Аум намахь Щивайя!

С утра не наблюдается ни одного бишончика или пуделька, и небесный крокодил, видать, летает совсем другими маршрутами, не спеша заглядывать на наш солнечный огонёк. Да уж что там говорить – само небо выглядит изнанкой фаянсовой кастрюли с размазанной пригорелой кашицей редких белёсых ошмётков подсыхающей ваты. Ну и пусть. Такие мелочи не станут помехой прогулке романтика!

ПЫЛЬ, СУХОВЕЙ, ЗАКИПАЮЩАЯ ЖАРА.

Песня писалась в подарок и, не кривя душой, удалась, и даже очень даже. Ты рад? Ещё бы! До глубины своей измученной души или того глубже! А тогда к чему сей утренний моцион? Ведь всем известно… ладно, только нам с тобой, что топтать улицы ты намыливаешься исключительно в периоды творческого упирания лбом в ментальную стенку и возникновения острой необходимости в так называемой пешей медитации!

Всё так, мой неизвестный собеседник, всё так. Сегодняшнее путешествие – средство не напрячь мозги, а, напротив, расслабить их, размякнуть и отпарить. Отойти. А то мало ли что. Песня-то, при всей своей замечательности, далась весьма и весьма нелегко, да и опять же тематика там… ещё та. Ну да ладно. Полный вперёд!

ПРОСТОР, БЕЗЛЮДЬЕ, ЧЁРНЫЕ ВОРОНЬИ ЗАПЯТЫЕ В ГУСТЕЮЩЕЙ СИНЕВЕ.

Прости, мой друг, я умолчал другую, не менее важную причину нашего променада. Нельзя просто так взять и написать песню или картину. Тебе, как машинисту, нужна отмашка Небесного Диспетчера и посылка Вышнего Отправителя. Посему постфактум уж не сочти за труд – скажи «спасибо» тому, кто отправил идею произведения в твою головёшку с навострёнными как радар ушками, ведь без Него если бы что и вышло, то донельзя мёртвым, стерильным и никому – тебе самому в первую очередь! – не нужным. В ожидании Чуда ты постоянно что-то клянчишь – а что ты сам такого дал, чтобы вообще что-то просить взамен? Однако, несмотря на это, Чудо тебе явлено, и сейчас самый подходящий момент, чтобы хоть как-то отблагодарить. К тому же, выражая признательность небу, ты заодно хвалишь и самого себя, как же иначе – ведь всё под небесами есть не более чем филиал Абсолютного Мироздания и, по большей части, твоя субъективная галлюцинация длиною в жизнь. Решительно ничего зазорного в этом нет.

Умничай, умничай… скажи лучше, где же мы с тобой возьмём листочки баиля, который так любит наш Всеблагой Шива? Не растёт такое в здешних широтах – из эндемичной флоры тут лишь камыш да дурман-пустоцвет. Двуногих овощей, перезрелых апологетов круглосуточной брижки травы, скандальных мать-и-мачех и их подрастающих крикливых подсолнухов в расчёт не берём. Баиль, баиль… у нас проблема, Хьюстон?

Отнюдь. Не в форме дело, но в сути. Пускай же нашим баилем будет кто-нибудь другой, кто первым попадётся под руку – а в таком деле да в такой день непременно попадётся, будь спок! Опа! Вот уже и попался, да ещё какой – сочный разлапистый пятилистник, словно показывающий сложенное из перекрещённых «викторий» хиппанское «Хэй ю пипл!»

ЗАСПЕШИВШИЕ МАШИНЫ, ЗАСТУЧАВШИЕ КАБЛУЧКИ, ЗАНЯВШЕЕСЯ СОЛНЦЕ.

Маленький уютный соснячок услужливо подкладывает под ноги заросшую, не замеченную ранее тропинку. Опавшие шишки заполошно скачут врозь, вздымая крошечные фонтанчики прелой хвои. Сетчатая тень неподвижна и прохладна. Близится осень, и под сенью голого, с опушёнными верхушками перелеска уже почти ничем не пахнет.

Причудливо раздвоившаяся сосна как нельзя лучше подходит для возложения нашей благодарственности. Каннабис складывает шёлковые надкрылья и удобно умащивается в чешуйчатую развилку древесного уродца. Остальные деревца обидчиво скрючиваются: «А нам? А мы что, рыжие, что ли?» Аум намахь Щивайя, Аум намахь Щивайя, Аум намахь Щивайя…

Конечно, не вслух, какие вопросы. Ты же не буддист и не индуист. Ты просто маленький поднебесный клоп, написавший хорошую песню в подарок. Любое произнесённое слово грубо ткнёт в подвздошье только-только настроившийся хрупкий баланс – и всё будет испорчено: «спасибо» обернётся нарочитой ложью, песня – напыщенным пустословием, а весь этот поход – в лучшем случае обычной пустой вылазкой из опостылевшего дома. Даже своим внутренним, немного гнусавым и слышимым одному тебе голосом не произноси – просто сделай лёгкое движение душой, качни ею из стороны в сторону – и Слово создастся само. Да что я тебя учу…

ТАРАХТЕНЬЕ МОТОРОВ, СОБАЧИЙ ПЕРЕЛАЙ, ДАЛЁКИЙ ЛОКОМОТИВНЫЙ ВОЙ.

Дорога настойчиво уводит к железной дороге, и на её асфальтовой спинке, промеж сдвоенных бордюрных гребней ты вдруг видишь три целёхонькие сливы. Ответный подарок? Улыбаешься и проходишь мимо. Не стоит, Шива, не стоит.

«Уверен?» – хитро прищуривается Носящий-Полумесяц-В-Волосах. И подкладывает на скамеечку местного сельского станциона горку свежих огурчиков и зачем-то новёхонькую авторучку. Хохочешь уже в голос и забираешь – отказываться невежливо. «Нам пора», – деликатно подёргивает за рукав торопыга-телефон. Как скажешь, дружок, как скажешь. О, ещё одна слива…

Примеченный по пути сюда живописный пригорок неторопливо проплывает по левую руку. Вылитое место из какой-то полузабытой компьютерной игры – так бы и посидел на нём. Но пригорок явно чей-то – удобно ли будет? С сожалением обходишь полукругом, посекундно оглядываясь. Нет, какая же всё-таки красотень! Облачное очарование растворяется окончательно, и жаль, что пудельки с бишончиками так и не появились. Бог с ними. А вот крокодильчик всё же притащился – махонький, худенький, кургузенький, куда такому с целым солнышком вполнеба сладить. Бог и с ним. Аум намахь Щивайя, Аум намахь Щивайя, Аум намахь Щивайя…

И… отпускает.

=========

В произведении звучит строчка песни группы «КИНО» «Прогулка романтика» из альбома «Начальник Камчатки», 1984.