Сны и реальность

Когда я улёгся спать, мысли продолжали кружиться в моей голове, словно тени от огня на стенах. Сомнения грызли меня изнутри, но вместе с ними пришло и предвкушение. Я знал, что этот путь неизбежен. Ночь была тихой, но её тишина что-то скрывала.

Мне снилось, что я брожу по лесу, но этот лес был иным — незнакомым, словно пришёл из другого мира. Деревья казались живыми, но не так, как обычно. Их корни вытягивались, словно длинные пальцы, сжимающие землю, а кроны переплетались в бесконечные узоры, словно пытаясь укрыть небо от моих глаз. Свет едва пробивался сквозь плотный покров листьев, оставляя только слабые блики на мшистых стволах. Но, несмотря на темноту, я видел всё чётко, как будто глаза мои привыкли к этой тьме.

Я шел, но шаги мои не издавали звука, и это было странно, будто лес поглощал все мои движения, не желая выдавать мое присутствие. Вокруг было тихо, но не та тишина, к которой я привык. Здесь она была как живая, плотная, почти осязаемая. Казалось, что кто-то слушает меня, внимательно и настороженно. Я ощущал, как на каждом шагу меня сопровождают невидимые глаза, прячущиеся за стволами и листвой.

Вдруг я заметил, что деревья вокруг меня начали меняться. Их стволы стали скручиваться, ветви вытягивались, становясь похожими на руки, тянущиеся ко мне. Я пытался двигаться вперёд, но корни цеплялись за мои ноги, словно хотели задержать, не отпустить.

Я увидел огромный дуб, старый и могучий, с корой, покрытой узорами, словно кто-то вёл по ней древние письмена. Его ветви не колыхались, как у остальных деревьев, а стояли неподвижно, и казалось, что он наблюдает за мной. Я подошёл ближе, и вдруг ощутил, как воздух вокруг стал плотнее.

Дуб начал шептать, его голос был тихим, но настойчивым, как скрип сухих веток на ветру. Я не понимал слов, но чувствовал их смысл. Я видел образы — люди, одетые в старинные одежды, проводили ритуалы среди деревьев, их лица были скрыты под капюшонами, а глаза светились ярко, как у зверей. Они общались с лесом, просили у него защиты, а взамен приносили что-то на жертвенный камень у корней дуба.

Вдруг образы стали меняться. Деревья стали чёрными, их листья опали, а ветви тянулись к людям, как к добыче.

Я попытался отойти назад, но корни крепко держали мои ноги. Вдруг дуб зашевелился, его ветви склонились ко мне, и на них зажглись глаза, как у диких зверей. Они смотрели прямо в душу, и я понял, что лес помнит. Он помнит всё: и добро, и зло, и предательство. И я был частью этого. Не только как смотритель, но как кто-то, кто должен был узнать правду.

Я почувствовал, как корни начали стягивать меня к земле, тянули вниз, вглубь, в тёмные недра, где скрыты все тайны. Я не мог сопротивляться, лишь смотрел в эти глаза, и страх охватил меня. И с каждым мгновением тьма становилась гуще, поглощая меня.

Я проснулся резко, как будто меня вырвали из глубокого колодца. Сердце всё ещё бешено колотилось, а по телу пробегала дрожь. Я сел на кровати, тяжело дыша, и вытер холодный пот со лба. Огонь в очаге давно потух, и комната погрузилась в полную темноту.

Я поднялся с кровати и вышел на улицу, где утренний воздух мгновенно освежил моё лицо. Лес стоял передо мной, спокойный и тихий, но его безмолвие теперь казалось мне другим. Будто за каждым деревом скрывалась тайна, которую я ещё не успел постичь. Ветер чуть шелестел листвой, словно продолжая тот шёпот, который я слышал во сне.

— Ты не спал?

Голос Ульфии прозвучал тихо за моей спиной, и я вздрогнул. Повернувшись, я увидел её, стоящую в дверях хижины, словно она знала, что мне не удастся найти покоя этой ночью.

— Был странный сон, — признался я, не в силах удержать нарастающее беспокойство.

Ульфия подошла ко мне, её взгляд был серьёзным, но в нём светилось понимание. Она уже знала, что я хочу сказать, ещё до того, как я произнёс это вслух.

— Сны — это только отражение того, что ты ещё не осознаёшь наяву. И если ты готов, то сможешь узнать правду.

Всё это казалось далеким и в то же время пугающе близким. Я никогда не думал, что лес может помнить что-то настолько древнее, что оно способно проявляться в моих снах.

— Этот дуб… — начал я, чувствуя, как образ дерева всё ещё стоит перед моими глазами, — он был огромным. Я чувствовал его силу, но эта сила… она была странной. Словно что-то сломалось в нём.

— Это не просто дуб, — мягко перебила Ульфия. — Это символ. Символ тех, кто когда-то правил этими землями.

Я молчал, переваривая её слова. Внутри меня всё ещё было множество вопросов, но один из них не давал покоя.

— Почему лес показывает это мне? — спросил я.

Ульфия чуть усмехнулась.

— Сегодня мы пойдём к Змеевке. (Я вздрогнул об упоминании этой деревни.) Там, у древних камней, ты найдёшь ответы на свои вопросы. Но помни: когда лес открывает свои тайны, он всегда требует что-то взамен.

Я посмотрел на неё, пытаясь понять, что именно она имела в виду. Лес действительно ждал меня, но в этом ожидании было что-то угрожающее. Я знал, что этот путь изменит меня. Вопрос был только в том, буду ли я готов заплатить цену, которую он потребует.

***

Мы шли по лесной тропе, и утренний свет пробивался сквозь густые кроны, создавая странные узоры на земле. Я чувствовал, что с каждым шагом приближаюсь к чему-то, чему лучше было бы оставаться скрытым. Но обратного пути уже не было.

Ульфия шла впереди, её шаги были лёгкими и уверенными. Она двигалась, как будто знала этот путь наизусть, даже в тех местах, где тропа почти исчезала под корнями и мхом. Я шёл следом, всё ещё пытаясь осмыслить то, что произошло ночью.

— Ты говорил о дубе, — вдруг нарушила тишину Ульфия, не оборачиваясь. — Это было не просто дерево во сне. Этот дуб когда-то был центром ритуалов Змеевки. Люди приносили ему дары, считая его проводником между мирами.

— Между мирами? — переспросил я, чувствуя, как страх сжимает моё сердце. — Какими мирами?

— Между миром живых и миром духов, — ответила она спокойно. — Древние жители Змеевки верили, что лес живёт не только в материальном плане. В нём существуют силы, которые мы не видим. И они пытались договориться с этими силами.

Воздух стал тяжелее, и я заметил, как всё вокруг казалось чуть приглушённым. Звуки, обычно такие живые — пение птиц, шелест листьев — постепенно стихли, уступив место странной гулкой тишине.

— Здесь, — тихо произнесла Ульфия, остановившись у древнего каменного круга, поросшего мхом. — Это то место, о котором я говорила. Камни — это не просто руины. Они — остатки тех самых ритуалов.

Я осмотрелся. Камни стояли, покрытые старыми символами и резьбой, которые были едва различимы под слоями мха и грязи. В центре круга возвышался алтарь, явно древний, с трещинами и следами времени. Вокруг алтаря была вытоптана земля, как будто кто-то здесь всё ещё иногда бывал. Я ощутил странную дрожь, когда подошёл ближе, и моё сердце сжалось. Здесь пахло древней магией, забытой и опасной.

— Здесь они пытались договориться? — спросил я, чувствуя, как внутри меня поднимается беспокойство.

— Да, — ответила Ульфия, оглядывая камни. — Они обращались к тем силам, которые здесь обитали.

Я подошёл к алтарю и осторожно провёл рукой по его поверхности. Камень был холодным и шершавым, но под пальцами я чувствовал скрытую энергию. Внутри меня вспыхнула мысль, что это место всё ещё живо, несмотря на годы.

Мои мысли были путающимися, а страх и любопытство переполняли меня. Я не знал, что должен был сделать, но чувствовал, что находился на грани чего-то великого и опасного.

Внезапно земля под моими ногами слегка вздрогнула. Лёгкая дрожь, едва заметная, но ощутимая, как будто само место, где мы стояли, пробуждалось от вековой дремы.

Ульфия молчала, но её взгляд был направлен на меня — серьёзный, проницательный, словно она знала, что происходит, но ждала, когда я сам осознаю это.

— Ты слышишь его? — тихо спросила она, как будто боялась спугнуть то, что начало проявляться.

Я кивнул, не в силах оторвать взгляд от алтаря. Образы всплывали перед глазами: те же люди с капюшонами, стоящие в круге этих самых камней, их лица скрыты, а глаза светятся чем-то нечеловеческим. Ритуалы, которые они проводили, были наполнены не столько благоговением, сколько страхом. Лес тогда был их союзником, но что-то изменилось. Я не понимал, что именно, но чувствовал — это не было случайностью.

— Он не просто отвернулся. Он что-то потребовал. Они не выполнили обещания, и это разрушило баланс.

Я посмотрел на Ульфию, и её глаза блеснули. Она кивнула, подтверждая мои догадки.

— Они нарушили древний договор, — сказала она.

— Но почему я? — вырвалось у меня. — Я не имею отношения к их ритуалам, не нарушал никаких договоров. Почему лес говорит со мной?

Ульфия помолчала, её взгляд был тяжёлым.

— Потому что ты связан с этим местом сильнее, чем думаешь. Ты потомок тех, кто жил здесь, кто когда-то заключил этот договор. Ты — ключ, Фабиан. И ты должен решить, как действовать дальше.

Я замер, словно холодный ветер пронзил меня насквозь. Моё сердце сжалось от тяжести этих слов. Потомок тех, кто заключил договор? Это было невозможно… Или всё же правда?

— Что я должен сделать? — спросил я, чувствуя, как с каждым словом что-то внутри меня меняется.

Ульфия снова подошла ближе, её голос был мягким, но полным силы.

— Тебе нужно восстановить то, что было утрачено. Узнать, что случилось здесь, на этих землях, и исправить то, что нарушило баланс. Но помни: лес не прощает тех, кто не готов принять его правила.

Её слова звучали как предостережение, но я понимал — выбора у меня не было.

— Где я начну? — спросил я, осознавая, что это лишь начало пути.

— В Змеевке, — ответила Ульфия, её глаза сверкнули в тени деревьев. — Там ты найдёшь старые записи и артефакты. Они приведут тебя к истине.

Я глубоко вздохнул, чувствуя тяжесть предстоящей задачи.

***

Когда мы подошли к границе деревни, мне стало не по себе. Я уже не раз бывал здесь, но сейчас Змеевка казалась ещё более чужой и отстранённой, словно пропиталась тайной, которую я должен был раскрыть. В её воздухе витало ощущение древности, той древности, которая приходит не с годами, а с самим временем, вплетённым в землю.

— Здесь начинается твой путь, — произнесла Ульфия.

Я посмотрел на низкие дома с соломенными крышами, и по спине пробежал холод. Казалось, что даже жители, которые иногда мелькали вдалеке, не заметили нашего приближения.

— Что я должен искать? — спросил я.

— В доме старосты, — ответила она, — ты найдёшь то, что осталось от ритуалов и старых записей. Артефакты, дневники, старые книги.

С этими словами она повернулась и пошла в сторону тропы, оставив меня одного перед входом в деревню.

Внутри поднялось странное чувство — смесь беспокойства и готовности. Я знал, что должен сделать первый шаг.

Я двинулся по узкой, поросшей травой дороге вглубь деревни. Воздух был пропитан сыростью, и запах старых деревянных построек смешивался с ароматами земли и трав. Ветер шевелил кроны деревьев вокруг, словно указывая мне путь. Дом старосты стоял у края деревни — ветхий, но величественный, с покосившейся крышей и деревянными ставнями, которые были закрыты, несмотря на солнечный день.

Я остановился перед порогом, оглядываясь по сторонам. Никто не обращал на меня внимания, словно я был невидим для жителей. Это странное ощущение оторванности от реальности не покидало меня, будто сама Змеевка существовала вне времени и пространства.

Я потянул за ручку двери, которая неожиданно легко поддалась. Внутри было темно и сыро. Воздух напоминал о забытых вещах, о пыли веков, которые никто не трогал. В каждом углу чувствовалась скрытая сила, словно даже стены помнили больше, чем люди.

Прошёл вперёд, осматривая помещение. На стенах висели старые охотничьи трофеи, потрескавшиеся картины, изображающие лес в его первобытной красоте. Но всё это казалось лишь декорацией, скрывающей настоящее. В центре комнаты стоял массивный дубовый стол, на котором были разбросаны старые бумаги, некоторые из них были пожелтевшими и заляпанными, но другие выглядели относительно новыми. Интуиция подсказывала, что где-то здесь скрываются ответы.

Мои пальцы дрожали, когда я стал рассматривать бумаги. Среди них были старые дневники с засохшими чернилами, но глаза мои выхватили нечто иное — кожаную тетрадь, обвязанную шнуром. Внутри её страницы были исписаны чьим-то торопливым почерком. Я открыл её и начал читать. Это были записи старосты, но не о повседневных делах деревни. В них описывались ритуалы, встречи с духами леса, попытки наладить связь с теми самыми древними силами, о которых говорила Ульфия.

Чем дальше я читал, тем более тревожными становились записи. Староста описывал, как лес становился враждебным, как ритуалы больше не приносили результатов, как деревья, казавшиеся живыми и дружелюбными, начали угрожать. Одна из последних записей была особенно странной: «Мы не можем вернуть то, что отняли. Наше время истекло, но будущее решит тот, кто услышит его шёпот…»

Моё сердце сжалось. Эти слова были как предсказание, и я знал, что они были обо мне. Я был частью этого давнего договора, как наследник тех, кто заключил его. И теперь я должен был решить, как поступить.

Я перевернул страницу, и мои глаза выхватили последнюю запись старосты. Она была сделана небрежно, как будто в спешке, но её слова запечатлелись в моём сознании.

«Когда лес снова заговорит с нами, придёт последний из рода. Он услышит шёпот древних и узнает правду. Только тот, кто сможет вступить в контакт с душами деревьев, сможет снять проклятие. Но лес потребует своей цены, и она будет велика».

Моё сердце замерло.

Я закрыл тетрадь и встал. В голове царил хаос.

Выйдя на улицу, я почувствовал, как воздух стал тяжёлым.

Тьма спустилась неожиданно. Едва я сделал шаг за порог дома старейшины, как небо над Змеевкой стремительно потемнело, и ветер, казавшийся лёгким и безобидным, резко усилился. Весь мир будто остановился на мгновение, а затем рухнул в тягучую тьму. Деревья, которые раньше казались просто безмолвными наблюдателями, теперь наклонились ко мне, их ветви качались, словно пытаясь дотянуться. Лес, окружавший деревню, вдруг ожил, и его шёпот стал невыносимо громким, почти оглушающим.

Я чувствовал, как холод заползает под кожу, пробираясь к костям. В тот момент казалось, что время перестало существовать. Словно я оказался между мирами, в том самом месте, где тонкая грань между живыми и духами исчезала.

Всё вокруг заворачивалось в вихрь образов: те же деревья, которые я видел во сне, те же лица с капюшонами, древний дуб, его корни, тянущиеся к земле, и таинственные глаза, сверкающие в глубине тьмы.

И вдруг, как резко всё началось, так же неожиданно всё и прекратилось. Я стоял на пороге дома старосты, но уже не чувствовал той пугающей ауры, что исходила от деревни всего несколько минут назад. Небо над головой было чистым и голубым, ветер больше не трепал мои волосы, а лес снова казался тихим и неподвижным.

Стук моего сердца напоминал мне о том, что всё это было реальным. Я вытер со лба пот и оглянулся вокруг. Всё выглядело так, будто ничего не произошло. Но я знал, что это не было иллюзией.

Я не заметил, как оказался снова у своей хижины. Ульфия встретила меня, и её спокойная улыбка показалась странно неуместной после всего, что я только что пережил. Она стояла на пороге, как будто знала, что я скоро вернусь, и что-то в её взгляде говорило мне, что она уже ждала вопросов.

— Ты слышал их? — спросила она, шагнув ко мне ближе, будто пытаясь понять, насколько я глубоко погрузился в это.

Я кивнул.

— Ты начинаешь понимать, — сказала Ульфия, её глаза блестели, словно она была довольна моим ответом

Я чувствовал, как внутри меня нарастает напряжение.

— Что теперь? — спросил я, глядя ей в глаза, полные тайны и знаний, которых мне ещё предстояло коснуться.

Она помолчала на мгновение, потом снова улыбнулась, но в этот раз её улыбка была грустной, как будто она понимала, какой путь мне предстоит.

— Теперь ты должен вернуться и найти способ снять проклятие. Это будет нелегко, но ты не можешь отказаться. Ты — последний из тех, кто может это сделать.

Последний из рода. Я снова вспомнил те строки в книге старосты. Но смогу ли я справиться с этой задачей?

Я молчал, осмысливая всё сказанное. Впереди меня ждали не только тайны, но и испытания, от которых зависело нечто большее, чем просто моя судьба.