Бен Ааронович Распавшиеся семьи 16

16

Ферма для щенков

Первым делом Найтингейл приказал нам снять с себя всё полицейское снаряжение, запихнуть его обратно в дорожную сумку и отправиться в нашу высотную квартиру. Местные подразделения быстрого реагирования уже были в пути, и он планировал переложить убийство Скай на плечи Бромли, что не обрадует старшего инспектора Даффи. Но это была стандартная процедура при расследовании инцидентов, связанных с программой Фалькон, то есть с Фолли: чем меньше задействовано различных подразделений спецов, тем легче сделать вид, что ничего необычного не происходит.

Мы с Лесли, одетые в штатское, с Заком на буксире, спустились на лифте обратно к пешеходным дорожкам и присоединились к другим жителям, которые смотрели через парапеты и спрашивали друг друга о происходящем.

– Грёбаные вандалы, – произнёс Кевин, нервно наблюдая, как пара полицейских внедорожников, вращая мигалками, въезжает на парковочный круг прямо под ними. Из машин вышла группа полицейских в форме, немного потопталась, поняла, что оттуда им не добраться до сада, села обратно в свои машины и уехала.

– Не думаю, что они обеспокоены тем, чтобы посадить вас за решетку, – сказал я Кевину.

Он подозрительно посмотрел на меня и спросил: “С чего ты взял?”

Я указал на группу фигур в белых бумажных костюмах, мелькающих словно призраки, среди деревьев: “Для гаража, полного сомнительных товаров, таких не задействуют”.

– Кому-то досталось, – увидев костюмы, Кевин расслабился.

К нам присоединилась мама Кевина, успевшая надеть пальто. "Какая-то дьявольщина, – сказала она. – Там, внизу, убили девушку".

Я старался выглядеть как можно более заинтригованным, но меня подташнивало.

– Это был кто-то из башни? – спросил Кевин маму.

– Не знаю.

Справа от дорожки зажёгся свет прожекторов, и я разглядел белый пластиковый верх палатки криминалистов. Сквозь деревья донёсся женский голос, громко и раздраженно выкрикивающий приказы – старшая инспектор Даффи, очевидно, была недовольна.

Кевин похлопал меня по плечу и, кивнув в сторону Лесли рядом с Заком, сказал: "Думал, это твоя птичка".

– Нет, мы просто друзья.

На границе между Баркингом и Ист-Хэмом Северная кольцевая дорога пересекается с автомагистралью А113 среди беспорядочного переплетения ритейл-парков, очистных сооружений и заросших кустарником пустырей. По словам очевидцев, потрёпанный Форд Транзит старой модели, неотличимый от миллиона других таких же белых фургонов, внезапно съехал на обочину, заросшую травой, с выпавшим там телом. Я узнал тело, как только увидел его, освещённое светом из палатки криминалистов – парень с бензопилой.

Была середина утра, и поток машин проносился мимо, суженный дорожными полицейскими до одной полосы. Водители ещё больше сбавляли скорость, пытаясь разглядеть место преступления. Судебный патологоанатом уже прибыл, но больше никто из официальных лиц на месте происшествия пока не появился. Все представители обычной полиции изо всех сил старались не браться за выглядевшее очень запутанным дело Фалькона, особенно полиция  Бромли, ясно давшая понять, что им этого не надо. Вот почему меня, успевшего поспать три часа, подняли с дивана и отправили опознавать жертву. В Бромли вряд ли обрадуются, если я втяну их в это дело – вероятно, разумнее  было бы какое-то время избегать юго-восточного Лондона.

– Могу прожить и без Бромли, – сказал я вслух.

– Ты что-то сказал, Питер? – спросил доктор Валид, стоя на коленях у тела и светя фонариком ему в рот.

– Просто бормочу, – пожал я плечами.

Парень с бензопилой лежал на спине, всё ещё в своей расстёгнутой байкерской куртке, мокрой у шеи клетчатой рубашке. Я спросил доктора Валида, есть ли у него какие-либо предположения о причине смерти.

– Я почти уверен, что он утонул.

– Так здесь же свалка, – я удивился.

– Нет, – сказал доктор Валид. – Думаю, он утонул прямо здесь.

– На суше?

– Его лёгкие, кажется, заполнены жидкостью – без анализов не скажу какой – и он утонул.

– Изнутри наружу?

– Это моя гипотеза, – доктор Валид выглядел уверенным в ней.

Я подумал, что, наверное, было бы лучше мне год или два избегать южного Лондона, но спросил: “Вы будете проводить вскрытие Скай?”

– Сегодня попозже. Это должно быть очень интересно, не хочешь присутствовать?

Я вздрогнул: "Нет, спасибо. Я пропущу это”.

Снаружи палатки ярко светило солнце, в воздухе пахло бензином. Я поднялся по заросшему травой склону к тому месту дороги, где была организована безопасная парковка для машин Скорой помощи. Лесли была там и крепко спала на пассажирском сиденье Асбо. Не беспокоя её, я позвонил Найтингейлу и подтвердил личность преступника, чтобы он при случае сообщил старшему инспектору Даффи. Он посоветовал мне подождать на месте – вдруг они найдут след фургона, поэтому я забрался на водительское сиденье и устроился поудобнее. Лесли открыла глаза и сняла маску, чтобы протереть лицо.

– Ну как? – спросила она.

– Парень с бензопилой, – сказал я, чуть приоткрыв глаза, и объяснил версию доктора Валида.

– Это убийство, – убеждённо  сказала Лесли. – Совершено твоей маленькой подружкой.

– Ты не можешь этого доказать.

– Питер, проснись. Он утонул на обочине дороги. Помнишь, как она это сказала: “один за одного”, и Оберон не нашёл, что ей ответить. “Один за одного”, – Лесли указала вниз по склону на палатку судебно-медицинской экспертизы. – Один прямо там.

– Ладно, ты хочешь вернуться и арестовать её? Ей сколько – девять?

– В самом деле? – Лесли иронично улыбнулась, это впечатляло. – Я не знаю, кто она такая. Знаю одно – закон, похоже, неприменим ни к ней, ни к её маме, ни к кому-либо из этих грёбаных людей. –  Лесли закрыла глаза и вздохнула. – И если это не относится к ним, то почему это относится к нам?

– Потому что мы полиция.

– А Найтингейл – это полиция? Ведь он не гнушается случайными нарушениями прав человека, когда ему это выгодно.

– Ну что ж, это выделяет его из толпы, не так ли?

– Вряд ли мы когда-нибудь докажем, что это она.

– Это мог быть Безликий, – предположила я. – У него склонность к странным смертям.

– Зачем Безликому убивать парня с бензопилой? – недоумевающе спросила Лесли.

– А почему он убил Патрика Малкерна?

– Патрик Малкерн облажался. Он пожадничал и попытался продать книгу, которую не должен был продавать. Поджог его костей был специальным заявлением. Типа: будете приставать ко мне, с вами произойдут по-настоящему ужасные вещи, как с отрубленной головой Ларри-Жаворонка и с парнями, которым откусили члены.

– То был Безликий-старший, – заметил я.

– Да, но принцип тот же. А когда он просто хочет убрать кого-то с дороги, он делает это очень тихо, как в случае с Ричардом Льюисом. Если бы Джагет не заметил этого, то был бы просто ещё один “человек, попавший под поезд”, не так ли? Или он использует кого-то вроде Роберта Вейла, чтобы приставить дуло дробовика к лицу.

– Не думаю, что он убийца, – сказал я. – Его, наверное, привезли, чтобы избавиться от тела.

– Можешь это доказать?

– Нет.

На заднем сиденье стояла бутылка "Эвиан". Я попробовал, но вода оказалась тёплой.

– Дай мне немного этого, – попросила Лесли, и я протянул ей бутылку, сказав: “Мы оставили Зака одного в нашей квартире. Как думаешь, есть ли шансы, что там что-нибудь останется, когда мы вернёмся?”
 
– Это не наша квартира, – Лесли допила остатки воды.

– Это мой телевизор, – возразил я. – Обошёлся мне в двести фунтов.

– Это лишь делает тебя торговцем краденого товара.

– Только не я, шеф. Был уверен, что этот телевизор – абсолютно кошерный товар. И искренне верил, что он выпал из кузова грузовика.

– Зак не собирается прятаться от нас, – Лесли впрямую защищала дружка. – Кроме того, я велела ему присмотреть за Тоби. Усилила наше прикрытие.

Это было правильно. Если бы кто-нибудь из наших соседей заподозрил, что мы – старина Билл, подразумевая копов, то, проведя пять минут с Заком, они бы разуверились в этом.

– У тебя осталось приложение, которое находит кофейни? – миролюбиво спросил я.

– Мне это не нужно. На другой стороне перекрёстка стоит торговый центр, – похоже, Лесли ещё не отошла. Но мне это было нужно, и я только собрался предложить подъехать туда, как один из сотрудников дорожной полиции постучал в моё окошко.

– У меня кое-что есть для вас, – сказал он, протягивая мне номер, записанный на клочке бумаги. Оказалось – номер белого фургона. Свидетели, наблюдавшие захоронение тела, сообщили дорожникам временной диапазон, так что оставалось только проверять автоматические камеры, пока что-нибудь не всплывёт. Я поблагодарил его и позвонил в контору. Ожидая ответа, мы отправились в ритейл-парк, где в течение получаса набивали сумки водой, закусками и сэндвичами в магазине Sainsbury's размером с авиазавод.

Затем мы сидели в Асбо с картонными стаканчиками размером с ведёрко, наполненными кофе, который вполне можно пить, если положить в него достаточно сахара, и обсуждали результаты IIP, которые нам сообщали по телефону.

Наш белый фургон принадлежал компании с ограниченной ответственностью, торговый адрес которой на картах Гугл выглядел фермой в богом забытом месте. Владельцы сообщили, что обнаружили его угон в девять пятнадцать утра, но он мог отсутствовать два дня или больше.

– Удобно, – сказала Лесли.

Хитроумные преступники угоняют машины до совершения крупного дела, но если вы просто заскакиваете в город поживиться чем-то мелким, то можете воспользоваться машиной своей или приятельской. Проблема возникнет, если ситуация немного выйдет из-под контроля, и скажем, ваш приятель, гипотетически, начнёт таинственным образом тонуть на заднем сиденье, вынуждая вас высадить его на перекрёстке. Тогда вам придётся придумать что-то правдоподобное. Не для нас, как вы понимаете, потому что мы от природы подозрительные ублюдки, а судьям, присяжным и прочим. Итак, вы заявляете об угоне, а сами сжигаете его в каком-нибудь отдалённом месте, если имеете здравый смысл.

Очевидно, что иногда, просто из соображений новизны, автомобиль действительно угоняют.

Мы решили, что стоит проверить ферму в Эссексе, поэтому позвонили Найтингейлу и сообщили ему об этом. Он напомнил про осторожность.

– Да, папа, – сказала Лесли, но уже после того, как Найтингейл повесил трубку.

Итак, в сопровождении нашего надёжного гида-туземца я завёл мотор и взял курс на мрачное сердце Эссекса,

Мы съехали с М11 на перекрестке 7 и около получаса плелись за фургоном. Этого оказалось достаточно, чтобы подтолкнуть даже меня к рискованному обгону, из-за которого Лесли вцепилась в поручень и выругалась себе под нос.

– Что ты ожидаешь найти? – спросила она, едва ослабила хватку.

– Не знаю. Найтингейл прав, Безликий просто преступник. И тоже совершает ошибки. Нам нужно продолжать разрушать созданную им сеть. Рано или поздно мы найдём лазейку, которую сможем использовать, и тогда всё это рухнет.

– Или у какого-нибудь фермера угонят фургон, – фыркнула Лесли.

– Или что-нибудь в этом роде.

Что я больше всего ненавижу в этой стране, так это то, что так трудно определить, что там находится, пока не попадёшь туда. Послушно следуя навигатору, мы направились по ряду сужающихся просёлочных дорог, пока внезапно не остановились перед металлическими воротами с пятью перекладинами. За ними был грязный двор, окружённый с трёх сторон старым кирпичным сараем, похожим на склад из постапокалиптической антиутопии, и одновременно – на муниципальное бунгало, занесённое случайным торнадо из какого-то северного жилого района в дикую местность Эссекса. Насколько я знал, это могло быть что угодно – от свинофермы до центра активного отдыха на открытом воздухе.

– Ты сельчанка, – сказал я Лесли. – Мы припаркуемся здесь и зайдём внутрь или откроем ворота и заедем на машине?

– Припаркуйся здесь. Так никто не сбежит, пока думает, что мы их не видим.

– Фермеру не понравится, если он подъедет на тракторе и не сможет забраться внутрь, – предположил я.

– Он это переживёт. Фермеры всегда злятся из-за чего-нибудь.

Я оглядел двор фермы. На мне всё ещё были мои ботинки DM 1461, не самые лучшие, но не хотелось испачкать их сельхозотходами. Но иногда в полиции приходится чем-то жертвовать.

Мы выбрались из "Асбо" на палящее солнце. В воздухе стоял запах засохшего дерьма, который, как я знал, указывал либо на разбросанный навоз, либо на музыкальный фестиваль. Но только не на этой ферме. Даже я смог заметить, что во дворе маловато следов домашнего скота.

– А если он выращивает зерновые? – тут же отреагировала Лесли, когда я обратил на это внимание.

Обветшалый серый бетонный сарай был открыт для непогоды с обеих сторон. Внутри стоял наполовину припаркованный старый "Лендровер" с открытым капотом, выставляя напоказ ржавый двигатель. За ним виднелись странные бетонные желоба и остроконечное сельскохозяйственное оборудование, похожее на камеру пыток. Дальше – прямоугольник бледно-голубого неба. Кирпичный амбар был старше, прочнее и содержался в лучшем состоянии, его главная входная дверь была плотно закрыта на висячий замок.

Бунгало было глухим, с грязными тюлевыми занавесками. Торнадо поставил его под углом ко двору и задом наперёд, так что к нам была обращена задняя дверь. Лесли сказала, что это стандарт для ферм. “Никто не пользуется парадной дверью, кроме как развесить белье”.

Я постучал в заднюю дверь, затем в кухонное окно. "Здравствуйте, это полиция, есть кто-нибудь дома?" Показалось, что издалека доносится собачий лай.

В серой пыли виднелись две изрытые колеи, ведущие со двора налево и направо. Мы выбрали правую – она огибала бунгало сбоку. Неровный квадратный газон был огорожен металлическими перилами высотой по колено. На самом газоне красовалась вращающаяся бельевая веревка, валялись выцветшие на солнце пластиковые игрушки. В другом углу стояли ржаво-зелёные металлические качели. Будь сиденье, они бы жалобно скрипели на ветру. Наверное, кому-то надоел скрип, и сиденье убрали. Я попробовал толкнуть синюю входную дверь, но её заклинило.

– Может они в поле? – я спросил скорее себя, чем Лесли, но она ответила: “Во дворе стояла бы машина. Хотя фермер, возможно, работает, а жена в городе”.

– Если есть жена.

– Фургона "Транзит" не видно. Хочешь вломиться в дом? – Лесли приподняла бровь, или мне показалось.

В её голосе отсутствовал энтузиазм. Фермеры имели дробовики, легальные и нелегальные, а также вольное толкование общего права, когда речь заходила о самообороне.

Виднелись свежие следы шин, уходящие  вдаль по трассе. Я посмотрел в том направлении, показалось, что вижу что-то похожее на край крыши, выглядывающей из-за возвышения.

– Давай сначала проверим здесь, – я показал на выглядывающий из-за холма край крыши.

Мы двинулись по тропинке, поднялись на вершину холма и увидели внизу пару деревянных складских помещений, достаточно новых, чтобы сосновые доски были ещё ярко-жёлтыми и пахли "Ронсилом". Они были без окон, с остроконечными крышами, покрытыми чёрным войлоком.

– Слышал? 

– Что?

– Собаки.

Я прислушался, но слышал лишь ветер и пронзительный крик, предположительно, птицы. Развёл руками: “Не слышу”.

Мы пошли по тропинке вниз по склону, пока не добрались до первого сарая. Самое близкое, что я когда-либо делал в "Сделай сам" – арестовывал магазинных воров в магазинах B&Q, но даже я узнаю сырую древесину, когда подхожу вплотную и вижу, где она деформирована. Некоторые доски в стенах отслоились от каркаса. Присмотревшись, я обнаружил, что гвоздей нет – доски крепились деревянными дюбелями. У двери петли оказались тоже деревянными, замки отсутствовали, только грубая деревянная щеколда.

Лесли протянула руку, чтобы открыть дверь.

– Подожди, – сказал я ей, и она заколебалась. – Собаки.

– Собаки? – удивилась Лесли.

Я повернулся на сто восемьдесят градусов и нашёл, что искал, позади себя на противоположной стороне дорожки – стройное голое дерево с тонкими ветками. Подойдя к нему, попытался отломить ветку толщиной и длиной с бильярдный кий. Это далось мне нелегко, холодная кора оцарапала руки.

Найтингейл сказал как-то, что чем моложе и зеленее палка, тем лучше. Я помахал ею перед Лесли, сказав: “Собаки”.

Вернувшись к сараю, я дальним концом палки приподнял щеколду, а с помощью раздвоившейся верхушки зацепил ручку и открыл её.

– О, – сказала Лесли. – Собаки!

Она пропустила меня в сарай первым. Покоробившиеся доски пропускали сквозь стены длинные узкие лучики дневного света. Вдоль пустых полок стояли стеллажи с оборудованием, сделанные из того же сырого дерева и расставленные, как двухъярусные кровати в казарме. Судя по глубине, полки предназначались для хранения предметов толщиной менее полуметра. Такое же расстояние разделяло полки. Они были прочными и массивными – что бы там ни хранилось, было тяжёлым,

Лесли присоединилась ко мне и осветила фонариком пол, тоже сделанный из толстых досок сырого дерева. Воздух был густо насыщен запахом сосны с сыростью – хуже, чем на складе Икеа.

– Шведские собаки, – хмыкнул я.

– Найтингейл говорил, что это изобрели викинги, – сказала Лесли. – Если ты думаешь о том же, о чём и я.

– Я могу ошибаться, – сказав, я замолчал. Потому что как раз в этот момент обнаружил единственную не пустую полку.

– Да пошло оно всё к черту. Ненавижу, когда ты прав.

По словам Найтингейла, ловушки для демонов – это своего рода магические мины, разработанные викингами для защиты своих длинных домов от сверхъестественных угроз в течение долгих зим. Когда я спросил, что это за угрозы, Найтингейл пожал плечами: "Другие викинги, ужасные волки, тролли".

– Муми-тролли, – добавила Лесли, а потом ей пришлось объяснять, кто это – мне и Найтингейлу.

Ловушка для демонов, которую Найтингейл обезвредил на Рождество, представляла собой круглый лист нержавеющей стали, размером и формой напоминающий крышку мусорного бака, но найденное в сарае было другим. Комплект ловушки включал две квадратные пластины из нержавеющей стали размерами шестьдесят на полсантиметра. Пластины удерживались на расстоянии семи-восьми сантиметров друг от друга деревянными столбиками, закрепленными по углам через отверстия в листах. Древесина была сырой, с корой грубой формы на срезах. Они были в два раза толще посередине и напомнили мне керамические изоляторы на высоковольтных линиях электропередач.

На демонической ловушке, обезвреженной Найтингейлом, были вырезаны два круга в центре – там хранился "полезный груз". Традиционно это был призрак человека, которого медленно пытали до смерти, а его сущность переносилась в ловушку в момент смерти. Мы обнаружили, что Безликий научился заменять их собаками – с тем же эффектом. Скорее, эффектами. Потому что измученный призрак, демон в ловушке, мог быть использован для достижения самых разных результатов, как то: сбить с ног вызвавшего его беднягу, и заканчивая тем, чтоб вывернуть его с товарищами наизнанку. Можно понять, почему мы с Лесли подошли к ловушке с определённой осторожностью.

Потом я понял, на что мы смотрели, и спросил у Лесли: “Помнишь металлические пластины в гараже?”

– Точно. Одно и то же. Думаешь, они хранились здесь?

– Может быть, их здесь изготови…" – сработавшая автомобильная сигнализация Асбо прервала меня. У Асбо был мощный сигнал: по-настоящему раздражающее "ву-ву-ву", за которым следовал крик кастрируемого ржавой пилой осла, а затем снова "ву-ву-ву". На середине третьего цикла запись оборвалась.

– Кто-то знает, как угнать машину, – спокойно заметила Лесли.

Я достал мобильный и увидел, что мы живём в стране, где нет баров, во всяком случае, поблизости. “Чёрт, будем ждать здесь или как?” – спросил я.

Лесли рассмеялась, закончив, сказала: “Давай пройдёмся по двору и устроим им выволочку за то, что они взломали нашу машину”.

– А если это те парни, которые вырубили деревья?

– Ну, мы их арестуем, и Бромли будет меньше злиться на нас.

Не слушайте всякое про полицию – она работает по согласию.

Даже закоренелые профессиональные негодяи соглашаются на их охрану полицией. Легко  убедиться в этом, послушав, как они жалуются на меньшие сроки заключения, получаемые мошенниками, насильниками и банкирами по сравнению с обычными преступниками. Да и все остальные, когда их вещи выходят из строя, или повреждается их машина, когда их дети пропадают без вести, а портфели крадут, довольно единодушно относятся к полиции, согласны с ней.

Вот почему в девяноста девяти процентах случаев пара полицейских может рассчитывать на полную безопасность, приближаясь к банде головорезов, защищённая только величием закона, общественным договором и чётким пониманием того, что любой, кто с вами свяжется, поимеет беспрецедентный уровень горя в самом ближайшем будущем.

Но оставшийся процент каждый раз выводит вас из себя. Всё началось довольно хорошо, когда мы с Лесли, беззаботно улыбаясь, вошли во двор фермы.

– Здравствуйте, – бодрым голосом поздоровалась Лесли. – Мы из полиции, кто-нибудь может нам помочь?

Во дворе их было двое, белые, лет под тридцать, одеты в армейские брюки и куртки цвета хаки. Один – косоглазый, в широкополой шляпе, другой – с круглым розовым лицом и распущенными светлыми волосами.

Косоглазый вылезал из "Асбо", очевидно, только что завёл его и загнал во двор фермы. Розоволицый придерживал ворота для невероятно заляпанного грязью "Рейндж ровера". Я подумал, что внутри могло быть более одного человека, рассмотреть мешали блики от ветрового стекла.

– Что вам нужно? – спросил Розоволицый.

– У кого-нибудь из вас есть белый фургон "Транзит"? – Лесли по памяти продиктовала номерной знак.

Розоволицый посмотрел на Косоглазого, тот глянул на кого-то в "Рейнджровере", а затем – на что-то позади меня. Этого предупреждения мне было достаточно. Из задней двери бунгало вышел третий парень в армейских брюках и куртке, только направляясь к нам, он поднял к плечу двуствольное ружьё.

Есть два стандартных способа справиться с огнестрельным оружием – находиться за пределами оперативного периметра, предоставив разборку вооружённому подразделению столичной полиции SCO19. Второй лучший способ – разобраться с оружием до того, как его направят на вас.

Я наложил на дробовик простое импелло и резко дёрнул оба ствола вверх, прежде чем он успел прицелиться. Раздался двойной выстрел – он непроизвольно нажал на оба спусковых крючка, а затем я приложил его прикладом в лицо. Парень взвизгнул, выпустил приклад и отшатнулся, держась за нос.

Я оглянулся, чтобы посмотреть, как дела у Лесли, и заметил стройную фигуру в тёмно-сером брючном костюме, вылезающую из "Рейндж ровера". Найтингейл учил нас произносить некоторые заклинания практически рефлекторно, и едва я узнал её – поднял щит. Это спасло мне жизнь, потому что в следующее мгновение меня сбил товарный поезд, полный сосулек.

Я летел и видел, как небесно-голубые и морозно-белые вихри кружатся над головой, а затем – удар о землю спиной с такой силой, что всё в глазах померкло. Попытку встать пресекло что-то очень похожее на ботинок –  обрушилось мне в грудь и повалило обратно на землю.

Надо мной навис человек с дробовиком, его искривлённый нос начал распухать, из ноздри сочилась кровь. Он приставил дуло к моей голове. Возможно, он не успел перезарядить ружьё, но желания это выяснить у меня не было.

Чуть в стороне надо мной появилось Лицо Варвары Сидоровны. Увидев меня, она вздохнула и пробормотала что-то по-русски себе под нос. Затем она скрылась из виду, но её бормотание становилось всё громче, пока не перешло в громкие ругательства.

Меня поразило, насколько хорош русский язык для ругательств – очень выразительный.