4. 2. Геометрия любви или...

ГЕОМЕТРИЯ ЛЮБВИ ИЛИ ОДИНОЧЕСТВО ВДВОЁМ

Признания в любви часто напоминают сигналы точного времени - они действительны только в момент их произнесения.               
Михаил Бару


Жизнь шла своим чередом. После выпуска меня назначили командиром курсантского взвода училища, а затем избрали секретарём комитета комсомола курсантского батальона. Я «комсомольствовал» вдохновенно и с увлечением - мне нравилась эта работа.
- А что же вирус «любовного треугольника»? - Спросите вы меня, уважаемый читатель. - Он исчез?
Нет, никуда не исчез. Поскольку он, как и биологический вирус, явление сезонное, то этот «паразит» притаился в ожидании благоприятных условий. И такие условия стали формироваться по мере развития наших отношений с Ольгой.
Знатоки выделяют семь стадий развития таких отношений. Позволю себе их воспроизвести для того, чтобы потом, опираясь на них, попытаться понять и вычертить любовную траекторию моей жизни.
1. Первую стадию я бы назвал самой романтической -  её ещё окрестили конфетно-букетным периодом. Этот этап влюблённости, как считают психологи, длится приблизительно полтора года.
2. За первой - хотим мы того или нет - наступает стадия пресыщения. Успев насытиться друг другом в первом периоде отношений, супруги зачастую перестают ощущать острую необходимость постоянно находиться рядом, исполняя желания второй половинки.
3. Далее следует самый сложный отрезок совместной жизни, который психологи назвали этапом отвращения или отвержения.  В этот период недостатки друг друга всё чётче вырисовываются и чаще замечаются. Тот партнёр, которого мы считали идеальным, превращается в обычного человека со своей «ахиллесовой пятой» или, выражаясь по-пушкински, со своими тараканами в голове (происхождение этого выражения приписывают А.С. Пушкину). Пройти этот период очень важно, хотя и весьма сложно.
4. Но если всё же удаётся пройти предыдущую стадию отношений, то наступает период смирения, когда супруги прекращают попытки переделать избранника под себя. Возникающие проблемы им уже не кажутся такими страшными, а их совместное решение становится довольно приятной процедурой.
5. На пятом отрезке совместной жизни у супругов зарождаются подлинные чувства любви, приходит осознание своих обязанностей и ответственности перед второй половинкой.
6. Шестой этап специалисты считают наивысшей ступенью в супружеских отношениях. Именно в этот период чувства любви сменяются уважением и дружбой. Эти отношения порой напоминают первую фазу влюблённости, с той лишь разницей, что на смену пылкой страсти и бушующим эмоциям приходят уважение, преданность и взаимопонимание.
7. Заключительному седьмому этапу отношений психологи присвоили восторженно-возвышенное название – божественная любовь. В этот период супружеская пара достигает полного взаимопонимания: между ними устанавливается духовная близость, глубокое доверие друг к другу, теплота, искренность.

..............
 
Первый симптом вируса «любовного треугольника» проявил себя по истечении чуть более полутора лет после окончания училища, что в общем-то совпало с приведённой мной периодизацией супружеских отношений.
Мы жили в родительской квартире. Время от времени мне приходилось заступать на службу помощником дежурного по гарнизону. Однажды, когда выпал именно такой случай, я, после проверки гарнизонной гауптвахты, решил заехать домой, чтобы поужинать. При входе в квартиру меня встретили встревоженные родители Ольги - её не было дома, а время приближалось к полуночи.
Ольга звонила и сообщила, что задерживается у подруги Наталии. Так ли это на самом деле, родители уточнить не могли, поскольку не знали номера телефона этой подруги. Я знал этот номер и позвонил - Наталия сказала, что Ольги у неё не было.
Мы стали обзванивать морги, больницы. Звонили в милицию. Отец Ольги решил позвонить своему товарищу - начальнику военной контрразведки гарнизона (назовём его «особист»), который жил неподалёку. Тот спокойно ответил, что незамедлительно распорядится начать поиски.
Мне пора было возвращаться на дежурство, и я вышел на проезжую часть улицы, где меня ждала дежурная машина. Каково же было моё удивление, когда со двора, где проживал «особист», показалась Ольга. Она подошла ко мне, и, низко опустив голову, промолвила: «Прости!»
Я проводил её в подъезд - для разговора у меня не было времени. Открыв двери в квартиру и пропустив Ольгу вперёд, я услышал гневное требование её отца: «Дай ей по морде!» Молча закрыв дверь в квартиру, я отправился на дежурство.
...Оказывается, что Ольга была в гостях у того самого «особиста», точнее у его сына, с которым она давно дружила. Ольга очень нравилась ему, а его родители давно мечтали о том, чтобы соединить их узы. Но моё появление в жизни Ольги помешало исполнению их желания.
Вспоминаю, что на нашей свадьбе «особист» подошёл ко мне и, коварно улыбнувшись, сквозь зубы процедил:
- Мне кажется, что ты перепутал сигнал светофора и перешёл дорогу на красный свет. Будь внимателен. Ольга нам небезразлична.
Тогда я не придал особого значения этим словам, даже их не понял - слишком перевозбуждён был от свадебной церемонии. Но со временем начал осознавать, что «особист» затаил на меня злобу. Со временем, чтобы сблизить своего сына с Ольгой и позволить им ежедневно общаться, он устроил своего отпрыска в училище на кафедру высшей математики, которая находилась рядом с той, где работала Ольга ...

...............
 
...Через два года после выпуска я получил квартиру во вновь построенном доме рядом с училищем. К тому времени отец Ольги уже уволился в запас и его должность занял другой офицер, который и стал председателем жилищной комиссии училища вместо него.
Вспоминаю, как новоиспечённый «преджилком» на заседании комиссии по распределению квартир с издёвкой задавал мне вопросы о моей обеспеченности жильём.
- Зачем вам жильё? Вы живёте в квартире вашего тестя и по метражу она вполне соответствует нормативам.
- Если комиссия сочтёт, что моя семья не нуждается в жилье - ответил я, - то я пойму это решение. Вопрос только в том, насколько оно будет обоснованным и соответствующим закону.
- Но у вашего тестя есть, ведь, ещё квартира в другом городе. Не много ли для одного полковника?
- Мне ничего об этом не известно. Не по адресу ваш вопрос, товарищ подполковник.
- Ваш тесть, видимо, для того и оставил вас в училище, чтобы обеспечить вас квартирой? Ему же было известно о планах строительства дома на набережной.
- Прошу прощения, товарищ подполковник, но поясните мне: я нахожусь на заседании жилищной комиссии или на допросе в военной прокуратуре?
Меня поддержали некоторые старшие офицеры - члены комиссии, предложив рассмотреть вопрос по существу о выделении квартиры для моей семьи... Все проголосовали «за», в том числе и «преджилком».
Мы с Ольгой и дочерью Таней вселились в двухкомнатную квартиру на седьмом этаже, откуда хорошо просматривалась значительная часть территории училища. Такое расположение дома было неоспоримым преимуществом перед теми офицерами, которым приходилось ежедневно подолгу трястись в троллейбусе или трамвае, добираясь к месту службы и обратно. Но это было не единственным достоинством квартиры. Меня впечатлило близкое расположение набережной реки, с примыкавшим к ней лесопарком, где я ежедневно осуществлял пробежки. А вид на храмовый комплекс, расположившийся в шаговой доступности от дома, не просто поражал мой взор, но и ярко обозначал культурно-духовную ценность такого места проживания.

.................
 
Три года после моего выпуска из училища пролетели, словно птицы в осеннюю пору. Но птицы-то возвращаются, а годы - нет. Я - уже «старший лейтенант». Иногда, полушутя, я представлялся как «страшный лейтенант». Правда потом уяснил в чём отличие этих словосочетаний: «старший лейтенант» - это в перспективе «капитан», а «страшный лейтенант» - это бывший «капитан», которому повышение не «светит».
Весной 1981 года меня пригласил начальник политотдела училища и сказал, что пора из «секретарских штанишек» вылезать и переходить на новый уровень управления комсомолом. А для этого надо получить практику, вступив в борьбу за урожай в составе оперативной группы военного округа в должности помощника начальника политотдела по комсомольской работе.
В те годы в каждом военном округе формировались специальные воинские подразделения для оказания помощи в уборке урожая. Их часто называли «целинными батальонами». «Борцы за урожай» сводились в так называемые оперативные группы. Места работы опергрупп были разбросаны по огромным пространствам. Уборка урожая начиналась на юге страны, а потом постепенно перемещалась на север и в Сибирь, поэтому за сезон опергруппа дважды-трижды меняла место работы.
Мне не хотелось отправляться в эту командировку. Но приказ начальника - закон для подчинённого. И я этот приказ выполнил. Скрашивало эту поездку то обстоятельство, что начальником политотдела (начПО) Оперативной группы был назначен заместитель начальника политотдела моего училища Быковский Николай Петрович, с которым я был в очень хороших отношениях.
Командировка длилась более полугода и проходила в нескольких областях РСФСР. Первая «остановка» Оперативной группы была в городе Балашов Саратовской области. Через два года я вновь окажусь в Саратовской области, но в другом городе - в аналогичной командировке, которая круто изменит мою жизнь.
А тогда я периодически созванивался с женой Ольгой (на время моей командировки она с дочерью проживала в родительской квартире, где был телефон). В один из июльских дней я вновь, как мы и договаривались, позвонил ей. Трубку взяла её мама:
- Здравствуй, Виталик! Ольги нет дома. Что-то передать ей - она скоро будет.
- Ничего не надо передавать, я перезвоню позже.
Я перезвонил ближе к вечеру. Трубку опять взяла мама. На мою просьбу пригласить к телефону Ольгу она, после почти что мхатовской паузы, ответила:
- Виталий, я не хотела тебе говорить, но Ольга уехала к морю в военный санаторий.
- Но почему она мне об этом ничего не сказала? Что за тайна Мадридского двора?
...Я обиделся на Ольгу, всеми силами стараясь выместить на ней злость, которая переполняла меня, поглощая здравый смысл и очищая почву для ревности.
- Как она могла не сообщить мне об этом - рассуждал я. - Ведь мы же с ней несколько дней назад разговаривали. Что-то здесь не так! И почему мама Ольги пыталась скрыть от меня этот факт?
Я до того никогда не был на море, а уж тем более в санатории или доме отдыха. Моё воспалённое ревностью сознание стало рисовать различные картины - благо консультантов-знатоков женской измены рядом оказалось немало.
- Ты что, дурак? Как можно отпускать женщину одну, да ещё на курорт, где полно временно свободных «холостяков»? - говорили одни.
- Но надо верить - пытался я защитить всех жён сразу.
- Сколько бы эти, так называемые, представительницы прекрасной половины человечества не утверждали, что они существа невинные, - вещали другие - всё это на голубом глазу. Семья сохранится лишь тогда, когда муж держит жену в ежовых рукавицах, всячески пресекая её походы «налево».
- Да мы только три года живём вместе под одной крышей, какое «налево» - возражал я. - Зачем ей нужен другой?
- Кризис, дружище! - говорили первые. - Ты знаешь, что психологи считают кризис трёх лет самым опасным из всех периодов совместной жизни.
- Думаешь, что твоя жена не такая? - наседали вторые. - Представь себе: все женщины на курорте вокруг твоей жены обзаводятся любовниками. Что ей делать, с кем общаться? Нет собеседницы. И долго она пробудет в гордом одиночестве, когда вокруг вьются столько алчущих «общения» неженатиков? Смеем тебя уверить, что нет... Обстановка просто вынудит её завязать беседу с каким-либо незнакомцем, ну а дальше уже вопрос в количестве выпитого.
- Сам подумай, чем ей заниматься тёплыми вечерами у моря, - вопрошали первые - кроме как не сидеть в кафе в компании обаятельного ухажёра, которых там хоть пруд-пруди.
Все эти утверждения бывалых знатоков курортных романов убедили меня в том, что Ольга с лёгкостью может завести курортный роман, о котором я даже и не узнаю. Ревность стала разъедать меня, порождая и гнев, и печаль, и обжигающую горечь обиды за то, что Ольга не согласовала со мной свою поездку к морю.
- Конечно же, - думал я, - пьянящая атмосфера курорта, окрашенная брызгами шампанского, развлечениями и морем новых эмоций, предполагает к романтическому времяпрепровождению. И очень трудно удержаться от соблазна адюльтера.
...Но через несколько дней я успокоился - здравомыслие и трезвый рассудок вернулись. Злость прошла.
- Ну почему она должна была согласовывать со мной свой отдых на море - стал рассуждать я. - Может быть просто не успела - была «горящая» путёвка. Уложиться бы в срок и собрать необходимые документы и справки, да ещё и билеты купить - не до звонков было.
- Ты что-то распустился, друг, - обратился я к себе -надо доверять жене. Как говорится в пословице «Не пойман - не вор, не уличена - не гулёна».
Со временем злость и ревность прошли, но настороженность осталась. И не зря.
... В самом начале сентября Николай Петрович Быковский сообщил мне, что ему звонил начПО училища. Оказывается, новоиспечённый замполит моего батальона подал рапорт, в котором обвинил меня в присвоении денег, собранных курсантами для закупки дополнительных инструментов, созданного мной батальонного ВИА.

................
 
Примечание. Кратко. Новый замполит курсантского батальона -  был наихудшим образцом политработника, который погряз в бумагах и не понимал сущности живой работы с людьми. Он был статистом-формалистом. Именно такие политработники создавали ложное представление о профессии политрука и вызывали всеобщую ненависть к этой категории офицеров. Мы не раз пикировались с ним по служебным делам. И однажды я ему сказал:
- Вам, товарищ подполковник, в своей деятельности никогда не дорасти до уровня комиссаров Красной Армии. Вы, как были лектором дома офицеров, так им останетесь. Даже ваша украинская фамилия берёт своё начало от глагола, который в России означает плутовать. Вы политработник-бюрократ - хитрый и пронырливый.
С этими словами я сбросил со своего стола несколько упакованных тортов, купленных за собственные средства, которые планировались для вечера отдыха курсантов.
С высоты своего нынешнего возраста я понимаю, что это было вызывающим заявлением. Но тогда мой юношеский максимализм не позволил мне поступить иначе.
...Спустя двадцать один год после этого события, в августе 2002 года, я мог бы этому человеку сказать примерно то же самое, только теперь уже без лингвистического анализа истории происхождения его фамилии. В тот год планировалось проведение встречи бывших политработников училища. Я принял приглашение и отправил свои рабочие координаты. Через несколько дней в мой офис стал названивать бывший замполит батальона и напрашиваться на приём. Я ему ответил, что с негодяями в любом статусе не общаюсь.
Свою поездку на встречу я тогда отменил ...

...............
 
Продолжение. В конце августа 1981 года я временно покинул оперативную группу и выехал по месту основной службы, чтобы разобраться с лживой информацией о моих денежных «махинациях».
Первым делом я посетил нашу квартиру на набережной, чтобы привести себя в порядок и переодеться в гражданскую одежду ... Заглянув в почтовый ящик, я обнаружил в нём письмо, адресованное моей супруге Ольге. Обратным адресом были указаны номер воинской части, фамилия и инициалы мужчины ...
На мою просьбу пояснить, от кого это письмо, Ольга как-то витиевато стала говорить о том, что кто-то попросил её передать кому-то какую-то информацию, содержавшуюся в письме. Я понимал, что это ложь во спасение и попросил ознакомить меня с содержимым конверта ... В нём оказалась открытка, в которой содержалось романтическое поздравление с Днём рождения и благодарность за совместное курортное времяпрепровождение ... 
...На следующий день я пошёл в училище, чтобы ознакомиться с обвинениями, выдвинутыми замполитом в мой адрес. Не успел я переступить порог КПП, как меня «атаковал» мой коллега по комсомольской работе, живший в соседнем доме (лоджия и окна его квартиры были расположены прямо напротив нашей лоджии). С озабоченностью, свойственной пожарным, он стал мне в деталях рассказывать о том, что моя супруга в моё отсутствие часто устраивала в квартире ночные вечеринки - нынешняя молодёжь называет их тусовками - на которых было много незнакомых ему мужчин. Кроме того, очень часто вечерами в лоджии моей квартиры он наблюдал одного и того же мужчину.
Чувствовалось, что пожар «доброжелательства» в его голове возник давно, и он с трудом дождался моего приезда, чтобы потушить его, излив на меня поток информации. Интересно, что после этого он продолжительно, громко и с облегчением выдохнул: П-ш-ш-ш-ш, – словно огнетушитель, с шумом выпустивший двадцатисекундное облако пены.
... НачПО ознакомил меня с рапортом замполита батальона, к которому были приложены объяснительные нескольких курсантов - членов комитета комсомола и некоторых участников ВИА. Я решил опросить этих курсантов, написавших объяснения, и они письменно подтвердили, что замполит в приказном порядке заставил их лжесвидетельствовать.
... Я принёс начПО собранные письменные объяснения, проинформировав его об истоках конфликта между мной и замполитом. Попросив его принять решение, пообещал, что, если этого не произойдёт, то буду вынужден защищать свою честь не только по партийной линии, но и в военной прокуратуре.
 НачПО поддержал меня, но предложил не выносить конфликт на всеобщее обсуждение, - дескать, это бросит тень на весь политсостав училища. Он пообещал, что предложит замполиту отозвать свой рапорт. Кроме того, он обрадовал меня тем, что мне больше не придётся с этим «лжекомиссаром» работать - к тому времени уже было принято решение о назначении меня помощником начальника политотдела по комсомольской работе гарнизона.

...............
 
Кто-то сказал, что у добра злые поводыри: чаще других злословят именно доброжелатели. Чем руководствовался мой комсомольский коллега, когда сообщал мне о возможной неверности моей супруги, увы, не суждено узнать. Могу только предположить, что не на пустом месте возникли у него такие подозрения. Он сам прошёл через горнило предательства.
Как потом стало известно, его красавица супруга, работая в одной из воинских частей гарнизона, была замешана в адюльтере с заместителем командира этой части. Итог: развод в обеих семьях, партийная комиссия для офицера, понижение в должности и перевод в другой гарнизон.
Но чего же добивался замполит, планируя и осуществляя в отношении меня свой коварный замысел? Может быть им овладело желание наказать строптивого «старлея»? Тут, как говорится, все средства хороши, главное: ври убедительно и следи за реакцией.
Но может быть его самого кто-то из курсантов ввёл в заблуждение? И для такого вывода, как мне сейчас представляется, были все основания. Перед убытием в командировку я передал дела комитета комсомола батальона своему заместителю - секретарю комсомольской организации одной из рот курсанту Сергею Сафронову. Ему же я передал ключи от моего сейфа, в котором по версии замполита, якобы, лежали деньги, собранные с курсантов на приобретение музыкальных аксессуаров для ВИА.
Он, как оказалось, и был инициатором сбора денег в период моего отсутствия. И он же стал единственным, кто отказал мне в моей просьбе написать объяснительную записку.
Его нечистоплотность стала для меня неожиданной. С годами я понял, что Сергей всегда пребывал в вечном поиске лучших для себя условий и был явным приверженцем укороченной версии пословицы о человеке: «Рыба ищет, где глубже, а человек - где лучше».
Разумеется, тут не обошлось без меркантильности, без использования самых разных приёмов, позволявших ему втираться в доверие, чтобы занять более выгодное положение в той или иной ситуации.
В 1978 году, поверив в искренность, я рекомендовал избрать его секретарём ротной комсомольской организации и членом комитета ВЛКСМ батальона, сделав своим заместителем. В этом статусе в период моей командировки он часто посещал политотдел училища, где познакомился с секретарём-машинисткой, которая давно мечтала выйти замуж за курсанта, даже невзирая на разницу в возрасте.
Видимо, с её подачи Сергей узнал, что с осени 1981 года в училище, начиная с четвёртого курса, упраздняются офицерские должности секретарей комитетов комсомола батальонов. В этой ситуации он стал искать другую точку опоры. И нашёл её в лице нового замполита батальона. Как у А.С. Пушкина: «Они сошлись - волна и камень, стихи и проза, лёд и пламень. Не столь различны меж собой».
Кто из них какой стихии принадлежал - не знаю, но то, что их целеполагания сошлись - это факт. Перефразировав Пушкина отмечу, что вначале, до моего убытия в командировку, «они друг другу были скучны» - замполит курсанта Сафронова знать не знал и не общался напрямую. Но потом, они поняли друг друга, и «стали неразлучны» в противостоянии со мной.
... По окончанию училища, женившись на секретаре-машинистке и опираясь на замполита, Сергей получил неплохое распределение в Киевский военный округ. Но характер приспособленца никуда не исчез даже после увольнения со службы.
В одной из украинских интернет-публикаций Сергея Сафронова назвали «перебежчиком», который «пытался стать святее Папы Римского», меняя свои политические пристрастия в зависимости от направления ветра конъюнктуры, в поисках тёплого места в иерархии властных структур ...

................
 
...Начиная с 1990-х годов в нашей стране стали активно распространяться различного рода гороскопы. Они были популярны и во времена СССР, особенно в кругах интеллигенции, студентов и молодёжи. На моё удивление, в своём дневнике я обнаружил запись такого гороскопа на сентябрь 1981 года для Дев (Ольга - Дева по знаку Зодиака) - видимо, готовил своеобразное поздравление к дню рождения Ольги.
Вот этот текст: «Девам нужно отдохнуть от общества своего избранника, переключив своё внимание на других партнёров. В противном случае эмоциональная нестабильность будет склонять к негативной оценке действий любимого человека, что усложнит взаимоотношения».
Понимаю, что с точки зрения науки, гороскоп - псевдонаучное предсказание, которое просто играет на чувствах людей. Но сам факт наличия текста такого содержания в тот период, который я окрестил «сентябрьским кризисом», поражает.
Сентябрь 1981 года стал триггером кризиса в наших семейных отношениях. Как поётся в известной песне в исполнении М. Шуфутинского:

Третье сентября - день прощанья
День, когда горят костры рябин.
Как костры, горят обещанья
В день, когда я совсем один.

Тогда, оставшись один на один со своими мыслями, я, вслед за Ольгой, взвёл курок сложившихся обстоятельств в полную готовность к роковому выстрелу по нашим отношениям. Палец судьбы расположился на спусковом крючке. Наша любовь теперь зависела только от одного нажатия ...
Не имея никаких прямых доказательств измены со стороны Ольги - только косвенные улики в виде поздравительной открытки, сообщений «доброжелателей» и моих личных подозрений, - я всё же счёл её виновной в том, что она, вслед за мифической Пандорой, открыла ящик людского порока и греха, выпустив наружу вирус «любовного треугольника» - вирус предательства.
Кто-то сказал, что если жену уличают в измене первый раз, то суд наказывает полюбовника; если жена изменяет второй раз - то наказывают жену; но если это происходит в третий раз, то тогда наказывают мужа.
... Активно разделяя чужие чувства и сострадая им, я очень самокритично относился к себе и к своим поступкам. Но это здравое и адекватное восприятие зачастую перерастало в самоедство. Я настолько привык заниматься внутренним самопоеданием, что начал обвинять себя во многих проблемах, возникавших вокруг меня. Поэтому я «самоназначился» на роль главного виновника-причину неверности Ольги.
Излишняя самокритичность, недовольство самим собою, своими поступками привели меня к тому, что я стал оправдывать её поведение. Какие только доводы я не приводил, чтобы снять с неё обвинения в измене.
Во-первых, несмотря на старания «доброжелателей», я никогда не считал Ольгу легкодоступной барышней, которой нравится изменять для разнообразия, ради романтики и «бабочек в животе».
Во-вторых, я был далёк от «сексуальной культуры», будучи малограмотным, если не сказать безграмотным в этой сфере человеческих отношений. Да и откуда было взяться этой грамоте? Искомого опыта у меня практически не было.
Мои ранние познания в этой области были ограничены детсадовскими делами, когда мы, сидя на горшках, с интересом разглядывали друг друга, задаваясь вопросом, почему у мальчиков «краники», а у девочек игрушечные «тазики» и когда, играя в песочнице, я обещал жениться на Вале Груздаловой только потому, что она была дочерью маминой подруги.
Конечно же, мой багаж эротических знаний затем дополнился просмотром карт с голыми девицами, которыми обладал кто-то из моих «допубертатных» друзей (добывший такую колоду сразу становился чуть-ли не королём в нашем сообществе) и «банно-сексуальным университетом», завершившимся частичным разоблачением.
Безусловно, особое место в моём опыте занимали короткие отношения с Женей. Но в силу своей мимолётности они не способствовали получению и закреплению каких-то знаний.
Пять лет за забором - срочная служба в армии и учёба в военном училище с очень редкими и короткими увольнениями в город - препятствовали обучению сексуальной грамоте.
Уже будучи офицером, я лишь мельком ознакомился с искусством любви из индийского трактата «Кама-сутра», распространявшегося в то время подпольно в виде текста, распечатанного на ротапринте, который переплетался для конспирации в довольно неожиданную обложку от сборника геометрических задач.
Но все эти скромные познания из «Кама-сутры» я не столько игнорировал, сколько стеснялся применять в интимных отношениях с Ольгой, опасаясь, что она не поддержит меня в моих сексуальных устремлениях. Не получая страстного ответа от супруги, я сделал вывод о её сексуальной холодности. И поэтому стал эгоистично опираться лишь на свою страсть, хладнокровно удовлетворяя только личные потребности.
...Видимо моё невежество и эгоизм в интимных вопросах Ольга использовала как собственное преимущество, что, скорее всего, и привело её к поиску «подходящего» заместителя для таких отношений на стороне. Удержать её от измены в таких условиях было также сложно, как и остановить набравший скорость поезд.
В-третьих, очевидно, что произошёл какой-то сбой в нашем общении - мало было совместных бесед и обменов мнениями (я до сих пор не люблю участвовать в женских разговорах по любому поводу). Наш досуг был очерчен всего лишь несколькими фрагментами: работа/служба/квартира. Нам явно не хватало острых впечатлений и маленьких приключений. Я перестал дарить цветы, подарки, говорить комплименты. Всё меньше становилось трепетных прикосновений, объятий, поцелуев.
...По линии областного общества «Знание» я был знаком с основателем и руководителем одного из самых первых в стране Центров «Брак и Семья». Рассказав ему о своих семейных проблемах, я получил замечательный ответ:
- Вашей супруге стало скучно. Ей захотелось отвлечься, вновь стать желанной, за кого-то побороться, привлечь чьё-то внимание, вновь почувствовать себя женщиной, а не супругой и матерью. У неё пробудилось желание игры и интриги. А в семье это уже невозможно.
Поэтому немудрено, что Ольга искала любую возможность для того, чтобы создать для себя «праздник» в будничной серости, ощутить себя кому-то нужной и почувствовать к себе чьё-то внимание, интерес к своей личности ...

...............
 
Конечно же, если измена была на самом деле, то это - предательство, которое достаточно сложно было бы простить, не говоря уже о том, чтобы вообще забыть (забыть измену всегда сложнее, чем простить).
Да, можно было бы устроить истерический разбор любовных «полётов» Ольги и выслушать какие-то её оправдания или глубочайшего содержания трогательные извинения. Ведь извиниться за измену можно так же, как понять и даже простить неверность ...
Но заявить о своём прощении вовсе не означает принять измену безоговорочно - на самом деле прощение могло не наступить ни в мыслях, ни в последующем моём поведении.
В этом смысле я размышлял так. Даже если приму решение «понять и простить» Ольгу, то всё равно периодически буду срываться, вспоминая о неприятном. А это приведёт, в лучшем случае, к длительной обоюдной «молчанке», с периодическими намёками, с моей стороны, на произошедшее, или предложению ещё раз спокойно поговорить о случившемся и прояснить наши отношения, что неминуемо ответным образом вызовет психологический срыв и взрыв негативных эмоций ... 
И я, не имея никаких весомых доказательств неверности Ольги, принял самое неразумное решение в своей жизни, которое в итоге разрушило нашу семью: решил тайно мстить изменой за измену. Но не для того, чтобы причинить боль супруге, а, как мне тогда казалось, для справедливости, чтобы всё было по-честному: если тебя обидели, то ты имеешь полное право обидеть в ответ.
Это был, своего рода, уход от позиции жертвы, которая моим подсознанием воспринималась как слабость, как факт собственной несостоятельности, как удар по самолюбию и по мужскому достоинству: Значит, есть кто-то лучше меня.
Было трудно осознать, невозможно принять, а уж тем более с этим согласиться. Чтобы избавиться от сомнений в самом себе, я ступил на сомнительную тропу измен ...
..........
Продолжение. 5.0. Две Наташи - две страсти. Предисловие