95

Никита понял, что эти невменяемые древесные бабы хотят от него избавиться. Своих мужиков переубивали, теперь до него добрались. Что двигало их мужененавистничеством?
Эти и другие мысли пронеслись в его голове, а тело действовало на инстинктах. Оно рвало и металось. Оно забыло про больную ногу и гипс.
Ах, если бы с ним было его оружие. Или хотя бы нож. Какую небрежность он допустил! И эта небрежность может стоить ему жизни. Мысль эта ужалила и заставила бороться с новой силой… Стало душно, пыльно и нечем дышать.
Чтобы не задохнуться, Никита затих. Теперь надо сосредоточиться на дыхании. Короткий вдох, длинный выдох. С чем он борется? С мешком? Но в результате он теряет силы, а толку ноль. Надо сообразить, что происходит. И где?
Он беспрерывно болтается в тесном чёрно-душном пространстве. На ощупь стенки чуть гладкие. Шкура? Ну, а что же ещё?
Прислушался. Снаружи топот многочисленных ног и тяжёлое сопение. Острая ненависть к безумным макакам сбила дыхание. Нет. Так не пойдёт.
Никита огляделся. У ног чуть светлеет небольшое пятно, размером с пятак. Но поменять своё положение не было возможности, мешок слишком узкий. Скорее всего, предназначен для убийства маленьких и худеньких мужей.
- Чой-то он затих? – снаружи раздался противный задыхающийся голос.
В ответ дробный топот ног и пыхтение.
- Можа, сдох? – тот же голос проявил заботу? Сомнительную, но всё же…
Топот затих. Болтанка прекратилась. Теперь было чётко слышно, как тяжело работает с десяток лёгочных мехов.
Дыра расширилась, стала размером с кулак. Ага, это специальное отверстие для воздуха. Заботливые. Значит, его смерть не входит в их ближайшие планы. Тогда что они задумали?
Снова побежали. Ладно, теперь надо действовать осторожно, не привлекая внимания этих дур.
Никита стал проталкивать тяжёлый ботинок в дыру. Это слабое место, здесь его шанс.
Ботинок слишком широк. Но надо давить. Вода камень точит, неужели армейские берцы не одолеют шкуру?
Неожиданно помогли сами безмозглые. Они, похоже, полезли вверх. Это было недоброе предзнаменование, но его перевернули в удобное положение - ногами вниз. Теперь давить на дыру помогал собственный вес.
Никита не услышал, скорее почувствовал треск раздираемого материала. Чуть ослабил давление. Бабы тянули его всё выше, и не хотелось бы вывалиться из мешка в свободное падение. Когда-то же они должны остановиться.
Но не остановились. Забравшись на значительную высоту, потопали теперь уже в горизонтальном направлении. Как это понимать? Эх, была не была.
Никита с огромным усилием надавил на шкуру, та затрещала, рванула солнечным светом, и он выскочил из неё, кувыркаясь в сторону, подальше от баб. Но подняться не успел. Не потому, что мешал гипс, а потому, что щуплые, но вёрткие мартышки, набросились на него, как злые собаки.
Никита бился… Синяков он поставил немало. Может, не раз сломал попавшие под злой кулак рёбра и хрупкие носы.
Но и Никите досталось. Бабы пыхтели, кусались, взвизгивали, били кулаками и острыми локтями. Получали сами, дубасили Никиту. И всё почти молча, почти в тишине. Только сутолока множества тел, звон затрещин и звуки реакций на эти затрещины слышались из кучи человеческих тел.
Закончилось новым пленением. На этот раз Никиту связали по рукам и ногам верёвками, тонкими ветками, полосами той шкуры, которую он разорвал, и спелёнатого, словно гусеницу, потащили дальше.
Теперь у Никиты появилась возможность посмотреть вокруг.
А вокруг были… улочки и тропинки. Только не по земле, а в зелёных кронах высоких деревьев. И эти улочки и тропинки, широкие и узкие, были сделаны из досок, скреплённых между собой верёвками. Все эти подвесные мосты качались от движения, но бабам, по всей видимости, было привычно. Никита боялся посмотреть вниз. По сторонам же виднелись домики. Оттуда выглядывали любопытные морды.
Впереди улочка расширилась до площадки приличного размера. А дальше был… Этому жилищу и не сразу дашь название. Наверное, дом. Довольно симпатичный и большой. Кто тут у них живёт? Главный?
Две бабы караулили у широких дверей. Никиту нацелили головой туда. Перед тем, как разбить макушку, двери распахнулись, и он попал внутрь. Его бросили на пол и ушли. Стало легче. Чтобы не произошло дальше, отвратительные, пыхтящие топотухи испарились.
Никита повертел головой. Пол деревянный, выскобленный до желтизны. Стены, сплетённые из гибкого материала, широкие окна, в которые заглядывали зелёные ветки. Стул, стол, шкуры. Хозяин постарался, чтобы у него было уютно.
Но долго радоваться отсутствию неприятных для него местных жительниц не пришлось. Вскоре заявились ещё две. Они что-то завозились у его ног. Никита попытался отбрыкнуться, но не получилось. Те сняли сапог.
- Что вам надо?
В голосе у Никиты было слишком много ненависти. Может, поэтому ему не ответили. А может, по другой причине. Никита почувствовал на щиколотке тяжесть холодного металла, и вскоре вокруг его ноги защёлкнулась цепь. Приехали.
Женщины быстро прошмыгнули вдоль его тела, развязывая все путы. Тут уж Никита потерпел. Потом и они исчезли за дверью.
Никита сел. На ноге цепь. Тяжёлая и длинная. Тянется к стволу. Он же угол комнаты. Что дальше?
А дальше он почувствовал чьё-то присутствие. Резко обернулся…
В глазах мелькнуло изумление. Такого Никита не ожидал.