На передний рубеж огня Поднимает святая ярость

В историю мировой литературы вошло немало поэтов, чье творчество было неразрывно связано с борьбой за освобождение трудового народа. Среди них автор «Интернационала» Эжен Потье, профсоюзный вожак Джо Хилл, которого казнили гордящиеся своей демократичностью США, наш соотечественник В.В. Маяковский, Бертольд Брехт… В конце 20-го века почетное место в этом списке занял уже очень немолодой к тому времени инженер-химик Борис Михайлович Гунько.
 
Борис Михайлович родился 31 августа 1933 года в семье потомственных дворян, ставших коммунистами. Его дед, старый большевик, был расстрелян в 1930-х годах, а отец длительное время находился в заключении. Тяжелые испытания, выпавшие на долю семьи, не толкнули ее членов на путь антисоветизма. Более того, Б.М. Гунько всю свою жизнь оставался убежденным большевиком, сталинцем, крайне негативно реагируя на критику И.В. Сталина.

О трагедии своей семьи Б.М. Гунько написал стихотворение «Отец»:

Я пришел на могилу отца,
Чтобы вспомнить и поклониться.
Вот стою здесь - и не с лица,
А из сердца слеза струится.

Папа, милый! Прости меня,
Что к тебе прихожу не часто.
Я на фронте. Идет война.
Лютый враг рвет страну на части.

Папа, милый! Я был так мал,
Когда в темную ночь глухую
Тебя взяли... Я крепко спал,
Не почувствовал поцелуя.

А потом... У тебя - ГУЛАГ,
Много лет лишенья свободы.
Я не мог поверить никак
В то, что ты был врагом народа.

Мог бы душу себе сломать.
Слава Богу, что смыслил мало.
Помню, как убивалась мать,
День и ночь прошенья писала.

И всегда лишь один ответ,
Хоть вяжи из веревки галстук:
 «Оснований к отмене нет,
В преступленьях своих сознался.»

...Умер Сталин. Пришел Хрущев.
В простачка рядился Иуда.
А потом... на Вождя пошел.
Оболгал - и смолчали люди.

Я не верил! Порой в сердцах
В драку лез с равнодушной мразью.
Было два у меня отца,
И обоих облили грязью.

А еще, если вспомнить, дед
Был отважный соратник Ленина,
В тридцать пятом - и деда нет:
Оказался в числе расстрелянных.

Кто же крутит разбой в стране?
Тут какая-то скрыта тайна.
Лишь одно было ясно мне:
Не виновен товарищ Сталин.

В думах разум мутился мой.
Написал письмо тебе в лагерь.
"Папа, милый! Не верь, родной,
Обвинениям этим наглым!"

Надо мной смеялись друзья:
«Подожди! Вернется папаша,
Объяснит тебе роль Вождя,
И поймешь ты, что правда - наша!»

Ты вернулся. Я ждал с тоской
От тебя ужасных рассказов,
Что, мол, Сталин такой-сякой...
Только ты не сказал ни разу

Ничего худого о нем.
А когда тебе намекали,
Ты молчал, но таким огнем,
На пигмеев глаза сверкали!

Но однажды, как будто сор
Из души моей выметая,
Состоялся наш разговор.
Каждый день его вспоминаю!

Ты сказал мне: «Поверь, сынок, -
Я прошел тяжелую школу.
Много раз сломаться бы мог
От обиды своей и горя.

Я ведь был пред народом чист,
А меня, как врага, сослали.
Вот попробуй тут, удержись,
Не скажи, что виновен Сталин!

Мог бы с лютым спеться зверьем,
Встать в шеренги всякого сброда,
Если б только «свое–мое»
Ставил выше судьбы народа.

Вот сегодня твердят кругом
Что был слишком жестоким Сталин.
А я думаю о другом:
Будь он мягче - что б с нами стало?

Повторяют - "ГУЛАГ! ГУЛАГ!"
Я-то знаю, кто был в ГУЛАГе.
В основном был заклятый враг -
Бесноватый, жестокий, наглый.

Правда, видел я и других,
Попадались святые души.
Но сажали-то их враги,
Чтоб вернее страну разрушить!

Помяни мое слово, сын, -
Эта стая себя покажет,
Еще бросятся злые псы
На страну нашу в диком раже!

С новой силой поднимут вой,
Разведут клеветы болото,
Чтоб топить в нем советский строй,
Превратив людей в идиотов.

А потом... Впрочем, что гадать!
Нужно быть ко всему готовым.
И к тому, чтобы жизнь отдать
За великое и святое.

Помни, сын мой, бесценна жизнь,
Если есть в ней высокий подвиг.
Помни: ГЛАВНОЕ - СОЦИАЛИЗМ!
Без него - только ложь и подлость.»

Так сказал ты в тот день святой,
Обрубив все сомненья разом.
И до гроба поставил в строй
Мое сердце, душу и разум.

Только так! но откуда мне знать -
Будь иною твоя позиция,
Может быть, «демократом» стать
Повелела бы мне амбиция?!

И ходил бы я в подлецах
С легкомысленно-злой бравадой,
Что обидели, мол, отца,
И мне «этой страны» не надо.

Как подумаю всякий раз,
Стынет дух от таких видений.
Это ты меня, папа, спас,
Бескорыстный мой добрый гений.

Папа, милый! Клянусь тебе:
Все исполню твои заветы,
Как и ты, не согнусь в борьбе
За победу Страны Советов.

И пускай беснуется враг,
Пусть лютуют его ОМОНы,
Но взовьется наш красный флаг
Над Москвою и Вашингтоном!

Никогда не сломят меня
Ни опасности, ни усталость.
На передний рубеж огня
Поднимает святая ярость.

Мне не нужен иной удел,
Мне с иной судьбой не ужиться.
Правда столько нависло дел,
Что порой голова кружится.

Потому ты прости меня,
Что к тебе прихожу нечасто.
Будет мир. А пока - война.
Лютый враг рвет страну на части.
1997

Это стихотворение поразительно напоминает написанную за 60 лет до него «Судьбу барабанщика» Аркадия Гайдара, автор которой попытался понять, как поступит сын репрессированного командира Красной Армии, встретившись с настоящим врагом своей страны. 

***
В советское время, будучи убежденным коммунистом, Б.М. Гунько не вступил и не пытался вступить в КПСС. Тем не менее, Борис Михайлович успешно закончил Университет Марксизма-Ленинизма. Правда, его дипломная работа, посвященная роли искусства в коммунистическом воспитании трудящихся, вызвала у идеологического начальства явное неудовольствие.
   
В конце 1980-х годов ранее никому не известный инженер-химик Гунько выдвигается в число ведущих российских поэтов. Его позиция не укладывается в классификацию российского политического спектра, которую пытались навязать общественности антисоциалистическе силы. С одной стороны, Борис Михайлович — убежденный коммунист, а с другой – коммунист, не имеющий никакого отношения к номенклатуре и ее политике.

Б.М. Гунько в числе немногих авторов критикует политику коммунистической номенклатуры слева. И никак не стремится войти в круг этой самой номенклатуры. Что же касается «демократов», то с ними поэт несовместим абсолютно. В отличии от большинства прекраснодушных российских интеллигентов Б.М.Гунько практически мгновенно раскусил сущность «перестройки» и понял, чем она неизбежно закончится.   

После появления в «Советской России» статьи «Не могу поступиться принципами» Б.М. Гунько связывается с Н.А.Андреевой и вскоре создает вместе с ней общественную организацию левокоммунистической ориентации. А затем вступает во вновь созданную Российскую Коммунистическую Рабочую партию и становится одним из ее  лидеров.

Осенью 1993 года Б.М. Гунько активно участвует в защите Верховного Совета РСФСР.
В стихах, созданных Б.М. Гунько в 1990-2006 гг., среди нескольких идейных линий
главная: осмысление исторического процесса вообще и поражения коммунистического движения в конце 20-го века в частности...

Борис Михайлович воспринимает возвращение нашей страны «в русло мировой цивилизации» как всемирно-историческую трагедию. И видит ее главную причину – потерю исторической перспективы. Будущее человечества остается более чем проблематичным и, что хуже всего, сил и желания для борьбы за лучшее будущее у большинства людей сегодня нет.
...
«Ох, нелегкая это работа
Из болота тащить бегемота!» 
Ведь сегодняшний наш бегемот —
Это бывший советский народ.
...
На более конкретном языке все эти идеи обсуждаются Борисом Михайловичем в популярной песне «Господа рабочие»:

Господа рабочие, ИТР и прочие!
Как там ваши акции, ваучеры как?
Вы ж такие львы были, когда рвались к прибыли,
Что чуть не угробили бедных коммуняк!

Господа рабочие, чем вы озабочены?
Видно, льются денежки бешеным дождем!?
Чай, открыли лавочки вы на те халявочки,
Что вам напророчены свердловским вождем?!

Господа рабочие, вы ж теперь хозяева!
Вот, небось, покушали, до упора, всласть!?
Или вас обставили, чуть вы пасть раззявили
На добро народное, чтоб его украсть?

Господа рабочие! Коммуняк не слушайте!
Хоть сто раз по морде вас - за буржуя стой!
Плюнет в морду - вытрите! Плюнет в душу - скушайте!
Ничего, проглотите, вы ж народ простой!

Коммуняки наглые, те, что машут флагами,
Вам твердят про Родину. А на кой она?
Вот набить утробину - это дело благое!
А идеология быдлу на хрена?

Господа рабочие! Вы ж теперь свободные
Ото всех навязанных вам когда-то прав.
Потому не очень-то войте «Мама родная!»
Будет жизнь голодная при крутых ворах!

И не ждите жалости! Вы же сами, голуби
Захотели шалостей в рыночном раю!
А теперь, пожалуйста, хоть топитесь в проруби
Иль хоть суйте голову «умную» в петлю!

Ну а коль не нравится, так пора исправиться
И буржую наглому наломать бока.
Вновь под Красным Знаменем Родина-красавица
Станет, как при Сталине, молода-крепка!

И тогда завоеванный социализм,
Как душу свою, береги.
Ты ведь понял теперь, где кошмар, а где жизнь
И куда тебя манят враги.

Май 1995

Из биографии поэта Б.М.Гунько:

Председатель Московского общества "Единство" с 1989 г., член исполкома Движения "Трудовая Россия", секретарь Московского комитета РКРП; родился 31 августа 1933 г.; окончил МХТИ; с 1958 г. работал в НИИ азотной промышленности; с 1965 г. - лектор общества "Знание" по проблемам философии, истории, эстетики и искусства; в 1989 г. был в числе основателей Всесоюзного общества "Единство - за ленинизм и коммунистические идеалы", стал членом Политисполкома;

в сентябре 1989 г. стал одним из инициаторов создания Московской организации Объединенного фронта трудящихся (ОФТ) и вошел в его Координационный совет; 1989-1990 - секретарь по связям с трудящимися Ассоциации "Объединенный Совет России"; в ходе кампании по выборам Президента России в 1991 г. был доверенным лицом А.Макашова;

в июле 1991 г. участвовал в конференции сторонников Большевистской платформы в КПСС в г. Минске; с октября 1991 г. - член Оргбюро, с 1992 г. - секретарь Московского комитета РКРП; в феврале 1992 г. создал Московское Советское Антифашистское общество (МСАО);

в 1993 г. стал членом Координационного совета Союза жертв "демофашисткого террора"; в сентябре-октябре 1993 г. принял активное участие в митингах в защиту Верховного Совета и Съезда народных депутатов;

имеет звание "Изобретатель СССР"; женат, имеет двоих детей; увлекается марафонским бегом, оперным искусством, философией, пишет стихи политического содержания.
(6 мая 2006 года московские коммунисты проводили его в последний путь).