А вдруг мой самолет упадет?

Мне предстоит путешествие, и уже куплены билеты на самолет. Вылет в 11:40, место у окна. Чемодан упакован. И вот, когда всё готово, когда до полета осталось меньше суток, я лежу в постели и думаю о самом неудобном, о чем только можно подумать перед путешествием.

Скажите, а вы когда-нибудь думали, что самолет, в котором вы летите, может упасть?
— Андрей, — шепчу я в темноту, — ты спишь?

Муж выдает какой-то звук, похожий на помесь вздоха с похрюкиванием. После двенадцати лет брака я научилась расшифровывать этот секретный код: «Да, я сплю, но если у тебя что-то действительно важное, я готов проснуться».

— Как ты думаешь, наш самолет завтра может упасть?

Андрей резко открывает глаза. Даже в темноте видно, как в его взгляде мелькает что-то среднее между паникой и раздражением.
— Маша, сейчас три часа ночи.

— Я знаю. Но ты не ответил на вопрос.

Он садится в постели и включает ночник.

— Нет, наш самолет не упадет. Статистически вероятность погибнуть в авиакатастрофе...

— Не говори мне про статистику! — перебиваю я. — Статистика утешает только тех, кто не попал в ее печальные проценты. Какое мне дело до того, что шансы один на миллион, если я окажусь именно этим одним?

Андрей вздыхает с видом человека, который понимает, что впереди долгий разговор, а ему вставать на работу через четыре часа.

— Ладно, давай по-другому. Ты боишься летать?

— Нет, — честно отвечаю я. — Я не боюсь самого полета. Мне даже нравится — эти облака в иллюминаторе, ощущение, что ты выше всех проблем... Буквально выше. Я боюсь упасть.

— Но ты же понимаешь, что на этом же самолете полетят сотни людей, включая пилотов, которые тоже падать не планируют?

Я смотрю на него с жалостью. Бедный, наивный Андрей, который верит, что логика может успокоить ночные страхи.
— Знаешь, я вчера пересматривала «Пункт назначения».

— О господи, — стонет муж и падает обратно на подушку. — Ты пересматривала фильм-катастрофу накануне полета. Ты вообще в своем уме?

— Не в этом дело! — возмущаюсь я. — Я просто подумала — а что, если некоторые люди предчувствуют катастрофы? Что, если вот это мурашки по коже и ночные мысли — это не паранойя, а какое-то шестое чувство?

Андрей молчит, видимо, обдумывая, как бы поделикатнее объяснить жене, что она сошла с ума. Наконец он произносит:

— Хорошо, допустим, это шестое чувство. И что ты предлагаешь? Отменить поездку, на которую мы копили полгода? Остаться дома и поехать на дачу к твоей маме полоть грядки?

— Нет, конечно, — бормочу я. — Я не настолько сумасшедшая. Просто... может, нам стоит лететь разными рейсами? Чтобы в случае чего дети не остались сиротами.

Теперь он смотрит на меня с искренним изумлением.

— То есть ты готова пожертвовать мной?

— Нет! — я ударяю его подушкой. — Я готова пожертвовать собой. Ты полетишь нормальным рейсом, а я возьму тот, который на шесть утра.

— Гениально. И как ты объяснишь это туроператору? «Извините, моя жена посмотрела ужастик и теперь хочет поменять билеты, потому что боится, что самолет упадет»? Даже если бы это было возможно, это стоило бы столько денег, что нам пришлось бы жить в хостеле вместо отеля, и тогда упасть с высоты захотел бы уже я.

Я вздыхаю. Он прав, конечно. Мои ночные страхи совершенно иррациональны. Но от этого они не становятся менее реальными.
— А ты когда-нибудь думаешь об этом? — спрашиваю я тихо. — О том, что может случиться что-то непоправимое?

Андрей задумывается, и его лицо становится серьезным.

— Думаю. Но не о самолетах.

— А о чем?

— О том, что я могу не успеть сказать важные слова людям, которых люблю. О том, что могу не закончить дела, которые начал. О том, что могу пропустить какой-то важный момент в жизни детей.

Я молчу, пораженная внезапной откровенностью мужа, который обычно не склонен к философским разговорам.

— Поэтому, — продолжает он, — я стараюсь говорить эти слова сейчас. И делать важные дела сегодня. И не пропускать ни одного школьного концерта, даже если там Петя играет на треугольнике, а Маринка просто стоит в третьем ряду хора.

— Да, ты молодец, — признаю я. — А я вот лежу и думаю о самолетах, которые падают.

— Знаешь, в чем проблема с этими мыслями? — Андрей поворачивается ко мне. — Они крадут у тебя настоящее. Ты еще не в самолете, но уже не здесь — ты застряла в пространстве, которого сейчас нет, точнее оно существует только в твоей голове.

— Звучит как цитата из книжки по саморазвитию, — фыркаю я.

— Не нравятся книжки по саморазвитию? Вот тебе цитата из мультика «Кунг-фу Панда», — улыбается он. — Великая мудрость приходит из неожиданных источников.

Мы оба смеемся, и я чувствую, как напряжение немного отпускает.

— Так что, летим вместе? — спрашивает Андрей.

— Летим, — киваю я. — Только обещай мне кое-что.

— Что угодно, кроме отдельных рейсов и парашютов в ручной клади.

— Держи меня за руку при взлете и посадке. И не смейся, если я буду творить странные ритуалы для задабривания богов авиаперелетов.

— А какие у тебя ритуалы? — с интересом спрашивает он.

— Я трижды стучу по обшивке, когда захожу в самолет, и шепчу «бензинчик-моторчик-не подведи».

Андрей хохочет так громко, что я боюсь, как бы он не разбудил детей.

— Ты обещал не смеяться! — шиплю я, пытаясь выглядеть обиженной, но сама не могу сдержать улыбку.

— Прости, — он вытирает выступившие от смеха слезы. — Но это слишком мило. Ты как маленькая девочка, которая верит в особые слова.

— Эй, не смейся над моей магией! Ты знаешь, сколько самолетов НЕ упало благодаря моему «бензинчик-моторчик»?

— Все? — предполагает Андрей.

— Вот именно! — торжествующе заявляю я. — Стопроцентная эффективность!

Мы снова смеемся, и страх постепенно отступает, растворяясь в теплоте момента. Андрей выключает ночник, и мы устраиваемся поудобнее.
— Страх упасть — это нормально. И вообще страх - это нормально. Он заставляет нас ценить каждый момент, когда страха нет. — Я еще пытаюсь успокоить себя, проговаривая некоторые вещи вслух.

Андрей уже просто сонно мычит что-то, что можно интерпретировать как согласие. Я закрываю глаза и представляю себя в самолете — не падающем, а уверенно летящем сквозь облака. И последняя мысль перед сном: может, дело не в том, упадешь ты или нет, а в том, как ты проведешь время в полете.

Ведь по большому счету, вся жизнь — это полет с заранее известным финалом. И вместо того, чтобы бояться, лучше попытаться провести время с пользой и наслаждаться, например, видом из иллюминатора.