Настоящее искусство. Глава 11. Съемки

     18+   В соответствии с ФЗ от 29.12.2010 №436-ФЗ
     Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным, и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий.
     Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет.


Глава 11. Съемки

     Серебристая поверхность зеркала отражает сероватый цвет лица Адамова, будто рябь ручья — хвастливую молодую красоту Нарцисса. Александр проводит пятерней по кудрявой темной шевелюре, равнодушно отмечая, что, кажется, он не мыл голову уже несколько дней, и оправляет плащ, облитый терпкими облаками дорогого парфюма.
     Единственное, что волнует его в текущем состоянии, — это тот факт, что он может понести серьезные убытки из-за своего неприглядного внешнего вида. Изнеженные роскошью и сервисом высшего класса звезды не потерпят даже самого одаренного и креативного в мире фотографа, если от него будет за версту нести. В последний раз бросив взгляд на свое отражение, Александр входит в затемненную студию, где его уже давно ждут.
     — Александр, — голос стоящей перед ним режет ухо своим явным недовольством. — Надеюсь, вы опаздываете на съемки на целый час ко всем важным клиентам без исключения?
     Адамов, как истинный психолог, игнорируя раздосадованный тон клиентки, умиротворенно распаковывает оборудование и расставляет световые приборы.
     — Дорогая… — он украдкой косится на экран смартфона со списком ближайших съемок: даже прекрасно осознавая, кто перед ним, он совершенно не помнит ее имени. — …Анна! — В ход идет уже много раз испытанное оружие: соблазнительная улыбка. — Извините меня за  мою вопиющую непунктуальность. Знаете ли, бывают такие дни, когда все идет не так, как планировалось. Этот день явно решил стать одним из них. Но! — он уверенно поднимает указательный палец, кивая в подтверждение своих слов. — Я более чем на сто процентов уверен, что ваша фотосессия станет лучшей во всем моем портфолио.
     Профессиональное приспособленчество мастерски обучило его произносить эту фразу на каждой съемке. Лесть всегда входит в первичный пакет услуг любого успешного в своем деле бизнесмена.
     Он с облегчением выдыхает, понимая, что запах вчерашней ночи, провалившейся в пропасть забвения вслед за всеми остальными за последние несколько месяцев ночами, либо чувствуется исключительно им самим, либо не так резок и удушлив, как ему казалось. По крайней мере, Анна не выразила на своем миловидном лице так присущей всем богатым уродливой гримасы брезгливости.
     Александр нажимает на кнопку включения камеры и неожиданно даже для самого себя превращается в Сашу, неприметного юного жителя соответствующего своему названию города Тихополя с вечным фотоаппаратом везде, куда его только можно было взять. Он с ностальгической улыбкой вспоминает, как наспех кидал в старый потертый рюкзачок, увешанный значками с какой-то давно забытой им рок-группой, свою любимую мыльницу и отправлялся с ней на увлекательные поиски совершенных кадров в несовершенном мире. И ему было, в принципе, вполне достаточно того, что его белоснежная мальчишеская душа, не запятнанная  никакими сальными пятнами, кроме толстых кип журналов Playboy, найденных в отцовском гараже, трепетно и сладко сжималась при виде фотографий, отражающих мир таким, каким его видел только он. Он не нуждался в признании, не был зависим от денег, не задыхался пряным дымом похоти, не включал в список ежедневных дел долгожданных свиданий с горючим и веществами. Ему был необходим только чистый раствор искусства, щедро даривший шансы хоть одним глазком взглянуть на реальность через призму самого себя.
     Он спускает затвор уже скорее машинально, чем в желании найти интересный ракурс, заставляющий посмотреть на мир через чужое сознание, — единожды, дважды, трижды. Перед  его заплывшими какой-то белесой мутью — неужели слез? — глазами совсем не фотографии, над которыми безжалостно надругаются тысячи и тысячи взглядов ценителей глянцевой действительности.
     Саша видит перед собой свое бешено бьющееся о ребра от радости удачного снимка сердце и довольного отца, услащенного гордостью за отпрыска и похлопывающего его, со-сем еще, кажется, наивного детеныша, не познавшего жизни, по сутулой спине.
     Фотографию отца перед бунтарским отъездом из Тихополя, которую он так и не показал надоедливым журналистам со словами «Это — мой любимый снимок за всю мою карьеру».
     Он видит слайд-шоу из туманно знакомых и по-родному неизвестных ему лиц тихопольцев из своей фотосерии «Лица Тихополя»: мама, пришедшая после театральной смены; отец, разбирающий старый полароид, с сигаретой «Ява» за ухом; девочка с родинкой на левой скуле, в которую Саша был влюблен всю свою непростую школьную жизнь, играющая на черно-белых, подобно его любимому стилю, клавишах фортепиано. «Как же ее зовут? — напряженно думает Адамов, бездумно перемещаясь по купающейся в свете прожекторов комнате и нажимая кнопку „сделать снимок“. — А ведь я же любил ее, кажется, даже и тогда, когда приехал в Петербург…»
     Синхронизируясь с мерными щелчками, оповещающими о сделанных фотографиях, его прошибают волны страха и отчаяния. Он чувствует, что остывающий песок воспоминаний об ушедших днях неотвратимо сыпется сквозь пальцы, обнуляя весь его жизненный путь и оставляя Сашу наедине с Александром — праздным человеком без прошлого, настоящего и будущего, живущего лишь в миллисекундах момента.
     В миллисекундах момента остается и осознание бесцельности своего жизненного пути при такой токсичной цикличности. Адамов намеренно остервенело режет ножн-цами обеспеченного и знаменитого настоящего альбом сознания, сохранившего фотографии-моменты, где он все еще умел что-то чувствовать. Влажная дорожка слезы стекает по его щеке, заставляя резким жестом вытереть проявление, казалось бы, давно атрофированных чувств.
     — С вами все в порядке? — произносит внимательная клиентка, обеспокоенно глядя на него.
     Ему вдруг кажется, что все это время она всеми силами старалась уличить его хоть в одном из сонма неприглядных аспектов его жизни, и мысль об этом словно бьет арматурой по черепной коробке.
     — Да, конечно. — Он делает вид, что увлеченно рассматривает снимки в видоискатель. — Вы отлично смотритесь: поразительная фотогеничность и неподражаемая театральная мимика. Где вы брали уроки актерского мастерства?