96

Жора в своей жизни дрался не раз. Ну, детство лучше не принимать во внимание, кто в детстве не дрался? Жора дрался уже будучи взрослым. В основном, по пьяни.
Но тогда было другое. Тогда ясно виделась обида, и он, как мог, отстаивал справедливость. Правда, на трезвую голову, обида часто становилась сомнительной. А справедливость какая-то кособокая. С другой, противной, стороны, она, может, вовсе и не справедливость. Но в момент драки он всегда ощущал свою правоту. Это и придавало ему мотивацию и стойкость.
А тут как драться? Ему что эти, что те, были одинаково приятны. Да и выглядели они похоже. Цвет глаз издалека был незаметен. Отличались же лишь шкурами на теле. У этих серые, у тех – коричневые. Зато под ногами и на стенах, очевидно, наоборот.
Поэтому он долго стоял у двери, прислонившись к косяку, и просто наблюдал.
Со стороны и на трезвую голову – впечатляло, но в неприятном смысле. Может, как раз потому, что смысла не понимал.
Когда бойня удалилась в конец улицы, он лишь равнодушно отвернулся. Теперь толком ничего не видать, нечего и всматриваться. Поглядел в другой конец. И вовремя. Это и спасло ему жизнь.
Несколько человек из медвежьего племени на ходу целились из луков и бежали к нему. Жора нырнул за косяк, и деревянный столб принял на себя сразу несколько стрел.
И только теперь Жора почувствовал, как зачесались у него руки. Несправедливо, когда в тебя целятся и пытаются убить.
Лупа, убегая на бой, всучил ему арбалет и показал, как им работать. Настало время потренироваться.
Позиция у него была удобной, он мог целиться из небольшого отверстия в стене, оставаясь почти в безопасности. Отсюда и пустил первую стрелу. Противник, в полном составе, лёг. Противник не мог знать, что Жора - стрелок из арбалета почти такой же искусный, как игрок на фортепиано.
Но совсем скоро у Жоры стало что-то получаться. Нет, противник по-прежнему оставался цел и невредим, но Жорины стрелы стали падать кучнее.
Те поняли, что лежать им невыгодно, поползли в стороны, притаились за развалинами, временами посылая ответные стрелы в Жорин косяк.
- И где мой автомат? – отправил Жора досадливый вопрос в никуда.
Автомат от этого не появился.
- Ладно. Будем совершенствоваться в разном оружии, - Жора иногда мог удивить красивой фразой и слушателей, и себя. От бабки - учительницы досталось. Та с ним в детстве все нервы вытрепала, думала отличника сделать на радость себе. Потом отстала, на радость маленькому Жорику.
Перестрелка продолжалась долго. Жора даже забеспокоился – стрелы закончатся, а противник нет. Но тут стал замечать, что и те мажут. Дверной косяк и саму дверь перестали замечать, а стреляли куда-то вдоль улицы. И в ответ получали оттуда же. Подмога, догадался Жора и выдохнул с облегчением.
Подмога была малочисленна, всего лишь Лупа. Он ворвался со щитом, побитой головой и бешено вращающимися глазами:
- Ещё идут!
Жора и сам видел подкрепление. Человек двадцать в медвежьих шкурах пробирались к своим.
- За детьми прутся. Давно хотят пацана сцапать. Специально нас отвлекли. Мы с тобой, Георгий, остались вдвоём. Держись, я сейчас.
Держись! А как? Только хотел спросить про своё оружие, а Лупы уже и след простыл. Жора непослушными пальцами взял очередную стрелу. Было понятно, что медведи рано или поздно разберутся, что стрелок здесь неважный, и его можно взять голыми руками, пока он перезаряжает арбалет.
Но Лупа вскоре вернулся с ещё одним оружием, и дело двинулось веселее. Теперь Жора перезаряжал и подавал, а Лупа стрелял и рассказывал.
- Твоя баба ушла с детьми. Есть местечко… Одна лишь девчонка знает дорогу… Ну и я... Теперь с Валком придётся объясняться…
Не пришлось.
Но пока ни Лупа, ни Жора об этом не знали. Жора вообще не очень понимал, о чём бубнит его боевой товарищ. Понял лишь, что Ирина в безопасности. Уже хорошо.