Вундеркинды

Если бы родительское собрание было видом спорта, я бы точно получила медаль за то, как быстро сползла по стулу под тяжестью собственной родительской несостоятельности.

«Мой Артемий уже читает Диккенса», — сообщила мама в брючном костюме, который сидел на ней слишком идеально.

«А наш Мирон занимается с репетитором по высшей математике», — парировала женщина с идеально уложенным каре, словно только что вышла из салона.

Я покосилась на своего Костика, который сидел рядом и увлечённо ковырял пластиковый стул. За неделю до этого он наконец научился произносить букву «Р» и перестал путать право и лево — я даже это считала неплохим достижением для шестилетки. Но, похоже, я единственная так думала.

— А вы готовитесь к школе? — внезапно обратилась ко мне учительница.

— Мы... ну... читаем, — промямлила я, не уточняя как именно.

Учительница смотрела на меня и явно ждала продолжения.

— И играем... в познавательные игры, — добавила я, ловко умалчивая, что самой познавательной игрой в нашем арсенале была «Найди пульт от телевизора».

По дороге домой я пребывала в состоянии тихой паники. Костик радостно прыгал вокруг, рассказывая про голубя, которого увидел возле школы. А я лихорадочно составляла в уме план превращения обычного ребёнка в вундеркинда за две недели. Интересно, если мы будем спать по три часа и зубрить таблицу умножения остальное время, он станет хотя бы как Мирон с его высшей математикой?

Дома я села гуглить «как сделать ребёнка умным быстро». Поисковик выдал мне результаты про «умный дом» и «быстрые диеты». Видимо, превращение обычного ребёнка в гения за пару недель — не то, что люди часто ищут. Кто бы мог подумать.

— Ты что там пишешь? — муж заглянул в экран, где я уже составляла список «Топ-100 вещей, которые должен знать первоклассник».

— Расписание для Кости, — ответила я. — ранний подъём, таблица умножения...

— А ты не думаешь, что это немного... чересчур?» — осторожно спросил муж, разглядывая пункт «физика для начинающих».

— Чересчур? Да там одна мама сказала, что её ребёнок уже закончил учебную программу первого класса! А Костик только "Р" начал говорить! Ты представляешь, как ему будет там сложно?

— Представляю, — кивнул муж. — Примерно так же сложно, как тебе на собрании. Но, знаешь, я что-то не помню, чтобы меня родители до школы чему-то особенному учили...

— Времена изменились! — воскликнула я с драматизмом, достойным шекспировских трагедий. — Сейчас дети уже с трех лет английский учат!

На следующий день я приступила к реализации плана.

— Костик, давай поучим буквы, — предложила я с фальшивой бодростью.

— Я их уже знаю, — удивился сын, отрываясь от конструктора.

— А цифры?

— И цифры знаю.

— А Диккенса? Давай я тебе почитаю?

— Это что?

— Вот, — вздохнула я. — Этого ты не знаешь.

Вечером, после трёх попыток усадить ребёнка за книжки, я сдалась и полезла в родительский чат класса. Зря. Одна мама уже делилась фотографией, где её дочь решает почти олимпиадные задачи. Другая писала, что записала сына на пять кружков, включая ментальную арифметику и курс по экономике. Третья спрашивала, где взять хорошего репетитора по химии.

Я выключила телефон и плюхнулась на кровать с чувством полного бессилия.

— Мама, смотри, что я сделал! — в комнату влетел Костик, держа в руках бумажный самолётик. — Он летает дальше всех!

Я машинально кивнула и вдруг представила себе Костю через десять лет — зашуганного, с тёмными кругами под глазами, который знает всё на свете, но совершенно не умеет радоваться бумажному самолётику. Меня передёрнуло.
— Мам, а ты поможешь мне собрать рюкзак в школу? — спросил Костя, плюхаясь рядом. — Я уже знаю, какую тетрадку возьму на занятия. Ту, с динозаврами.

— Конечно, — улыбнулась я и вдруг поняла, что совершенно забыла спросить у собственного ребёнка, чего хочет он сам.

— А ты сам-то хочешь в школу, малыш?

— Да! — глаза Кости загорелись. — Там будет физкультура, и я смогу показать всем, как умею кувыркаться. И ещё там будет столовая, а ты говорила, что там дают компот. А ещё я смогу научиться писать настоящие письма, как взрослые. И там будут другие дети, с которыми можно дружить!

В этот момент я осознала, что ни одна из мам на собрании не говорила о том, радуются ли их дети кувыркам или компоту, о том, хотят ли они заводить друзей или просто бросать бумажные самолётики.
—Знаешь что, — сказала я, обнимая сына. — Давай завтра сходим в парк и запустим твой самолётик. А ещё можем почитать про динозавров, раз уж у тебя будет такая тетрадка.

Урааа! — заорал Костя, подпрыгивая на кровати. — А то мне твой Сникерс не очень понравился...

— Ты хотел сказать Диккенс?

— Да! Твой Диккенс мне не очень понравился.

Вечером я отменила все запланированные занятия по превращению ребёнка в вундеркинда и записала его в кружок, где дети просто лепят из глины разные штуки. Потому что Костя любит лепить и потому что ему там нравится.
На второе родительское собрание я пришла с другим настроением. Слушала хвастовство родителей с улыбкой буддистского монаха. А когда очередь дошла до меня, я просто сказала:

— Костя умеет строить отличные бумажные самолётики, знает всех динозавров поимённо и очень хочет научиться писать настоящие письма. Ещё он с нетерпением ждёт компота в столовой.

Несколько мам посмотрели на меня с недоумением. Кто-то даже тихонько хмыкнул. Но учительница вдруг улыбнулась и сказала:

— Это замечательно. Школа должна приносить радость. Остальному мы его научим.

По дороге домой я размышляла о том, что детство — это не подготовка к взрослой жизни, а самостоятельный и важный период, который нельзя просто "отбыть" в ожидании будущих успехов. И если мой ребёнок пойдёт в школу, не зная высшей математики, но с радостным предвкушением компота и новых друзей — это, пожалуй, лучший старт, который я могу ему обеспечить.
Первого сентября Костя прыгал от нетерпения, сжимая в руке букет, который норовил развалиться. Его новый рюкзак с динозаврами смотрелся немного нелепо рядом с брендовыми ранцами других детей, но Костю это не волновало.

— Мам, как думаешь, сегодня будет компот? — спросил он, когда мы подходили к школе.

— Обязательно будет, — пообещала я. — Это будет самый вкусный компот на свете.

В этот момент я заметила, как мама в идеальном брючном костюме нервно поправляет галстук-бабочку своего маленького гения, который выглядел так, будто идёт не на праздник, а на эшафот. И подумала, что иногда самая большая родительская мудрость не в том, чтобы сделать из ребёнка вундеркинда, а в том, чтобы позволить ему просто быть счастливым ребёнком. Потому что это лучше, чем быть несчастным вундеркиндом и вдвойне лучше, чем несчастным НЕ вундеркиндом