Записки НЕ психолога - Друг почти армейский

Сообщение с утра: «Буду в Москве 2 июля. Давай встретимся!», сразу растянуло улыбку и весёлые воспоминания подпрыгнули в сознании!
«Александр! Мой друг «почти армейский»! Саша!»
«Конечно давай — ну ты что?!»
«Сколько мы не виделись — лет десять? Больше? Меньше?»
Сейчас время для нас стало той измеряемой величиной, которая делится на куски воспоминаний — большие и не очень, но всегда неожиданные и почему-то такие нужные.
Кстати, наверняка возник вопрос — почему «почти армейский?» (определение «друг» — пусть не вызывает никаких сомнений).
Итак… давайте по порядку.
 
Весна, лето или осень тысяча девятьсот восемьдесят третьего… Точно не помню время года, но в городе Коканд было два временных периода: солнечно-жарко и солнечно-холодно, но умеренно. Первый период, как понимаете, был месяцев восемь-девять в году.
В тот день я, военнослужащий воинской части № … находился в самой тривиальной самоволке. «Саморазрешительные увольнительные» у нас были почти в порядке вещей. Правда в первое время у молодых и неопытных «духов» хватало ума выходить в город в форме, где их тут же ловили… Нет, не патрули, а самые обычные местные жители узбеки и затягивали к себе домой попить/ поесть. Сам лично был несколько раз «пойман» и даже поприсутствовал как-то на традиционной свадьбе, где сидел на полу по-турецки (благо был в носках, а не в портянках), и вкушал самый вкуснейший плов. Как потом оказался в военной части — не помню. Очнулся с гудящей головой, аки чугунный колокол, в сторожевой будке у шлагбаума только по утру. Отчего сделал вывод, что пить водку надо умеренно и без истерик. И, кстати, до сих пор готов бросить камень в того, кто скажет, что тогдашнее гостеприимство братской республики — враньё! Не враньё ни разу!
Спустя год службы, я облачался в самоволки не в хаки-галифе, а сверх моднючий по тем временам джинсовый комбинезон. Сшил мне его товарищ лейтенант нашей секретной части, с кем мы скорешились по музыке, и которого я снабжал самыми распоследними новинками рока через своих знакомых музыкальной тусовки в Москве.
Меня же в армию практически со сцены забрали! Точнее арестовали на нелегальном концерте, куда мы всеми правдами и неправдами стремились попасть и выступить!
На том концерте за звукорежиссёрским пультом сидел персонаж по кличке «Череп», которого каким-то несусветным образом нашему бас-гитаристу удалось уговорить. Взяли нас, молодых да наглых, бесплатно «открывашками».
«Череп» был лютым муз тусовщиком начала восьмидесятых и подпольные концерты, с нехилыми гонорарами музыкантам, по слухам, были его «отработанным кредо».
Почти лысый череп у «Черепа» обрамлял «ленинский» ободок волос, но патлы были ниже лопаток, чем он явно гордился. Его вытаращенные базедовой болезнью глаза, (или какими-то препаратами — не в курсе) и без того не малые на выкате, аж полезли из орбит, когда я сдуру брякнул со сцены, что следующую песню мы посвящаем всем панкам и желающим самовыражаться, как они хотят. У меня тогда на голове было где-то семь цветов, начиная от белого и заканчивая угольно-чёрным, через зелёный и фиолетовый спектр. Это я попытался покрасить свой кучерявый хайер почти до плеч «модными пёрышками». Сам. Без ансамбля…
Короче, повинтили нас с сопутствующим протоколом и всяко разными письмами в организации, и концерт «благополучно» завершился. Время было ещё не перестроечным и такое вопиющее нарушение социалистических законов, как «частный концерт» без разрешения государственных филармоний, карался по всей строгости.
Одно из таких писем прямёхонько положили на стол моему отцу, тогда директору отдела кадров достаточно крупного завода.
Результат — я влетаю «в последний эшелон» весеннего призыва восемьдесят второго. После учебки на секретчика-кодировщика, спустя полгода за вполне безобидную кличку сержанту «свинопас», телепортируюсь сначала в город Мары (см. карту). Но там уже был свой кодировщих и меня одного, без сопровождения (!!!) выпихнули в славный город Коканд (см.карту), который, как тогда мы все знали по художественному фильму, был городом хлебным.
Поначалу, конечно, мне было «витиевато» в секретной части из семнадцати «воинов» и шести офицеров/ прапорщиков, так как был я среди узбеков, киргизов, казахов, чеченцев и дагестанцев — один: русский, молодой «дух», да ещё из Москвы.
Кто не в курсе про дедовщину восьмидесятых — на просторах интернета есть масса «полезного» материала на эту тему. Полюбопытствуйте.
Это сейчас я с улыбкой вспоминаю те полгода, которых мне с лихвой хватило со статуса «духа» до «черпака». Но… в жизни всё течёт, всё изменяется.
Возвращаясь к той самой самоволке в джинсовом комбезе, зашёл я в рейсовый автобус и увидел белобрысого паренька, сидящего в обнимку с громаднейшим бобинным магнитофоном «Астра».
«Человече! Да ты, смотрю — свой!» — сразу же салютом засияла мысль.
Подсел. Разговорились. Дал «краткий ликбез провинции» по московской музыкальной тусовке и, как факт, через полчаса уже сидел гонял чаи дома у Саши. Тому оставался год до армии и «откашивать» он не собирался, как часть моих друзей со сцены.
С этой встречи в автобусе и началась наше многолетнее общение, с моим «почти армейским» другом Александром. Перемежалось оно дальнейшим переездом Сашки в Москву по журналистской стезе, когда я работал на радио и помогал ему контактами «эстрадных звёзд» уже девяностых и много чем ещё.
В этот раз болтали мы долго, вспоминая и другие казусы и приколы. Например, летом и осенью мы, солдаты части, не питались в нашей столовой, а брали там лишь хлеб, уходя в колхозные сады. Это «фруктовое благолепие» окружало нашу часть с трёх сторон и персики, виноград, айва, не говоря уже о грушах/ яблоках и арбузах, были в легкой доступности. Нет! Мы не воровали — упаси Боже! Мы добровольно помогали собирать пару десятков ящиков фруктов, те, что позеленее для транспортировки, а уже спелые и сочные, только что опавшие, служили нашим завтраком, обедом или ужином. Кто как пожелает. Ну и «делились добычей» конечно же!
Вспомнили и то, как уже Сашку и его компанию обрили под ноль, чтобы с утра забрать в армию. На фото тех лет моя персона в джинсовом комбезе выглядела почему-то моложе этих восемнадцатилетних пацанов, хотя был я уже в статусе «деда».

Скоро и мои «самовольные выгулы» в город всё же пресекли и перенаправили из «тёплого местечка» секретной армейской части, в славный город Душанбе, где меня, скорее всего перекрестившись, и дембельнули.
Конечно же поговорили с Сашей и о сегодняшней музыке. Погрустили… Снова вспомнил свою формулировку, что мне всё же ближе именно музыка, а не коммерция, которой сейчас и стали именовать всё, что с нотами. Просто мы были воспитаны на песнях со смыслом, составлявшие почти девяносто девять процентов того, что мы слушали и любили. Кто-то даже называл часть этой музыки «говнороком», но это скорее от безысходности сделать что-то лучше или хотя бы на уровне. Конечно есть и более современные песни, которые трогают и вызывают эмоции, не спорю. Но стало их ничтожно мало, что уж греха таить. Правда, осуждать всех «музыкально внедрённых» так же бессмысленно, как и современную «дыц-попсу». Каждое поколение достойно своей музыки! Увы…))
И тут Саша вспомнил историю, которая стёрлась из моей памяти, но именно она и послужила поводом написать этот рассказ.
 
Саша в конце восьмидесятых, учась на журфаке, приехал в Москву на встречу со своей девушкой. По его словам ночевать у той в общежитии ему, как понимаете, не дозволили. «Дамбой порядка» встала грозная дежурная — «женщина мощной кости и громогласнага фальцету», и решил он тогда поехать на мою станцию метро и постараться узнать мой телефон.
Абсурд чистой воды, скажете вы!
Соглашусь.
Сейчас — да!
Но тогда…
Логика у Саши была проста — если я живу в этом районе, то и молодняк должен быть в курсе про меня. С его слов простоял он у метро где-то час, опрашивая проходящих ребят. И вот какой-то дерзкий чел со вздыбленным начёсом (мода уже была на new wave и группу Duran Duran), реально дал ему мой домашний номер.
Мобильных с пейджерами в то время отродясь не видели и Саша вполне по-людски позвонил мне домой из телефона-автомата. Но вот, оказия — унесло меня тогда на какую-то очередную гастроль и трубку взяла моя мама.
Саша, как уже почти профессиональный журналист, объяснил ей, что хотел бы увидеться со мной после почти пяти-семи лет, но вот увы, приехал — и облом. Да ещё и у девушки в общежитии не переночевать…
Моя мама, хоть и была строгих нравов и отличалась не вполне мягким характером, но выслушав армейского друга, пригласила переночевать у нас дома. По приезду накормила какими-то разносолами и явно своим фирменным борщом (я вот прямо вижу эту картину), который всегда был первым гостевым блюдом в нашей семье. Правда на следующий день Сашка приехать не смог, и откровенно мне признался на нашей нынешней встрече, что до сих пор чувствует свою вину, о том что не перезвонил моей маме и не предупредил об отмене следующего визита, хотя она ждала.
Меня конечно же приятно и тепло тронуло его признание и я принял извинения за маму, сказав, что она уже давно его простила за радугой.
Рассказав про этот жизненный выкрутас, Саша всколыхнул в моей памяти эту историю, которую конечно же вспомнил, и со слов мамы, в том числе по своему приезду. Вспомнил, что жалел о несостоявшейся встрече и, вероятно, мы созванивались потом (оба не помним).
Правда, в свете сегодняшнего дня, поразился всей ситуации, как она есть!
Ну вот представьте, что сейчас вам звонит какой-то парень и начинает рассказывает что знает вашего сына по армии и что ему переночевать негде, а он бедный студент, и с гостиницами сложно и так далее.
Ну, представили?
И каков будет ваш ответ?
А тогда, в восьмидесятых, это было нормальным!
Н О Р М А Л Ь Н Ы М — просто пустить друга сына переночевать!
Нет! Не думайте, что я начну «агитировать за совецку власть», потому что и до «перестроек» перегибов было ой, как не мало. Но почему тогда мы могли верить людям и пускать ночевать к себе незнакомых, которые дружны с вашими детьми, а сейчас не верим никому?
Почему это случилось именно с нами, с теми, кто действительно жевал гудрон, вместо жвачки, играл в войнушку на стройках среди торчащих арматур, прыгал в сугробы с крыш гаражей, стучал в любую квартиру чтобы дали попить, и был честнее и искреннее…
Похожу на зануду, брызгающего слюной со словами: «Вот в наше время…», да?
Да нет же!
Да, сейчас другое время, мы все это понимаем. Оно более жёсткое и не приемлет сантиментов. Но люди-то ведь могут быть отзывчивее. Почему же не хотят? Или уже разучились?.. Потому что страшно быть обманутым? Тогда почему столько мошенников околпачивают этих же людей сейчас?!
Ну вы что?!
Где у нас та самая кнопка, которая позволит отключить глупость, и включит понимание друг друга.
Не ищите ответ — не было никогда у нас этой кнопки и не будет.
Есть только желание у каждого лично, или отсутствие этого желания — быть настоящим.
Так же как и нет плохой нации — есть люди! Хорошие или плохие — зависит от воспитания и умения уважать других.
Остальное — от лукавого.

Истории от 1984-2025