5. Голоса Пустоты

Они прибыли на закате.
Солнце — раскалённый гвоздь, вбитый в небо — медленно тонуло в чёрных водах горизонта. Облака истекали кровавой пеной.
Лекарь стоял на краю деревни, где последние лучи цеплялись за соломенные крыши. Его длинный плащ трепетал на холодном ветру. Том, что шептал между ветвями, предостерегающе и чуть хрипло. Словно голос земли, простуженный надвигающейся тьмой.
Азгар вытянул шею медленно, как змея перед броском. Чешуя на загривке приподнялась. Каждая пластинка отражала алое зарево. Он не дышал. Вернее, дышал так тихо, что даже трава под его когтями не шелохнулась. Сама природа затаилась.
Деревня перед ними была крошечной, затерянной в чаще. Время здесь текло лениво. Но в этом забытом богом месте что-то изменилось.
Ставни захлопывались с глухим стуком. А тени на пустой улице становились слишком длинными, слишком живыми.
И тогда раздался крик. Вонзился в вечернюю тишину, резкий и влажный.
— Спасите нас, — голос старейшины рассыпался, как пепел. — В лесу... там что-то есть. Дети...
Лекарь нахмурился.
— Дети? — Говори яснее!
— Мы принимали это за бредни... пока не увидели собственными глазами. — Старейшина обвел присутствующих воспалённым взглядом. — Вчера ночью они вышли из чащи. Не призраки, не звери — нечто худшее…
Он сделал паузу, горло сжал спазм. Воздух вдруг стал тяжелым, пропитанным запахом сырой земли.
— Они движутся как живые. Но лунный свет проходит сквозь них...
Рука старика дёрнулась к лицу.
— Там, где должны быть головы — пустота… Совершенная… И из этой пустоты... — его голос сорвался на шёпот, — льются голоса. Они зовут нас по именам...
«Не призраки, — промелькнуло в голове Лекаря, холодный ветерок коснулся его шеи. — Призраки тоскуют. А эти... Тишина, которая возненавидела эхо».
Появилось ощущение, что за ним наблюдают.
С силой опустил посох, и древние руны загорелись тусклым синим светом.
— Идём в лес! —  голос прозвучал стальным клинком.
Он резко повернулся к дракону.
— Азгар, идём!
Чешуйчатый великан медленно поднял голову. В темноте его глаза вспыхнули кроваво-красным. Из ноздрей вырвался клубок дыма.
— Осторожнее, хозяин... —голос дрожал, будто подземный гром. — Это не просто призраки... То, что скрывается там... не знает ни жалости, ни страха…
----
Лес сгустился, непроглядный и тёмный. Лекарь шёл вперёд, посох светился слабым светом. Каждый шаг отдавался хрустом веток — лес пытался предупредить.
— Ты чувствуешь? — спросил Азгар, и его низкий голос прозвучал настороженно-глухо.
Лекарь медленно кивнул. Липкий воздух вяз в лёгких, густой болотной жижей.
Внезапно кожу защекотало. Не ветер. Не дыхание. Шёпот.
— Лееекааарь... — странный призвук, будто кто-то сделал глоток воды, говоря это под водой.
Голос скользнул по шее ледяными пальцами. Лекарь резко повернул голову. Никого. Ветви скрипели. А шёпот не умолкал. Теперь он лился со всех сторон.
Азгар внезапно вжал когти в землю, чешуя вздыбилась.
— Они… Здесь… — каждый слог высекал искры из сжатых зубов.
Из тумана вышли они.
Маленькие, сгорбленные фигуры, движущиеся марионетки. Их силуэты мерцали. Узкие плечики. Рубашонки, слипшиеся от невидимой грязи. Руки-прутики. Дети. Вернее, то, что когда-то было детьми.
Они шли, спотыкаясь. Невидимый кукловод то дёргал их за ниточки, то отпускал. Но самое ужасающее проступало в том, как они существовали. Там, где должны были быть головы, не было даже „там“. Ни среза, ни раны – лишь зияющее отсутствие.
И из этой ниши лился шёпот. Эхо накладывалось на эхо.
— Леееекаааарь...арь...арь... — отзвуком вдали проскрежетал шёпот. — Помоги нам...
И стало ясно – этот голос идет не оттуда. Он поднимается снизу, из-под земли, сквозь их пустые шеи.
Лекарь замер. Так вот что имел в виду старейшина. Это не души детей. Это оболочки, которые пустота надела, как перчатку. Тьма, принявшая облик детей, чтобы подобраться ближе.
— Кто вы? — голос сорвался на хрип. Не вопрос. Попытка отгородиться.
Мысли путались. Где-то в глубине души шепталось: «Беги!» Но пальцы лишь сильнее впились в посох.
Дети замерли разом. Безголовые силуэты образовали жуткий хоровод. Один скрючился. Другой замер с вывернутой кистью.
Шёпот оборвался, и в лес ворвалась гнетущая тишина.
Пальцы Лекаря дёрнули посох, когда один из силуэтов резко дёрнулся. Костлявая детская рука поднялась, указывая в чащу.
— Тааам... — проскрежетал голос из пустоты.
Лекарь резко развернулся к Азгару. Его собственное дыхание оставляло на морозном воздухе неестественно сизые клубы.
— Что они... — начал он, но голос дрогнул. Сглотнул, ощущая во рту медный привкус. — Что это значит?
Азгар медленно покачал массивной головой.
— Не знаю, — его рычание напоминало скрежет камней. — Эта тьма... Она впитывается в землю. В воздух. Во всё …
----
Лекарь и Азгар возвращались в деревню, окутанную густым туманом.
Крики жителей доносились отовсюду, но источник было невозможно определить.
Где-то в этом кошмаре скрывалось начало всего. Первая трещина.
Лекарь сжал кулаки, ногти впились в ладони.
— Нужно... помочь им, — голос разбился о морозный воздух.
Каждый мускул дрожал от напряжения. Тело разрывалось между инстинктом бегства и железной волей.
Чешуя на загривке Азгара приподнялась. Из пасти вырвался пар. Густой, едкий. На миг, сгустившийся в прозрачный череп.
— Что это? — слова дракона выходили сквозь сжатые зубы. — Оно дышит… Ощущает…
Когти впились в землю, разрывая мёрзлую корку.
— Оно уже здесь… Пробует наши тени на вкус... и ждёт, чтобы мы дрогнули.
Туман сгустился до молочно-белой стены. Лекарь едва различал собственную руку.
Каждый шаг отдавался эхом, будто земля под ногами была пустой.
Внезапно он услышал голос.
— Лекаааааааарь... — Голос ледяной иглой скользнул в ухо.
Он обернулся — пусто.
— Лекаааааааарь... ты слишком поздно... — прошептал голос снова, теперь ближе.
Лекарь снова ощутил ледяное прикосновение на шее. Чьи-то пальцы провели по коже, оставляя липкий след.
Внутренности сжались в ледяной ком.
— Нужен старейшина, — его голос звучал ровно, но в глубине глаз плескалась тревога. — Он лжёт. Он знает что-то ещё!
Не успели они сделать и десяти шагов, как из тумана выросла сгорбленная фигура.
Старик.
Или то, что когда-то было стариком.
Кожа отливала мертвенной синевой. А глаза... были двумя провалами в бездну.
— О-по-зда-ли... — голос скрипел и ломался. — Она здесь. В нас. Во всех.
Посох Лекаря вдруг обжёг пальцы ледяным холодом.
— Ты... кто?
Человек-призрак растянул губы в улыбку, от которой по спине Лекаря пробежали мурашки.
Его зубы были обугленными обломками, между которыми сочился густой, сладковато-гнилостный запах.
— Это... я... — его голос скрипел. — Я... разорвал... Печати... – Она заставила меня … открыть ... Врата...
Чёрные вены на его шее вздулись, пульсируя.
— Обещала... вечность... Но дала... только... голод... — Его голос сорвался на шёпот. — Теперь... я вижу... Её сны... Они... съедают меня... изнутри…
Старик выпрямился, и в его мутных глазах на миг вспыхнул последний огонёк ужасного понимания.
— Дуб… у Чёрного Озера… лишь Врата, что я открыл… Но Древо… в самой глубине чащи... — его голос стал твёрже, ледяным. — Оно стало опорой. Его не... побить... Его уничтожить... и тогда... всё рухнет...
И из перекошенного рта хлынула струя чёрной, маслянистой жижи.
Азгар издал звук, от которого задрожала земля.
– Кто она? … И где она? – прогремел дракон.
Мертвец медленно поднял руку. Лекарь с ужасом увидел, как плоть на пальцах начинает течь, как воск. Кости хрустнули, пока кисть не превратилась в бесформенную массу.
— Там... где вы... оставили... — каждое слово вырывалось с хриплым бульканьем. — Но вам... с ней... не справиться... Её корни... в каждом из нас... В каждом... вздохе... страх... — Губы искривились. — Она — наш ужас... наша... боль...
Лекарь перевёл взгляд на Азгара.
В глазах дракона плясали отражения далёких звёзд.
Лекарь медленно выдохнул.
— То есть... чтобы уничтожить её, нужно отпустить всех?
Азгар тяжело склонил голову.
В этом медленном кивке читалась вся тяжесть прожитых веков.
— Это как сорвать запруду, — крылья дракона судорожно вздрогнули. — Вся её мощь хлынет на нас. И она станет лишь сильнее.
— Выбора у нас нет, — отрезал Лекарь.
Голос его не дрогнул, но в глубине глаз метнулась чужая тень.
— Либо мы рискнём... либо она поглотит всё!
----
Сердце колотилось так громко, что заглушало шёпот тьмы.
Как сразиться с тем, не зная с чем?
— Азгар! — голос Лекаря сорвался на хрип. Он резко обернулся.
Где-то рядом раздался хруст ломающихся веток. Слишком рядом. Слишком близко.
Дракон рванулся к нему сквозь пелену, чешуя вспыхивала синими искрами. Воздух завихрился, вырывая у Лекаря стон.
— Она здесь… — прошипел Азгар, горячее дыхание опалило щёку. — Не смотри в её сторону! Не слушай!
Лекарь кивнул, сглотнув ком в горле. Вместо слов ударил посохом о землю — молчаливый вызов. Он шагнул навстречу тьме.
Туман сгущался, клубясь. Формируя фигуру — высокую, стройную. Пока лишь два угля глаз, пылавших в тени.
Каждый её шаг был плавным. Но от этой плавности исходила тяжесть, давившая на грудь.
— Лееекааарь... — каждый слог падал, каплями застывающего мёда. — Мои дети томятся в тени... Неужели ты хочешь отнять их у меня?
Туман сгустился у её ног, и сквозь пелену проступили очертания лица. Прекрасного и ужасного.
— В тебе так много шума, Лекарь... — её голос был похож на шелест страниц. — Я сделаю тебя тихим. Совершенным.
Её смех звенел — хрустом разбитого стекла.
Посох затрещал, древесина застонала. Кожа на пальцах натянулась до белизны. Грудь сдавила ледяная тяжесть.
— Кто ты?! — вырвалось у него.
Губы, красные, как свежая рана, растянулись в улыбке.
— Я – та, что была здесь, когда первые люди ещё ползали в грязи. — Голос звенел тысячей отголосков. — Я – последний вздох умирающих цивилизаций.
Слова впивались в сознание, как когти. Лекарь чувствовал, воля тает. Голос шептал о покое... Так просто сдаться...
— Хозяин! — Голос Азгара прорвался сквозь чары ударом грома. Дракон встал на пути, чешуя вспыхнула голубым светом.
Лекарь встряхнул голову, как после удара. В глазах вспыхнула искра сопротивления.
— Я — не твоя игрушка! — голос дрожал, но не от страха, а от ненависти.
Королева Тьмы рассмеялась звуком лопнувших струн.
— Тогда умри героем... А я сделаю так, что ты возненавидишь свой подвиг...
Ледяными иглами слова впивались в сознание.
— Нет! — это был уже не шёпот, а внутренний рык. Руны на посохе загорелись синим пламенем, прожигая туман.
----
Они шли сквозь кошмар.
Каждый шаг отвоевывали у тьмы. Тени хватали за ноги. Ветви-пальцы цеплялись за плащ.
Но Лекарь не останавливался.
Деревня ещё дышала где-то позади — и это стоило любой жертвы.
В центре поляны стояло Древо.
Не дерево. Нечто чудовищное. Его ветви извивались обугленными пальцами. Корни вздулись под землёй.
То ли руны древнего заклятья. То ли сосуды, качающие боль из самых недр.
Из древесины явился лик. Не постепенно, а резко — словно само пространство разорвалось, чтобы дать ему место. Сперва обозначились глазницы. Затем — складка бровей. И наконец — губы, растянутые в беззвучном крике.
Из чёрных впадин, глубоких как заброшенные колодцы, сочилась пульсирующая субстанция. Каждая капля, падая на корни, прожигала землю дымящимися язвами. Почва содрогалась.
— Это... — шёпот Лекаря сорвался, не находя слов.
— Древо Скорби, — рык Азгара был похож на подавленный стон.
Лекарь шагнул назад. Корни шевельнулись.
— Дети...
— Оно питается не страданиями... Оно забирает память.  Их души — семена для его жатвы. И урожай его — не жизнь, а пепел. Этим пеплом забвения оно и жаждет засеять мир, чтобы больше ничто не взошло.
----
Ледяной шквал обрушился внезапно.
Лекарь резко обернулся.
Дети. Их силуэты дрожали. Пустые шеи поворачивались.
— По-о-могииии... — голоса накладывались друг на друга. — ...освобо-оооодии...
Азгар прижал крылья к телу.
— Это не тьма! Это какая-то зараза! Уничтожь её, пока не поздно!
Лекарь шагнул вперёд. Каждый шаг давался с трудом — земля липла к ногам. Сердце гулко отдавалось в висках. А в груди разгоралось пламя.
— Древо — не центр. Древо — плотина, — голос Лекаря прозвучал с внезапной пронзительной ясностью. — Оно сдерживает реку боли, которую она собрала из душ. Выпустим на волю всё, что она в себе скопила.
Посох взметнулся вверх и руны вспыхнули ослепительным светом.
— Не пожалеешь? — голос прозвучал из самой глубины его сознания.
— Разрушишь меня — разрушишь часть себя.
Рука дрогнула. В голове промелькнули образы — его собственные тени.
— Выбирай! — рёв Азгара врезался в чары.
Лекарь оскалился. В глазах мелькнуло что-то первобытное. Он видел не абстрактное зло, а великую мельницу. Детские души — зёрна в её жерновах. Урожай — пепел. Всё, что он защищал, должно было быть перемолото в пыль, чтобы стать фундаментом для её вечного небытия.
— Я выбираю шум жизни, даже если он полон боли! Я выбираю память, даже если она горька! — его крик разорвал тишину. — Даже если эта волна сметёт нас первыми!
Эхо прокатилось по лесу. Руны на посохе полыхнули — не яростью разрушения, а белой яростью отрицания конца, яростью того, кто отказывается стать топливом для забвения.
Удар обрушился.
Древо взвыло человеческим голосом. Ствол с хрустом лопнул.
На мгновение мир затаил дыхание. А лес застонал. Весь целиком.
— Беги! — рёв Азгара потряс деревья. Чешуя дракона воспылала алым заревом.
Они бросились прочь, преследуемые живой, ненасытной тьмой.
Когда вырвались на опушку, деревня уже тонула в пучине мрака. Крики жителей разрывали воздух. И это были уже нечеловеческие звуки.
Лекарь сжал кулаки. Его решение перевернуло судьбы всех.
Он спас детей... ценой выпущенного на свободу кошмара. Теперь предстояло самое трудное — сразиться с порождением собственного выбора.
----
Лекарь и Азгар стояли на краю леса, когда мир перестал дышать.
Не тишина. Полное исчезновение звука.
И тогда они увидели её.
Элисетра не появилась. Она просто оказалась здесь.
Её босые ступни не оставляли вмятин на траве. Но с каждым шагом трава под её пятками мертвела. А в их грудных клетках этот шаг отдавался глухим ударом.
— Вы смотрите, но не видите! — её голос возник между их сердцебиениями. — Вы выпустили не просто кошмар. Вы нарушили тишину.
Азгар ощетинился, но было поздно. Они оба уже чувствовали, как что-то невидимое начинает исчезать.
Глаза — две синие дыры вобрали в себя отблески посоха, не отражая ничего.
Элисетра сделала шаг вперёд.
— Ты борешься с тьмой, а сам дышишь её лёгкими. Разве не восхитительно? — её голос струился.
Азгар резко взметнул крыло, и воздух перед ним сгустился.
— Ты воруешь не чувства, а их суть… — проревел он.
Элисетра провела кончиком языка по губам.
— Я лишь подбираю то, что и так было обречено, — её голос звучал сладко и ядовито. — Разве не прекрасно — превратить мимолётное мгновение в вечность?
И Лекарь почувствовал. Леденящее ощущение пустоты. Способность помнить счастье таяла. Воспоминания расплывались.
Он резко встряхнулся, сжимая посох.
— Что тебе нужно? — его голос прозвучал скрежетом камней.
— Она забирает не только ваш свет, Лекарь, — прошипела Элисетра, и в её глазах мелькнула ярость существа, почувствовавшего, как дрогнула почва под ним. — Она размывает границы. Отменяет законы. Ту твердь, из которой высечена моя сила. А без неё… Что останется от меня?
Элисетра провела пальцами по запястью.
— Ты говоришь как человек, — прошипел дракон, — но что скрывается за этими словами?
Элисетра медленно раскрыла ладонь. На её коже замерло странное мерцание.
— Мы можем помочь друг другу, — голос звучал удивительно тепло. — Вы даёте мне то, к чему она так жадно тянется. А я проведу вас через лабиринт её безмолвия, поделюсь пониманием тьмы.
Её пальцы сомкнулись вокруг пустоты, и Лекарь увидел мелькание лиц. Его мать. Первый закат на стене Храма. Мгновения, о потере которых он даже не помнил.
Разжала пальцы, и мерцание исчезло.
— Не друзья. Просто... попутчики.
Посох жёг ладонь. Союз с вампиром пах предательством — но разве не станет предательством отвергнуть помощь?
Взгляд Лекаря скользнул в сторону деревни. Их судьбы перевесили все сомнения.
— До конца пути? — спросил он.
Элисетра улыбнулась — ответив просто, без тени коварства.
— Она не оставит от этого мира ничего… Да, до той развилки, где наши дороги снова разойдутся.
Посох пульсировал. Лекарь отдавал себе отчёт в опасности, но что, если это и вправду единственный шанс?
Туман сгустился, обретая неестественный оттенок. Лекарь понял: чтобы дойти до этой развилки, сначала придётся пройти через всё, что ждёт между.
----
Элисетра остановилась перед старым дубом на краю леса.
Дерево было исполинским. Его ветви тянулись к небу, а кора была испещрена глубокими трещинами.
Когда они приблизились, ствол засветился странными символами. Не на поверхности, а под корой.
— Не дотрагивайтесь до дерева, — предупредила Элисетра, проводя рукой в сантиметре от ствола.
Дуб ответил.
Сперва — сдавленный вздох. Потом ветви затрещали. А из-под земли донёсся стон.
Лекарь отпрянул, но Азгар зарычал.
— Руны, — прошипел он. — Они не просто защищают. Они угрожают.
На мгновение кора посветлела, и из её трещин вспыхнули знаки. Ярко-алые. И так же быстро угасли.
Элисетра усмехнулась.
— Дуб старше Храма. Старше магии. Опасно к нему прикасаться, везде ловушки. — она отступила на шаг. — Мне доводилось... путаться в её сетях. Еле выбралась. Посмотрим, на что способен ваш свет...
Помедлив на долю мгновения, она всё же протянула руку. Кончики её пальцев коснулись тёмной коры.
— Это не портал, — голос Элисетры прозвучал искажённо, будто доносился сквозь толщу воды. — Это дверь в кладовую её восприятия. В теснота, куда она сваливает всё, что не в силах понять или принять. Но там всё не так. Пространство забывает свои законы... Время может побежать вспять... а реальность... — она обернулась, и её глаза были полны не страха, а ледяного, почти научного интереса, — ...реальность там — самый искусный лжец.
Азгар наклонил голову.
— Тогда идём, — сказал Лекарь, но собственный голос показался ему чужим.
Элисетра кивнула и шагнула в ствол. Лекарь последовал за ней —
— и мир перевернулся.
Цвета сплелись в хаос.
Он обернулся к Азгару, но дракон казался одновременно рядом и далеко.
— Не отставайте! — голос Элисетры рассыпался на множество эхо. — И не верьте своим глазам.
Лекарь почувствовал, как холод обнял его.
Шёпот проник прямо в сознание. «Лееекааарь...»
Но когда он резко дёрнулся, вокруг никого не было. Только бесконечный лес.
----
Лекарь очутился в сердцевине кошмара. Вокруг плыли осколки чужих судеб.
— Она везде и нигде, — голос Элисетры донёсся с опозданием. — Не верьте глазам. Здесь нужно искать... вкусом.
Лекарь лизнул пересохшие губы.
Язык обожгла медная горечь страха — и мир вокруг покраснел. Вдохнул, поймав сладковатый привкус плесени, — и деревья обросли чёрной коркой.
Он искал надежду, и когда нашёл её — горьковатую, — перед ним проступил единственный верный путь.
— Я понял, — выдохнул он. — Здесь всё иначе.
Воцарилась тишина — не отсутствие звука, а его вытеснение.
И в этой пустоте пространство сдавилось в плотный узел, распустившийся её фигурой. Королева Тьмы. Она заняла всё вокруг, не сделав ни шага.
Её тень упала. Не на землю — на солнечную поляну с играющими детьми.
И там, куда ложилась тень, поляна содрогнулась и переменилась. Солнце померкло, словно его задули. А на лицах детей, ещё миг назад сиявших смехом, застыл чистый, немой ужас.
— Мило... — её голос просочился в сознание. — Ты принёс мне подарки. Дракончика... и ту, что когда-то была человеком.
Земля взвыла. Из трещин ползли тени — двойники тех, кого Лекарь любил и потерял.
Азгар, взревев, ринулся вперёд. Элисетра растворилась — чтобы материализоваться в сердцевине самой тьмы, обращая её же мощь против неё.
«Они держат её. Сейчас или никогда», — мелькнуло в сознании Лекаря.
Он устремил взгляд внутрь. И осознал. Бороться с ней её же оружием —только помогать ей. Разрушение — её стихия. Значит, его ответ — созидание.
Лекарь не нанёс удар. Он вложил в посох найденное в себе — не ярость, а решимость; не ненависть, а ту суть, что делала его Лекарем: стремление не убивать, а спасать. Древко вспыхнуло слепящим, безупречно-белым светом.
Волна света покатилась по искореженному миру. Не выжигая тьму — заставляя искажённые образы вспоминать свою истинную форму.
На её пути ужас таял, шепоты смолкали. Королева Тьмы не закричала — её сущность начала распадаться, как пепел на ветру.
— ВМЕСТЕ! — рёв Азгара пробился сквозь нарастающий грохот рушащейся реальности.
Дальше был только бег. Сквозь трескающиеся пейзажи, мимо тающих теней. Они вывалились обратно в свой мир в тот миг, когда он содрогнулся от обратного удара. Позади, на месте разлома, зияло чёрное, мёртвое пятно.
Лекарь, тяжело дыша, смотрел на этот шрам. Такое нельзя уничтожить — можно лишь отбросить, запереть, на время. И теперь им предстояло разгребать последствия.
----
Тьма отступала, как раненый зверь. Её клочья цеплялись за землю, но первые лучи солнца рвали чёрные оковы. Воздух очищался, оставляя лишь привкус гари.
Лекарь стоял среди поваленных деревьев. Их корни, вывернутые наизнанку, застыли в немом крике.
Страх схлынул, обнажив пустоту. Лекарь прислонился к уцелевшему стволу.
Элисетра стояла в трёх шагах. Платье висело клочьями.
Внезапно она вскрикнула — хрипло — и впилась пальцами в собственную грудь. Кости хрустнули. Лекарь бросился вперёд:
— Что?..
Но она уже вырвала наружу осколок зеркала, где плясала бесконечная тьма.
— Забавно... — её губы искривила усмешка, но глаза расширились от ужаса. — Даже сейчас она пытается держать меня на цепи.
Осколок треснул.
— Мы не уничтожили её, — Элисетра сжала пальцы. — Лишь изгнали обратно в бездну. Печати восстановлены. Её власть... разорвана.
Внизу, в деревне, на мгновение затих даже ветер. Но ночь оставалась тихой.
Пока что.
Лекарь смотрел на горизонт.
— Тьма не умирает, — прошептал он. — Она ждёт. Что будем делать?
Элисетра повернулась. Слишком плавно.
— Я пришла не спасать твой свет… — её голос рассыпался. — И точно не тебя, Лекарь. Сегодня наши пути сошлись. Завтра — посмотрим. Есть скалы, — она уже растворялась в воздухе, — ...которые не точат даже вечные воды. Просто ждут, когда те отступят.
В её тоне не было прежней насмешки. Сквозь него пробивалось признание.
Лекарь почувствовал холод на запястье — там, где когда-то лежала её рука.
Шрам? Нет. Тень шрама.
Её тело рассыпалось в пепел, но частицы потянулись к Лекарю, образовав её точный силуэт.
И тогда этот пепельный силуэт дохнул на Лекаря. Холодный пепел осел на его плаще, впитался в кожу. Не раной, а оскудение души.
— Опаснее её нет! — Глаза Азгара полыхали. — Она отметила тебя... но не как жертву.
Лекарь коснулся инея. Холод жёг пальцы.
— Значит, будем учиться с этим жить, — тихо сказал он.
Над горизонтом всходило солнце, в его глазах оставалась тьма — теперь уже обжитая.
----
Лекарь и Азгар стояли на опушке.
Внизу, в деревне, послышался скрип половиц. Люди по одному выходили из домов, протирая глаза. На их лицах проступала робкая надежда.
— Скажи мне, Азгар... — Лекарь провёл рукой по лицу. — Зачем ей всё это? Зачем копить столько боли?
Дракон тяжело опустился на передние лапы.
— Ты мыслишь, как человек, хозяин. Для неё страдание — не пища. Это кирпичи. Из них она строит вечную тишину, где не останется даже эха о том, что мы были.
Чешуя на загривке Азгара шевельнулась, будто от прикосновения невидимого ветра.
— Но не путай строителя с тем, что он строит. Та, с кем ты бился, — не Тьма. Она — та, кто возжелала сделать из Тьмы могилу для всего сущего. Взяла глубину и покой и выковала из них одно лишь Нет. Но сегодня ты вбил в её стену трещину.
Лекарь сжал кулаки, но в его голосе вдруг проступила не злость, а усталая горечь.
— Но ведь в жизни есть и другое. Радость, любовь...
Где-то хлопнула ставня. В оконном проёме вспыхнуло пламя свечи.
Лекарь замер, следя за его дрожанием. Казалось, этот хрупкий свет вытягивал из него последние силы и вопросы.
— Значит, всё это... — он медленно провёл ладонью по лицу, — ...бессмысленно? Она будет возвращаться снова и снова?
Азгар расправил крылья.
— Нет. Потому что ты сегодня показал ей кое-что новое, — Дракон тяжело поднялся. — Ты показал, что даже сама основа её власти — Тьма — может быть не стеной, а путём. Что в ней можно найти не конец, а... иную дорогу. И это — наша победа!
Кто-то в деревне заиграл на дудочке. Неумело, фальшиво, но до боли жизнерадостно.
Лекарь смотрел на хрупкие огоньки внизу.
— Значит, наша задача — не дать ей забыть этот урок, — твёрдо сказал он. — Каждый огонёк, который мы удержим, будет напоминать ей о страхе.
Азгар издал звук, похожий на смесь рычания и смеха.
— Ты нарушаешь её главный закон — закон разделения. Для неё свет и тьма не должны смешиваться. А ты — смешиваешь. Такого удара она не ждала и не простит.
Где-то вдалеке запел первый петух.
Лекарь глубоко вдохнул. Ему почудилось, будто вместе с утренним воздухом в него возвращаются силы. Ненадолго — но этого было достаточно. Чтобы сделать следующий шаг.
----
Лекарь стоял на границе леса... Первые утренние лучи пробивались сквозь тучи, рисуя на земле длинные, но уже не зловещие тени.
— Что теперь? — Азгар опустил голову, крылья безвольно повисли.
В голосе дракона слышалась усталость.
Лекарь провёл ладонью по лицу. В груди клубилось что-то невыразимое. Он повернулся, глядя на тёмные силуэты домов.
— Мы будем готовы, когда она вернётся.
Его собственный голос прозвучал чужим.
Азгар вытянул шею, коснувшись носом плеча хозяина. Без слов.
Лекарь закрыл глаза, впервые за долгие часы позволив себе просто дышать.
И этот вдох, смешанный с запахом утренней сырости, дыма и хвои, показался ему вкусом той хрупкой и невероятной вещи, что зовётся миром.


2020-2025 г.