Глава 4

Лёха брёл по потемкам коридора прищуриваясь и возбужденно смотря по сторонам. Пробудился он в 03:10, как и обычно, а снилась ему какая-то белиберда про парящую в воздухе больницу, где сирены из Неверленда с поп-звездами порабощали души людей с помощью пения, а он вместе с подругой и группой талантливых андеграундных исполнителей противостояли им. В общем, его бурная фантазия, любовь к творчеству пана Сапковского и уходящее корнями к детству ночное беспокойство привели к тому, что парень в холодном поту вскочил на ноги и увидел перед собой крылато-хвостатую бестию желающую утащить его с собой под воду. Неудивительно, что еле приоткрыв глаза его кулак начал с неистовой яростью колотить по стенке купе измазывая всё кровякой и вновь расквасив костяшки в мясо. Это ещё хорошо, что Лёха не взял у своего знакомого попробовать ЛСД, иначе его руки не были бы прежними, как собственно и купешный ЛДСП.
Наконец, он добрался до дверей своего купе и был спасён! Кажется, никто даже не заметил его перформанса, потому немного успокоившись и восстановив ощущение пространства Лёха начал стучаться обратно во врата Морфея, однако не успели клерки рассмотреть его заявление, как тут перед его взором предстала темная фигура на противоположной полке, – это был тот самый поддатый мужичок, который намедни бычил на полковника. Однако теперь свет фонарного столба разрушил его тёмный кожух и обличил скрывающейся за ним: усталые карие глаза, мешки под ними, редкие усы и поле сражения на лбу, где на линии фронта стремительно кончались солдаты, а судя по ситуации в тылу до полной капитуляции и опустошения селения было рукой подать.
– Знаешь, а ведь не всегда так было, когда-то был нормальный человек… – промолвил тот не отводя взгляд от размахивающего флажками железнодорожника.
Лёха в подобных случаях любил кидаться мотивационными фразочками и подбадривать человека в стиле “ты своё ещё нагонишь”, но при одном лишь взгляде на подагровый нос собеседника он решил придержать свои напутствия при себе.
– Когда не было этого гонора и напыщенности. – продолжал тот, – а был лишь мелкий щегол, который боялся получить по клюву за свое щебетание!
– Возможно, всё не так уж и плохо…в конце концов летать то он всё еще может! – не удержался парень и мужик насмешливо на него глянул.
– Ещё бы, защищать будешь, адвокат дьявола, – встряхнул мужичок свой второй подбородок, – но пацан, пойми же ты, если человек крендель, то его нужно мочить!
– Чего? – давненько Лёха не слыхал как кто-то использует подобный речевой оборот.
– Хах, молодёжь! – улыбнулся тот лукаво, салютуя выполнившему свой долг железнодорожнику. – Проще говоря: если человек мудак, то это нужно признать. Иначе беда: ни одного осознающего своё мудацство мудака!
– Да вы поэт! – заметил он.
– Жизнь – строптивая, но сносная муза! – деловито облокотился мужичок на стену, – Словно двойная доза виагры с пивом!
– Или удар под дых мотыгой. – постарался запрыгнуть на поезд сюра и Лёха.
Мужик выдержал паузу, а затем заржал гортанным смехом угашенного в дрова трудовика:
– А ты неплох, стоить признать! – протянул тот ему правую руку и получив рукопожатие добавил: – Главное не иди по стопам своего отца и человеком станешь!
– Это мой дядя. – ответил Лёха.
– Если у тебя такой дядя, то отец твой тоже, поди-глянь, тот ещё фрукт! – хрюкнул тот и приутих глянув на хмурое парня лицо, – Без обид, сынок, просто много такого на своем веку повидал!
Лёха вздохнул, чувствуя как пот стекает по его лицу, фонарный столб осветил свежий румянец юноши, который имел привычку уткнуться тупым взглядом в одну точку и глубоко вздыхать, однако через несколько секунд округлились и его уголки рта.
– Главное, что не овощь!
– Ха-ха, а вот это по-нашему! – уткнул руки в боки мужик, а потом словно вспомнив про невыключенный дома утюг вскочил на ноги и полез в свою сумку. – Ты знаешь, я хотел приберечь это до прибытия, но раз уж такая компания, то к чёрту эти самонавязанные запреты! – сказал тот громким шепотом и торжественно вынул из своей сумки белый пакет из которого послышался лязг стеклянных горлышек.
Целлофан тут же поддался весу сосудов с жидким золотом и, словно орлица выталкивающая из гнезда орлят, отправил стеклянных подопечных в свободный полёт куда глаза глядят.
– Чё-ёрт! – Лёха бросился на подмогу птенцам.
Проскользив коленями по полу и врезавшись плечом об стол он сумел словить одну из бутылок, однако какого было его удивление, когда подняв глаза он увидел своего на вид неповоротливого попутчика держащего по два горлышка в каждой из рук.
– Не впервой нам в эту степь, козаче! – весело сказал дядька, поднимая правую руку к голове, и как раз в этот момент поезд выехал из туннеля на ярко-освещенную часть пути и яркий блик ослепил его на миг.
Этого было достаточно для того, чтобы одна из бутылок по-предательски выскользнула и с треском приземлилась на пол, а хмельной аромат разнесся по всему купе.
– Черниговское? – спросил Лёха с любопытством.
– Да хоть Уманское, чёрт! – мужик тут же поднял нижнюю полку и спрятал туда всё что уцелело, разбившееся же стекло он сгреб ногой.
И не зря, ибо буквально через пять секунд двери купе отворились и под приглушенным светом коридорных ламп перед ними вновь предстало угрюмое лицо проводницы.
– Ты охренел? – стальный голосом спросила она и пошла в его сторону.
Лёху одновременно очаровало и насторожило простодушие женщины: без лишних предисловий она быстро вычислила виновного и теперь наперевес со своей откуда не возьмись взявшейся скалкой ринулась на него. Плевать, что бутылку разбил не он, ибо увидев на стене кровавый след она лишилась бы последних сомнений, что он тут тоже при чём!
– Сейчас ты у меня получишь! – повторила женщина уже как нарочно постукивая своим оружием об другую руку.
Он не раз в жизни выхватывал по лицу, но как бы сильно не прилетало он всегда не оставался в долгу и хоть парочкой прямых да разменивался, однако в этот раз Лёха даже не мог отвести голову с линии огня, ибо тело перестало его слушаться будто он всё-таки спрыгнул в тот вечер с киевского моста. Глаза поневоле закрылись, он увидел маяк.
– А-а-а! Твою мать, женщина, хватит! – закричал от боли мужик, подползая к стенке.
– Не хватит! Ты опять меня за воротник водишь? – женщина уперлась дубинкой об стол.
– Нет же! Где ты видишь хоть одну бутылку? – спросил тот подняв руки вверх, но потом вспомнив, что они пропитаны хмелем сразу же опустил их на стол. – Ты же знаешь, я за воротник после того случая больше ни-ни!
– Брешешь, чертёнок! – отрезала она и тут же с размахом зарядила ему по ноге.
– Да нет же! Не-ет! – застонал мужичок от боли, прикрывшись руками и беспомощно глядя по сторонам. – Во-он! Парень как тебя зовут? А–а! Лё-ёша вон может подтвердить, что я ничего не пил! – он сказал с надеждой и затем уточнил: – после посадки на поезд, я имею ввиду.
– Д-да… – начал Лёха по инерции прикрывать товарища, но женщина быстро пресекла его порыв мужской солидарности.
– Лёшка, не нужно оправдывать этого скота. – спокойно сказал она, жестикулируя инструментом для раскатывания теста, – Мы с ним уже двадцать лет вместе и я знаю когда он врёт и обычно тем, кто его пытается прикрыть тоже несладко приходиться.
– Бабы-ы! – жалобно завыл мужичок.
– Замолчи, Макар! – пробурчала жена на него, – А лучше встань с полки!
– Зачем это? Мне и тут удобно! – надломленным голосом заявил мужчина по имени Макар.
– Встань-встань! – она начал тыкать в него скалкой и тот покорно поднялся. – А теперь подними ее! – она сказала и словив его умоляющий взгляд добавила: – Давай-давай! Ты ведь не заставишь даму поднимать тяжести?
Тот вздохнул и плавно приподняв полку, поставив её на крючок.
– Ну вот! Как я и думала! – довольная собой она вытягивала бутылку за бутылкой: первую, вторую, третью. – Ну вот и всё! Не так уже и сложно, правда?
– Не женщина! Сатана в платье! – бубнел мужичок.
– В каком платье то, окунь? Мы когда в последний раз в магазин одежды ходили, а? – складывала она бутылки себе за пазуху: – Как купили тебе те портки полгода назад, так и всё! Тряпки покупать, видите ли, денег нет! Тьфу ты, и на кого я молодость свою потратила!
– А я на кого? Мог по бабам шастать! Первокурсниц цеплять! – мужичок несмело подмигнул Лёхе. – И жил бы хорошо! Души бы не чаял!
– Да куда там! Первокурсниц! – засмеялась она, – Сынок, этот дятел набрался смелости подойти ко мне только когда влил в себя половину синьки на той студенческой вечеринке! И то только из-за того, что другие девушки хохотали, когда он открывал свой рот! – обратилась она к Лёхе.
– Не из-за этого! Может и не все девчонки хотели меня, но парочку точно было! Галя, вон, хотела уже вести меня к себе в блок! – возмутился мужичек.
– Ненавижу эту пройдоху! – она со звоном приземлила скалку на стол. – Вечно крутит хвостом перед парнями, а потом жалуется: почему, видите ли, ее опять поматросили и бросили?
– Больше нет. Она почила в прошлом году. – поправил её муж.
– Царство небесное! – перекрестилась жена.
Они резко замолчали: муж сидел повесив нос и мельком поглядывал на проносящиеся за окном ночные поля, а жена стояла оперевшись о свою скалку и сжимая в левой руке три бутылки пива.
– Так почему ты подошёл тогда ко мне? – спросила мягким голосом дородная женщина.
– Потому что ты мне понравилась. – по-простецки ответил мужичок с пузом, – Ты не была как другие девчонки, которым подари кассету с песнями Майкла Джексона и они растают…Ты была умная. И красивая. Ты и сейчас красивая.
– Ты правда так считаешь? – спросила стеснительно проводница.
– Да, милая, я всегда так буду считать! – кивнул её давний пассажир. – А ещё у тебя большое сердце и ты всегда помогаешь людям! Вон даже возьми ту женщину, которая потеряла в поезде ребёнка! Кто первым принялся его искать и прочесал все вагоны, чтобы через полчаса найти пацана играющего с бычками в одном из тамбуров?
– Да ладно тебе, тоже скажешь! – она отвела взгляд и заулыбалась. – Там ведь Светка почти всё сделала.
– А ещё ты скромная! – он придвинулся к ней. – Никогда не признаешь свои заслуги и не примешь заслуженную похвалу! – он провел рукой снизу-вверх по её бедру.
Улыбка постепенно сошла с её лица и она серьёзно посмотрела на мужика.
– Ага, я поняла куда ты клонишь… – женщина откинула его руку скалкой.
– Видишь! Даже сейчас переводишь тему! Всё только для того, чтобы тебя не хвалили! – сказал муж не отодвигаясь.
– Нет, Круминский, я вижу, что ты пытаешься сделать!
– Что? Единственное, что я хочу сделать, так это комплимент любимой женщине!
– Опять брешешь! – махнула она скалкой, но злобы в этом движении было мало. – Ты мне столько комплиментов и во время медового месяца не делал, хрящ ты коровий!
– А теперь делаю! Делаю потому что ты у меня самая лучшая! – он вновь погладил её по бедру и плавно потянулся к руке.
– Ахх, а вот и оно! – улыбнулась она и пихнула его деревяшкой в грудь. – На что только не пойдёт алкаш ради пары глотков второсортного нефильтрованного!
– Эй! – напряг свои еле видимые скулы мужичок, – Я может и любитель выпить, иногда там, по праздникам конечно, но не кати бочку на хорошее пиво!
– Да оно всё на один вкус: горькое, как жопа муравья! – приподняла она локтем стекляшки. – А бочку катить и не нужно, достаточно лишь залить эту смесь в цилиндр и там ее оставить бродить!
– Та ну тебя! – мужичок отвернулся к окну.
– А теперь мы обижаемся, что не взял ни капли в рот? – спросила она наигранно жалобным голосом мужа.
– Да, потому что та бутылка упала, эти ты забрала, а у меня вообще-то вчера был тяжелый день! – жаловался муж, – А сегодня ещё тяжелее и единственное чем можно облегчить мои страдания - это холодное пиво.
– Похмелиться - дело важное! – согласилась жена, уставившись на узнавшего всю историю их брака юнца, мужичек же чуть повернул в её сторону голову.
Выдерживать тяжелый взгляд её изумрудных глаз с массивными ресницами Лёха не мог и потому скрестив руки он уткнулся взглядом в пол. На груди прошёл холодок, но тут, вздохнув и не сказав ни слова, женщина закрыв за собой двери вышла в коридор.
– Какая же она у меня, а? – спросил его погодя мужичок, вновь облокотившись на спинку сидения и окинув его самодовольным взглядом.
– Точно. – ответил Лёха, всё ещё не разжимая захват.
– Ну-ка, подай-ка мне её! – мужичек потянулся к нему.
Студента как выбило из транса и он обнаружил у себя на руках ту самую стеклянную бутылку, которую спас от неминуемой гибели пятью минутами раньше.
– Но как? – удивился он, мужичок же изящно выудил бутылку из-под его мышки.
– Говорю же, она у меня лучшая! – триумфально заявил тот, с легкостью открыв бутылку об край стола и со словами “все еще холодное!” погрузился в экстаз. – Лёх, а ты будешь? – резко остановился мужичок и протянул подельнику емкость наполненную жидким золотом.
– Спасибо. – ответил Лёха, подразумевая вежливый отказ, но бутылка мгновенно оказалась у него в руках. – Я правда…
– Ты правда заслужил, парень! – коротко ответил Макар и пожав плечами студент впился губами в стеклянное горлышко чуть ли не упав плашмя.
***
Финтер накрутил троих соперников и прямо перед тем как поскользнуться и врезаться в четвертого выдал филигранный пас выбегшему из ворот толстяку. Чёрт знает, откуда у этого любителя булочек с сосиской такая дыхалка, но после отбора в центре поля он словно Сапсан пронёсся сквозь запыхавшихся защитников и оттолкнув корпусом самого мелкого из них вышел один на один с вратарем.
“С пырака нельзя!” – повторяли перед каждой игрой пацаны, но при первой же возможности каждый заряжал со всей дури то по воробьям, то по выпивающим за столом после работы мужикам. Обычно, после прямого попадания мяча по харе или, не дай боже, по закуске те крыли их трехэтажным матом и намеревались встать и научить мальцов уму-разуму, но за мальчиков всегда вступались молодые мамочки с колясками и после пары втыков работяги недовольно поворчав продолжали о своём:
– Что, Василич, прогорели наши киевские то, а? – хохотал бородатый с дырявой шапкой. – А я говорил, что молдоване опять их пресанут! Беларусам и голландцам ворота нараспашку, а нашим - кукиш с вареньем!
– Та не сып ты соль на рану! Майя моя за то уже мене покарала! – пожаловался мужик с фингалом на всю щеку садясь за стол.
– Слушай, а ты в следующий раз на ставь на свою жену! Наши братки сейчас всех в боксе направо и налево - коэффициент низкий, не заработаешь, а про правый хук твоей Любы знаем только мы! – отпустил шутку самый молодой из группы и все хором заржали.
– Та ну вас, теж мени друзи! – отвернулся от них Василич.
– Мужики, ну хватит вам! – вмешался здоровяк, похлопывая по плечу обиженного товарища и передавая ему бутылку балтики. – Что у нас что-ли обсуждать больше нечего, кроме нашего хренового ставочника? Без обид, Миш. Наши то молодцы ведь: и горняки, и бело-синие вышли в плей-офф с первых мест!
– Да чёрт с ними, с местами, как жить то? Газ подняли, топливо подняли, работы нет, а ехать в Чехию пахать двенадцать часов на день как Собакевич я не хочу! – заявил бородатый, сняв свою шапку и старательно указывая на дырку в ней. – Вот столько у нас перспектив в этой стране!
– Хватит махать перед нами своей тряпкой дырявой и без того жарко! – замахал руками перед лицом другой, – У некоторых вон дырка не в шапке, а в штанах! Новенькая причём, на пятой точке! Да, Василич? – вновь влетел со своими Петросяновскими шутками молодой.
– Корнеич, ты не думай что мы не видим этого черного фломастера на твоём лбу. Представь, сколько шуток можно придумать про мужика, который как баба прячет свои залысины. – охладил его пыл здоровяк. – А про газ и работу это да, но вы видели наш НСК? Скоро на Олимпийском будут играть Роналду, Месси, Буффон, Джеральд и Иньеста!
– И чё с того? Думаешь этот пижон заберёт твоего сыночка из нашего ДЮСШ в Мадрид и попросит дядушку Переса дать ему многомиллионный контракт, а тебе подписной бонус? – презрительно пробубнил шапочник.
– Данька молодец и скоро дебютирует за вторую команду “Динамо”, а вообще я не про это. – отмахнулся он рукой, – Я говорю, что вместе с этими звёздами приедут и фанаты из десятка стран, а с ними и инвестора! Представьте: мы хорошо проводим Евро, а потом в нашу премьер лигу вливают кучу денег: телеконтракты, иностранные владельцы, инвестиции в детские академии…
– Академии на хлеб не намажешь, Киря! – возмутился вечный пессимист.
– Да дослушай же ты! – приземлил свою тяжелую руку на стол оптимист, – Хорошая инфраструктура - больше юных дарований, которых покупают европейские гранды делая наши клубы богаче, а клубы…
– Вернее их владельцев, которые эти деньги положат себе в карман. – шапочник не отставал.
– Хей, Нифёдыч, ты не забывай, что владельцы клубов иностранцы! – убедившись, что тема про его грешок сошла на нет Корнеич вернулся в разговор, – А то наши клещи обсасывают нас грубо, неприятно, а какие-то немецкие финансисты или американские директора международных холдингов сделают этот процесс мягким и приятным!
– Но они ещё будут платить налоги в казну… – замялся здоровяк, он редко встречал сопротивление в спорах, обычно ему уступали из страха перед его габаритами.
– А казна - “семье”! – шапочник с триумфом парировал и залившись пивком добил: – сатри, Кирь, наши точно хорошо проведут евро, все заценят, а появиться ли от этого туалетка на нашем вокзале? Или гаишники перестанут шмонать на дороге? Или может наши чинуши на волне футбольного безумия отменят все налоги?
– Мий сын, до речи, був на том майдане, из-за податковых поправок! Не думайте шо он там якийсь бызнесмен, але стоял там зо всеми! – набрался смелости Василич, который допил бутылку хмельного напитка и потянулся за следующей. – Скажу так: хрень то всё собача, зо всеми тэми вэтами там поправками! Якшо то эвро буде добрим, як ти кажеш, Киррилу, то з нас навпаки будут браты бильше. Ты знаэш, тут як з пособиями по безроботтю: чим частише получаэш, тим менше хочеш працювати!
Все на него посмотрели в удивлении, здоровяк отвел взгляд.
– Вау, Василич, а ты так-то прав! Чем больше ты ешь мяса, тем больше ты его хочешь! – отдал тому должное молодой.
– Да заткнись ты! – жадно прикусил губы шапочник и надев обратно свою тряпку впился зубами в банку выдохшегося пива. – Я мясо то в последний раз хавал в позапрошлом месяце, когда нам зарплату выдали!
– А я всё равно считаю, что жизнь наладиться! – приподнялся здоровяк, – Даже не из-за евро! Вот увидите! Всё будет у нас, хоть и не этим летом…
Однако он не успел докончить свою речь, ибо в него прилетел синий футбольный мяч, который после удара Толстяка полетел в противоположную от ворот сторону. Мелкий пацан подобрал отскочивший от лица мужика снаряд и побежал обратно, другие пацаны похлопали его по спине, словно это он влупил так по мячу, собутыльники Кири же залились смехом.
– Ну что, наладилось? – шапочник протирал колени на которые от неожиданности разлил пиво, но смеха это не убавило.
Местный Петросян уже готовился отпустить новую шутку.
– Это зна-ак! – с наигранной улыбкой затрепетал здоровяк, потирая свою покрасневшую щеку, после такого удара его слова будут восприниматься в лучшем случае как неудачный каламбур, потому увидев знакомую машину он тут же ретировался: – Мужики, давайте потом продолжим, там мой давний друг приехал, уважить надо! – он махнул им рукой и скорой походкой направился к прибывшему белому мини куперу.
– Ну у него и друзья, хы-ых! – хрюкнул шапочник и все остальные еще более неистово заржали.
Богдан Валерьевич в этот момент выходил из машины и, размяв спину после неудобного сидения, открывал багажник:
– Слушай, ты ведь всё нужное взяла? – спросил он, увидев внутри лишь розовую спортивную сумку.
– Пап, я же не на фестиваль еду! – улыбнулась она ему, – Тем более возьми я больше, тётя меня бы всю дорогу отчитывала.
– И то верно. Тогда пойдём? – спросил отец, затаив дыхание.
Кира глубоко вдохнула, подготавливая себя к ответу, но была прервана:
– Бодя, здорова, какими судьбами? – появился откуда не возьмись здоровенный мужик с щенячьими глазами и потертой желтой кофтой и начал тянуть полковнику руку, – не переживай, я тебе помогу! – так и не дождавшись рукопожатия он тут же взял сумку и размахивая ею по сторонам понёс к подъезду, – Привет, Кируль, как там Назар? Вышел уже?
Богдан Валерьевич стоял как вкопанный, осматривая оборванца.
– Всё хорошо, спасибо! – сказала девушка, искоса поглядывая на отца.
– Отлично-отлично! – радостно завыл тот, – Папа твой, вижу, тоже не хворает, а, Богдан Валерьевич? – с надеждой обратился к нему здоровяк, но тот всё продолжал неподвижно придерживать крышку багажника.
– Пап, это же Кирилл Нифёдович, вы с ним вместе в милиции начинали! – напомнила ему дочь и полковник нехотя отошёл от машины.
– Рад видеть. – сказал он коротко и все же пожал тому руку.
– А я то как! Ох уж эти 90-е, а? – тот явно повеселел и случайно обронил ручную кладь, – Ой, я извиняюсь.
– Не стоит, лучше положи её обратно. – стальным голосом сказал ему бывший коллега, но затем, словно скрепя сердцем, добавил: – дружище.
– Без проблем, Бодь! – здоровяк подхватил сумку и в три движения оказался возле багажника, а поставив её обратно едва успел убрать пальцы перед тем как Богдан Валерьевич его захлопнул. – Ва-ау! Так, собственно, вы чего тут? Кир, что-то связанное с…?
– Нет. – прервал его полковник, ловя нервный взгляд дочери.
– Да-а, мы за тетей заехали, ее нужно отвезти на лечение. – протараторила Кира.
– А-а, понял! И как там Людмила Генадиевна поживает? – спросил он, покачиваясь с ноги на ногу.
– Это мы у тебя должны спрашивать, ты ведь так здесь и проживаешь? – спросил полковник, поглядывая как бы невзначай на экран телефона.
– Ну, двор тот же, но квартирку подыскал по-лучше! – деловито поправил чёлку здоровяк, даже с мешками под глазами он выглядел все еще достойно. – Трешка с подогревом полов, электроплитой, длинным балконом…
– Она со вчерашнего вечера чудила? – перебила его девушка.
– Ну, парочку яиц и какую-то белую жидкость я на стёклах своей машины с утра обнаружил, – он глянул на старенькое вольво, припаркованное прямо возле клумбы из шин, – но ничего особенного, с меня на автомойке уже берут лишь полцены! – он хохотнул.
Отец кивнул ему и закрыв машину ключами дочери пошел к парадной.
– Кстати, Бодь, работаю я всё в том же участке! – крикнул ему Киря, – Заходи как-то, от нас с Викторовичем причитается!
– Пока, я напишу! – шёпотом попрощалась с ним девушка и нагнала отца, который уже успел открыть магнитом дверь.
Они поднимались по лестнице старенького, но в меру ухоженного подъезда, лифта в нём не было, но нужная квартира находилась лишь на третьем этаже, так что это было своего рода физкультурой для коленей.
– Тебе стоит как-то навестить свой первый участок, уверена, они будут тебе там рады! – сказала Кира нагнав его. – Как никак к ним придет сам полковник службы безопасности!
Отец остановился и посмотрел на неё:
– Кир, будь аккуратней со своим кругом общения. – он сказал и уже развернувшись добавил: – каждый раз я отмазывать тебя не смогу.
– То есть…?
– Да, просто постарайся больше не пропадать днями в палаточных городках.
– Но пап, ты же знаешь, что у меня активная гражданская позиция!
– Твоя гражданская позиция одно дело, а заигрывание с псевдо-оппозицией - совсем другое. И почему я раньше не заметил как он на тебя влияет? Хорошо, что он сам теперь хоть это понял… – осекся полковник, однако остался не пойманным, ибо совсем другое его дочь в этот момент заботило.
– Ты так говоришь только потому, что сам забыл свои корни! – не выдержала девушка и содрогнувшись продолжила: – Да! Ты не хочешь слышать настоящее мнение людей, а по статусу тебе и вовсе нельзя ошиваться с “челядью”, теми кто не согласился идти на компромисс и предпочёл остаться на прежнем месте, зато честным!
Отец сжал скулы и повернувшись к ней правой стороной лица сказал:
– Некоторые люди предают свои принципы и всё равно остаются ни с чем, но в этом они могут винить только себя. – он коротко ответил и на последовавшие вопросы дочери не реагировал.
Они подошли к 305 двери и он сразу же постучал. За дверью послышались шаги, а затем и ручка повернулась.
– Наконец-то! – воскликнула едва переступившая сорок лет женщина в перекрученном чепчике и заспанными глазами. – Я дала ей двойную дозу успокоительных, потому если хотите доехать вовремя и без происшествий, то уже выезжаем!
– Валерия, вы все вещи подготовили? – спросил её полковник.
– Да, Богдан…Валерьевич, – смущенно ответила сиделка поправляя головной убор, но затем собравшись провела их вглубь выданного владелице заводом двадцать лет назад покой.
***
На столе лежала гора жестяных банок, в воздухе стоял едкий запах хмеля перемешанного с углекислым шлейфом, а двое мужчин, которые всего час назад были незнакомцами из разных миров, теперь оказались в центре сопряжения сфер и делили не только насыщенную атмосферу своего купе, но и жизненный опыт вне:
– Слушай, я думаю, тебе нужно было втащить этому типу. – рассудительным тоном сообщил ему собутыльник. – Плевать, если б те двое громил после этого тебя отметелили. Главное обозначить свои владения и указать тузу на его место - у параши, ха-ха-ах-ах-ха! – завёлся мужик, и начал стучать ладонями об стол.
– Тс-с, Макар Данилыч, а то ваша жена придет! – Лёха пытался успокоить окрыленного смесью бычьего энергетика и немецкого пива товарища, – Я не купидон, чтобы бить людей из-за любви.
– Тьфу на тебя, слабак! – скривил тот лицо как недовольный ребёнок. – Я вот в своё время дрался за свою любимую!
– За Настасью Владимировну? – спросил парень, ухватившись за полку, когда картинка поплыла у него перед глазами.
– Неа, я люблю Насташку, но за неё не было с кем драться, разве что с тем смазливым продавцом мыла, но это больше походило на бой с тенью, а это не то-о! – он икнул, хлебнул и продолжил, – Я дрался за Гальку Курилову, первокурсницу.
– Та, которая отошла на тот свет? – проморгался пару раз парень и лицо собеседника наконец прояснилось, однако хоть глаза мужика и были устремлены на него, но смотрели они явно в иную плоскость.
– Ну-у, для кого отошла, а для кого порой и приготовит пару налисничков на завтрак! – обнажил тот свои желтоватые зубы, но потом с испугом оглянулся, – Только тс-с, это наш с ней секрет!
– Могила! – поднял левую руку вверх Лёха, но тут же поплатился за это и повалился набок.
– Крещение огненной водо-ой, дорого-ой! – затянул тот одурманенным голосом. – Гасподь, а-а! С таким потоком тебе не поможет и святая вода, ха-ха! Но ничего, сейчас мы твой водный баланс поправим! Короче, слушай, случилось это на посвящении первокурсников…ещё там был Миша…думал крутой…
Лёху вроде отпустило, но он чувствовал что это не всё и когда его уши вновь заложило, то течению сопротивляться он больше не мог.
–...Этот парень…фонтан…белая блузка…кровать соседа…глухарь…– голос дяди Макара всё отдалялся и отдалялся…


Звёзды перед глазами, кто-то залез сверху,
Не виновна наша Сусанна, наказание не стерпит.
Локоть рассекает бровь, за воротник затекает кровь,
Будущее так недалеко – сапог топчущий человека лицо.


– НУ ЖЕ, ПРОСЫПАЙСЯ, ПАРЕНЁК! – доносился до него голос, – ДАВАЙ, ВСТАВАЙ. – кто-то подпирал его руками.
– Молодец, Макар, еще одного парня споил! – послышался возле него и женский голос.
– Да он всего-то три баночки выпил, откуда ж я знать мог? – жалелся мужичок.
Лёха наконец раскрыл свои глаза и увидел перед собой залитое блеклым утренним светом купе, во рту словно образовалась пустыня, в которой шейхи строили новый жилой комплекс, а мышцы рук и шеи задубели будто он стоял в стойке, однако разум его всё же был чист и он тут же спросил:
– Кладовск скоро? – обратился он к проводнице.
– Пять минут у тебя ещё есть, пацан! – радостно сказал его попутчик, рукой похлопывая его портфель и сумку, которые он поставил в Лёхиных ногах.
– Подготовьтесь, молодой человек, поезд стоит всего две минуты. – коротко сказала женщина и вышла, и хоть она этого и не показывала, но она тоже была рада, что с ним всё в порядке.
– Когда я отрубился? – спросил он, придвинувшись спиной к стенке.
– Да уж как пару часов как, молодчик! – деловито потянулся Макар, – А я вот не спал всю ночь! – сказал тот с гордостью второклассника, который впервые остался у друга на ночевке, когда родители того уехали на дачу.
Парень угукнул и посмотрел себе под ноги: пол был чист, как и до его прихода, однако на левом ботинке красовалось тёмно-жёлтое пятно с куском непереваренного пеперони. Одна лишь мысль о моменте, когда он, словно корабль с пробитым дном, перевернулся на бок и высыпал в воду весь груз, который он так долго перевозил через Атлантический океан, заставляла его нервно поджимать губы и сглатывать в страхе, что следующий шторм может стать последним.
–...но было весело, правда! – похлопал его по спине мужик.
– Вы правда так каждую поездку напиваетесь? – спросил его с раздражением Лёха. – Неудивительно, что ваша жена забирает у вас выпивку.
Тот застыл на полуслове.
– Одного лишь не пойму: она ведь забрала у вас стеклянные бутылки, почему не проверила и дно сумки?
Мужик грустно усмехнулся.
– Если бы она хотела, чтобы вы не пили, то… – начал Лёха.
– Она хотела. – отрезал попутчик.
Парень свёл на него озадаченный взгляд.
– Просто ты не винишь собаку за то, что она рвет обои на кухне. – мужик согнулся, – Да, ты можешь её поругать, наказать, даже не покормить денёк, но по итогу тебе приходиться смириться, что это собака, а собаки рвут обои.
– То бишь вы…собака?
– Не совсем, но я как и тот лабрадор: если люблю, то до беспамятства, а если иду - то до конца. – она замялся, – Только в моем случае концом является дно бутылки, как ты понял.
Они молча сидели, поезд начал замедляться и Лёха достал с верхней полки сумку.
– Знаю, ты подумаешь, что у нас всё плохо и за двадцать лет совместной жизни мы друг друга уже на дух не переносим. – мужик с удовольствием произнёс, поднимая ладонь вверх, чтобы пресечь любые возражения, – Нет, ничего не говори, просто послушай. Ты можешь быть эгоистом, помешанным, ревнивым, неблагодарным, отстраненным, ну или находить утешение скорее в крепких объятиях хмеля, как я, но всегда будут люди, которые будут любить тебя даже в твоём худшем состоянии. У тебя разбито лицо, порвана рубашка, а вместо древесных духов от тебя несет дешевым портвейном и вокзальным туалетом, и в таком виде ты заявляешься на ужин с ее родителями, которые в страхе от того, что ты откроешь свой рот вместо вопросов засыпают тебя на скорую руку состряпанной картошкой с подливой, а после ужина потчуют дочь тирадами про то, что нужно бросить этого оборванца и найти себе кого-то поприличнее, та уже в какой раз соглашается с их замечаниями, но ты догадываешься в объятьях с кем она проведет этот вечер? И следующий. Да хоть целую вечность, если честно!
– Да…
– Неважно, угашенный ты в дрова у подъезда или неотразимый в смокинге на подиуме - это ничего не изменит. А если она тебя не любит, то этого тоже ничего не изменит. Избавься ты хоть от всех вредных привычек, стань Сократом и Томом Крузом в одном флаконе и заботься о ней, как философы заботятся о своем внутреннем спокойствии, - всё тщетно.
Лёха опустил взгляд.
– Но это и хорошо. – поставил ему руку на плечо мужик, – Таких людей немного, но они с нами до конца. Нужно ценить тех, кто принимает тебя таким каким ты есть, даже если ты последний мудак, который как косолапый медведь, который наступает на одни и те же грабли.
– Да…но как по мне, то все люди уходят из твоей жизни. – заявил Лёха, уперев ладони об колени, – Рано или поздно всё возвращается в норму - ты один и обнимает тебя только костлявая, которая тоже не задерживается, ибо её уже ждут на свежем месте аварии или в реанимационной палате дети...
Мужик отстранился, прохрустел шеей и обратился к нему отцовским тоном:
– Тебе просто нравиться так думать. – сказал он, – Может таких людей у тебя и вправду сейчас нет, но это не значит, что ты для кого-то не можешь быть таким человеком…
Его перебил громкоговоритель, а полка наконец перестала трястись, Лёха поднял взгляд.
– Что же, приятно было с тобой ехать, Лёшка! – протянул ему руку мужик, – Не знаю, индюк ли твой папаша иль нет, но если и да, то ты точно птица другого полёта! Бывай сынок! – рассмеялся дядя Макар и на радостях даже дал ему единственную незакупоренную банку пива, которая лежала под батареей.
Держа сумку в правой руке и теплую банку спиртного в левой он спустился по лестнице и ступил на перрон вокзала, который видал его ещё щуплым подростком, который пять лет назад ехал на учёбу в колледж. Сколько воды с тех пор утекло - не вернуть прошлого!
Он выкинул бутылку в урну и осмотревшись по сторонам захотел по инерции позвонить Ей, дабы почувствовать немного уюта. – “Не сосчитать сколько провели мы времени блуждая здесь, блуждая по юртам…” –  Лёха с усилием опустил телефон и пообещав себе не вспоминать про неё переступил через рельсы и направился в центр прямиком. Хороший парень, безумный город – пройден был рубикон.