Рыбный день

Теплое, мягкое, ласковое, душистое, таинственное… Всюду загадки, всюду открытия… Радость и разочарование… Счастье безграничное… и маленькие беды. Это — детство.
Тихий провинциальный городок Тульской губернии. Узкие улочки, накрытые кронами высоких деревьев, неспешная суета горожан, редкие машины и велосипедисты, проезжающие мимо ухоженных невысоких домов. Шум — исключительное явление в городке. Причиной нарушения тишины и спокойствия бывает лишь ветер и дождь. Потом — снова тишина. В разных уголках городка пахнет парным молоком и сеном. Собаки лают не сердито. Все люди знакомы друг с другом. Самое слышимое слово, употребляемое на улицах — «здравствуйте».
Я,десятилетний мальчик, нахожусь в гостях у бабушки с дедушкой. Меня отправляют к ним из шумного большого города родители, говоря на заботливом языке — набраться здоровья перед новым учебным годом. Незабываемое время детства — летние каникулы в бабушкином доме на улице Пушкинской в маленьком провинциальном городке.
Летнее утро. Жизнь и суета в этом доме начиналась с половины пятого утра: бабушка уходила в церковь к заутренне, когда все домочадцы еще сладко спали. Я просыпался, наверное, с десятым криком петуха и, протирая глаза, выходил потихоньку на кухню, большую и светлую, как весь дом. Из духовки печки меня обволакивал ароматный запах свежеиспеченных пышек, рыженьких и пухлых. Такие умела печь только бабушка. Я украдкой, еще не проснувшись до конца, умудрялся умыкнуть с противня одну пышку и выбегал на двор, где вовсю кипела хозяйская жизнь. Так было и в этот день…
Во дворе было много таинственных мест, в которых я любил уединяться от посторонних глаз и наблюдать из укрытия за суетой двора. Одним из таких тайников был огромный дуб, по сравнению с которым я казался желудем. По крыше сарая, где находилась мастерская деда, я залезал на удобное разветвление дерева и, жуя пышку, укладывался на нем, вытянувшись во весь рост. Отсюда начинались мои наблюдения. Гуси расхаживали возле корыта поросенка, всегда наполненного водой, и мыли там свои клювы. Важно вытягивали шеи вверх, как свечи, и тревожно гоготали при малейшей опасности. Между гусями суетились куры, клюя, как заводные игрушки, все разбросанное по земле. Кошки валялись под утренним солнцем на теплых камнях у дома и лениво умывались. По соседству с дубом, на котором я громоздился, еще сто лет назад выросла липа, его невеста. Под порывами сильного ветра они переплетались кронами, обнимаясь. У ствола липы, в тени, стояла бочка с чистейшей водой, издали напоминавшая маленькое озеро. Я обычно пугался черной бездонности бочки, но сейчас она привлекла мое внимание: в ее глубине что-то плескалось. Спустившись с дерева, я подкрался к бочке и осторожно заглянул вовнутрь. В это время из бочки вылетел треугольник большого рыбьего хвоста и с такой силой ударил по воде, что забрызгал мое любопытное лицо с прилипшими на щеках крошками пышки. От неожиданности я отскочил в сторону, раскрыв от удивления глаза. В бочке жила рыба! Очень большая! Я понял, что раскрыл еще одну тайну. Оправившись от неожиданного знакомства с новым обитателем двора, я потихоньку подкрался к бочке и стал наблюдать. Рыба покоилась в середине глубинного пространства бочки и, казалось, стояла на месте. Прозрачность вода позволяла в деталях рассмотреть мельчайшие подробности этого живого существа: перламутровые плавники неспешно колыхались сверху и сбоку в такт еле уловимой для моего слуха музыки воды, продолговатое туловище обтягивала кольчуга из сотен мелких блестящих монеток-чешуек. При случайном попадании в бочку солнечных лучей из-под кроны липы кольчуга переливалась серебряным оттенком аккуратно сложенных мелких денежек, совершенных по своему строению. Иногда казалось, что глаза рыбы рассматривают мою голову, склонившуюся над поверхностью воды. Две стеклянные бусинки зрачков перекатывались по окружности рыбьих глаз то в мою сторону, то в сторону дна бочки. Рыба думала?.. Через некоторое время она, вильнув хвостом, легла на дно. Рыба была прекрасна! Липовые ветви пропустили в бочку солнечный луч. Он опустился возле рыбы, нагрел вкруг ее воду и спрятался в кроне дерева.
Услышав шаги в глубине дома, явно приближающиеся в сторону выхода во двор, я мгновенно взлетел на тайное место на дубе, переваривая впечатления от увиденного. Теперь я знал секрет бочки! В проеме двери показалась сутуловатая фигура деда. Не подозревая о моем присутствии, он, насыпав зерна курам и гусям, вынес из сеней большой белый таз. Надев рукавицы, он погрузил крепкие жилистые руки в глубину бочки почти по плечи. После недолгой борьбы в его руках оказалась рыба. Я не очень понимал, что происходит. По-видимому, дед решил определить рыбе новое место жительства — в тазу. С извивающейся в руках рыбой, бусинки-зрачки которой перекатывались по окружности глаз в страшном испуге, дед подошел к каменному порогу дома и вдруг… со всего размаха ударил ее головой об этот порог. Потом, обмякшую, бросил в таз и скрылся в темноте коридора…
Через некоторое время я спустился с дерева и на ватных ногах поплелся в дом. Гуси проводили меня дружным гоготом вслед.
Зайдя в кухню, залитую приветливым солнечным светом летнего утра, я увидел привычно суетящуюся с пекущимися пышками бабушку. На большом столе лежала разделочная доска с покоящейся на ней рыбой. Держа рыбу, дед скреб ее огромным ножом от хвоста к голове. По всему столу разлеталась кольчуга — маленькие денежки серебряного цвета. Поодаль лежала уже отрезанная голова с безжизненно остановившимися зрачками-бусинками.Казалось, что они смотрят на меня. От всего увиденного глаза мои наполнились до краев водой. Я бросился через кухню в свою комнату, уткнулся в подушку и, не в силах сдерживать себя более, разрыдался в детском отчаянье.
Скоро позвали всех к завтраку. Не спеша, домочадцы собрались на кухне. Я пришел последним, подгоняемый двоюродной сестрой. Во главе стола сидели дед и отец, по обе стороны — тетя и прабабушка, на самом суетливом месте — бабушка, далее — мы с сестрой.В центре стола стояла большая сковорода, похожая на дно от бочки, а на ней дымились рыжие поджаристые кусочки рыбы. Было шумно и весело. Бабушка объявила рыбный день и пожелала приятного аппетита…
К содержимому сковороды я не притронулся…
После завтрака все разошлись по делам. Я вышел во двор и взобрался на тайное место в кроне дуба. Перед моими глазами, под липой, по-прежнему стояла бочка с пустой черной глубиной.
С тех пор прошло много лет. Иногда мне удается выбраться в городок моего детства. Приходя на Пушкинскую улицу, я вспоминаю то счастливое время. На месте дома, где жили мои предки, теперь неуклюже топорщится пятиэтажная «коробка». Улица стала неузнаваемой и потому чужой. Не стало дуба с липой, лишь три посаженные еще бабушкой каштана уцелели и напоминают о том месте, где раньше стоял наш дом. Только тишина и спокойствие городка являются его прежними спутниками. Я посещаю кладбище, где покоятся близкие люди. Возвращаясь через нешумный рынок в центр городка, неизменно прохожу мимо точки, где торгуют живой рыбой. Правда, я никогда не покупаю ее, даже если завтра будет объявлен рыбный день…