Март

Лена и Витя, молодая супружеская пара, насмотревшись вдоволь «ужастиков» по телевизору, уснули в своей маленькой спаленке с окнами, выходящими в сад. В слегка приоткрытую форточку залетал теплый весенний ветерок и поигрывал тюлем. В тишине ночи тикали комнатные ходики, забирая в себя ушедший день, шептала занавеска, ровно сопел носик Лены и прерывисто посвистывал рот Вити. Луна, попадавшая холодным светом в окно их спаленки сквозь голые ветки стоящего рядом дерева, двигала по стене тенями веток, расползающимися в большую, страшную паутину. Переворачиваясь с одного бока на другой, Лена стягивала на себя полотно теплого одеяла, заворачиваясь в него рулоном, и, постепенно согреваясь, вытягивалась под ним в полный рост. В то время Витя, оголенный и обдуваемый ветерком из форточки, сворачивался в еще более плотный калачик, усиливая свист дыхания. Промерзнув до мочек ушей, Витя, в темноте нащупав край одеяла, подтягивал его к себе и, совершая переворот на другой бок, разворачивал Лену из рулона. Теперь уже Витя, согреваемый теплом одеяла, вытягивался в полный рост. Свист становился тише, умиротворенней, а сны — разноцветнее. Оголенная Лена сворачивалась плотным калачиком и доходила до стадии замерзания мочек ушей. Через некоторое время сон разворачивал их друг к другу, и они, слившись витиевато телами и конечностями, укрывшись супружеским одеялом, смотрели уже едино один и тот же сон о своей будущей розовой счастливой жизни.
Вдруг за окном в темноте тишайшей ночи раздались душераздирающие вопли, похожие на плач и, одновременно, на нечленораздельные звуки, издаваемые ребенком:
— Клау-у-у, муа-а-а, мруа, кло-оо…! — страшно доносилось в открытую форточку. Тишина всполошилась. Паутина веток тенями чаще задвигалась по стене. Лена вздрогнула, сжалась в комок и, приткнувшись к Вите, прошептала:
— Витя, проснись! Что это, Витя? — и она пхнула еще не очнувшегося от сна мужа в живот. Он, вздрогнув, прислушался — тихо.
— Да сквозь сон привиделось тебе. Спи. — И он начал было уже отворачиваться на бок, но вдруг…
— Мруа-а-а, влоу-а-а, муа-а, лоунг-а-а…!!
Витя, вздрогнув, присел на кровати. Супруги застыли в нерешительности и испуге.
— Может, юродивый какой под окном? Вить, мне страшно. Делай же что-нибудь! — Лена свернулась калачиком и закрылась с головой одеялом, предоставив право действовать мужу.
В этот момент душераздирающие вопли возобновились, да так близко, что казалось, будто кто-то пытается залезть в форточку. Комната наполнилась страхом. Витя покрылся холодной испариной, привстал и на полусогнутых от испуга ногах начал медленно, осторожно прокрадываться к окну. В момент, когда ужасные крики почти дотронулись до Витиных, прижатых от страха к голове ушей, он в прыжке выбросил вперед руку и с силой захлопнул форточку. За окном раздался звук упавшего с высоты мешка или тела о землю. В наступившей дрожащей тишине Витя прыгающими от страха пальцами чуть раздвинул шторы и всмотрелся в темноту, холодно освещаемую луной. От увиденной картины ужас в его глазах …сменился веселым недоумением — на проталинке под окном сидел… соседский толстомордый рыжий кот по кличке Питон. Свалившись с внешнего подоконника от Витиного удара форточкой, он оправился, недовольно сверкнул глазищами в сторону окна и, приняв позу, снова заорал во всю свою рыжую толстую морду:
— Клау-о-о, мруа-а-а, лоунг-мрау!!.
— Моу-ланг, клоунг-у-у, мруа-а, иуа-лано-у-а!!! — засуетился его приятель Васька из-за соседского забора.
Под луной на скамеечке сидела Витина серенькая кошечка Машка и кокетливо переминалась с лапки на лапку. Пространство воздуха вокруг нее заполнялось уже не стихающими звуками:
— Мруа-а, клоу-ланг-о-о-у, иола-мруа-а!!!
— Ну, что там? — испуганно высунув один носик из-под одеяла, шепнула Лена.— Что ты стоишь, как истукан!
Витя расправил плечи, раздернул пошире шторы, приоткрыл форточку, вдохнул весеннего ветерка, хлопнул по животу резинкой от трусов и, молча шагнув к кровати, полез к жене под одеяло.
— Ты что, как дурной, молчишь? Что там? — Лена снова пхнула Витю в живот.— Весь сон пропал.
— Март…— душевно замурлыкал Витя.— Март, хорошая моя…
Прижавшись друг к другу, они пропали под одеялом и уснули уже только под утро.