Конституционный статус чеченского

                языка – в жизнь
Работники просвещения и родительская общественность ЧР, дети которой получают образование в наших школах, вольно или невольно, становятся участниками развернувшейся полемики в печати, на телевидении, радио и в общества в целом по вопросу перевода начальной школы (I-4 классы) на родной (чеченский) язык обучения. Вопрос злободневный и назрел он начиная с 60-годов прошлого века. Вопрос этот надо было решать в пользу восстановления национальной начальной школы, хотя бы в сельской местности, в первые же годы восстановления Чечено-Ингушской государственной автономии и реабилитации чеченцев и ингушей (правда, по сей день не известно за какие грехи) в 1956-1960 годы. Но этого не произошло. Тогдашнее руководство автономии, довольствуясь тем, что «хрущевская оттепель» в тоталитарном государстве дала возможность за свой счет чечено-ингушскому народу вернуться на историческую родину, видимо не решилось на другие требования к советской власти. Тогда этот вопрос не выносился на обсуждение, как Москва приказала, такая система образования и утвердилось, нельзя было перечить «старшему брату». Наверняка, и Москва, и наши краевые правители знали, что до упразднения республики и высылки народа в Среднюю Азию, все школы автономии вели обучение в начальной школе на родном языке, а в старших классах (5-7 классах) языком обучения был русский.
Почему не было восстановлена вместе с нашей государственностью и система начального национального образования. Я полагаю, как и у нынешних оппонентов, не желающих восстановить национальную начальную школу в республике, главная причина упиралась в материальные расходы на учебную, методическую литературу и подготовку кадров. А возможно и намеренная русификация нации, обречение младописьменные языки на постепенное вымирание. Эйфория, возвращения и обретения после 13-летней разлуки Родины, затмила нашим отцам и дедам все остальные социальные проблемы, так как надо было до наступления зимних холодов, обустроиться на развалинах и пепелищах предков. На скорую руку возводили глинобитные или турловые хижины, разбивали шалаши и палатки, рыли землянки. Обустраивая свой быт, не думая даже о хлебе насущном, насыщали истосковавшиеся души родной природой: воздухом, ключевой родниковой водой, милыми пейзажами, небом, солнечным теплом, нежной лаской матери – земли.
С двухлетнего возраста, находясь в депортации, я, покорный ваш слуга, испытал и голод, и унижения, и оскорбления судьбы. В депортации я изучал киргизский и русский языки, но не чеченский. Почти в совершенстве (на бытовом уровне свободно) владел русским, киргизским, курдским языками. А вот своим родным языком я владел слабо, да и общение со сверстниками – чеченцами было не на родном языке. Странное дело, но даже у нас, детей депортации, не возникало и в мыслях, почему нам не позволяют изучать родной язык в школе, не говоря об обучении на этом языке!
Правда, я благодарен своему отцу (да будет он благословен в ином мире), который научил меня писать и читать на чеченском языке. Склонность к языком проявилась у меня с детства, поэтому я мог общаться и с немецкими детьми, депортированными с берегов Волги, как и мы. В пятом классе умел выстукивать и писать послания азбукой Морзе. Поэтому я видимо выучил и родную «грамоту», если не учитывать орфографические погрешности. Я обо всем этом пишу, потому что не у всех чеченских детей был такой интерес и возможности как у меня к родной грамоте, поэтому многие из них не умели ни читать, ни писать на чеченском языке. Сегодня, по сравнению с теми годами, вроде бы все благополучно. В школах родной язык как предмет изучается, есть печатные издания: газеты, журналы, книги, готовятся в училищах и вузах преподаватели родного языка, есть научно-исследовательский институт, академия, ЧИПКРУ. Но все это одна мишура, которая ловко прикрывает постепенное увядание и отмирание нашего языка, т.к. сферы его употребления и жизненной потребности сведена к минимуму, в связи с отсутствием делопроизводства на родном языке и ограниченности коммуникативного общения во всех отраслях производственных отношений по республике.
Годы депортации, уничтожение начальной национальной школы, отсутствие делопроизводства и коммуникативной функций в госучреждениях на чеченском языке за все годы депортации и сегодняшняя возня вокруг вопроса перевода начальных классов на родной язык обучения, подмывают все жизнетворные основы нашего языка. Это касается и его бытовых потребностей, т.к. в городах республики и в семье преобладает в общении русская речь, многие родители не хотят, чтобы их дети в школах изучали чеченский язык, даже как предмет. Это и есть, как выражается наш поэт Леча Абдулаев, симптомы заболевания общества манкуртизмом.
Когда в 1957 году, в мае месяце, наша семья возвратилась на родину, я понял, что мои познания родной речи очень скромны, а точнее очень слабы. Многие понятия, которые можно было выразить на родном языке, я выражал русскими словами, не зная чеченских аналогов. В 1960 году закончил я среднюю школу в г. Аргуне, не имея представления о чеченской грамматике, литературе, фольклоре, истории, этике, культуре, хотя мать мне с детства рассказывала древние предания, сказки, пословицы, поговорки. Отец научил молиться и часто распевал (назманаш) религиозные песни.
Вот с таким национальным багажом знаний в 1960 году я поступил в наш пединститут на истфилфак национального отделения.
Это были годы становления национального факультета и учебная база его была, чересчур скромна, если не сказать, что бедна. Но, тем не менее, несмотря на все материальные, кадровые, методические, организационные трудности национальное отделение факультета возвысило роль нашего языка в обществе, а самое главное подготовило подвижников педагогического труда для наших школ. Это дало в те годы второе дыхание нашему языку, он, от тлеющего горения, стал светящимся маяком надежды – на возрождение для многих энтузиастов национальной интеллигенции. Через национальный факультет, и благодаря ему, мы имеем сегодняшних ученых, писателей, поэтов, заслуженных деятелей науки, просвещения, культуры. Но эта категория общества не народ, это всего лишь прослойка его. И она очень малочисленна. На энтузиазме и фанатизме этой прослойки нельзя поднять статус языка в обществе, а тем более остановить процесс вымирания его. Как бы долго мы не дискутировали вопрос языка, в конечном итоге он связан с материальными расходами на уровне руководства республики. Значит, он упирается, а точнее сказать его решение лежит в политической  плоскости. Значит, решать его должно наше правительство и задавать тон в этом деле обязан министр образования и науки ЧР.
Возможно, он это и делает. Но, опережая его действия, работники аппарата министерства образования и науки развернули недоброжелательную общественную компанию, на манер митинговых страстей в виде «конференций» по регионам Чечни, чтобы заговорить, заболтать вопрос возрождения национальной начальной школы. На одной из таких «конференций» в г. Гудермесе присутствовал и я. «Конференцию» работников образования Ножай-Юртовского, Курчалойского, Шалинского, Гудермесского районов и г. Аргуна проводили работники Министерства образования и науки с работниками аппаратов этих районов и учителями. Об этой «конференции» я писал в Курчалойской районной газете «Машар» № 45-46 30 июля 2005 г. в статье «Дела орцах валийла вайн маттана». Вел конференцию начальник информационно-аналитического отдела Минобразования и науки ЧР Асланбек Тимергераев.   Атмосферу хода конференции с первых же минут определила своим сообщением к собравшейся публике педагогов Барзанукаева Аза, корреспондент газеты «Аргун», которую избрали в Президиум форума протоколировать выступления и мнения выступающих. Она оповестила об итогах социологического опроса среди учащихся, преподавателей и родителей по Шалинскому району и г. Аргун. По ее данным из 1800 опрошенных, только 53 голоса было подано в пользу перевода начальных классов в школах на родной язык обучения на близжайшие 10 лет. Эта информация определила дальнейший ход конференции. Работники Минобразования не среагировали на это сообщение отрицательно. Видно было по этой реакции всему залу, что все, что будет здесь сказано, не в пользу реформе начального образования, будет одобрено Минобразованием. Конференция дальше пошла по накатанному сценарию советского периода. Многих делегатов конференции устраивала ныне существующая система работы в школах, а реформаторов начального образования считали авантюристами и отщепенцами «ичкерийцев». На конференцию собрались одни чеченцы, а речь выступающих была или русской, или «гибридно-винегретной». В один голос почти все твердили одно: «Не подготовлены. Ни в коем случае нельзя идти на поводу «ученых авантюристов и их пособников. Учителя родного языка должны лучше работать, тогда все наладится без всяких реформ». Сама обстановка царившая на этой конференции показывала, что обучающая наших детей родному языку «элита от интеллигенции» почти вся уже перешла на общение, даже в своей среде, на русский язык или русско-чеченский конгломерат, отодвинув на второй план чеченский язык. Эта же атмосфера царит на нашем телерадиовещании. Многие сельские школы Чечни укомплектованы в основном учителями чеченской национальности, но педсоветы проводятвенные совещания и другие мероприятия проходятся на русском языке, хотя среди коллектива нет ни одного русскоязычного представителя. Печально все это, но факты на лицо, от них не отвернуться. Печально это еще и потому, что язык чеченский мы знаем плохо и говорим на нем мало не оттого, что не любим его. Все это идет оттого, что сфера его практического функционирования сведена к минимуму с одной стороны, а с другой – нам удобней выражать свои мысли на чужом языке, т.к. без него мы не обходимся во всех сферах: будь то учеба, работа, досуг. В городских чеченских семьях советского периода считалось зазорным говорить на родном языке, а говорящего на чеченском считали горожане «деревенщиной». Да, в сельской школе нашей республики изучение родного языка как предмета ведется более менее успешно, чем в городской, т.к. здесь общение сельчан в быту проходит на чеченском. Но, тем не менее, чеченский язык вытесняется русским языком, т.к. наши дети не знают, как писать числительные, плохо воспринимают научную терминологию на родном языке, в начальной школе не усваивают программу по родному языку, т.к. он изучается как предмет и на него отводится не достаточное количество часов. Если бы обучение всех предметов в начальной школе велось на чеченском языке, картина знаний была бы совсем иной – дети бы после начальной школы, умели бы читать, писать и мыслить на своем материнском языке. Да и русский язык при такой ситуации усваивался бы не через зубрежку, а осознанно. Пока чеченский язык не будет использоваться во всех сферах  жизни его носителями в Чечне, он будет деградировать, и обречен на медленное вымирание.
О необходимости восстановления попранного права чеченской национальной начальной школы, в связи с геноцидом над чечено-ингушским народом в 1944 году, хорошую статью в Курчалойской районной газете «Машар» № 55-56 от 11 августа 2005 г. написал доктор педагогических наук, А.И. Халидов «Языки обучения в чеченской школе».
Ученый всестороне рассмотрел вопрос перевода школ Чечни на начальном этапе обучения на родной язык, как в историческом, экономическом, социальном, так и в психолингвистическом плане. В этой статье и, ранее написанных в «Педагогическом вестнике», ученый приводит веские и достоверные факты и аргументы, начиная от основателя чеченского образования от имени Русской империи П.К. Услара, который констатировал следующее: «Скольким языкам бы мы не учились, ни один не запечатлевается в целом духовном мире нашем так глубоко, как язык родной – язык, которым непосредственно выражается своеобразный склад наших понятий. Это относится ко всем народам и ко всем языкам мира. Нельзя же смотреть на горцев, как, на безъязычных. Нельзя же оставить без внимания, что Бог одарил их языками самостоятельными, чуждыми как арабскому, так и русскому». И далее: «…только начальным обучением на природном языке можно пробудить мыслящие силы детей, развить их понятия, облегчить им сознательное приобретение, дать им правильное умственное образование». Куда еще убедительнее можно толковать становление и развитие детского мышления и мировоззрения в пользу скорейшего перевода чеченской начальной школы на родной язык обучения. Даже большевики, стремившиеся переделать весь мир чтобы «жить без Россий и Латвий – единым человечьим общежитием», и те не посягнули на чеченскую начальную школу в свое время.
Нерешительность и беспринципность нашего республиканского руководства, в годы репатриации чеченцев на Родину, лишило наш язык статуса обучения в начальной школе.
Но сегодня, казалось бы, когда на положительное решение этого вопроса нужна лишь политическая воля власти, наши доморощенные демократы развернули не столько дискуссию, сколько демагогию вокруг этого вопроса. Министерство образования и науки должно выступить сторонником позитивного решения этой проблемы, развернуть широкую агитацию среди той части населения, которая недопонимает значимость этой малой реформы, а точнее возвратить утраченное в годы лихолетья нашим языком. Если настолько обеднело наше государство, можно открыть специальный счет для сбора средств от населения в фонд Чеченского языка, а на собранные средства – выпустить необходимую, для этой цели, литературу и обучить на спецкурсах специалистов.
Сегодняшнее плачевное состояние чеченского языка не терпит отлагательства перевода начальной школы на родной язык обучения. Об этом пишут и наши известные поэты М. Бексултанов, Л. Абдулаев и другие. Хотелось бы остановиться на статьях Л. Абдулаева в газете «Вести Республики» № 6 от 29 июля 2005 г. «Нация – это категория культуры» и № 49 от 21 июня 2005 г. «Право говорить на родном языке» в рубрике на злобу дня. Поэт обеспокоен судьбой чеченского общества, его культуры, языка и состоянием его образования. Абдулаев Л. как А.И. Халидов видит, что наш язык находится в стадии минфитарности, что мы, носители родного языка, чеченцы перешли к общению в семье и быту на «гибридную» речь, что билингвизм чеченцев стал поверхностным. На самом деле мы мыслим и говорим на русском языке. Но такая перспектива лишает нас национальный самобытности, и этот вариант интегрирования в российское общество не устраивает ни Абдулаева, ни тех, кто ратует за национальную начальную школу. Позиция Абдулаева Л. вызывает негативную реакцию аппарата Минобразования и науки в лице шести зам. министров и двух начальников отделов. Возможно, в статьях Л. Абдулаева много патетики и эмоциональной экспрессивности. Зато чиновники Минобразования отличились в своем отклике в «Вестях Республики» № 62 от 5 августа 2005 г. «Без злобы на злобу дня» в навешивании не заслуженных ярлыков и обвинений на Абдулаева Л. и иже с ним, во всей нашей трагедии за годы войны. Он (Абдулаев Л.) виноват даже в том, что народ наш не покупает и не читает произведения М. Мамакаева, А. Мамакаева, А. Айдамирова, А. Хамидова, М.Мусаева, М. Бексултанова. Он виноват в том, что не сметает народ с прилавков чеченские газеты и журналы «СтелаIад», «Вайнах», «Орга» и т.д. Возникает вполне резонный вопрос: «Господа чиновники! А вы сами читаете и покупаете их?» Абдулаев Л. в этой статье не делает никаких резких и оскорбительных выпадов против учительства республики, но чиновники Минобразования, перефразируя из статьи Абдулаева Л. цитаты типа « Бездари с дипломами в карманах» настраивают рядовых учителей против поэта и против идеи восстановления статуса чеченского языка в рамках 1944 года. А групповая «защита» В.Г. Умалатовой, руководителя столичного департамента образования, хотя она и сама в состоянии защитить себя, если бы посчитали себя оскорбленной, выглядит, мягко выражаясь, русофобией и подстрекательством, на национальную неприязнь.
В.Г. Умалатова, коль она замужем за чеченцем, приняла его фамилию и имеет детей-чеченцев, она уже наша соплеменница, тем более, если умеет говорить на чеченском языке, как пишут ее «защитники», на бытовом уровне. Чиновники Минобразования прекрасно понимают, что Абдулаев Л. вызывает на беседу ее не как русскую, не как женщину, а как руководителя стольного департамента народного образования на чеченском языке, не для того чтобы унизить или оскорбить. Он хочет убедить ее и Вас, господа чиновники, в том, что общаться на языке, которым слабо владеешь, очень неудобно, трудно. И тем самым показать, каково детям, не знающим ни одного слова русской речи, общаться, учиться и мыслить на чужом языке. Статья чиновников Минобразования «Без злобы на злобу дня» обличает не поэта Абдулаева Л., а работу учреждений образования, которые не сумели привить любовь к родному слову у народа. Учреждения образования виноваты в том, что население не читает произведения своих писателей, газеты и журналы на чеченском языке. Вот в этой нашей пробеле и заключается вся злоба дня. Решать эту проблему в первую очередь должно Минобразования и науки во главе с министром. А также все учреждения образования, подключив к этой работе все здоровые силы общества и подразделения властных структур. Надо прекратить все дискуссии, забыть обиды и личные амбиции и начать делать, хотя бы первые шаги в сторону возвращения начальной школы на родной язык обучения, как это было до февраля 1944 года. Для материального обеспечения этого мероприятия уже сейчас, сегодня надо создать Фонд родного языка, открыть счет в банке для пожертвований населения, предпринимателей, учреждений и организаций. Я больше чем уверен, что население откликнется на такое начинание со стороны правительства, тем более на это дает право и Указ Президента о праздновании Дня Чеченского языка. Вопрос этот политический и решать его надо волевым решением правительства. Если процесс образования оставить в сегодняшнем состоянии, через 2-3 года некому будет читать на языке предков. Если мы действительно болеем за свой язык, любим его, как утверждают все, хотим быть справедливыми по отношению к нему, тогда давайте всем миром и без проволочек вернем ему утраченный в 1944 году статус. Наша нынешняя Конституция нам не только позволяет, а требует от нас перевести декларативную форму статуса чеченского языка в практическую плоскость, т.е. «Конституционный статус чеченского языка – в жизнь». В добрый путь, дорогие сограждане, да поможет нам Аллах на этом справедливом и честном пути.


Рецензии