IV Государственной думы от Полтавской губернии.
Интересно, что двор Гриневича тоже располагался на некотором удалении от центрального Bechа - в Шолковниках. Возможно, он исполнял роль «надзирателя» - эконома либо управляющего при распорядителе. А старостой в то время назывался Пржисецкий, судья полоцкий гродский, которому власть сдавала околоток в аренду после Глебицких-Жозефовичей. Это тот самый Пржисецкий, что оформил на себя одну из бельчицких юрисдик (мы рассказывали о том в предыдущих частях материала). Сам Бог велел ему стать главой. Староство связывалось с юрисдикой Бельчицей (Бельчанкой). А в устье (мы уже отмечали) образовался панско-мещанско-еврейский симбиоз. Кроме того, под Кривцовым посадом действовал фольварк того же староства.
Устройство, очень выгодное, чтобы формировать экипажи и отправлять собранную с крестьян дань в столицу и одновременно пользоваться услугами пригонных для собственных нужд. А плечо староству подставляло разверстое корсаковское племя. Их титулы не были княжескими, но высокая клановость позволяла утверждаться при наиболее выгодных позициях. Обладателем соседних со староством, усомлянских земель, по данным за 1775 год, назывался «пан Троян Корсак». Как мы уже показывали, Корсаки имели богатый опыт владения государственными околотками, причем во всей Полоцкой земле. Власть им доверяла. На линии к волоку их имена тоже засвидетельствованы. В определенное время они управляли очень важным Ладоснянским староством, что граничило с Лепельским (бывшим Белым) озером.
Насколько богаче стал, благодаря староству, пан Пржисецкий, сказать трудно. В документе за 1789 год, в перечне доходности землевладений (кто сколько прибыли имел), Bech не упоминалась, а отражалась уже названная выше юрисдика, которая приносила 344 злотых и 10 грошей дохода в год, но она принадлежала уже, констатировалось, не судье, а «войскому полоцкому и оршанскому, кавалеру ордена Святого Станислава Тадеушу Пржисецкому» (так в тексте).
Войский, подчиняясь власти, следил за порядком в воеводстве, и на бывшего судью возложили соответствующую обязанность в роковой для Речи Посполитой период? 1789-й год – это время сбора денег на оборону: 10-го гроша со всех землепользователей. Естественно, государственное имение не облагалось побором, а потому Бецкого староства нет в отчетной ведомости за тот год.
(Продолжение следует).
На снимках: озеро Бецкое сегодня, вид с прибрежного холма; Бельчица (Бельчанка) на дистанции от истока (фото из интернета).
19.08/25
Свидетельство о публикации №225081901785