Глава 22. Алёна. Возвращение блудных родителей

Матвей много злился. Когда мы вышли за пределы усадьбы, в которой видимо, Дана приводила свои нервы в порядок (хотя я мало верю что затхлый запах помогает) Матвей молча шёл по дороге впереди меня. Из-за его широкого шага я с трудом поспевала, плюс каблуки никто не отменял, они всё ещё красовались на мне, и это тоже затрудняло дорогу. Ступни уже стали нарывать от боли. Мелкие камни попадали в обуви, а на крупные я случайно натыкалась, пропуская их мимо глаз. И очередное моё «ой», заставило Матвей сбавить темп. Он обернулся и, ощутив вину, подошёл ко мне, предлагая свою руку в качестве помощи.

— Прости, — произнёс он. — Ты не виновата в том, что моя мать скрывает что-то важное, а я забыл обо всём, думая только об истинной причине. Не могу мыслить, когда не знаю правды.

— Всё в порядке. Но ты был не прав, ворвавшись к ней в дом. И плевать, кого она там укрывает. Сказала, нет, значит, нет, мы бы подыскали другой вариант, как попасть внутрь. Откуда в тебе эта импульсивность и непредсказуемость? — потирала я лодыжку, потому что пару метров назад подвернула её, и она не давала о себе забыть.

— Я разносторонняя личность, — усмехнулся Мацкевич. — Хочу компенсировать твои страдания, о великая мученица. Давай понесу.

— Меня? На руках? Ты спятил? Я вешу тонну, — стало сыкотно мне. Меня раньше никто и никогда на руки не брал, и я надеялась не возьмёт. Я хоть и стройная девушка, но беспокоюсь, что другому человеку будет тяжело.

— Тогда хотя бы обопрись о мою руку, — приобнял он меня за талию. — Не могу смотреть, как ты хромаешь из-за модной обуви. Надо же было догадаться надеть каблуки.

— Ты давай не умничай Мацкевич. Откуда мне было знать, что мы поедем в глушь, где нет дорог? Я вообще-то в платье и на каблуках собиралась доехать до твоего дома и обратно. Планов на продолжение не возникало как-то, — положила-таки я руку ему на плечо и обняла. И с помощью Матвея стало проще идти.

— Иногда стоит думать наперёд, — пожал он плечами.

Я собиралась ответить, как следует, но телефон мой подал признаки жизни. Я о нём забыла и не вспоминала со вчерашнего дня, а он всё время был в кармане куртки. Когда-то Лиля мне ради прикола поставила звонок как на старых телефонах, громкий и раздражающий, с тех пор я ничего не поменяла. И когда он зазвонил, Матвей чуть ли не отскочил от меня, но как истинный мужчина сдержался, остался рядом.

— Что за звонок такой? Где ты его откопала? В закромах прабабушки? — сморщился Мацкевич.

Так бы и треснула ему.

— Нормальный звонок. Нет у меня ваших новомодных айфонов, уж простите господин Мацкевич. Поклонилась бы, да не могу, — никак не могла добраться я до смартфона в кармане.

— Чего ты так оскорбилась? Это же хорошо когда больше ни у кого нет такого же звонка. Можешь начинать считать себя индивидуальностью, — откровенно издевался он.

Надо бы дать ему достойный отпор, но телефон был у меня в руках и я, наконец, смогла заткнуть его, ответив. Даже не посмотрела, кто звонил. А следовало бы.

— Да, я слушаю.

— Как официально, — прокомментировал Матвей, обнимая меня и ведя к машине.

Я готова от счастья в обморок упасть, слава вселенной мы дошли. Я думала, этого не произойдёт никогда.

— Замолчи, — шикнула я на парня, а он поцеловал меня в щёку. От былого недовольства из-за матери не осталось и следа. Магия в чистом виде.

— Привет Алёна, — послышался голос Лили. — Когда ты вернёшься домой?

— Кто это? — спросил Матвей.

— Сестра, — ответила я ему, и переключилась на разговор с Лилей. — Привет. Скоро приеду, а что что-то случилось?

— Когда? — вместо ответа, стала допытываться она.

Вспомнив, сколько мы сюда тащились, я поняла что нескоро.

— Ну, часа через два, — предположила я.

— А что так долго? Ты что на северный полюс укатила? — возмущалась Лиля.

Тем временем мы уже подошли к машине, которую Матвей снял с сигнализации и помог мне усесться на переднее сиденье.

— Не разговаривай со мной в таком тоне. Я свободный человек, а не твоя прислуга. Во сколько вернусь во столько и вернусь, — взбесило меня её недовольство. Когда я дома сижу, из неё и слова не вытянуть, а тут, видишь ли, долго меня нет.

Матвей сев за руль сразу же включил зажигание, и машина тронулась. Задерживаться здесь он не собирался, тем лучше для меня.

— Я не в этом смысле. Ты что обиделась? — поменяла тактику сестра. Я знала каждую из них.

— Нет. Зачем я тебе срочно понадобилась? Ты ведь не просто так позвонила. Вряд ли скучала, — стало мне любопытно. С чего это вдруг моя сестрица оттаяла.

— У меня для тебя сюрприз. Это должно нас сплотить или в конец разругать, — неуверенно поведала мне Лиля.

— Не понимаю. Опять Разина? — предположила я, больше идей не было.

Матвей мельком глянул на меня, и как-то по-хитрому улыбнулся. Решила оставить себе на заметку, договорю, поинтересуюсь его реакцией.

— Бабушка здесь не при чём, — покоробило меня её отношение к женщине, которая появилась лишь бы жизнь мне портить. — Дело в других наших родственниках.

Я нахмурилась. О ком Лиля говорит? У нас нет больше никого. Что за выдумки? Неужели к бабушке Разиной присоединился какой-нибудь условный дедушка?

— Ты можешь уже нормально сказать? Я что обязана вытаскивать из тебя информацию клешнями? — ненавидела я когда ситуация накаливалась до невозможного уровня.

— Мама и папа приехали. Сидят на кухне чай пьют, я отошла в ванну, и не знаю как себя вести. Прошу приезжай как можно скорее, мама хочет с тобой поговорить и отказывается уходить, — добавила сестра шёпотом.

— Мама? — застряло в горле это простое слово. Я онемела. Сидела и смотрела перед собой на дорогу, не могла больше вымолить ничего. Как так могло случиться, что мама и папа снова появились в моей жизни? Только утром я рассказывала о них Матвею, а теперь они сидят в моей кухне. Что за злой рок?

Никогда после нашего выпуска из детского дома родители не интересовались нами, только Лиля как я упоминала, пару раз встречалась с мамой. Однако на меня им всегда было наплевать, и я привыкла к этой мысли, а теперь им что-то нужно. И это точно не к добру. Сидят и ждут меня, что им надо? Неужто узнали о том, что я встречаюсь с Матвеем? Конечно, это очевидно, мамочка и папочка пьяницы пришли попрошайничать.

— Алёна? Ты меня слышишь? — пищала в трубку сестра.

— Да, — очнулась я от размышлений и накативших эмоций. — Я приеду как смогу, и мы вместе отправим их туда, откуда они взялись.

— Хорошо. Буду ждать, — на этом и попрощались.

Мимо ушей Матвея не прошли мои слова. Он сходу что-то почувствовал. Умеет же видеть в людях то, что они пытаются скрыть. И иногда это бесит.

— Что же означало твоё многозначительное «мама»?

Хотела пропустить вопрос, перевести тему, но не успела, что-то придумать, как он опередил:

— Не хочешь не говори.

Как назло захотелось поделиться переживаниями. Стоило мне представить, как я окажусь в родной квартире, и встречусь там с родителями, как сердце ушло в пятки. Лиля, скорее всего как обычно будет стоять сзади, и наблюдать, а все нападки как всегда будут изливаться на меня одну. Возможно, есть тот человек, который смог бы вступиться за меня. Раньше не было, и я могла рассчитывать лишь на свои силы, но теперь расклад поменялся, и вот он сидит возле меня с серьёзным лицом, управляя машиной.

— Лиля сказала, что мама и папа ждут меня дома. Хотят поговорить, — призналась я.

Он издал протяжное «а-а», и, не отвлекаясь от дороги спросил:

— Как давно вы не виделись?

— С того самого дня. Я выбросила их из своей жизни.

— Они раньше связывались с тобой? — последовал очередной вопрос.

Я что на допросе?

— Нет, — уверенно заявила я. — Поэтому я прибывала в замешательстве, когда сестра мне поведала о наших гостях.

— Считаешь что им от тебя что-то нужно? Что, по-твоему? — с какой-то досадой взглянул он на меня. С сочувствием.

— Не знаю. Но я боюсь.

— Их? Ты же уже не маленькая? Сможешь ответить взаимностью, — улыбнулся Матвей.

Наконец закончилась плохая дорога, и мы выехали на трассу. Здесь Мацкевич не стал мелочиться, разогнался, и от страха я даже вжалась в кресло.

— Я боюсь встречи. Не их. И перестань так гнать, если не хочешь потом отмывать свой салон, — пошутила я, но в каждой шутке есть доля правды.

— Какие грязные шутейки у вас миледи. Просто сюр, — стал он сбавлять скорость.

Наступила тягучая тишина. Я не знала, как попросить его пойти со мной, а он не предложил. Когда Матвей включил музыку, я окончательно ушла в себя. Он мне не поможет. Чёрт, надо было сказать сразу, почему я такая тупая? На половине пути утонув в своих воспоминаниях о детстве, уснула, а проснулась когда машина парковалась возле моего дома.

— Уже приехали? — протёрла я глаза. — Спасибо, что довёз.

Я собиралась уйти, не прощаясь, но заметила, что Матвей закрыл машину и последовал за мной.

— А ты куда собрался? — удивилась я.

— С тобой. Ты же говорила, что боишься встречи, вся на нервах была. Что уже передумала? — устало потёр он шею. Было заметно, как Матвей устал, однако всё равно идёт со мной ради моего спокойствия.

— Нет. Просто я же тебя не просила, — напомнила ему.

— И что? Мне нужно спрашивать разрешения тебе помочь? Я заметил твоё состояние и сам додумал, как правильнее поступить. Разве я не прав? — приподнял он брови.

— Да, прав. Спасибо огромное, — расплылась я в довольной улыбке. Какой же Матвей потрясающий парень, и как не влюбляться снова и снова? Принуждает меня к этому, сам того не ведая.

Он тоже улыбнулся мне, подошёл и крепко обнял одной рукой.

— Пошли, решим пару вопросов с роднёй. С моей не вышло, может с твоей получится.

Вместе мы вошли в подъезд и стали подниматься по лестнице вверх. Пешком Мацкевич ходит не часто, и через каждый пролет, комментировал свои страдания:

— Кто придумал дома без лифтов? Надеюсь, он в аду, где ему приходиться бесконечно подниматься по ступенькам. Ладно, чего это я разнылся, твои родители смогли подняться, чем я хуже.

— Правильно, утри нос тем, кого ты в жизни ни разу не встречал, — посмеивалась над ним я, уверенно поднимаясь даже на каблуках. Всю жизнь хожу так, меня не напугаешь многоэтажными домами без лифтов.

— Не беспокойся, сейчас мы встретимся, и я спрошу у них за всё, что они с тобой сделали, — через-чур грозно прозвучала его угроза.

— В основном игнорировали, а то ты так сказал будто бы там и до криминала не далеко, — заволновалась я, вдруг Матвей мог понять что-то неверно.

Он промолчал, да и смысла отвечать не было, мы уже стояли напротив двери моей квартиры. Пару минут, и я смогу встретиться с родителями, которых не видела больше десяти лет.

— Так и будем её гипнотизировать? — отвлёк меня Мацкевич, выглядывая из-за моего плеча.

— Что? — не поняла я.

— Открывай. Перед смертью всё равно не надышишься, — был он в своём репертуаре.

— Когда ты бесился, врываясь в дом к своей матери, я молчала. Так почему тебе не повторить мой героический поступок? — разозлил он меня.

— Молчала? Всё время у меня за спиной пищала: «Матвей, Матвей», — передразнил он меня, словно мы были детьми, а не взрослыми людьми.

Я тихо засмеялась. Злость пропала, я поняла, что Матвей пытался меня отвлечь от плохих мыслей.

— Открывай, — внезапно провёл он ладонью сначала по моим волосам, а потом и по щеке. — Нельзя оттягивать неизбежное. А я буду рядом. Только намекни мне, и они заткнуться.

Я улыбнулась ему, молча благодаря за поддержку, и всё же вставила ключ в замок. Пару поворотов и дверь открылась. Оказавшись на пороге своей квартиры, меня сразу же встретила Лиля. Выглядела она странно, не накрашенная, испуганная и понурая. Я забыла, что сестра умеет быть такой.

— Наконец-то ты вернулась, — накинулась она на меня с объятиями. Я, замерев, так и не ответила ей взаимностью. — Они ведут себя так жутко, словно ничего и не было. Алёна помоги спровадить их. Поговори и пусть проваливают.

— Поговорю, не переживай, — стало мне жалко испуганную сестру, и я отправилась в кухню.

Матвей проследовал за мной, одарив Лилю презрительным взглядом. Разбираться сейчас с этим, времени не было. Войдя в кухню, у меня перехватило дыхание. Мама и папа сидели за нашим столом с пустыми чашками из-под чая. Выглядели помято, и всё же видно было, что в алкоголизме у них настал большой перерыв. Стоило маме заметить меня, как она с улыбкой кинулась обнимать, а за ней и папа. Матвей прошёл к окну мимо нас, а Лиля последовала за ним. Она, зная, как он к ней относиться, всё равно искала в нём защитника.

— Лена. Девочка моя, моя красавица, — причитала мама, целуя меня в щёку и обнимая.

— Здравствуй дочь, — поприветствовал меня папа, с которым у меня никогда не было конфликтов, но и общения как такого тоже не присутствовало.

— Привет, — только и смогла сказать я. У меня пропал дар речи.

— Доченька, солнышко моё, я так скучала, — продолжала мама, гладя меня по лицу, и неотрывно разглядывая. — Какая ты выросла у меня, принцесса. Наряд какой, невероятно.

Мама разглядывала меня, а я смотрела мимо неё на Матвея, ища помощи.

— Господи, спасибо, что ты помог моим детям. Я так виновата. Я была ужасной матерью, — не замолкала она, обвиняя себя. — Я поступила с тобой как настоящее чудовище. Ты не заслужила всего того через что прошла.

— Имейте совесть, отпустите вашу дочь, разве не видно в каком она состоянии? — послышался бархатный голос Мацкевича.

Мама обернулась, и пристально посмотрела на парня.

— А вы кто юноша? — спросила она у него, и благо послушно отпустила меня. Я смогла выдохнуть, и припасть к прохладной стене.

— Вас не должно интересовать кто я. Вы пришли, увидели дочь, теперь попрошу оставить её в покое. Пятнадцать лет не интересовались ею, продолжайте в том же духе и дальше. Целее будете, — отошёл он от окна, и встал рядом со мной. — Тебе плохо? Что мне сделать?

— Подождите-ка молодой человек, — прищурилась мама, снова надвигаясь на нас. Я опять перестала чувствовать землю под ногами.

— Инга, Леночке не хорошо, не надо давить, — попросил папа, прикасаясь к плечу мамы ладонью.

— Нет, Андрюша, ты не понимаешь. Я уже видела это лицо. То есть, не конкретно его, он очень похож на своих родственников. Ты Мацкевич? — выпалила мама, отчего в глазах у меня потемнело, а коленки подкосились.

Матвей поймал меня, и помог сесть на ближайший стул.

— Лиля принеси воды, — потребовал он, сестра поспешила достать из холодильника бутылку минералки и налила её в стакан, передав мне.

— Лена, — снова бросилась ко мне мама. — Девочка моя, что с тобой?

— Всё нормально, — отвернулась я от неё. — Матвей, пусть они….

— Дочка. Не прогоняй. Мы пришли покаяться. Прошу, я вижу как тебе неприятно, но умоляю, не гони, — встала на колени мама, отчего мне стало некомфортно.

— Встань. Не надо этого, — поморщилась я.

— Нет. Я до конца своих дней обязана стоять перед дочерью, которую я сильно обидела, на коленях, — по щекам матери потекли крупные слёзы.

— Инга, — присел рядом с ней папа, и обнял за плечи. — Лене неуютно. Она почувствует вину, вставай.

По виду Матвея я поняла, он в бешенстве. Я боялась, как бы не закончилось всё плохо. Он оставил меня, подошёл к моей маме и схватив ту за руку резко поставил на ноги.

— Заканчивайте представление. Не думал, что соглашусь с кем-то из вас, но ваш муж прав. Нечего стоять на коленях, когда дело уже сделано. Я бы промолчал, не люблю встревать в чужие семейные дела, но Алёна мне не чужая, и меня бесят такие слабые люди как вы, — оглядел он по очереди каждого из моих родителей. — Как у вас могла родиться такая потрясающая дочь? Немыслимо.

— Я ведь сразу признала тебя. Высокомерие твоей семьи невозможно спрятать за маской заботливого парня, — с осуждением посмотрела на Матвея мама. — Как так вышло что моя простая девочка из народа, могла зацепить такого человека как Мацкевич? Вы ведь те ещё нарциссы.

— Не вы первая, не вы последняя так назвали меня. Я даже внимания на это обращать не стану, — вернулся он ко мне. Повторил вопрос: — что мне сделать?

— Пусть скажут, зачем пришли, — я начала приходить в себя, и уже не ощущала той слабости.

— Лена я же сказала, я хочу попросить прощения и стать частью вашей с Лилей жизни, — влезла в наш разговор мама.

— Алёна, — вступила в разговор и Лиля. — Нам это надо?

— Кто бы мог подумать, что я соглашусь и с тобой, — стрельнул глазами в мою сестру Матвей.

— Матвей успокойся. Я разберусь, — и я поднявшись со стула, подошла к родителям, уже не испытывая того же ужаса.

— Я-то спокоен, главное ты не взорвись, — вернулся он к окну, и, сложив руки на груди, оценивал ситуацию дальше.

— Допустим, я согласна простить, только общаться… Я не вижу в этом смысла. Мы с Лилей повзрослели, у нас у каждой своя жизнь. Я не представляю, когда у нас с ней будет на вас время. Понимаете, всё ушло, мы пережили тот опыт, забыли, а вы сейчас бередите старые раны, появляясь на пороге нашей квартиры без предупреждения, — вылила я на них, целый монолог не надеясь, что меня поймут.

— Но ведь нет ничего невозможного Лена. Мы же сможем встречаться всей нашей семьей за столом по выходным? Это же не сложно, просто нужно приложить чуточку усилий, — поучала меня мама.

— Где были ваши усилия, когда им обоим действительно была нужна мать? — не удержался Матвей и стёр все старания приложенные мамой в пыль. — Явились только тогда, когда самим понадобилось что-то, что не так-то трудно вычислить. Уж поверьте мне.

— Лена что здесь делает один из них? Что Мацкевичу от тебя надо?

— Для начала Мацкевичу надо, чтобы вы прекратили говорить о нём в третьем лице в его присутствии, а дальше посмотрим,— не дал он обращаться к себе пренебрежительно.

— Матвей, — нежно произнесла я его имя, как так вышло, сама не заметила. — Дай мне минутку, и я сама решу проблему.

Он кивнул, и отвлёкся на свой телефон.

— Он ведь тебя Алёной назвал, и ты Лилька тоже. Лена ты сменила имя дочка? — подал голос отец.

— Не меняла, просто мне так больше нравится, — не стала я пояснять истинную причину.

— Лена, — взяла меня за руки мама. — Давай попытаемся начать всё сначала. И я бы хотела, чтобы вы обе познакомились со своей состоятельной бабушкой. Она когда-то попросила меня уйти из её жизни, а теперь я хочу вернуться. Она уже старенькая, я бы с радостью постаралась наладить общение и с ней.

— С Разиной? Мы уже знакомы, — сидела на моём месте Лиля и пила мою воду, с недовольным лицом. — Та ещё змея. Ненавидит Алёну.

Я поразилась, что Лиля так отзывается о той кого величала бабушкой. Что могло произойти за пару часов?

— Лиля так нельзя, она твоя бабушка, — попросила её мама.

— Мне плевать. Толку с неё как с козла молока. Ноль, — показала она для наглядности, соединив указательный и большой пальцы.

Ясно, похоже, кто-то пытался клянчить у Разиной деньги, а та не дала. Логично.

— И всё же она не заслуживает, чтобы о ней настолько плохо отзывались. Мама вас не знает, и думает, что вы разочаруете её как когда-то я. Давайте вместе докажем обратное? — Воодушевлённо вещала мама. С таким лицом её бы на плакат, рекламировать какую-нибудь пропаганду.

— Мне это не интересно, — выглядела раздражённой сестра, закинув ногу на ногу и нервно одной из них покачивая.

— Лиля, давай сначала мы всей семьей сходим в гости к бабушке, а потом будем решать, кто, кому, чем, не понравился? Лена, давай в выходные навестим её? Я понимаю, что многого прошу, но меня она в дом не пустит, а если рядом будете вы, есть шанс, — чтобы морально надавить на меня, мама положила мне руки на плечи, и смотрела прямо в глаза.

— Какой шанс мама? Не было ни единого раза, когда бы я встретилась с Аглаей Тимофеевной, и она поговорила со мной хотя бы прилично. В неё заложена ненависть ко мне, и не только из-за тебя. Я невольно насолила ей, и теперь мира между нами точно не будет, — вспомнилось мне, что бабушка планировала свести Машу и Матвея, а тут влезла я со своей любовью.

— Что между вами произошло? Может я смогу подсказать, как решить конфликт, — упиралась мама.

— Не думаю, что я сейчас хочу этим делиться. Не заставляй меня, — попросила я вежливо, убирая чужие руки с плеч.

— Хорошо дочка, как ты захочешь. А что насчёт похода в гости к бабушке? Ты согласна? — не отставала она с навязчивой идеей.

Я посмотрела на Матвея. Идти в одиночку к Разиной, это же расстрел без объяснения причин. Она нас и на порог не пустит.

— Матвей, мы сможем помочь моим родителям встретиться с Аглаей Тимофеевной? — на выдохе спросила я. Хотелось поскорее закончить, хотелось, чтобы они ушли.

— Попробуем, — согласился он к моему везению.

— Услышала? Теперь вы можете оставить нас? Я очень устала, — и я не врала. Разговор с родителями ввёл меня в коматозное состояние.

— Тогда на выходных? В какое время будет удобно? — всё до мельчайших подробностей нужно было знать маме.

— Мы вам перезвоним, — приблизился к нам Матвей, взяв под руки моих родителей, стал уводить прочь, сначала с кухни, а следом и из квартиры. — Номерок свой вам оставлю, видите, какого заботливого нарцисса встретила ваша дочь?

Мама пыталась приблизиться ко мне и обнять на прощание, но, слава богу, Матвей ей не позволил. Зато отец как всегда был пассивен, и спасибо ему на этом. Впервые за всю мою жизнь пассивность пошла на пользу.

Мы с Лилей остались одни. Она так и продолжала сидеть за столом, по глотку отпивая воду, и смотря в одну точку. Я же присела напротив и предприняла попытку заговорить:

— Почему ты вдруг передумала называть Разину бабушкой? Что поменялось?

— Ничего. Просто я услышала, как она относится к тебе, меня это взбесило.

— Точно? Только это послужило разрыву родственных отношений? — не поверила я.

— Только это. А что может быть ещё? — разозлилась сестра, и осушила весь стакан. — То, что мы с тобой с недавнего времени перестали находить общий язык, ещё не означает, что мы больше не сёстры.

— Получается, надежда есть? — улыбнулась я Лиле.

Она улыбнулась мне в ответ, и слегка кивнула.