Пират и Храбрец

Утро выдалось по-летнему ласковым. Солнечные зайчики танцевали по дощатому полу, ветер играл занавесками, а во дворе хозяин возился с ярко упакованной коробкой. Храбрец, как всегда, занимал стратегически важную позицию на подоконнике и наблюдал за происходящим с видом генерала перед боем.

Девочка с самого утра носилась по дому — ведь у неё был день рождения. Она в десятый раз поправляла бантик, заглядывала в зеркало, прижимала к груди старого плюшевого зайца и старалась скрыть свое волнение.

Наконец, хозяин вошёл в дом, держа коробку в руках.

— С Днём рождения, — сказал он и поставил её на стол. — Это тебе, Саша.

Девочка распахнула бумагу, приподняла крышку — и ахнула.

Внутри, в аккуратной клетке, сидело маленькое, пушистое чудо. Канарейка! Золотисто - жёлтая, словно лучик солнца, с чёрными блестящими глазками и аккуратным клювиком. Пёрышки на груди чуть вздрагивали — птичка была насторожена, но явно здорова и ухожена.

— Её зовут Лимонка, — улыбнулся хозяин. — Надеюсь, вы подружитесь.

— Лимонка! — воскликнула Саша. — Какая красавица! Спасибо!

Она осторожно потрогала клетку пальцем, а птичка ответила коротким, мелодичным щебетом. Саша светилась от счастья.

Храбрец, между тем, медленно спрыгнул с подоконника, подошёл поближе и уставился на новосёлку. Птичка насторожилась, притихла.

Кот издал нечто среднее между недовольным фырканьем и задумчивым мурчанием. Нет, он не был против птичек. Но ещё одна «гостья»? Он посмотрел на хозяина, потом на девочку, потом снова на Лимонку — и понял, что эта желтая трепещущая штучка теперь тоже часть его мира. Вопрос только — надолго ли?

 Девочка мягко провела ладонью по голове Храбреца и с улыбкой сказала:

— Это наш новый член семьи.

Храбрец, словно поняв, потерся о её руку. Лимонка, набравшись смелости, чиркнула — тихо, словно пробуя голос.

— Я уверена, вы подружитесь, — добавила Саша.

Кот посмотрел на сияющее личико именинницы и решил, что возражать не будет. Его и так любили, баловали, угощали самым вкусным — ему это нравилось. Скорее всего, появление этой мелкой певуньи ничего не изменит.
 

Так решил Храбрец и вновь тепло потерся о руку Саши.

А за забором, в зарослях малины, сверкая зелёными глазами, наблюдал Пират.

Он появился в этом дворе не случайно. Когда-то, давным-давно, два кота были почти друзьями. Делили солнце, мышей и территорию — кто первый добежал, тот и победил. Но времена изменились. Пират стал грубее, ленивее и подозрительнее. Он перешёл жить к соседям, располнел, но остался ловким и коварным. Особую страсть питал к пернатым. Птиц он считал изысканным деликатесом и охотился на них ради вкуса, а ещё больше — ради азарта.

Сегодня, прогуливаясь по двору, он заметил клетку на окне. Клетку, в которой дрожала от волнения ярко-жёлтая пташка.

Пират замер. Уши навострились. Он мгновенно стал тенью, растёкся по земле. Подкрался ближе. Прыжок на подоконник был бы делом одного движения. Осталось только дождаться, когда рядом никого не будет.

И тут Пират встретился взглядом с Храбрецом. Старым знакомым. Соперником.



Храбрец тоже заметил движение за кустами, всё ещё сидя рядом с Сашей.
 Он вскочил, шагнул к окну — и их взгляды пересеклись.

Глаза Пирата блеснули, хвост дёрнулся. Улыбка — если это можно так назвать — скривила его усы. Он посмотрел на Храбреца, затем на клетку... и снова перевёл взгляд на соперника.


Сообщение было ясным без слов: эта птица будет моей.

Храбрец понял: быть беде.

По дому носилась Саша — именинница, сияющая от счастья. Она напевала на ходу, вприпрыжку перебегая из комнаты в комнату:
— Лимонка моя, золотое чудо, с нами ты теперь — и так будет всегда!

Канарейка щебетала в такт, покачиваясь на жердочке. Хозяин тем временем прикручивал к потолочной балке крюк и, прищурившись, проверял, крепко ли держится.
— Вот так, теперь она повыше — и воздух чище, и никто не достанет, — довольно сказал он и аккуратно повесил клетку с Лимонкой. Птичка тут же вспорхнула на верхнюю перекладину, осмотрелась, чиркнула и взъерошила перья.

Храбрец сидел в дверях и наблюдал, как всё меняется. Он не ревновал. Ну… почти не ревновал. Просто чувствовал: так хорошо долго не бывает. Он потянулся, зевнул и неторопливо слез с крыльца.

Территорию следовало проверить.
Он обошёл двор, заглянул в сарай, понюхал воздух у угла бани. В его груди шевельнулось что-то тягучее, тревожное.
Шестое чувство мурлыкало: беда рядом.

И точно.

Пират.
Он появился бесшумно — чёрно-белая тень с высокомерным взглядом. Сидел в траве за забором, прижавшись к земле, и смотрел в окно дома. Прямо на Лимонку. Глаза его сузились, хвост дёрнулся.

Секунду спустя их взгляды пересеклись.
Пират — спокойный, с лёгкой ухмылкой на морде.
Храбрец — настороженный как пружина.

Он её хочет. Придёт ночью, — понял Храбрец.
И сразу же определился: нет, не в моём доме.

Он прижался к земле, внимательно следя за соперником. Битва не началась, но уже витала в воздухе. Храбрец чувствовал себя не просто котом — он был охранником, стражем, старшим в доме. И он не позволил бы пиратскому проныре испортить праздник его девочке.

Пират прищурился, прикидывая расстояние и выискивая слабые места. Он уже собрался шагнуть ближе — как вдруг с крыльца сорвался Храбрец. Не спеша, но уверенно, он двинулся прямо к забору, не мигая глядя на соперника.

Пират поднялся, будто нехотя, демонстрируя, что вовсе не испугался. Он зевнул — чуть слишком демонстративно — и начал отступать к кустам, лениво, будто потерял всякий интерес. Но Храбрец знал: это — манёвр.
Он проводил его взглядом. Ещё долго смотрел в ту сторону, пока Пират не растворился за изгибом тропинки.


— Не купился, — буркнул Храбрец и вернулся в дом.

К вечеру праздник подошёл к концу. Саша, наигравшись вдоволь, наконец легла спать, прижав к себе новую мягкую игрушку. Лимонка щебетала вполголоса, уютно устроившись на жердочке.

Дом затих.

Но Храбрец — нет.

Он устроился у окна, на кресле, откуда были хорошо видны и клетка, и та самая форточка, которую хозяин по привычке оставлял приоткрытой на ночь. Он не спал. Лишь прикрыл глаза, пряча бдительный прищур.
В груди шевелилось что-то тяжёлое — не страх, нет. Ответственность.
Псу доверяют стадо. Коту — дом.
И Храбрец был готов.

Ночь окутала дом мягкой тишиной. Лимонка спала, спрятав голову под крыло. Девочка посапывала на своей подушке, обняв нового мягкого мишку. А Храбрец лежал в кресле, будто бы спал — но одно ухо ловило каждый шорох. Шестое чувство мурлыкало: беда рядом.

И она действительно была рядом.

В щёлку открытого окна просочилась тень. Грациозно, почти бесшумно, на подоконник взобрался Пират. Он осмотрел комнату янтарными глазами. Спящая девочка, птичка в клетке... и, конечно же, растянувшийся в кресле Храбрец. Пират прищурился: «Вот и защитник…» — и, едва сдерживая мурлыканье от предвкушения, начал подкрадываться к клетке.

Он шёл медленно, осторожно, словно под покровом собственных мыслей: «Один рывок — и пернатая в лапах!»
Он уже занёс лапу...
Храбрец приоткрыл один глаз. Потом второй. Он не спал. Он следил. Он ждал. Всё было под контролем.

Пират прыгнул. Его когти впились в клетку, лапы ухватились за прутья. Лимонка в ужасе зачирикала, забилась по клетке, создавая дикий шум. Пират шипел, пытаясь удержать равновесие и сунуть лапу внутрь.

И тут на него обрушилось нечто.

Храбрец метнулся стремительно, точно молния. Первый прыжок — и он уже рядом. Второй — и зубы вцепились Пирату в хвост. Тот взвыл, но не отпустил клетку. Теперь он висел, сцепившись лапами за прутья, а Храбрец тянул его вниз, цепко вцепившись зубами в хвост соперника.

Клетка качнулась, зазвенела — Лимонка закричала в панике, как только могла.



«Мяу-у-у!» — завопил Пират.

«Р-рр-РА!» — рыкнул Храбрец.

Вся эта живая гирлянда рухнула вниз. Клетка, Храбрец и Пират, спутанные в куче лап, прутьев, перьев и криков, грохнулись на пол.

— ААА! — закричала проснувшаяся Саша.

Миг — и в комнате вспыхнул свет.

Саша увидела Храбреца, прижавшего к полу чёрного кота, его зубы всё ещё держали Пирата за хвост, а лапы удерживали противника. Рядом, чуть покосившись, стояла клетка, внутри которой Лимонка тряслась, но была жива.

— Ах ты, ворюга! — Саша бросилась к ним и оттолкнула Пирата. Тот вывернулся, метнулся к окну и выскочил, не забыв одарить всех взглядом, полным обиды и боли в хвосте.

Храбрец сел, деловито облизал лапу, словно ничего особенного и не произошло. Но когда Саша подхватила его на руки, прижалась щекой к тёплой шерсти и шепнула:
— Ты наш герой, — Храбрец довольно замурлыкал.

Сегодня дом был спасён. А завтра Храбрец снова займёт свой пост — на страже тишины, сна и мира в доме. Уж он-то точно не допустит, чтобы кто-нибудь тронул Лимонку. Семья — это святое.

Утром Саша с восторгом пересказывала маме ночной подвиг, размахивая руками и путая слова от волнения.

— Мама! Он залез прямо в окно! Хотел Лимонку съесть, а Храбрец как прыгнет — бац его за хвост! — Саша тараторила, едва переводя дыхание. Они упали — ба-бах! Я проснулась, свет включила, а Храбрец его уже поймал!

Мама с улыбкой гладила Сашу по голове, а потом подошла к Храбрецу, устроившемуся в кресле, как и положено герою.

— Молодец ты, — сказала она. — Вот кто у нас настоящий защитник. Спасибо тебе.

Хозяин, поправляя что-то в клетке Лимонки, добавил:

— Да уж, Храбрец, ты нас сегодня выручил. Надо бы тебе что-то вкусное придумать.

Саша принесла любимцу большую миску сметаны и поставила прямо перед креслом.
— Ты самый лучший кот, Храбрец!


Кот лениво лизнул сметану, взглянул на всех, зевнул и глубоко вздохнул. Мягко свернулся клубком, положил голову на лапы и подумал:

«Ну что вы, глупенькие… вы же моя семья. И каждый из вас мне дорог. Даже эта певунья…»

Клетка слегка качнулась, Лимонка тихо чиркнула. А солнце, как и в тот день, когда всё началось, заливало комнату мягким золотым светом. И Храбрец знал — жизнь идёт своим чередом. А его место — рядом с теми, кого он любит.