Негодный черновик

-  Изрод! -изрекла старая повитуха, едва меня рассмотрев.
 - Изрод - скривившись, словно от зубной боли, просипел мой отец, когда меня показали ему.
- Выродок. – однозначно заключил Старейший, окинув меня презрительным взглядом. И, чтоб уже никто не сомневался в моей судьбе, добавил, - Да, и слаб. Не выживет, хвала небесам.
 - Выродок… Выродок? Выродок – переговаривались члены моей большой семьи, опасливо косясь на Старейшего и с интересом -  на мою мать, которая хранила молчание.
Мать молча забрала меня из рук отца и унесла кормить.

Мы -охотники, народ крайне маленький. Живем обособленно ото всех. Люди нас боятся, хотя мы не причиняем им вреда.  Все эти веточки рябины, прикрепленные над дверями, нас, конечно, не остановят, но у нас и нет желания входить. Нас очень мало. Для нас важен каждый. Старейший – определяет общее течение жизни общины, Судья говорит о том, что справедливо, Скорбящий находит и хоронит членов общины… Есть даже тот, кто временами выходит к людям, чтобы выменять на шкуры и травы нужные нам в быту предметы. У каждого – свое имя и свое дело.
Поэтому, даже несмотря на то, что подобные мне рождаются раз в сотни лет, мое появление на свет сильно озадачило и смутило всех. Только Судья передал моим родителям традиционный подарок к рождению ребенка – шкуру медведя. Судья среди нас всегда соблюдал справедливость.

Однако, имя мне не давали. Какой смысл? Все смотрели на меня с тревогой и, помня слова Старейшего, ждали моей скорой смерти. А я не умирал. Я продолжал жить. Потихоньку я вставал на ноги, потом - ковылял вдоль тропы за матерью…  Я рос.  Никто не обращался ко мне ни с вопросом, ни с беседой. Меня не замечали. Несколько моих сверстников, с которыми я мог бы играть и общаться, согласно воле Старейшего обходили меня стороной. В семье молча ставили плошку с моей едой на лавку возле двери нашей хижины – это все внимание, на которое я мог рассчитывать. Однако, еды там всегда было вдоволь. И отец, и мать, и даже братья постоянно оставляли мне гостинец на лавке. На этой же лавке я и спал. Или под лавкой. Как получалось. Шкуру медведя мать отдала мне, так что я не мерз.
Я рос. Через некоторое время стало ясно, что я выше и сильнее даже многих взрослых в нашей общине. Потихоньку стал принимать участие в общих делах.  На пример, участвовал в охоте, т.к. в ней должны были принимать участия все, кто в состоянии самостоятельно передвигаться. И каждый раз зверя гнали на меня. Каждый мой бросок был быстрым, точным и смертельным. Дальше приходил Старейший, распределял добычу справедливо между всеми.  Мою долю всегда бросали последней, не глядя на меня…
Я принял положение дел и не искал общения.  Дни и ночи я проводил в лесу, лишь изредка входя под кров хижины, считавшейся моим домом. Никто не интересовался мной. Такова была воля Старейшего.
Но однажды все изменилось.

В тот день люди короля охотились в наших землях. С утра лес гудел от страха и тревоги.