Записки следователя. Книга 2. Части 71-78

71. Агровация Кобецом своего заболевания и новая экспертиза
А Кобец К.И. тем временем продолжал агровировать имевшиеся у него заболевания, в день читал всего по наскольку страниц текста, нашёл обоснование для этого в «рекомендациях» лечащего вчача и добился признания себя инвалидом.
Пришлось вновь вмешиваться, назначать новую экспертизу, чтобы опровергнуть эти «рекомендации».
   
Начальнику следственного управления ГВП
генерал-майору юстиции Шеину В.С.

        Рыгина Владимира Николаевича, родившегося 12 апреля 1962 года в г. Полоцк Витебской области, русского, в 1985 году закончившего военно-медицинскую академию  МО РФ им. С.М. Кирова по специальности «врач-лечебно-профилактическое дело», женатого, имеющего на иждивении двоих детей, со слов не судимого, на военной службе с августа 1979 года по призыву Полоцкого РВК Витебской области, начальника неврологического отделения 3 ЦВКГ им. А.А. Вишневского, подполковника мед. службы (тел. 564-61-35), проживающего в г. Красногорске Московской области, ул. 50 лет Октября, дом 7 «б», кв. 57 (тел. 564-64-26), уд. личности офицера КУ № 087596, выданное 1 июля 1985 года заместителем начальника ВМА им. В.М. Кирова

                Объяснение.

С Кобецом К.И. я лично знаком с января 1998 года, когда он из следственного изолятора ФСБ РФ был переведён на лечение в возглавляемое мной отделение. Дело в том, что он как генерал армии имел право на расположение в номере «люкс», который имеется только в моём отделении (из отделений соответствующего профиля). Правда, лечащим врачом Кобеца К.И. был назначен начальник другого отделения – полковник мед/службы Афанасьев Б.Г. (чем это было вызвано, я не знаю) и в мои обязанности входила только организация быта Кобеца К.И. и его охраны. Я неоднократно встречался с ним. Беседовал о том, есть ли у него какие-либо жалобы и ходатайства. Личных отношений между нами не сложилось ни в этот раз, ни в последующие случаи его госпитализации (он опять помещался в моё отделение).
Однако уже в марте 1999 года, после очередной госпитализации Кобеца К.И., Афанасьев Б.Г. отказался вести лечение Кобеца К.И. (причин такого отказа я не знаю) и тогда руководством госпиталя я был назначен лечащим врачом Кобеца К.И.
Лечение Кобеца К.И. закончилось незначительным и нестойким улучшением состояния его здоровья. Для дальнейшего лечения и реабилитации больной был переведён в 6 ЦВКГ МО РФ.
12 августа 1999 года он был госпитализирован в возглавляемое мною отделение вновь с очередным гипертоническим кризом и обострением дисциркуляторной энцефалопатии, где находился на излечении по 2 сентября 1999 года.
В процессе лечения состояние больного незначительно улучшилось. Относительно стабилизировалось артериальное давление. В остальном неврологический дефицит остался прежним.
Было замечено, что Кобец К.И. очень бурно реагирует на телевизионные передачи, посвящённые военным действиям в Дагестане, переживал в связи с ухудшением зрения. У него ухудшалось самочувствие и поднималось артериальное давление.
Для выявления, имеются ли у него интеллектуально-мнестические нарушения, интерпретации профиля его личности мной было назначено проведение Кобецу К.И. теста СМИЛ, который проводился в психофизиологической лаборатории госпиталя в течение недели.
Это была моя инициатива, подобных указаний я не получал и лишь поставил в известность о назначенном мною исследовании заместителя начальника госпиталя по медицинской части полковника мед/службы Барсукова С.Ф.
Я хотел тем самым отследить динамику состояния здоровья больного.
Из-за крайне низкой работоспособности Кобеца К.И., повышенной истощаемости пациент выдерживал до 10-15 минут умственной нагрузки, после чего у него наблюдался резкий подъём артериального давления, ухудшение общего состояния, требовавшего медикаментозной коррекции и длительного восстановления до исходного состояния.
В процессе обследования в личной беседе Кобец К.И., обеспокоенный своим болезненным состоянием, спросил у меня: «Так что, мне вообще нельзя заниматься умственной деятельностью?», - и я, чтобы поддержать его морально, сказал, что нет, можно, но дозировано, скажем до 15 минут в сутки. Вместе с тем, я считаю, что для него целесообразно вообще исключить умственные, физические и всякие психотравмирующие факторы (в том числе и уголовное дело).
Оформляя по выписке Кобеца К.И. его историю болезни, я повторил свои рекомендации об ограничении времени на умственный труд. При этом моё врачебное заключение носило рекомендательный характер. Эти рекомендации с руководством госпиталя мной не обсуждались.
Никакого вознаграждения за это ни от Кобеца К.И., ни от кого-либо из его близких и знакомых я не получал.

Мой комментарий: Очень интересное предложение сделал: целесообразно вообще исключить умственные, физические и всякие психотравмирующие факторы (в том числе и уголовное дело).
 

 
 

 

Заключение экспертов было не в пользу Кобеца К.И. Он опять проиграл.


Первому заместителю
Главного военного прокурора
генерал-лейтенанту юстиции
Носову Г.Н.

                рапорт.            
Докладываю: 15 декабря 1999 года прекращено выполнение требований ст. 201 УПК РСФСР по уголовному делу № 29/00/0018-98.
В этот же день для установления действительного состояния здоровья Кобеца К.И. назначена комплексная судебно-медицинская и психолого-психиатрическая экспертиза, к производству которой привлечено 5 научных и практических работников в области медицины.
Учитывая сложность указанной экспертизы и высокий ранг привлечённых в качестве экспертов специалистов, для оплаты их труда потребуется около 20 тысяч рублей.
Прошу Вас дать указание начальнику финансового отделения ГВП о выделении требуемой суммы.

Начальник следственного управления ГВП-
старший помощник Главного военного прокурора
генерал-майор юстиции       В.С. Шеин
15 декабря 1999 года.

Комментарий: Я собрал «высший свет» медицины, врачей высшей квалификационной категории, докторов наук и членкоров АМН. Но высокие звания не давали им достаточных средств для жизни. Одеты они были опрятно, но края лацканов рубашек обтрепались вследствие долгой носки. То, что называется «чистая бедность». Я поговорил с Шеиным В.С., и он согласился, хоть понемногу, оплатить экспертам их работу.

Итак, согласно заключенирю экспертов, Константину Ивановичу ничего не мешало знакомиться с делом. Но знакомили его с делом дознаватели, а я, вроде бы, мог заняться Героем России Петром Дейнекиным. Да, не тут-то было. Сагура откровенно вредил.

72. Мне не дают возобновить следствие по основному делу
Ещё когда я был в госпитале, Шеин В.С. вызвал меня из госпиталя и предложил мне «хорошее дело». Офицер Службы собственной безопасности ГВП полковник Петр Губченко попался в Уссурийске на даче взятки сотруднику местного УБОПа, чтобы «прикрыть» какое-то дело по факту незаконного предпринимательства – выплавка драгметаллов из приборов и деталей стратегических ракет. Я понял, что тем самым меня «отодвигают» от расследования необоснованно (по требованию того же Шеина В.С.) приостановленного дела № 17-96 (в отношении офицеров центрального аппарата МО ВС РФ и Главного штаба ВВС РФ). Это дело было моим главным делом в ГВП (да и, по-существу, всей службы), и я хотел его «поднять». Там «торчали рога» Героя России, Главкома ВВС РФ генерала Петра Дейнекина. Да так «сильно» торчали! Я отказался от предложения Шеина.
,


 






«Утверждаю»
Начальник следственного управления
генерал-майор юстиции (подпись) В.С. Шеин
20 декабря 1999 года

                Протокол
оперативного совещания следственного управления
от 20 декабря 1999 года
        Участники совещания: Шеин В.С., Сагура А.Л., Завгородний А.И., Пономаренко А.Г., Матюнин В.А., Филиппович А.Б., Ермолин К.Э., Сапронов А.Н.
Повестка совещания: О ходе следствия по уголовному делу № 29/00/0017-96

    Старший следователь по ОВД СУ ГВП полковник юстиции Завгородний А.И. доложил о направлениях расследования материалов уголовного дела по эпизодам в отношении фондов «Росавиаинвест» и «Авиафонд» и поставил вопрос о выделении материалов в отношении них в отдельное производство.
     Выступили полковники юстиции Пономаренко А.Г., Матюнин В.А., Сагура А.Л. и подполковник юстиции Ермолин К.Э.
     По результатам обсуждения начальник следственного управления генерал-майор Шеин В.С. дал следующие указания:
1. Полковнику юстиции Завгороднему А.И. до 14.01.2000 г.:
- систематизировать материалы уголовного дела № 29/00/0017-96;
- составить план окончания предварительного следствия по всем эпизодам уголовного дела и представить его на утверждение начальникам отдела и управления.
2. Контроль за выполнением возложить на полковника юстиции Сагуру А.Л.

Протокол вёл:
майор                Сапронов А.Н.

Виза Шеина: тт. Завгороднему А.И. Сагуре А.Л. Для исполнения (подпись) Шеин 20.12.99 г.
Моя (24.12.99 г.) и Сагуры (21.12.99) подписи об ознакомлении
И виза Шеина: «В НП (подпись) Шеин 24.12.99 г.

Справка Сагуры: «Справка. Начальнику СУ доложено о невыполнении Завгородним А.И. указаний ОС (подпись) А. Сагура без указания даты.

Мой комментарий: Мне «активно не давали» расследовать «основное» дело (№ 17-96). После того, как меня обманным путём Шеин В.С. принудил приостановить дело, он под любыми предлогами не позволял мне следствие возобновить.
1.12.1999 года, после моих неоднократных обращений к нему по этому поводу, им, наконец, было назначено оперативное совещание «о ходе следствия по уголовному делу № 29/00/0017-96». Я доложил свои соображения о необходимости расследовать «авиационный блок» дела («Росавиаинвест», «Авиафонд» и др.), о необходимости их выделения в отдельное производство.
Шеин В.С. предложил мне к 14.01.2000 составить план окончания уголовного дела «по всем эпизодам» и представить его на утверждение «начальникам отдела и управления».
Я составил, доложил. «Ну, давайте гляну! Но вообще там делать нечего!», - вальяжно заявил Сагура А.Л., когда я пришёл для доклада. А меня чёрт дёрнул привести несколько очень перспективных для направления в суд эпизодов. Это было убедительно. Сагура «посерьёзнел», сказал, что должен доложить всё это Шеину и тут же пошёл к нему, а по возвращении заявил, что решения о возобновлении следствия «не будет».
О возобновлении дела больше речи не шло, пока не возбудили уголовное дело в отношении самого Сагуры А.Л. Так что Виктор Степанович много мог бы пояснить о том, почему мне так и не дали привлечь авиаторов к ответственности.
Меня приставили «помогать» Мамаеву О.Ю. расследовать дело о хищении авиационно-технического имущества, а потом с радостью ухватятся за предложение кого-то в Генеральной прокуратуре послать работника в Йемен. Может, надеялись, что я оттуда не вернусь (мне такие предположения высказывали)?! Дело в том, что в то время, а это был разгар новой войны в Чечне, на территории Йемена находилось три базы подготовки чеченских боевиков. Но я чего-либо «плохого» в решении Шеина В.С. и Сагуры А.Л. не видел. Просто, ещё на какое-то время (около месяца) опять оттягивалось возобновление следствия по «неудобному» делу.

73. Дело Макарова и др.
     Чтобы я «не болтался без дела» и не вспоминал приостановленное дело № 17-96, меня «присоединили» к расследованию Мамаевского дела о хищении авиационно-технического имущества. Но и там держали как подсобника. Дело всё также оставалось в производстве у Мамаева. Он мне «выделил» лишь несколько эпизодов. Не основных, конечно.
  Я активно принялся за расследование этого дела. Сразу (17.03.2000 г.) отстранил от должности одного из обвиняемых – Путилина Игоря Сергеевича. 27 марта 2000 года арестовал квартиру, купленную им на подставное лицо (капитана Теленкова Д.Б.). Удивляюсь, почему это не было сделано до меня, ведь следствие продолжалось уже несколько лет. Направил отдельные поручения о допросе солдат, уже уволенных с военной службы. Активно использовал дознавателей вышестоящей войсковой части (52531).
Сам допрашивал:
      На первых порах бухгалтером ТОО «Ратник» была соседка Макарова по подъезду Балберкина Ирина Алексеевна (допрос 11 февраля 2000 г.). Так вот, она удивлялась, что кредитов в банке фирма не брала, не получала и каких-либо ссуд и финансовой помощи, но деньги в фирму откуда-то поступали.

      Гл. бухалтер ТОО «Юрген» Разумнова Ирина Васильевна (допрос от 28.02.2000 г.) не смогла мне пояснить суть взаимоотношений «Ратника» со своими контрагентами (АОЗТ «Диплом-Кредит», ООО «Доминатор», ЗАО «Лигас-Юнион» и др.). Что это за компании, за что осуществляли платежи, Макаров ей не говорил. Говорил, что её это не касается. Договоров, согласно которым перечислялись денежные средства, она не видела. Макаров как-то ей сказал, что их фирма является посредником (между кем и кем, не пояснил). На счёте «Ратника» из поступивших средств должно оставаться около 30 %, а остальная сумма должна перечисляться туда, куда будет указывать Макаров. Это указание Макарова касалось не одного какого-либо перечисления, а было как бы программным (системным). Этим указаниям она руководствовалась всё то время, пока работала в ТОТ «Юрген». Деньги в «Юрген» шли без встречного потока материальных ценностей. В ТОО «Юрген» не было складов, где бы могли храниться, якобы, поставляемые по договорам материальные ценности.
   Когда в ТОО «Юрген» налоговой инспекцией была проведена проверка, и были начислены большие штрафы и пени, и их надо было погасить в кратчайшие сроки, за «Ратника» это было сделано какими-то сторонними организациями через латвийские банки (Pareks и Rietumu).
   То есть компания была одной из… в цепочке и выполняла свою задачу.

    Генерал-лейтенант запаса Назаренко Станислав Васильевич (допрос 16.02.2000 г.), бывший начальник Макарова Ю.Л. вначале в ВП при ОБК Сухого, а затем начальник одного из заказывающих управлений Главного управления вооружения ВВС РФ, показал, что Макаров на фоне, в общем-то, серой массы других офицеров выделялся, но не своими знаниями (теоретические знания у него были вполне средненькие), а своей энергией и настойчивостью в достижении цели. Своему продвижению по службе он обязан именно этому своему качеству, а не каким-то особым способностям. Освобождались должности, и некого было назначать. Макаров был лучшим среди «средних».
   Когда позднее он узнал о, якобы, организованной Макаровым системе хищения авиационного имущества и продаже его через Белоруссию, то сразу понял, что это явно не уровень Макарова Ю.Л. Кто-то другой, более склонный к комбинаторному мышлению, придумал конструкцию хищения и продажи имущества, а Макаров лишь реализовал схему. Кто был этим «серым кардиналом», он не знает. Очевидно, что здесь участвовали специалисты различных направлений от маркетинга (поиск покупателей, заключение соглашений и договоров с ними, проработка всех юридических вопросов от получения лицензий до прохождения таможни и т.п.) до тыловых служб (знание порядка оформления заявок, учёта и хранения, передачи имущества потребителям, знание слабых мест в системе учёта и контроля, позволяющие незаконным образом изъять имущество из оборота).

     Одна из первых соучредителей «Ратника» Белоножко Лидия Игоревна (кстати, жена старшего советника юстиции прокурора следственного управления города Москвы – знал Макаров, с кем дружить и вести бизнес) на допросе 24 февраля 2000 года показала, что при всём своём обаянии Макаров производил впечатление человека недалёкого, «недотёпы». Когда позднее из прессы они с мужем узнали, что он организовал крупную торговлю с заграницей авиационно-техническим имуществом, они не поверили, что всё это мог сделать он сам.

    Кстати, к следственным органам Макаров уже тогда питал «слабость». Юристом к себе в «Юрген» он взял бывшего следователя Луховицкой районной прокуратуры Мурыгина Сергея Дмитриевича (допрос 9 марта 2000 г.). Его же сделал соучредителем другой своей компании – АОЗТ «Ратник».
Тем не менее, по-настоящему «развернуться» мне и здесь не давали. Только по выделенным мне, не главным, эпизодам. Лишь бы не вспоминал об авиаторах.
И на добычу благ для прокуратуры тоже использовало, активно использовало. Ниже один из примеров.

Угловой штамп ГВП                ВрИО Начальника Связи ВС РФ
           «  » января 2000 г.                генерал-лейтенанту Гекову В.В.

Уважаемый Владислав Викторович!

    В связи с сокращением в Главной военной прокуратуре городских телефонных номеров и ассигнований на международные переговоры, в следственном управлении ГВП сложилась тяжёлая обстановка с получением междугородной информации, что отражается на качестве и сроках следствия.
   В связи с этим прошу Вас ещё раз рассмотреть вопрос об изыскании возможности установить в канцелярии следственного управления ГВП городского телефона с подключением к нему факсимильного аппарата и с правом выхода на междугородние каналы связи.

Начальник следственного управления
Главной военной прокуратуры
генерал-майор юстиции                В.С. Шеин

Решил я этот вопрос.
 
С первым заместителем Начальника связи ВС РФ генерал-лейтенантом Гековым Владиславом Викторовичем в его кабинете в Доме Связи.

74. Прорыв во «внешний мир»
2000-й год для меня начался неплохо. После страшных гонений 1998 года (после командировки в Чехию и моего отказа по возвращении в Москву подписать постановление об аресте Гайнулина Э.Н.) и некоторой «отстранённости» руководства в конце 1998 года и большую часть 1999 года (это мягко говоря, меня просто выживали со службы), наступил этап относительного спокойствия. То есть меня перестали активно «выживать».
На новогодние дни (начало января 2000 года дни) я даже в Венгрию съездил с Наташкиным (дочки) классом гимназии. Сам Сагура отпустил. Тогда они ешё с Татьяной и моими детьми дружили, общались и поэтому в поездке он мне не препятствовал.
В апреле была командировка в Йемен, в августе – в Израиль, а в октябре – в Польшу.
Таким образом, 2000-й год стал для меня годом большого прорыва во «внешний мир».

75. Кобец К.И. опять тянет время

      Угловой штамп ГВП                Военному обозревателю
      «   » марта 2000 г.                газеты «Общая газета»
                Владыкину Ю.Ю.
                109240, г. Москва,
                ул. Гончарная, д. 1,
                тел. 915-02-12. 915-22-88,
                факс: 915-51-71

Уважаемый Олег Юрьевич!
На Ваше обращение от 24 февраля 2000 года сообщаю, что предварительное следствие по делу Кобеца К.И. завершено 3 августа 1998 года. С этого времени в соответствии с требованиями ст. 201 УПК РСФСР обвиняемому и его защитнику были представлены для ознакомления материалы дела в количестве 45 томов.
Согласно ч. 6 ст. 201 УПК РСФСР обвиняемый и его защитник не могут ограничиваться во времени, необходимом для ознакомления со всеми материалами дела. Следователь вправе своим мотивированным постановлением, утверждённым прокурором, установить определённый срок для ознакомления с материалами дела. Однако лишь в случае, если обвиняемый и его защитник явно затягивают ознакомление с материалами дела.
По отношению к Кобецу К.И. применить это положение закона сложно, ибо объективно он страдает рядом серьёзных заболеваний, которые могут ограничить его физические и умственные возможности и влиять на скорость ознакомления его с материалами уголовного дела.
Дважды ему был определён срок для окончания ознакомления. Тем не менее, по состоянию на 15 декабря 1999 года Кобец К.И. ознакомится с содержанием немногим более пяти томов, ссылаясь на плохое самочувствие.
В связи с этим 15 декабря 1999 года выполнение требований ст. 201 УПК РСФСР прекращено. Кобецу К.И. назначена и проводится комплексная судебно-медицинская и психолого-психиатрическая экспертиза для определения действительного состояния его здоровья в настоящее время. Вопрос о дальнейшей судьбе дела будет решаться по завершении экспертизы.
В связи с делом Кобеца К.И. наиболее ярко проявилось несовершенство нашего уголовно-процессуального законодательства. В частности положения Закона об обязательном ознакомлении обвиняемого со всеми материалами уголовного дела без ограничения времени для ознакомления. Практически, это сводит на нет результаты  работы следственной бригады, и позволяет недобросовестному обвиняемому уклоняться от суда.
Позиция Главной военной прокуратуры по этому вопросу такова, что либо положение Закона об обязательном ознакомлении обвиняемого (и потерпевшего) с материалами дела отменить вовсе, либо ограничить какими-то предельными сроками. Но пока действует нынешний Закон, мы будем точно и неукоснительно соблюдать его.

Заместитель Генерального прокурора РФ-
Главный военный прокурор
генерал-полковник     Ю.Г. Демин


 



О чем (и к чему) это? Это к вопросу о честности Константина Ивановича. Отбивался, как мог. Правда, на меня не клеветал. И на том спасибо!
 

Помню, примерно в июне 2000 г. Кобец К.И. сообщил мне, что к нему на дачу напросился Рамишвили Н.Б. для «секретного» разговора. Он сказал, что действует по поручению Сагуры А.Л. и предложил написать «жалобу с просьбой отстранить Завгороднего от ведения дела», сославшись при этом на любой предлог. «Андрей Леонидович даст разрешению этой жалобы нужное направление. Завгороднего отстранят, дело передадут мне, и я быстро его разрешу к нашей обоюдной выгоде». Кобец К.И. уже знал цену и слову Сагуры, и что из себя представляет Рамишвили Н.Б. Он сказал Рамишвили Н.Б. (по крайней мере, так он пояснил мне), что не считает возможным «необоснованно обвинять в чём-то Завгороднего». Говоря проще, он знал мою предсказуемость, чего явно не было у Сагуры и Рамишлили. Боялся он им довериться.

76. Йемен (Спасский Сергей Борисович)
В конце марта 2000 года меня пригласил к себе в кабинет на беседу Шеин В.С. Там был и Сагура. Шеин сказал, что Генеральная прокуратура требует откомандировать кого-то из следователей в Йемен. Возникла необходимость что-то делать с «интернированным» на территории нашего посольства в г. Сана (Йемен) гражданином РФ Спасским С.Б., причастным к торговле оружием и с Северным, и с Южным Йеменом, и к которому за это имели «счёт» спецслужбы Северного (победившего) Йемена. Кто-то сказал, что этот человек интересен для ГВП по расследуемым ею (ГВП) делам. Там и распорядились отправить кого-либо из ГВП в командировку.
Я своею активностью, требованиями возобновить производством дело № 29/17-0096 в отношении офицеров центрального аппарата МО РФ и Главного штаба ВВС руководству надоел. Сагуру это не устраивало, Шеина, видимо, тоже. Решили меня откомандировать в Йемен:
- Мы Вам предлагаем слетать в Йемен. Обычным путём Вы вряд сможете побывать там! Не отказывайтесь!

Я «не отказался». Эта поездка была для меня не просто информативной и интересной. Знакомство со Спасским С.Б. (а ехал я туда для его допроса) сказалось положительно на моей судьбе в самый трудный для меня период преследования меня, помогло мне (Спасский помог) пережить страшные гонения, если не больше. Спасский мне сказал, что решался вопрос даже о моём физическом устранении, и он (Спасский) внёс свою лепту, чтобы сторонники этой крайней линии оказались в меньшинстве. И хотя в дружбу наши отношения не переросли, и он пытался сделать из меня агента ФСБ (об этом позже), я о Спасском С.Б. вспоминаю с большой благодарностью.
Это очень нестандартный, право, особенный человек. В наши сугубо прагматические времена довольно редко можно встретить человека из тех, кто заставляет вспомнить удалых искателей приключений на свою и чужие головы. Такие, как он, были корсарами на морях. Раздвигали границы империй. Ошибается тот, кто считает, что подобные герои остались в приключенческих романах. И хотя время сейчас другое, эти «романтики с большой дороги» ещё встречаются.
Один из них - Спасский Сергей Борисович. С его слов знаю, что он окончил два курса Московского института тонких химических технологий, был женат и имел троих детей. Всё! Несмотря на довольно длительное общение с ним, больше о нём ничего не знаю.
Мне предстояло допросить его. До сих пор не знаю, каким образом, но он участвовал в торговле оружием и с Северным, и с Южным Йеменами. Деньги были получены и оттуда, и оттуда. После поражения Юга в 1994 году оружие туда не поставлялась, и «северные» (победившие) йеменцы стали выколачивать деньги «южных». Спасский С.Б. был как раз в столице Йемена г.Сане. При попытке выезда оттуда у него в аэропорту отобрали паспорт. Он понял, что дальше последует арест со всеми «восточными» изощрёнными штуками-убеждениями вернуть деньги. Тут же бросился в автомобиль и успел доехать и скрыться на территории российского посольства. Там и пробыл более четырёх лет на момент моей командировки. Йеменские службы откровенно дежурили у ворот посольства, проверяя выезжающих и даже просматривая днища автомобилей, в надежде схватить Спасского С.Б., но… тщётно. Он находил возможным бывать в городе другим путём: перелазил ночью через забор  Посольства каждый раз в новом месте. Так он решал свою потребность в женском поле, ибо на территории посольства свободных женщин не было, встречался со своими бывшими компаньонами и т.п. Но выехать из Саны не мог. Не та страна. Только самолет годился, а в аэропорту его стерегли.
Я и должен был как-то, если не «разрулить», то «прояснить» ситуацию с ним.

    Вначале мой вылет в Йемен планировался на 28 марта 2000 г., и Главный военный прокурор генерал-полковник юстиции Дёмин Ю.Г. направлял в связи с этой командировкой письмо Начальнику ГШ РФ генералу армии Квашнину Анатолию Васильевичу и Министру обороны РФ Маршалу РФ Сергееву Игорю Дмитриевичу (об оформлении въездных документов в РЙ и об отнесении расходов на командировку по смете ГУ МВС ГШ).
Но потом Мамаев О.Ю. «убедил» Шеина В.С., что перед поездкой в Йемен мне важно допросить одного из интересовавших его лиц - бывшего работника ФСБ РФ Павлова, который, якобы, мог сообщить что-то важное о Спасском С.Б. Это лицо отбывало наказание в колонии для «спецконтингента» под Иркутском (некий Павлов). Якобы, у Павлова я могу получить сведения и о Спасском С.Б., что облегчит мне работу в Йемене. Этого не случилось, Павлов ничего интересного не рассказал, но время поездки в Йемен «оттянул».

Заместителю Главного военного прокурора
       генерал-лейтенанту юстиции
                Яковлеву Ю.П.
      
                рапорт.
Прошу  Вашего распоряжения об откомандировании старшего следователя по особо важным делам следственного управления ГВП полковника юстиции Завгороднего А.И. в г. Иркутск для допроса отбывающего наказание в учреждении УК-272/3 свидетеля по уголовному делу № 29/00/0003-98 Павлова В.А.
Срок командировки: с 27 марта по 1 апреля 2000 года. План допроса имеется.
Прошу Вашего разрешения на следование в командировку и обратно самолётом, а также на получение в подотчёт денег на командировочные расходы.
Начальник следственного управления ГВП
генерал-майор юстиции                В.С. Шеин
21 марта 2000 года


Угловой штамп ГВП       Начальнику учреждения УК-272/1
«   »марта 2000 г.    полковнику Степаненко В.И.
« 29/00/0003-98                г. Иркутск

           Уважаемый Валентин Иванович!
Прошу разрешить старшему следователю по особо важным делам следственного управления Главной военной прокуратуры полковнику юстиции Завгороднему Анатолию Ивановичу допросить в качестве свидетеля по уголовному делу № 29/00/0003-98 гражданина Павлова Виктора Анатольевича, отбывающего наказание в вверенном Вам учреждении.

Начальник следственного управления ГВП-
старший помощник Главного военного прокурора
генерал-майор юстиции                В.С. Шеин


Меня в Иркутске встретили. Разместили в гостинице «Академическая» (г. Иркутск, ул. Лермонтова, 271 а, № 4). Даже с учётом того, что меня устраивала на ночлег прокуратура гарнизона, это оказалось очень непросто. Наша военная гостиница была «забита». Я там, в общем номере провёл одни сутки и попросил меня куда-либо перевести. Тогдашний прокурор Сибирского военного округа (будущий Главный военный прокурор) Савенков организовал в Иркутске защиту своей докторской диссертации при Иркутском университете. «Блага в виде мяса, рыбы, икры, других деликатесов и денег везли со всех гарнизонов. Поэтому всё стоящее и не стоящее (из номеров гостиницы) было «забито» отмечавшими защиту диссертации пьяными офицерами прокуратуры.
Эту «Академическую» мы тоже нашли в результате долгих поисков.
Был я в Иркутске недолго. Допросил Павлова (он ничего интересного для поездки в Йемен мне не сказал). Он попытался меня использовать для своего досрочного освобождения. От колонии осталось неприятное чувство, как от чего-то жутко перенаселённого.

ВрИО Главного военного прокурора
       генерал-лейтенанту юстиции
                Носову Г.Н.
      
                рапорт.
Докладываю, что сего числа возвратился из командировки из г. Иркутска.

Старший следователь по особо важным делам
1 отдела 4 управления ГВП
 полковник юстиции                А.И. Завгородний
31 марта 2000 года

Я серьёзно принялся готовиться к командировке в Йёмен. Проконсультировался с нашими (военными) и мидовскими (гражданскими) арабистами о ситуации в регионе и алгоритме работы там. Был разработан маршрут поездки, подготовлены соответствующие письма Министру обороны России, Начальнику Генерального штаба ВС РФ, в МИД РФ и Управление военных сношений Минобороны России. Оттачивалась и уточнялась всякая «мелочь», ибо мелочей в такой ситуации не бывает. Отрабатывавались даже такие моменты, как завоевать расположение собеседника при встрече. Например, для встречающей стороны, то есть соотечественников, я вёз «арабские» наборы: каждому по бутылке водки, булке чёрного хлеба и селёдке». Всё это с благодарность принималось, ибо было, действительно, востребовано. Какие-то сувениры вёз и для арабов, но встреч с ними не состоялось, поэтому и не помню, что брал.

Письмо Заместителя Главного военного прокурора генерал-лейтенанта Яковлева Ю.П. от апреля 2000 г. за № 29/00/0003-98 на имя Директора Департамента Ближнего Востока и Северной Африки МИД РФ Салтанова А.В.:
Уважаемый Александр Владимирович!
В связи с расследованием уголовного дела № 29/00/0003-98 для допроса удерживаемого йеменскими властями на территории посольства РФ в Республике Йемен гражданина Спасского С.Б. 9 апреля 2000 года из Москвы в город Сану (Республика Йемен) через город Амман (Иордания) вылетает старший следователь по особо важным делам следственного управления ГВП полковник юстиции Завгородний Анатолий Иванович. Время прилёта в аэропорт Саны – 3 часа 10 апреля 2000 г.
В городе Аммане Завгородний А.И. будет находиться 9 апреля 2000 года с 12 часов 35 минут до 23 часов 45 минут, а 16 апреля 2000 г. – с 12 часов 30 минут до 14 часов 20 минут.
Прошу Вашего указания соответствующим службам посольства РФ в республике Йемен встретить Завгороднего А.И. в аэропорту города Саны, разместить в гостинице при посольстве, выделить кабинет для работы и необходимую оргтехнику для фиксации показаний гражданина Спасского с.Б., а посольству РФ в Иордании оказать необходимую помощь в случае возникновения каких-либо осложнений при преодолении Завгородний А.И. Иордании.

Аналогичное письмо было направлена за подписью Яковлева Ю.П. и Начальнику управления внешних сношений МО РФ генерал-лейтенанту Мазуркевичу Анатолию Игнатьевичу.
Ему, в частности, писалось: «Поскольку Завгородний А.И. не владеет арабским и английским языками, не знает обстановки в регионе и во избежание возможных провокаций прошу Вас оказать ему необходимое содействие при нахождении в гор. Аммане (встретить, проводить, помочь в разрешении могущих возникнуть вопросов).

В аэропорту Аммана меня встретил помощник военного атташе Посольства России в Иордании полковник Сергей Гуляев. Мы с ним приехали в российское Посольство, чтобы исполнить официоз – доложить о прибытии. Потом поехали на явочную квартиру военного атташе.
 
       Я в городе Аммане с военным атташе Российского посольства в Иордании.
После знакомства с ним и определения круга мероприятий до моего вылета в Сану поехали с Гуляевым на Мёртвое море. Но вначале заехали к Гуляеву домой, попили чаю, он взял канистру с пресной водой, чтобы вымыться после омовения в Мёртвом море.
Времени до вылета в Аден было очень много и «торчать» в нашем посольстве не было смысла.

 
       А это я уже на Мёртвом море. Сбылась, казалось бы неосуществимая мечта – я купаюсь в этом уникальном водоёме.
С Сергеем Гуляевым у меня как-то сразу сложились непринуждённые, доверительные отношения. Он рассказывал о своей службе, об Иордании, о местных бытовых моментах. Он окажет мне большую услугу на обратном пути из Йемена. Если б не он, сидеть бы мне ещё неделю в Аммане, ожидая очередной (по расписанию) аэрофлотовский самолёт.
С моря мы выехали, когда уже стало темнеть. У какого-то лотка поели жареной шаурмы и направились на Крепостную гору – сердце древней (римской) Филадельфии. Сейчас в этом месте над двухмиллионным городом на 140-метровом флагштоке реет огромный флаг Иордании. Говорят, это самый большой в мире государственный флаг. Недалеко от цитадели находится резиденция главы государства короля Иордании. Отсюда хорошо просматривались римский амфитеатр, другие постройки того времени. И здесь, на вершине холма, уже в полной темноте Сергей сделал довольно неплохой снимок: я на фоне огоньков лежащего внизу города.
 
Я на вершине Крепостной горы в Аммане перед вылетом в Йемен

А потом он проводил меня в аэропорт, и я вылетел, уже самолётом йеменской авиакомпании, в Сану. На русском здесь никто не говорил, а английского не знал я. В довершение ко всем «удовольствиям» рядом со мной уселся довольно неопрятного вида дородный араб в какой-то хламиде и шлёпанцах на босу ногу. Начиналась экзотика.

В Сану прилетели около трёх часов ночи. Меня встречали представители и российского посольства, и Главного Управления  Международного военного сотрудничества (и гражданские, и военные) Минобороны России. Жильё мне было приготовлено и там, и там, но поскольку основной мой объект работы (Спасский С.Б.) находился в Посольстве, решено было, что поеду я туда. Всё-таки, хорошо я подготовился к поездке, раз была возможность такого выбора.
Помню, по дороге к городу я обратил внимание на, как бы сопровождающее нас, какое-то зловонье.
- Это система канализации у них не работает. - Пояснил встречающий. – Но не переживайте, в самом городе такого запаха не будет.
По приезде сразу «бухнулся» спать в отведённом месте и проспал часов до одиннадцати. Хотя «проспал» - это слишком смело: кричал муэдзин, призывая правоверных на молитву, и я не мог не проснуться, да и уснуть сразу после стольких впечатлений тоже долго не мог.
Меня разместили в гостевом доме на территории Посольства. Я сам просил об этом в Москве, ибо жить в городе (таком экзотическом и далеко не всегда дружелюбном, да ещё без достаточного знания местных реалий и английского языка) было рискованно. Моё помещение представляло собой обычную квартиру с кухней и санузлом. На кухне была необходимая посуда и запас воды в канистрах. Меня предупредили ещё в Москве, что пить воду из крана здесь нельзя во избежание различных болезней.
Практически всё необходимое для приготовления пищи и чая у меня было с собой. Покушав, направился на встречу с послом Калугиным Александром Михайловичем. Определили план работы, Калугин познакомил меня со Спасским С.Б., выделил помещение для работы, и мы пошли знакомиться. Не без шероховатостей, но психологический контакт между нами был установлен.
Понятно, что Сергей Борисович с понятным недоверием встретил очередного визитера «по его судьбу». Потом он приглашал меня даже к себе в гости в занимаемое им помещение и довольно откровенно рассказывал о своём житье-бытие здесь.
Вечером работник службы безопасности Посольства РФ в Йемене Колесников Сергей Геннадьевич и консул РФ в Сане Ищенко пригласили меня пообедать в арабский ресторан в городе. Как назывался ресторан и где он располагался, уже не помню. Но вот его внутренней убранство очень запомнилось, уж очень оно было колоритным, что-то в духе 1001 ночи, имитация какой-то сказочной пещеры.
Кроме нас, там была пара арабов (мужчина и женщина). Женщина была в парандже, а когда я попросил своих соотечественников сфотографировать себя на фоне интерьера ресторана, они поднялись и перешли в другое место. Может, то были любовники, которые не хотели быть запечатлены вместе, а может, им не нравилось внимание «гяуров» (неверных). Колесников предупредил, чтобы я не пытался фотографировать арабов без их на то разрешения, ибо это может вызвать негативную реакцию.
Бутылку водки, которую Колесников и Ищенко привезли в ресторан с собой, они обернули салфеткой, чтобы не видно было, что мы разливаем в стаканы: водку или просто воду. Пояснили, что здесь сухой закон и открытое употребление спиртного может быть воспринято местными жителями как оскорбление. Совсем недавно, дескать, был убит каким-то экстремистом дипломат одной из европейских стран (датский или голландский). У него на столе открыто стояли бутылки со спиртными напитками, к нему подошёл какой-то араб и несколько раз выстрелил из пистолета, после чего спокойно вышел из ресторана никем не задержанный.

В ресторане, в непринуждённой обстановке мы поговорили и о предстоящей работе, о Спасском С.Б. Оба моих собеседника сошлись на том, что дальнейшее пребывание Спасского С.Б. на территории Посольства в нынешнем его качестве может закончиться трагически (подстерегут во время его «визитов» в город «через забор»), тем более, что он ведёт себя некорректно к религиозным чувствам арабов. Ведь что от неоднократно вытворял? Когда муэдзин начинал призывать правоверных к молитве (а его пение транслируется через усилитель), он (Спасский С.Б.) также через усилитель, выставленный в окно, включал на всю мощность гимн Советского Союза. Тем самым он создавал проблему и послу.

По возвращению из ресторана в Посольство я принялся за допрос Спасского С.Б. Собственно, и в этот день, и следующий мы просто общались. Я пытался его расположить к себе, побудить к откровенности. Мы с ним сидели в отведённом нам кабинете до глухой ночи. Время от времени делали перерывы и тогда выходили прогуляться по территории Посольства. Она довольно большая и красивая, растут  «взрослые» деревья. Дело в том, что с Йеменом наша страна установила дипломатические отношения раньше, чем с другими государствами арабского мира. Тогда же (в двадцатых годах 20-го века) посольству был выделен этот участок. Говорят, самый большой (или один из самых больших) среди всех российских посольств.

Постепенно Спасский С.Б. начинал «говорить», то есть рассказывать о себе, о тех людях, с кем был связан по бизнесу. Кое-кто из них (например, Слота С.И.) проходил в качестве возможного фигуранта и по нашему (Мамаева Олега Юрьевича и моему) уголовному делу о хищении авиационно-технического имущества. Спасский С.Б. давал ёмкие характеристики, подтверждая свои выводы конкретными фактами.
Вот, в частности, он рассказал о жадности Слоты С.И. и его безрассудстве, когда речь идёт об обогащении. Однажды это чуть не стоило жизни ему и его секретарше (и любовнице по совместительству). Какие-то мошенники, хорошо изучив его, предложили ему однажды «хорошо подзаработать». Надо было срочно выехать в одну из африканских нефтедобывающих стран (кажется Нигерию) и поучаствовать со своей фирмой, как прокладкой, для продажи крупной партии нефти. Причём, предупредили, что всё должно пройти в тайне, так как операция не вполне легальная, и какую-то сумму надо внести как аванс. Видно, хорошо знали его характер и рассчитали его реакцию. Он быстро собрался, взял свою секретаршу-любовницу (хотел потом провести с ней некоторое время «в роскоши») и даже Спасского С.Б. не уведомил. Это было большой его ошибкой.
Ну, а дальше произошло следующее: В отеле, где они устроились, Слоту С.И. втянули в какую-то карточную игру, полностью облапошили, а потом обоих без гроша в кармане выбросили на улицу.
Это была вторая ошибка Слоты С.И. По словам Спасского С.Б., ему ни в коем случае нельзя было покидать отель.
На улице на них напали бандиты, раздели донага. Но если его оставили в таком виде, то даму куда-то увезли.
Я спросил у Спасского С.Б., а раздевать-то жертвы было зачем? Тот пояснил, что страна эта – нищая, а такие шмотки идут «с молотка» запросто.
А вот дальше мозги у Слоты С.И., наконец, заработали. У какого-то польского дипломата ему удалось выпросить «на один звонок» мобильный телефон. Он сообщил Спасскому С.Б. о постигшей его беде.
- Я тут же вылетел в Нигерию, – продолжал Спасский. С местными коллегами выяснил, какая группировка могла это сделать, добился встречи с ними и договорился о размере выкупа за женщину. Выяснилось, что она находится километрах в шестидесяти от столицы в каком-то племени людоедов, и её готовят к ритуальному поеданию на очередном местном празднике. Её содержали в глубокой яме типа колодца, из которой она самостоятельно выбраться не могла. Она была, как свинья, без всякой одежды и кормили её, как свинью же, вареной горячей тыквой, больше ничем. Такой рацион способствует, во-1-х, быстрому набору веса (за те 7-10 дней, которые та провела в яме, она набрала в весе около 12 кг), а во-2-х, её кости «размягчались», чтобы легче было её есть.
Вызволив своего коллегу и его подругу, Спасский С.Б. одел их в какие-то спортивные костюмы (другой одежды добыть не удалось). Паспортов им не вернули (это тоже ходовой товар) и вторая важная задача, которую ему предстояло решить, это как их без документов ввезти в Россию. Наш авантюрист и эту задачу решил. Естественно, пришлось давать взятки. Вначале он доставил их на Кипр, затем с Кипра на Украину (всё самолётом), а далее автомобилем привёз в Москву.
Благодарности от них он так и не дождался. Нет, конечно, словеса по освобождении были великие, но вот когда он сам оказался в беде, никакой реальной поддержки не ощутил.
Всё это было настолько дико в наше просвещённое время, что верить не хотелось, однако Спасский С.Б. приводил такие детали этой операции, сообщал такие подробности, что трудно было и не поверить.
- Да и зачем бы мне было всё это придумывать! - Завершил он свой рассказ.
Я потом пытался найти повод побывать в офисе Слоты С.И., увидеть и его самого, и его подругу, побывавшую в логове людоедов, и если удастся, то «разговорить» их на эту тему, однако такого случая не представилось. А жаль! Это тема для приключенческого романа.

Пока мы «притирались», Спасский С.Б. рассказывал мне много различных историй со своими коллегами-искателями больших денег (и приключений, естественно) в Туркмении, России, в Йемене. В частности, он рассказал, что в Йемене чеченские боевики создали своеобразную базу не только по подготовке своих бойцов, но и базу снабжения их воинских подразделений. Получали они здесь и авиационно-техническое имущество, и другие грузы. Кого-то из его сотоварищей по бизнесу (Прокудина С.А.) застрелили.
- За жадность! - пояснил Спасский С.Б.

11.04.2000 г. утром меня пригласил к себе посол РФ в Йемене Калугин Александр Михайлович и сообщил, что на следующий день в г.Аден выезжает помощник военного атташе. Если я желаю, я могу поехать с ним. Пока он будет заниматься своими служебными делами, кто-нибудь из работников Генконсульства покажет мне город. Поскольку прокуратура Йемена отказалась от встречи со мной, ссылаясь на формальные моменты («встреча должна быть подготовлена через МИД») и, зная необязательность и медлительность арабов, Калугин предположил, что эта подготовка продлится не один месяц. Так что, если я допрос завершил, то могу поехать.
Я согласился, а Спасского С.Б. попросил, насколько можно, ускорить процесс дачи показаний. Тот согласился. Он уже проникся ко мне доверием и симпатией, и обоснованно рассчитывал получить от меня реальную помощь: хотя бы в том, чтобы вновь поднять проблему нахождения его здесь, заставить генпрокуратуру России через МИД пресечь нарушение прав гражданина России и унижение самой России (американцы давно бы прислали к берегам Йемена свой флот и предъявили ультиматум!).
Мы просидели со Спасским С.Б. весь день и почти всю ночь. Что-то интересное для нашего дела я так и не получил, но какой-то протокол я должен был составить. Я должен был подумать, что писать, а Спасский – как лучше меня использовать для своего освобождения. Моя поездка в Аден давала нам такую возможность.

Забегая несколько вперёд, сообщаю, что по итогам поездки, мною было подготовлено письмо в Генеральную прокуратуру на имя заместителя Генерального прокурора РФ государственного советника юстиции 1-го класса Колмогорова В.В. Подписал это письмо заместитель Главного военного прокурора генерал-лейтенант юстиции Яковлев Ю.П.
Докладываю, что в связи с расследованием уголовного дела № 29/00/0003-98 в период с 9 по 16 апреля 2000 года в город Сану (Республика Йемен) выезжал старший следователь по особо важным делам следственного управления ГВП полковник юстиции Завгородний А.И.
Им допрошен по расследуемому делу незаконно удерживаемый на территории Посольства РФ йеменскими властями гражданин Спасский С.Б.
Завгородним А.И. была предпринята попытка встретиться с представителями Генеральной прокуратуры Республики Йемен, чтобы обсудить ход выполнения международного ходатайства об оказании правовой помощи по расследуемому уголовному делу, а также дальнейшую судьбу гражданина Спасского С.Б. (со Спасским С.Б. требуется провести следственные действия на территории РФ).
Йеменская сторона уклонилась от встречи под предлогом необходимости выполнения формальностей и планирования встречи через аппарат МИД РЙ, что в виду кратковременности визита Завгороднего А.И. делало эту встречу невозможной.
Вместе с этим представители генеральной прокуратуры РЙ выразили готовность в целях решения судьбы Спасского С.Б. продолжить встречи с представителем Генеральной прокуратуры РФ старшим прокурором управления по надзору за исполнением законов и законностью правовых актов Архиповой З.И., которая в августе прошлого года уже вела переговоры с йеменской стороной по этому вопросу. Более того, йеменская сторона готова профинансировать эту поездку Архиповой З.И. в Сану.
Посол РФ в РЙ господин Калугин А.М. крайне заинтересован в этой поездке Архиповой З.И., поскольку после завершения переговоров между представителями генеральных прокуратур двух наших государстве он может поднять вопрос о судьбе Спасского С.Б. перед Президентом РЙ Салехом.
Каких-либо документов виновности Спасского С.Б. йеменская сторона не представила, и, судя по тому, что Спасский С.Б. ими удерживается на территории Посольства РФ уже четыре года, вряд ли они располагают таковыми.
Незавершённость переговоров представителей генеральных прокуратур РФ и РЙ даёт повод йеменской стороне уклоняться от решения этого вопроса, поскольку на встрече в мае 1997 г. между Министром иностранных дел РФ Е.М. Примаковым и Президентом РФ Салехом последний согласился передать разрешение этого вопроса правоохранительным органам двух заинтересованных государств (РФ и РЙ).
Дальнейшее насильственное удержание гражданина Спасского С.Б. на территории Посольства РФ в РЙ не только грубейшим образом нарушает основные положения международного права. Оно может привести к нервному срыву последнего (человек уже около четырёх лет практически лишён свободы передвижения). Кроме того, со Спасским С.Б. необходимо провести следственные действия на территории России.
В связи с этим прошу Вашего распоряжения о незамедлительном откомандировании Архиповой в РЙ для завершения переговоров по судьбе Спасского С.Б.

Я участвовал в нескольких заседаниях рабочей группы ГП РФ по этому вопросу, пытался побудить членов группы к более активной позиции. Но … они боялись гнева Генерального прокурора Устинова, боялись говорить ему что-то, что могло не понравиться ему.
Я пытался побудить корреспондентов газеты «Труд» и других газет (а желающих тогда сотрудничать с нами печатных органов было много) поднять тему незаконного удержания нашего гражданина йеменскими властями, но тщетно. Никто из них не отважился на такой поступок, им (вернее, их хозяевам) было это не интересно. Но Сергей видел, что я искренне пытался ему помочь, а поэтому, когда уже я оказался в беде, попытался мне помочь. Но это будет через два года.

      Утром 12 апреля 2000 года я вместе с помощником военного атташе, его женой и сыном на автомашине посольства выехал из Саны в Аден. Расстояние от Саны до Адена – 380 км. Но поскольку шоссе проходит по извилистой гористой местности, дорога туда занимает порядка 6 часов.
По всей трассе пути нас сопровождал автомобиль службы безопасности Йемена с установленным в кузове на турели пулёметом. Время от времени эти машины сопровождения менялись (заканчивалась территория ответственности одного административного образования, начиналась другого), вот так они и передавали нас друг другу. Это делалось для того, чтобы нас не похитили представители какого-либо племени. Этот способ заработка (захват в заложники и освобождение за выкуп дипломатов и граждан иностранных государств) там до сих пор довольно распространён.
По пути проезжали несколько городов, делали в них небольшие остановки. Далеко отходить от машины не разрешал помощник военного атташе, да и сам я не горел желанием испытывать судьбу.
Многие люди (и не только одетые в форму) ходили там с нашими автоматами Калашникова, и никто им в этом не чинил препятствий. На каждого жителя страны (до каждой женщины и младенца, включительно) приходится по 3 экземпляра различного стрелкового оружия (51 млн. на 17 примерно миллионов населения).
Слава Богу, всё обошлось без происшествий. Люди нам встречавшиеся, были настроены довольно миролюбиво.
Как мне потом рассказали дипломаты, Правительство Йемена часто действует ничем не лучше тех же бандитов, захватывающих заложников.
Допустим, какое-то племя захватило дипломатов и требует в виде выкупа столько-то миллионов долларов. Правительство отправляет требуемую сумму, но после освобождения заложников, посылает следом танки, окружает племя и под угрозой бомбардировки требует возвратить полученные деньги. Вот так и живут.

И ещё интересная деталь их этой «серии»: лидеры племён, общаясь друг с другом, угощают друг друга, чтобы расположить, женщинами, в основном, европейскими. Это, как правило, наши женщины, вышедшие за арабов замуж и покинувшие Россию, наши медсестры, приехавшие по частному контракту, у которых отобрали паспорта, или они просрочили свою визу (куда-либо обращаться им нельзя, они либо нарушители, либо люди «без личности»), либо просто похищенные туристки. Именно поэтому и США, и ООН, и ряд других международных организаций «не рекомендуют» посещать Йемен с туристическими целями.

Дорога проходила по горной местности, реже по долинам пересохших рек (вади). На перевале, где раньше граничили северный и южный Йемен, стоял танк (наш танк, поставленный Южному Йемену), подбитый во время последней войны Севера и Юга в 1994 году, да так и не убранный до сих пор. Рассказывали, что на этом перевале всего батальон солдат Южного Йемена мог удержать всю армию Северного Йемена. А взял Южный Йемен «золотой осёл». Кому-то из высших военных чинов Южного Йемена предложили крупную взятку «за услугу». Перевал «сдали», но деньги военным-предателям так и не выплатили, просто выслали их за пределы Йемена. С предателями нигде не церемонятся.

Разместили нас в Адене на территории бывшего Посольства СССР в Народно-Демократической республике Йемен. До сих пор на главном корпусе красуется монументальный герб СССР в бетоне.
 
 У здания бывшего посольства Советского союза в столице Южного Йемена городе Адене.

С этим зданием связан трагичный эпизод войны 1994 года. Его описал Константинов в своей книге. Здесь из гранотомёта был сожжён один из лидеров сепаратистов.
Да и вообще, весь комплекс советской колонии подвергся тогда варварскому разграблению. Наши органы госбезопасности «проморгали» начало войны и не предприняли своевременных мер по эвакуации довольно многочисленного населения колонии.
Здесь до этих событий проживало до полутора тысяч наших граждан. Помимо довольно большого Посольства и консульства при нём, было Торгпредство, представительство Аэрофлота, школа. Это был большой комплекс. Люди здесь жили с детьми. На момент моего посещения городка там всё так и оставалось разграбленным и разбитым. Я бродил по этим прежде таким оживлённым местам.
- Здесь были классы местной школы, здесь жили наши дипломаты и специалисты, здесь было торгпредство, здесь представительство авиакомпании - рассказывал сопровождавший меня завхоз Генконсульства. И грустно было сознавать, что жизнь отсюда ушла.
Рассказывают, что северяне ворвались в Аден, как саранча. Хватали всё, что попадалось под руку: выворачивали деревянные брусья из перил, выковыривали плитку и т.п. Страна-то нищая! Ущерб причинён был огромный. Я пытался получить список уничтоженного и разграбленного, но генконсул (армянин по национальности, фамилию не помню, какой-то штрафник-пьяница) не дал мне с ним даже ознакомиться. Он насторожено отнёсся к нашему визиту, боялся какого-то подвоха. Понятно, чего боялся. Он давно уже ничего не делал по службе, а завхоз им использовался как доставала спиртного в стране, где спиртное запрещено.
Восстановлена была лишь малая часть комплекса посольства, необходимая для деятельности консульства. Да и то за счет России. Вряд ли мы что-нибудь получим что-то от Йемена. Мы стыдливо умалчиваем о том варварстве, которое здесь было учинено.
«Гражданское» население колонии, в основном женщины и дети, без каких-либо вещей эвакуировали в спешном порядке какими-то случайными кораблями. Морской порт был уже отрезан. Два каких-то корабля согласились зайти в залив, на который выходит наше посольство. Но он мелководен и корабли бросили якорь в нескольких сот метрах от берега. Бедные женщины, держа на себе детей, несколько сот метров шли по воде к этим кораблям, чтобы спастись. Всё имущество пришлось бросить, и кто им это компенсировал?! Никто, конечно.
Я эти события поместил в свой рассказ «Чёрная вдова», который позднее был опубликован в журнале «Воин России».

Проморгали мятеж наши спецслужбы. Помню, ещё во время службы в Махачкале, находясь в командироваке в Ростове-на-Дону, я оказался в одном номере военной гостиницы с авиатехником, который только что вернулся из Южного Йёмена. Так вот он (тогда я ещё и не мыслил, что могу побывать в Йёмене) рассказал, что подготовка мятежа секретом не была. По крайней мере, для наших специалистов.
- У них там отношение к нам было, как к учителям. А учитель – это особо почитаемое лицо. Идут они на своё партийное собрание и меня спрашивают, соблаговолю ли я присутствовать.
- Соблаговолю!- Говорю я и иду на это собрание, где сижу на почётном месте. Даже моего небольшого знания арабского языка мне было достаточно, чтобы понять, что назревают большие события. Докладывал об этом особистам, но те занимались только коммерцией, думали что можно где-то спереть. Вот и получилось, что эвакуировали наших женщин на чужих судах, и к этим судам пришлось им идти по пояс и даже по грудь в воде, держа на плечах детей, оставив всё имущество на разграбление. А ведь все ехали туда, чтобы заработать и что-то приобрести.
Эти его слова потом всплыли у меня в памяти, когда я бродил по разгромленной советской колонии.

В Генконсульстве я жил в четырех или шестикомнатной квартире, в которой останавливается во время визита посол. Готовил себе покушать сам из того, что взял из Москвы. Да, я неприхотлив.
Жена помощника ВАТа (военного атташе) ни разу меня к себе покушать не пригласила. О муже не говорю, он вообще был подкаблучник и ничего не решал. Помню, ехали мы на море. Жена потребовала поехать определённым маршрутом, а он сказал, что там путь длиннее и поехал своей дорогой. Та перестала с ним разговаривать, отвернулась. Тот ехал-ехал, а потом, уже вблизи пляжа, развернулся, вернулся на тот перекрёсток, повернул туда, куда хотела жена, и таким путём привёз нас на пляж. Дурдом! И ведь баба страшная (на внутренней поверхности бедёр – густые чёрные волосы, которые она и не думала уничтожать), характер – вообще никакой. Потом, в Израиле, мне пришлось ещё раз услышать об этой семье. Дамочка была чьей-то дочкой, и брак открывал для мужика возможность поехать за границу. И нужна была бы мне заграница такой ценой!

Купались мы на пляже для европейцев. Местные женщины приходили на берег, бойко щебетали между собой, но все были сплошь в чёрном одеянии, глаза только открыты. Одна такая довольно близко устроилась возле нас и призывно смотрела в нашу сторону. Я думал, что она просто хочет пообщаться с иностранцами, но помощник ВАТа «разочаровал» меня. «Это местная проститутка», - пояснил он. – Видишь, как глаза подведены, и как она улыбается. Кстати, стоит всего несколько долларов».

В Адене со времен СССР осталась большая колония лиц-бывших граждан СССР, а также лиц, обучавшихся в СССР. Они время от времени собираются в консульстве на какие-то встречи. Женщины что-то кроят, шьют, вяжут. Когда кто-то приезжает из России, они тоже приходят, чтобы пообщаться. Некоторые из моих экскурсий помогла организовать одна симпатичная пара: она – украинка из Киева, он – местный житель, обучавшийся когда-то в Киеве, и их дочь - симпатичная мулаточка. С ними я ездил в «королевские» апартаменты в отеле, где останавливалась Елизавета, и на водозаборные сооружения.
Интересовался у него о получаемой зарплате. Узнал, что здесь пенсионеры Великобритании (те, кто работал на английских предприятиях до провозглашения независимости) получают пенсию в несколько раз больше, чем высшие должностные лица. Зарплата Министра обороны – около 100 долларов, а пенсионеры получают от Англии – 300 долларов. Общий уровень жизни невысок, но люди жизнерадостные, всё время улыбаются. В 12 часов пропел муэдзин, лавочник здесь же у своей лавки укладывается спать. И никакой зависти к тем, кто живёт лучше его. И где не остановишься сфотографироваться, тут же обступает детвора и «лезет» в объектив.

Обратный путь в Сану прошёл без каких-либо происшествий. Сану, я, можно сказать, и не увидел. Ездить по городу было и некогда, да и уже было темно. Тоже жаль.

В вечер накануне моего отъезда из Йемена была встреча с послом и его женой на даче. Дача так только называется. Это - небольшой домик на территории того же Посольства. Был здесь и Спасский С.Б. Сфотографировались, как говорится, на память (эти снимки мне потом пригодятся совсем в неожиданном ракурсе), обменялись мнениями по ключевым вопросам поездки. Калугин проинформировал меня о своих переговорах с йеменской стороной. Жена Калугина порекомендовала мне литературу о Йемене.
    
На даче у посла Российской федерации в Йемене Калугина А.М. (он справа от меня) в городе Сана. С нами – Спасский Сергей Борисович.

Утром 16.04.2000 г. меня отвезли в аэропорт Саны. Ехали по городу, довольно грязному и захламлённому, и я с интересом созерцал его. Везде валяется мусор и летают на ветру разноцветные пластмассовые пакеты. В аэропорту пришлось долго ждать. Здесь я столкнулся с арабским «иншалла» («как бог даст») – не обязательностью. Самолёт прилетел в аэропорт с большим опозданием, так же, не торопясь, его стали готовить к полёту. А у меня был небольшой временной запас между его приземлением в Аммане и вылетом оттуда самолета на Москву (следующий рейс – только через неделю). Переволновался. Вспомнив моего гида по Иордании - полковника Сергея Гуляева, попросил сопровождавшего меня в аэропорт работника Посольства России в Йемене позвонить Гуляеву и сообщить о сложившейся ситуации. Этот товарищ выполнил мою просьбу, а Сергей Гуляев вообще оказался выше всяких похвал. Ради меня одного он на два часа задержал вылет аэрофлотовского самолёта. Вот какое влияние имеет военная разведка! Конечно, мне было неловко за это перед другими людьми, ведь «семеро одного не ждут», но Сергею я был очень и очень благодарен и до сих пор вспоминаю его тепло. Он встретил меня прямо у выхода с йеменского самолета, проводил в самолет, следующий в Москву, мы пожали друг другу руки, и самолёт начал выруливать на взлёт.

Путь в Москву прошёл без происшествий. Происшествия начались в Москве. Поскольку из-за меня рейс был задержан на два часа, на это же время он опоздал прилётом в Москву. Водитель автомашины, которого направили встречать меня, уехал, не дождавшись моего прилёта. А я ходил его искал по аэропорту, не мог поверить, что тот может поступить так неуважительно. И меня обворовали. В аэропорту были толпы людей. В связи с отлётом куда-то Президента страны Путина (или прилётом его откуда-то), задерживали ряд рейсов, в аэропорту было не протолкнуться. За мной пристроился один негодяй, предлагал проехать с ним, а я искал «своего» водителя. Видя, что тот ходит за мной по пятам, не выдержал и сказал: «За мной в Йемене нищие с такой настойчивостью не ходили!». Тот не оскорбился. Не увидел я, что он, пользуясь толкотней, раскрыл мою барсетку и вытащил оттуда кошелек и что-то ещё. Обнаружил я всё это, когда уже покинул аэропорт.
Поняв, наконец, что меня не встречают, я пошёл на рейсовый автобус. Когда проходил мимо «бомбил», те активно предлагали свои услуги, а когда я отказался и проходил мимо, вслед говорили всякие гадости (типа «давить вас надо буржуев», «барчуки паршивые» и т.п.). Я действительно, был одет в командировку очень хорошо. Правда, встреч дипломатических не было и можно было бы одеваться по-проще. Когда из автобуса пересел в метро, обратил внимание на лица людей, вспомнил лица йеменцев и сделал сравнение в пользу последних. Те, бедно, даже нищенски одетые, всегда улыбались и были доброжелательны. Эти были недоброжелательны, угрюмы и агрессивны.
Гарик Губерман писал, что один его друг в 60-е годы на спор угадывал в московской толпе со спины иностранца – по осанке, посадке головы. Сразу видно: свободный человек идёт. А уж если забежишь вперёд и в лицо ему посмотришь – ну, точно иностранец: идёт и лыбится! Просто так, от полноты жизни.
Мы разучились просто радоваться жизни.
Что-то подобное я прочёл и в статье о, казалось бы, совсем другом – моде. Там пишется, что наши женщины помешаны на диетах и других охотах за идеалом. Иное дело англичанки! У них абсолютно другая структура фигуры, они куда плотнее нас. При этом все одеты в короткие топы, спущенные на бёдра брюки. Короче, как только не выставляют на всеобщее обозрение свои пухленькие животики с пирсингом на пупке! И тут не в одежде дело! А в отношении к ней. На Западе мало что может поколебать уверенность женщины в уникальности своего «Я» (а значит, и в красоте!). Ведь они в первую очередь вкладывают в это понятие свою социальную состоятельность. И только потом пекутся о морщинках и лишних килограммах. А мы всё фокусируем исключительно на внешних данных. И проигрываем. Потому что только внутренне свободный человек, не боящийся себя, при любых обстоятельствах и в любых одеждах всегда производит достойное впечатление.
Вот какими сравнениями и размышлениями закончилась моя поездка в Йемен, яркая картинка одного из моих путешествий.
               





 

   Это черновик моей дрокладной записки о командировке в Йемен с правками Сагуры А.Л.         
   

А Серёжа появится у меня в «самый чёрный» период моего преследования (примерно в феврале 2002 г.). Я тогда находился в 6 ЦВКГ Минобороны России. Силы терпения уже подходили к концу, а надо было продержаться, ибо мои противники на мой срыв и рассчитывали.
В течение января-апреля 2002 года где-то там в верхах (ФСБ-ных или около ФСБ-ных) по вопросам моей судьбы верх одерживала партия моего физического устранения. Это я знаю со слов Спасского С.Б. Он мне пояснил, что я кому-то «в верхах» очень сильно навредил («порушил» его бизнес), чем и вызвана атака на меня. Сергей взялся помочь мне «разрулить ситуацию». По его словам, он «активно мутил там воду», вел переговоры с моими преследователями по этому вопросу, давал мне самые лестные рекомендации, чтобы расположить их ко мне.
А пока мне приходилось прятаться, Сергей Борисович регулярно навещал меня, как-то пытался успокоить, поддержать морально. А меня «тасовали» из госпиталя в госпиталь (6 ЦВКБ – Главный им. Бурденко-снова 6 ЦВКГ) – прятали от возможного покушения.
В госпитале Бурденко меня поместили в отделение неврозов, куда доступ посетителей был крайне ограничен. Сергей  не рекомендовал мне выходить из отделения, а уж выходить за пределы госпиталя вообще категорически запретил, «пока ситуация не изменится в лучшую сторону». Помню, в одно из его посещений поздним вечером я уговорил его всё же выйти за пределы госпиталя и пообщаться, хотя бы, у ворот госпиталя. Уж больно надоела одна и та же картина и исхоженные десятки, а то и сотни раз аллеи и тропинки. Он долго не соглашался, но потом всё же уступил мне. Мы вышли за ворота и какое-то время разговаривали: я спокойно, даже радостно (потому что увидел новые предметы), а он насторожено, всё время «зыркая» глазами по сторонам. Когда из-за поворота вырулила автомашина-фургон типа «газели», но закрытая, он вдруг, раскинув руки в стороны, бросился вперёд, спиной ко мне, закрывая меня от автомашины. Когда та проехала, я брякнул ему:
- Ты что, дурак?!
- Дурак, это ты! Тебя сейчас вполне могли расстрелять. Собственно, я тоже дурак, потому что согласился выйти с тобой за пределы территории госпиталя! Сейчас же «дуй в отделение»!

Помню, повёл меня в офис на Старую площадь к какому-то влиятельному сенатору (фамилию не помню), имевшему тесные контакты с тогдашним Генеральным прокурором РФ Устиновым чтобы обратить внимание последнего на бесчинства в отношении меня и с просьбой о содействии в разрешении ситуации. Тот согласился, пообещал «в ближайший уик-энд» (они встречались с Устиновым где-то в бане) переговорить с ним. Не получилось. С его слов, Устинов отказался «вмешиваться» в дела «военных» (ГВП).
Наконец, в апреле 2002 г. Сергей мне сообщил, что «там» победило мнение тех, кто «не хочет крайних мер»:
- Тебя решено дискредитировать. То есть навесить  что-то позорное на случай, если ты решишь «открыть рот» (будешь говорить лишнее). Но я буду «работать» в этом направлении.
Тогда и «появился» генерал Быховец из ФСБ РФ, которому поручено координировать работу по сбору компромата в отношении меня. Я писал уже об этом, вспоминая Олейника В.Н.
Сергей регулярно навещал меня, уже вновь в 6-м ЦВКГ, куда меня вернули из ГВКГ им. Бурденко МО РФ. Был апрель, потом май, а ситуация никак не разрешалась. Я просил его о встрече с теми людьми, которые принимали решение в отношении меня и преследованию меня, надеясь на какую-то определённость. В частности, убедить их в своей невиновности. Он обещал…
Я ждал чего-то, ждал… и так и «переждал» это тяжёлое время. Как потом психологи напишут в своём акте, «моя эмоциональная сфера практически выгорела». Моё преследование прекратили незадолго до исполнения мне 50 лет и тут же направили меня проходить комиссию на увольнение в запас по достижении «предельного времени нахождения на военной службе». Как мне заявил тогдашний Главный военный прокурор генерал-лейтенант Савенков А.Н.: «Мы о тебе ещё услышим, но это место не твоё». Меня выжили со службы.
Спасский С.Б., вроде, мне ничем не помог. И в то же время помог, оттягивая на себя и поддерживая мои надежды на благоприятный исход в самый трудный момент, когда вокруг меня была пустота, и нечем было подпитаться. Что тогда и требовалось. Так что мы оказались квиты. Я ведь тоже ничем ему не смог помочь, но помог поддерживать веру, что тоже немаловажно.

А расстались мы прозаично. Он сказал, что мне будет оказана «необходимая помощь» его товарищами из ФСБ РФ, но для этого я должен написать отчёт о сути своего конфликта с Шеиным В.С. и Сагурой А.Л. и представить две свои фотографии.
 - Напиши, в чём суть твоих противоречий с руководством, приложил две свои фотографии, я доложу куда надо, и они тебе помогут!
Мне это сразу не понравилось. Я понял, что речь идёт о завуалированной вербовке. Отказаться от помощи не мог (чем чёрт не шутит), но выполнил всё по-своему. Фотографии я принёс не на «документ» (не свои «персональные»), а сделанные в мой визит в Йемен на даче у посла РФ в Йемене Калугина А.М.
- Ты чё принёс?! – Спросил Спасский, увидев себя и КулагинаА.М. на фотографиях.
- Фотографии! Ты же просил! – Придурился я.
Спасский понял, что я понял, и больше никаких просьб и требований не высказывал. Больше мы не встречались, и никакой помощи я так и не получил. Но что отказался от контактов с ФСБ РФ, не жалею. Ну их к Аллаху! Сам отбился.
Где Спасский С.Б. сейчас и чем занимается, не знаю.
Вот та «бумага» (светокопия) и её «перевод»:


 
 
 
 
 
 
 
 
«Перевод» дописанного от руки:
Очень показательная история с международными следственными поручениями в Германию, где Сагура под маркой дела № 17-96 искал какие-то деньги.
Впервые я с этим вопросом столкнулся, когда из ГП в ГВП пришло постановление о выемке каких-то документов, изготовленное от моего имени в то время, когда я был в отпуске (август 1998 г.). Шеин развил бурную деятельность, чтобы уличить меня. Звонил в ГП, собрал надзирающих прокуроров, канцелярию (чья подпись?) Когдл же Сагура сказал, что это сделал Рамишвили, и «таким образом мы под эгидой дела № 17-96 искали немецкие (цоссенские) деньги», Шеин тут же успокоился, превратил всё в шутку: «Даже слиповать толково не могут!», – а Рамишвили даже на словах не сделали выговор за подлог.
Второй раз я с этим столкнулся весной (примерно в апреле) 2001 г., когда из Германии через Интерпол пришло две больших коробки (не мнеее 60 кг) банковских документов. Сагура и Шеин приказали организовать перевод. Я заявил, что к расследованию уголованого дела № 17-96 эти матенриалы никакого отношения не имеют, что кто-то (Сагура) просто воспользоваался номером дела в каких-то своих интересах. Шеин настаивал, вёл себя агрессивно, требовал представить доказательства. Я нашёлих и представил – из Интерпола сопроводительное письмо к поручению (чего он делать не мог) от его имени. Шеин «заткнулся». Расследование по этому поводу не проводилось, но меня оставили в покое.

77. Трудности тыла
Я здесь пишу о трудностях «фронта» (своей службы), но были и трудности «тыла» (домашние дела), а здесь тоже не всё было гладко. Денежное довольствие нам выдавали с большими задержками – порой в два–три месяца. Жена же не хотела знать ни о каких «отговорках»: вынь да положи! Причём, ей никогда не приходила в голову мысль, что взять взаймы у кого-либо деньги может и она сама. Мне это труднее, я – следователь: и не к лицу, и опасно. Доходило совсем уж до аморального.
Незадолго до майских (2000 г.) праздников она устроила мне безобразный скандал. Я был в ванной комнате. Заявилась, и с порога за своё:
- Мне нужны деньги! Дай мне денег!
- Я все деньги тебе отдал. Зарплату пока не выдавали.  У меня осталось всего несколько рублей. Я их храню на обеды, чтобы купить, хотя бы булочку и чай каждый день и протянуть так неделю. А там, гляди, и зарплату выдадут.
Уже тогда мне приходилось экономить на своих обедах.
В ответ услышал такое, что до сих пор не могу забыть, а Лариска (племянница), которая слышала всё это, схватилась за голову:
- Да мне наплевать, что ты ешь, и ешь ли вообще! Я сегодня деткам смесь давала не с печеньем, а с обычным батоном!
Деньги, деньги. Как плохо без них. Особенно, когда жена такая «принципиально-требовательная» и не приспособленная к жизни. Когда требует «изворачиваться» только тебя, а сама даже не пытается чем-то помочь.
Короче, «тыл» у меня был с изъяном. Только детки и грели душу своей любовью. С ними «оттаивал».

















Я с девочками у нашего дома

78. Амнистия
В июне 2000 года уголовное дело в отношении К.И. Кобеца было прекращено по амнистии.
 Амнистия была принята специально для Кобеца К.И. и таких как он коррупционеров высшего эшелона. Он остался жив, в суд идти не хотел, недвусмысленно давая понять, что последует в этом случае…
Меня заблаговременно о чём-то подобном предупреждал Ананьев Е.Н.: «Судить вам Кобеца К.И. никто не даст! Что-нибудь придумают!». И, тем не менее, новость была ошеломляющей.
Было это так. Мне позвонил Сафронский Э.Г. и безапелляционно заявил:
- Всё, Анатолий Иванович! Готовь постановление о прекращении уголовного дела в отношении моего подопечного.
Я не воспринимаю этих его слов всерьёз и ёрничаю:
- Да, конечно! Прямо сейчас и начинаю!
- Нет, я серьёзно! - Настаивает он. – Государственная Дума объявила амнистию!
- Таких амнистий не бывает, чтобы она могла его коснуться!
- Нет, бывает!  И она коснётся Константина Ивановича!
- Вы бредите!
- И, тем не менее, это так. Смотрите, Анатолий Иванович, сегодня вечером по телевизору программу «Время»!
И во «Времени», действительно было объявлено о широчайшей амнистии. И Кобеца К.И., как имеющего много разных орденов, она касалась, несмотря на тяжесть инкриминируемых ему преступлений. Говорили, что таким образом Президент страны В.В. Путин устанавливал мир с проворовавшейся ельцинской элитой, подводя для них красную черту, после которой воровать нельзя. Правда, воруют до сих пор и в неуменьшившихся размерах.
Эта амнистия вызвала шквал возмущения, и позднее она была «урезана», но дело в отношении Константина Ивановича было по этой амнистии прекращено.

Александр Хинштейн, «Проданная амнистия». Подзаголовок: «Для того чтобы убивать и воровать, достаточно иметь госнаграды»
(статья в газете «Московский комсомолец» за 06.06.2000 г., № 122 (21.423)

    Для начала – небольшой тест. Как Вам кажется, можно ли безнаказанно убивать? Насиловать? Грабить? Воровать? На худой конец – изменять Родине?
    Глупый вопрос, ответите вы, и будете в корне неправы, ибо отныне все перечисленные выше преступления ОФИЦИАЛЬНО ЛЕГАЛИЗОВАНЫ (то есть разрешены). Да и не только эти – любые преступления, перечисленные в уголовном кодексе, возведены в ранг дозволенного.
     На минувшей неделе Государственная Дума приняла новую амнистию. Собственно, в этом факте нет ничего предосудительного – амнистии принимаются у нас регулярно, был бы повод. Повод был: 55-летие Победы.
     Однако Такой амнистии Россия ещё не знала. Да что там Россия – думаю, ни в одной стране ничего подобного не происходило.
Согласно амнистии, на свободу должны выйти ВСЕ граждане, имеющие советские или российские ордена. Независимо от преступления, которое они совершили. Соответственно, прекращаются все уголовные дела, по которым обвиняются орденоносцы.
      В переводе с юридического на русский это означает: человек может быть кем угодно – наёмным убийцей, серийным маньяком, расхитителем собственности, насильником…. Но если на груди у него сверкает хотя бы один орден – никакое наказание ему не грозит.
       В правоохранительных органах – в прокуратуре, МВД – амнистия вызвала чувство шока. Судьба сотен уголовных дел – под угрозой. Значительное число киллеров – ветераны Афганистана или локальных конфликтов. Да что там киллеры: имеют ордена большинство фигурантов т.н. коррупционных дел. У всех проворовавшихся генералов – «иконостас» не хуже брежневского.
      У генерала Кобеца – самого известного из пойманных за руку полководцев – целых пять орденов: «За личное мужество», «Красной Звезды», «За службу Родине в Вооружённых Силах» 3-й степени, «Красного знамени», «Октябрьской революции».
      У бывшего главы Роскомдрагмета Бычкова, фигуранта дела «Голден Ада» - три: «Трудового Красного Знамени» «Дружбы народов» и «Знак Почёта».
      У отставного председателя Фонда федерального имущества (РФФИ) Соколова, «героя» дела о хищениях в РФФИ двух миллионов рублей, - «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени. Орден Дружбы народов есть даже у Смоленского.
      Ничего удивительного: это только в войну награды давались за подвиг. В наши же времена орден стал неотъемлемой частью чиновничьего быта. Этакая нагрузка к «мигалке», телефону правительственной связи и федеральным номерам. Их вручают с поводом и без повода: к юбилею, торжественной дате, да и просто так. За одни лишь президентские выборы 96 го «звёздный дождь» пролился на десятки людей.
       Всем им отныне нечего бояться. Амнистия защитила сановников надёжней, чем хвалёная депутатская неприкосновенность.
      Такое чувство, что власть СПЕЦИАЛЬНО организовала нечто вроде раздачи массовых индульгенций. Любые преступления, совершённые орденоносцами (читай, сановниками) до мая 2000 года, автоматически признаются теперь неподсудными.
      Кстати, касается это и обвиняемых в убийстве нашего коллеги Дмитрия Холодова бывших сотрудников ВДВ. Орденов у них – хватил ещё на пару журналистов…
     Я не знаю, каким образом была принята эта амнистия. Я не знаю, кто из депутатов Госдумы лоббировал её, чей «заказ» они выполняли. Я не знаю, сколько было заплачено за то, чтобы эту амнистию объявить.
      Но я совершенно твёрдо уверен в том, что событие это не случайно, что за амнистией стоят какие-то силы, которым очень хочется получить неприкосновенность. Получить именно сейчас – когда никто не уверен в своём будущем и готовится к самому страшному.
      Прокуроры и министры – приходят и уходят, а амнистия-то остаётся. И отменить её никто теперь не в силах…
…Амнистия уже вступила в силу. Родина, принимай своих героев!

Утром на следующий после объявления амнистии день ни Шеин В.С., ни более высокое руководство ГВП как-либо прокомментировать акт амнистии не смогли.
А Кобец К.И. явился «за амнистией». Я вначале дождался официального текста, изучил его и сказал:
- Я подпишу постановление о прекращении дела в отношении Вас только после того, как Вы возместите причинённый Вами государству ущерб. На принятие решения по акту мне даётся несколько месяцев, вот я и «обожду». По предъявленному Кобецу К.И. обвинению причинённый им ущерб оценивался в триста с лишним тысяч долларов США. Сумма огромная. Я думал, что она Кобеца К.И. остановит, но очень скоро он принёс свидетельство о внесении требуемой суммы на счёт Минобороны России. И где взял, спрашивается?! У меня не оставалось никаких оснований далее тянуть «резину».
Основное уголовное дело (то, что мы собирались направлять в суд) с согласия Главного военного прокурора генерал-полковника Демина Ю.Г. я 21 июня 2000 года прекратил.
Оставались ещё (или уже) несущественные моменты, и вопрос о прекращении их был лишь вопросом времени.


 
Это последний лист моего постановления о прекращении уголовного дела с визой В.С. Шеина.

 

 
 
 
 
 

 
 
 

 

Здесь Константин Иванович – мой гость (в моём кабинете в ГВП).
По инерции ещё некоторое время наши с Кобецом К.И. отношения были доброжелательными. Он навещал меня в госпитале, когда я попал туда.
(записка Кобеца мне в 6-ом ЦВКГ)
                213 палата
Дорогой
     Анатолий
         Иванович.
Был – не застал.
С уважением
             (подпись  Кобеца К.И.)
12.45       25.12.2000 г.
 А потом началась «атака» на следственную группу: меня, Сагуру, Шеина. Осложнялось, для меня, по крайней мере, всё тем, что Сагура старался разделаться со мной и тем самым «пособлял» непонятно кому. И Шеин В.С. был там же. Я оказался в госпитале (6 ЦВКГ). Там меня навестил генерал-полковник Ситнов А.П. (он тогда привёз мне образ Спаса Вседержителя, так неожиданно и так кстати: думаю, Бог меня и сохранил в той «войне») и сообщил:
- Странное дело, но у меня сведения, что это Кобец К.И. заказал всех своих «недоброжелателей», всю следственную группу: тебя, Сагуру, Шеина. Я его при встрече спрашиваю, так ли это, а он отвечает: «Было много несправедливого!». То есть прямо на вопрос не ответил.
Меня эта новость, что называется, огорошила. Я тут же позвонил Кобецу К.И. (а он жил на Красной Поляне у 3-го ЦВКГ) и попросил приехать. Приехал он быстро. Я «с порога» задал ему вопрос:
- Константин Иванович, говорят, это Вы «заказали» меня! Правда это?
- Да не может быть!
- Что не может быть? Что Вы «заказали» меня или что об этом говорят?
Кобец К.И. ничего вразумительного мне не ответил, и я до сих пор не могу отмести его от неблагоприятных действий в отношении меня. Кто его знает, всё могло быть.
    Раза два он ко мне ещё приезжал, а потом … как бабка пошептала. Исчез и во всех моих «хождениях по мукам» я был один. Константин Иванович больше не объявился (хотя я часто был рядом – в 6 ЦВКГ). Не навестил и даже не позвонил.