Часть первая Глава четвертая У Посейдона

        После  сложной и трудной вахты Леня Лютин сладко спал у себя в каюте. Тихонько  к нему вошел Сережка и над самым ухом прошептал: «Спишь? Ну, спи, спи. Без тебя Нептуна уговаривать будем».
- На что уговаривать? - Леня мигом проснулся и взъерошенной челкой напугал друга.
- Как на что? На лояльность, Леня! Лояльность! Чтоб поменьше нам штормов в борта. Слушай, а ты собственно сало любишь по-деревенски?
Неожиданный переход диалога к салу перевел недоумение Лютина в ступор.
- Люблю. А причем тут сало? -  Задал он наводящий вопрос.
- А любишь ли ты копченое сало с черным хлебушком и зеленым лучком? – Сережка продолжал искушать друга.
- Серый, что за "хр-нь"! Есть сало – давай его сюда! Что за бредятина!
- А сало в стиле Ван Гога?
- Что за издевки! Я сало съем и в стиле Шишкина.
«Связь»  молчаливо улыбалась.
- Ну, ты и сладкоежка, я тебе скажу! – Сергей похлопал друга по плечу,  продолжив: – На лодке, в честь пересечения Мыса Горн, решили устроить конкурс на лучшую засолку сала. Ты что, не в курсе? Все шаманят там, а он спит. Давай, поднимайся!
Ребята пришли на камбуз как раз в ту минуту, когда кок Гаврилюк рассказывал доктору Фон ен Доскопу новости азиатской, судя по всему,  кухни.
- Турецкие генетики скрестили свинью со змеей. Теперь эти свиньи несколько раз в год сбрасывают сало. Доход от продажи его превысил доход от мзды от Босфора. Сами-то они его не едят.
- Прекрасно! Прекрасно! А они не пробовали скрестить свинью с ящерицей? -  поинтересовался врач.
- А зачем с ней-то? – удивился кок.
- Чтобы ляжку можно было оторвать, и выросла бы новая.
Раздался дружный хохот.
- Я тут давеча страдал бессонницей, господа! – Доктор важным и спокойным голосом прервал смех, -  Слышу, ко мне кто-то крадется. Меня такой страх охватил, признаюсь я вам. Вот не скрою – пот на лбу проявился. Сам про себя думаю: и что это я такой пугливый стал? И тут, при неясном «лунном» свете вижу меха Диму. Ну, сатана и на лодке сатана. И этот ночной гость меня робким голосом спрашивает: нет ли у меня рычажных весов? Вот вы понимаете, что он меня спрашивает? Я ему: «Зачем они мне? А он: «Ну, мало ли? Спирт медицинский взвешивать!» Ну ладно, их  с пятого понять вообще трудно. Это мы с вами, господа, понимаем. Вот вы мне ответьте: как можно на кантере спирт, даже если он медицинский,  взвесить? – Фон (короткая кличка Фон ен Доскопа) сделал многозначительную паузу.
  Все молчали, ожидая с нетерпением развязки.
- Ну, так вот. Спрашиваю я: а зачем вам, в пятом отсеке, рычажные весы?  Вы что, хотите свой спирт ним взвешивать? И он мне рассказывает. Оказывается, командир дал наказ обрезать со свиных тушек все сало и раздать для засолки каждой боевой части. В отведенном ему припрятанном месте на полке лежал большой кусок сала, который он засолил старым  дедовским способом. Что за способ, господа, не уточнял.  Приходит  он как-то, чтобы проверить процесс засолки, а сала нет! Нет! Спрашивает он мичмана Порошина: «Где оно?».  А Порох: «Кот съел!».  Димитрий зовет Кеда. Ну, вы знаете эту черную тварь, что у них там живет. Берет он этого вечно голодного кота и идет ко мне взвесить, чтобы определить: сколько съел сала Кед, а сколько съел мичман. И это, господа офицеры, в мое святое время сна!
- Да, механики, кажись, с конкурса выпадают, - произнес, смеясь кок. - Теперь представляю письмо домой мичмана Порошина! «Дорогая моя Катерина Матвеевна, сегодня ночью мне приснился замечательный сон — наш домик, дворик и яблоневый сад. Наш чудесный, красивый тихий, уютный  сад! Осенью, когда на всех деревьях уже созрели крупные красные душистые яблоки, я вспомнил, как нам было хорошо там.  Дорогая, какие у нас замечательные яблоки. Большие, сочные, сладкие. Проснулся, а во рту стоит их  вкус. Я так по ним соскучился. Дорогая моя, незабвенная, Екатерина Матвеевна! Пришли мне, пожалуйста, наших яблок. Больше ничего не надо. Возьми ящичек и наполни его полностью яблоками. Ну, можешь сверху положить кусочек сала. А если сало не будет влезать, то выкинь яблоки н---р! С любовью, твой преданный Морской Волк, мичман Порошин».
Истерический смех полностью овладел камбузом.
- Так, господа. Мне пора, - засуетился доктор. – Я в свите, должен вас покинуть. Кстати, мичман Порошин у нас холостой и без невесты, пока-что!
Буквально через несколько минут на лодке, с теми, кто был свободен от вахты, началось  некое перевоплощение. Создавалось впечатление, что лодка на борт подобрала  невесть кого с какого-то  необитаемого острова, которые потерпели крушение в прошлом веке и напрочь одичали за столь долгое время.
Черти мотались из стороны в сторону, как клопы в  тифозной лихорадке. Девушка, вполне напоминавшая даму, стоящую на дороге в поиске приключений с определенной направленностью,  спокойно и старательно выводила красной  помадой себе губки, упираясь ножкой в выступ, демонстрируя ажурные чулочки. Доктор с большим ножом в руке  о чем-то говорил с Нептуном, которого выдавала корона, которая слегка была придвинута на бок.
Раздался звук бубна. Все притихли вместе с чертями. Собралась команда и командир.
- Товарищ Нептун, - начал Богданов, еле сдерживая смех, - Мы пересекли Мыс Горн. Благодарим тебя и просим от нас принять наш дар.
Раздался второй удар бубна, и появились два сатаненка, которые  вынесли палку, на которой висели подписанные  различные куски сала.
- Товарищ Нептун! Каждый из нас старался. Прошу оценить.
Русалка (то есть  дама у дороги) держала в руках тарелку, а доктор, отрезая кусочек, клал его ей фарфоровую посудину для  дегустации Царем морей и комментировал.
- Центральный. Сало под названием «Адмиральское». Белое, чистейшее, в четыре пальца. Кто попробовал, уже в мыслях адмирал.
Все дружно захлопали. Нептун, положив кусочек на язык, задумался.
- Халеное. 24 карата чистоты высшей пробы.  Но шкурка тверденькая. Помягче бы. Помягче. Но там (владыка  показал пальцем вверх) шкурой мягче не бывают.
- Сало «Штурманское». Картографическое.
Доктор показал всем рисунок на этом куске. На нем красовалась Роза ветров с подводной лодкой посередине.
Отведав кусочек, Нептун одобрительно покачал головой. Толя расплылся в улыбке.
- Шкура мягкая, красивая, но мяса на ней не вижу. Карта ведет куда, к земле? А она где?
Среди экипажа прошелся одобрительный смех.
- Тихо, господа! Тихо! Сало «Мина замедленного действия».
В этот момент раздался просто неудержимый хохот, потому как перед глазами предстал кусочек сала в обрамлении лаврового венка.
Почти со слезами на глазах Нептун засунул кусочек в рот.
- И шкурка мягкая, и просолено хорошо, и прорезь есть, и запах от лавра, как от победы! Молодцы минеры! Отличная работа!
  Когда руки доктора дотронулись до очередного висящего куска, все без его комментария поняли, чей это «шедевр» мероприятия.
  Командир БЧ-2  Лютин опередил доктора:
- А что, дырка от нашей ракеты. Попала прямо в цель.
  Доктор приложил оригинал к глазу, как пенсне.
- Все с вами ясно, ракетчики. Ну, хорошо. А это чье изобретение? - и Фон указал на кусочек, который скромно висел без опознавательных знаков. – Сейчас постараемся сами определить.
  Посте тщательного пережевывания Нептун задумался.
- Отлично! И шкурка в самый раз, и перчику, как надо и три прослойки! Отлично, служивые! Отлично! Аж в ушах зазвенело от вкусности.
  Доктор обвел глазами всех.
- Кто автор сего изобретения?
  Молчание.
- Им говорить не положено. Время связи определено, а  оно еще не наступило, - громко произнес Лютин.
- Связь, значит. Ну, хорошо, я так понимаю, что каждая прослойка – это антенна? – Стал уточнять председательствующий.
-  И как память о курсантской жизни, из которой мы все вышли, - ответил Ветров, - Три полоски на гюйсе.
-  Похвально, служивый, – произнес Нептун с удовлетворением, выражая этим свое расположение.
В это время послышался  невыносимый и душераздирающий вопль кота. Черти держали в руках авоську, из которой пытался освободиться Кед.
- Это кто таков?  У меня в море подводные  коты водятся? И он, что, в сети попался?  - Нептун непонимающе посмотрел на доктора.
- Нет, Ваше Высочество. Этот кот, он съел образец сала  БЧ-5.
- Весь кусок? – Продолжал уточнять хозяин морей.
- По всей видимости.
- Тогда вешайте этот «образец» рядом со всеми!
Эту картину описать практически невозможно.
Оказавшись рядом с таким огромным количеством лакомства, кот мгновенно притих и стал лапой с растопыренными когтями тянуть ближайший кусок в надежде овладеть им.
"Мехи" сразу ожили, потому, как  их охватила невероятная гордость за своего подшефного и вера в то, что сало исчезло именно из-за обжорства Кеда.
Кот, не обращая ни на кого внимания, продолжал свое дело, веселя всех.
- Итак, слово! – Нептун поднял руку, как римский император, и все притихли. - Я определяю победителя! Пятая боевая часть, за смекалку, твердость духа,  за ответственное воспитание подрастающего «поколения», хоть и в виде кота, – ваше сало оказалось вкуснее всех! Кед врать не будет.
Взяв паузу, в ожидании, когда все притихнут, с позволения Нептуна, слово взял командир.
- Коллеги! Сало – тяжелая пища, я вам скажу. Вроде  так медики считают. Верно говорю, доктор? Но сегодня оно нам дало потрясающее ощущение «положения плавучести».  А как лягушки: лапками дрыгают – плывут под водой; затихают – всплывают. Еще раз спасибо Нептуну за благосклонность и оказанное внимание. А от себя скажу - спасибо всем за отличную работу!  Впереди много трудностей и опасностей. Будем предельно внимательны и бдительны.
Еще долго не затихали смех и радость. Ребята веселились, как и положено в эти минуты морякам.
Если только можно себе представить подводную лодку в мировом океане как маленькую живую клетку, но обрамленную прочным корпусом, то понимаешь всю картину мироздания и человека в нем в целом. Потенциальная эффективность ее заключается в функциональном ее назначении. Но как чужеродный «жилец» мирового водного пространства, созданная интеллектуальным трудом, лодка в себе заключает живой мир своего экипажа, который находится в высокой степени замкнутости и изоляции. Трудно существовать во внешнем агрессивном для тебя пространстве, если внутренний не сбалансирован и не дает тот полный энергетический баланс для сохранения и предназначения.
Как подводная лодка, так и человек нуждается быть принятым и понятым средой своего обитания. И насколько это получается, зависит полностью от внутреннего состояния.
Сплоченность экипажа, дружба, профессионализм, ощущение берега как любви  – вот они, те самые важные составляющие, которые делают любого человека, да и систему в целом,  прочной и надежной единицей.