Глава 1

2010 год.

Новое двадцатиэтажное офисное здание Corporation Historical Building of Russia искрилось в лучах солнца. Начищенные стёкла отражали лихорадочную суету, охватившую площадь перед парадным входом. Ещё бы, ожидалось прибытие президента фирмы – не меньше! Рабочие раскатывали рулон красной шерстяной дорожки, а следом девушки с портативными пылесосами возвращали ей свежий вид. Дизайнеры, словно кудесники, наполняли гелием воздушные шары в фирменных цветах корпорации – сером, синем и белом, создавая из них причудливую арку, где готика переплеталась с элементами русского классицизма. Оркестр духовых инструментов репетировал свой репертуар. У входа натягивали алую ленту, проверяли микрофоны. Армия журналистов и корреспондентов с камерами и микрофонами вовсю занимала лучшие позиции для обзора этого знаменательного события.
Около двух тысяч человек, разбившись на небольшие группы, оживленно обсуждали происходящее. Все они были одеты в нарядную корпоративную форму: серые костюмы (у дам допускались юбки), синие сорочки у мужчин и такого же цвета блузки у женщин, белые классические галстуки с позолоченным держателем у мужчин и элегантные галстуки-бабочки с камнями Сваровски у дам. Статус сотрудника определялся по металлическим бейджам: серебристые – у обслуживающего персонала, голубые – у отдела по связям с общественностью, рубиновые – у среднего звена, изумрудные – у администрации. Элита компании придерживалась особого дресс-кода: дорогие, изысканные наряды и золотой значок с аббревиатурой CHB, каждая буква которого соответствовала определённому цвету фирмы.
Общую какофонию внезапно заглушил голос исполнительного директора, зазвучавший из установленных по периметру площади динамиков:
– Он уже выехал, у нас осталось пятнадцать минут! Всем занять свои места!
Толпа пришла в движение. Казалось, она была хаотичной, но каждый знал свое место, отрепетированное не раз, и потому никто никому не мешал. Сотрудники занимали свои позиции, обмениваясь радостными улыбками. Еще бы! Этот день был для них поистине великим. Все они прошли через ад отбора в новый офис процветающей фирмы, занимающейся скупкой, реставрацией и сдачей в аренду заброшенных, на первый взгляд нерентабельных, а порой и стоящих в руинах зданий. Гений этого масштабного проекта, Сергей Борисович Удальцов, заразил своей неиссякаемой энергией полстраны. В маленьких городках, где почти не было работы, он выкупал здания, превращал их в офисы и набирал умных, перспективных людей на руководящие должности. Не забывал и о рядовых сотрудниках – работы хватало всем. Через пять лет городок расцветал, превращаясь в очередную жемчужину, приносящую неплохой доход. И вот, наконец, в Москве завершилось строительство головного офиса его фирмы, ставшей уже легендой. Именно сегодня, через пятнадцать минут, он произнесет речь, перережет ленточку и откроет двери для новой волны талантливых людей, готовых разделить его невероятную идею процветания и благополучия граждан страны!
Когда черный Mercedes-Benz премиум-класса въехал на площадь, в шум города ворвался торжественный марш духового оркестра. Автомобиль остановился у красной дорожки, но Сергей Борисович не торопился. Его мужественное лицо, сохранившее остатки былой молодости, было серьёзным. Он оглядел своё главное детище – огромное здание, построенное с нуля. Это был первый и, скорее всего, последний раз, когда он не спасал архитектурное наследие, а возводил новое, современное, безликое европейское чудовище, почему-то так любимое современным поколением. Сергей Борисович слегка поморщился, дав свободу чувствам, но тут же взял себя в руки. Это Москва. Тут свои правила. Лишь горящий взгляд и чуть заметное подобие улыбки в ямочках щёк выдавали его волнение. Наконец, он медленно открыл дверь и, выходя, уже улыбался встречающему его по обе стороны коллективу.
Мерседес бесшумно отъехал. Но не успел Сергей Борисович сделать и шага под бурные овации собравшихся, как откуда ни возьмись к нему на бешеной скорости подкатил черный джип. Двое мужчин в камуфляже выскочили из него, схватили президента и затащили внутрь. Машина рванула и исчезла в неизвестном направлении.
Всё произошло настолько неожиданно, что в первые секунды никто не успел ничего понять. Оркестр продолжал играть, большинство всё еще хлопали в ладоши и махали флажками. И только бледное лицо исполнительного директора, стоявшего у входа и видевшего всё в мельчайших деталях, застыло в ужасе. Да ещё стоящие в непосредственной близости служащие бросились в рассыпную, нарушая так тщательно выверенный строй. Телохранители тоже не успели среагировать, а всё потому, что Сергей Борисович сам распорядился, чтобы осталось только два сотрудника и те для проформы. Зачем давать повод журналистам лишний раз судачить об излишествах преуспевающего бизнесмена.
– Да заткнитесь все! – заорал исполнительный директор в микрофон. – Президента похитили! Немедленно звоните в полицию, МЧС, прокуратуру, администрацию президента!
В повисшей на секунду тишине были слышны лишь звуки затворов фотоаппаратов и приглушённые голоса журналистов, в прямом эфире освещающих произошедшее на их глазах сенсационное происшествие.
И тут началась настоящая паника и хаос. Крики, слезы, беготня, кто-то на кого-то налетал, звонил по телефонам, какие-то машины уезжали, другие подъезжали. Сирены, гудки, рации…

Джип, вырулив в узкую улочку, через переулок выскочил на пустырь, где их поджидали распахнутые ворота, ведущие в подземный тоннель. Пока они петляли по переулкам, Алина успела вколоть Сергею Борисовичу сыворотку. Он тут же потерял сознание.
– Как долго он будет в отключке? – спросил её Волк.
– Сутки. Так что у нас достаточно времени.
– Доза правильная? Он будет хоть что-то помнить из своего прошлого?
– Немало, но до нужного нам момента.
– Отлично. Тогда действуем по плану: переодеть, придать лицу соответствующий вид и выкинуть в условленном месте. Высади меня перед тоннелем. Дальше сами.

***

1998 год.

Саныч бодро катил продуктовую тележку. В старой выцветшей болоньевой куртке, надетой поверх когда-то дорогого длинного кардигана жёлтого цвета, с неправильными, будто разорванными и висящими огрызками полами, он выглядел комично. Образ дополняла алая бейсболка на коротко стриженной голове и аккуратно подстриженная чёрная бородка с усами. Лицо Саныча всегда было на удивление чистым, щетину он ежедневно брил найденными в помойке просроченными одноразовыми лезвиями на берегу Москвы-реки по ночам, чтобы не привлекать ненужного внимания полицейских. Под нелепым нарядом пряталось рельефное тело сорокатрёхлетнего мужчины. Саныч ежедневно уделял достаточно времени поддержанию фигуры в должном виде. Спасибо мэру столицы, в городе установлено огромное количество бесплатных уличных тренажёров. Саныч ранним утром скидывал с себя лишнее и, оставшись в протёртых шортах, принимался за тренировку.
Хоть судьба поступила с мужиком очень сурово, он оставался оптимистом. Санычу поставили диагноз – диссоциативная амнезия. Что-то он помнил из своего прошлого, что-то забыл начисто. Он испробовал всё — лечился в психоневрологическом диспансере, прошёл уйму обследований, сдал тонну анализов. Социальные программы, приюты, профпереобучение. Все эти рычаги к улучшению жизни и восстановлению памяти были очень медленными и неэффективными. Недоработки системы чувствовались во всём. Чтобы получить одно, нужно получить другое, а это в то же время недоступно из-за отсутствия первого… Одним словом, стать успешным реально только годам к семидесяти, не раньше. А всё остальное время? Снова проходить весь цикл становления личности, как в молодости? Да ещё сидя на антидепрессантах? Увольте. Силы и здоровье уже не те. Вот и решил Саныч посвятить полученную свободу самому себе. Стать свободным от условностей, правил и социальных рамок. Оказалось очень даже недурно. Ему понравилось. Так Саныч и стал отшельником-бомжом. Одни говорили, что он – бывший разведчик, выполнявший секретные задания за границей, а теперь скрывающийся от мести врагов. Другие утверждали, что он – гениальный ученый, разочаровавшийся в науке и ушедший в добровольное изгнание. Третьи шептали, что он – наследник огромного состояния, сбежавший от алчных родственников. Сам Саныч лишь загадочно улыбался в ответ на подобные домыслы, предпочитая хранить молчание и поддерживать ореол таинственности.
Его день начинался с восходом солнца. После утренней тренировки на турниках он отправлялся на поиски пропитания. Он знал все злачные места, где можно было найти выброшенные продукты, не потерявшие своей съедобности. Саныч был брезглив и тщательно отбирал свою пищу, не допуская попадания в организм чего-либо испорченного. Он прекрасно разбирался в травах и кореньях, знал, какие из них можно употреблять в пищу, а какие – использовать в лечебных целях.
Вечерами, когда город погружался в темноту, Саныч возвращался на свое облюбованное место, под мостом на берегу реки. Здесь он разводил небольшой костер, грелся и читал книги, найденные на свалках. Он любил классическую литературу, философию и историю. Чтение позволяло ему оставаться на плаву, не терять связь с миром культуры и знаний.
Он был одинок, но не чувствовал себя несчастным. В своей свободе он находил нечто ценное, нечто, что не мог бы обрести, оставаясь в рамках привычной жизни. Саныч был философом, поэтом и воином в одном лице. Он был легендой, живущей своей жизнью, не подчиняясь никому, кроме себя самого.

Вот и сегодня Саныч, следуя привычному маршруту, проверял содержимое контейнеров с мусором в очередном элитном жилом комплексе. Сюда только ему охрана разрешала заглядывать. Для остальных путь был закрыт. А всё потому, что однажды Саныч спас сына одного из жильцов этого комплекса, каким-то образом сумевшего покинуть закрытый двор и выбежавшего на проезжую часть. Если бы не быстрая реакция и натренированные годами рефлексы, неизвестно чем бы всё закончилось. Теперь Саныч – почётный бомж комплекса. Ему тут иногда специально оставляют пакеты со свежей едой, лекарствами и одеждой. А благодарный бомж даже перестал копаться в них. Просто скидывал всё в продуктовую тележку и уходил. Зная, что его обычно поджидают и наблюдают, чтобы ему, а не ребятне во дворе всё досталось, Саныч разбирал и проверял содержимое уже у себя под мостом. Он не хотел никого обижать.
В одном из таких пакетов, он наткнулся на дорогущую упаковку с каким-то элитным пойлом. Саныч усмехнулся и принялся с любопытством изучать диковинку. Выпивал ли он? Конечно, а как же иначе русскому человеку, да еще непрерывно странствующему по бетонным джунглям мегаполиса? Но Саныч не злоупотреблял. Его организм сам установил некую, понятную лишь ему, меру, которой беспрекословно следовал. Как только живительная влага застревала в горле, вызывая предательский рвотный рефлекс, всё – стоп-кран. В зависимости от крепости и качества напитка, объём потребляемого варьировался от пары глотков до одной, максимум двух пол-литровок.
Серая, с сине-белыми полосками, упаковка из плотного, добротного картона. Ни названия, ни адреса производителя, ни даже градусов – ничего, кроме переливающейся акцизной марки, приклеенной на место язычка крышки.
– Левак, что ли? – озадаченно пробормотал Саныч, разглядывая находку.
Он еще немного повертел упаковку в руках, потом осторожно вскрыл, предвкушая сюрприз. Внутри обнаружилась бутылка из толстого хрустального стекла, причудливой формы, с переливающимися гранями, напоминающая старинный аптекарский флакон. Жидкость цвета янтаря, с золотистыми бликами. Пробка, запечатанная сургучом, недвусмысленно намекала на солидность содержимого.
– Не, левак в такую тару не нальют, – пробормотал Саныч, с уважением осматривая бутылку. Он принюхался к горлышку, и его ноздрей коснулся сложный букет ароматов: дубовая кора, сухофрукты, ваниль и легкий оттенок специй. – Хорошая штука, видать.
Саныч решил не тянуть кота за хвост. Обычно он приберегал такие экземпляры для особых случаев, когда философские размышления создавали подходящее настроение. Но этот необычный подарок требовал немедленной дегустации. Достав из видавшего виды, но тщательно выстиранного рюкзака свою верную кружку, он откупорил бутылку. Сургуч поддался с легким треском, и в воздух вырвался еще более насыщенный аромат.
– М-м-м, как же это божественно! – закатив глаза, прошептал Саныч.
Плеснув в кружку грамм двадцать драгоценной жидкости, он медленно поднес ее к губам и сделал небольшой глоток. Тепло разлилось по телу, а вкус оказался настолько богатым и многогранным, что Саныч невольно застонал от удовольствия. В голове вдруг промелькнули какие-то сложные формулы и алгоритмы, что-то неуловимо изменилось в его восприятии мира.
– Вот это вещь! – простонал он, смакуя послевкусие. – День у меня сегодня удался на славу.

***

Саныч проснулся резко, словно от толчка. Над Москвой уже алело предрассветное зарево, окрашивая небо в нежные оттенки розового и золотого.
– Приснится же такое, – пробормотал он, тряхнув головой, – пора приступать к ванно-рыльным процедурам.
Мужчина потянулся к своему рюкзаку. Там, среди прочего, лежала пластиковая коробка с помазком, лезвием, пеной для бритья и ещё советской мыльницей, хранящей воспоминания о другой жизни. Едва он потянул за лямку, как услышал знакомый хрустальный звон. Осторожно открыв рюкзак, Саныч обнаружил уже знакомую ему бутылку с драгоценным содержимым, мирно пристроившуюся рядом с верной кружкой и прочими пожитками.
– Погоди-ка, – Саныч почесал затылок, – значит, это не сон?
Он вынул бутылку и поднёс её к носу.
– Тот самый неземной аромат… – задумчиво проговорил он и, присев на корточки, поставил бутылку на холодный цемент. Пытаясь восстановить события минувшей ночи, Саныч напряг память. Выпил, насладился странным, обволакивающим послевкусием и…?
Перед его мысленным взором возник ночной парк имени Горького, погружённый в сонное оцепенение. Что он тут делает, так далеко от облюбованного им уголка? На пустынных аллеях – ни души. Лишь издалека доносились приглушённые ритмы музыки из ночного кафе, манящего ярким пятном света от горящих над ним гирлянд. Саныч двинулся на этот свет. На пустой террасе, за одним из столиков, маячила одинокая фигура молодого парня, склонившегося над монитором ноутбука.
– Эх, поколение колы, – вздохнул Саныч, – вся жизнь в интернете…
Решив заодно проверить мусорные баки, раз уж судьба занесла его сюда, как-никак, а они тоже денег стоят, Саныч огляделся. Кафе было закрыто.
"Наверное, забыли выключить музыку, – подумал Саныч, – ну и пусть себе играет, создаёт настроение."
Лишь сейчас он заметил, что пришёл без своей верной тележки. Это обстоятельство немного обескуражило его. Он почти никогда с ней не расставался.
– Ладно, обойдёмся, – махнул рукой Саныч и принялся методично осматривать баки в поисках банок и прочей полезной мелочёвки. Без тени смущения он зашёл на веранду и остановился за спиной парня, увидев, что тот уснул, уронив голову на скрещённые руки.
– Бедолага, – покачал головой Саныч. – Разбудить, что ли? Пусть хоть остаток ночи нормально в тёплой постели поспит.
Но едва он потянулся, чтобы тронуть парня за плечо, его взгляд упал на чёрный экран монитора, по которому, словно по волшебству, выстраивались строки латинских букв, цифр и знаков. Это привлекло внимание Саныча. С удивлением он осознал, что понимает суть загружающейся программы. Более того, он заметил в некоторых местах грубые ошибки. Позабыв о мирно спящем юноше, Саныч уселся рядом, пододвинул ноутбук и, остановив автоматическую загрузку, принялся исправлять неточности и баги, со скоростью опытного программиста барабаня по клавиатуре. Через полчаса всё было готово. Решив проверить свою работу в действии, Саныч огляделся, убедился, что вокруг никого нет, и ввёл номер своей банковской карты. Она у него осталась, словно тонкая нить, связывающая его с прежней жизнью. На мгновение задумавшись, он нажал Enter. Экран погас и тут же ожил, вернувшись в привычное рабочее состояние.
– Ну всё, малец, – поднимаясь, Саныч с сочувствием посмотрел на парня, продолжающего видеть какие-то свои сны, – рано тебе ещё такими делами заниматься. Подучиться надо, да и жизни хлебнуть, а уж потом, может, ещё раз попробуешь. А вот мне – самое время.
Ещё раз оглядевшись, Саныч поднял брошенный пакет с собранными банками и неторопливо исчез в темноте дремлющего парка.
– Может, это и не сон был? – размышлял он, детально вспоминая произошедшее. – Но я же ничего не смыслю в этих новых технологиях, и гаджеты для меня – как китайская грамота.
Решив отбросить сомнения, Саныч спрятал бутылку обратно в рюкзак и, насвистывая себе под нос бодрую мелодию, направился к спуску к реке. После утреннего умывания мир стал казаться немного ярче. Он достал из коробки бритвенные принадлежности и, ловко орудуя помазком, принялся взбивать пену. Лезвие, чуть сопротивляясь, скользило по щетине, сбривая остатки ночных кошмаров.
Закончив с бритьём, Саныч почувствовал себя обновлённым. Он собрал свои вещи и двинулся в сторону ближайших тренажёров. График, выстроенный годами, он нарушать не собирался. День обещал быть долгим, и нужно было запастись энергией.
По дороге он невольно поглядывал на прохожих. Каждый из них казался ему частью какой-то сложной, непонятной головоломки. Саныч всегда ощущал себя сторонним наблюдателем, отстранённым от этой суеты. Но бутылка в рюкзаке, тихонько позвякивая, напоминала о вчерашнем, почти нереальном приключении и по-новому побуждала оценивать окружающий мир.