de omnibus dubitandum 43. 78

ЧАСТЬ СОРОК ТРЕТЬЯ (1698-1700)

Глава 43.78. ТАКОВА ПРИРОДА ЖЕНЩИНЫ…

Май 1697 года

    Размышления о странных поворотах в его отношениях с идущей сейчас следом по замку молодой и обворожительной женщиной, начиная с того момента, как он первый раз увидел её шесть месяцев тому назад, невольно овладели Георгом Вильгельмом...
 
    Он видел, как Кристиана Эбергардина тогда нерешительно выходила из двуколки, на которой за ней на станцию ездил конюх Адольф.

    Почему-то отец, вдовец маркграф Кристиан Эрнст Бранденбург-Байрейтский не отправил за ней свой княжеский выезд с удобным ландо, и ей пришлось долго трястись в архаичном транспортном средстве по неровной дороге, выложенной брусчаткой. Даже для закалённого постоянными упражнениями мужчины трястись по ухабам и стиральной доске дороги из брусчатки в удобном ландо - испытание, а уж для женщины на двуколке - подавно.

    Брусчатка Восточной Пруссии - это отдельная сага о горестях и страданиях нордических героев.

    Георг Вильгельм хорошо помнил тот день. Шёл снег с дождём...
 
    У Кристианы Эбергардины на зонте оказалась сломана спица, и вода падала ей на колени. Верёвки на багажнике двуколки никак не хотели развязываться. Она тогда так робко и украдкой осматривалась вокруг, так тихо и чрезвычайно вежливо здоровалась с прислугой на крыльце, что это наводило на предположение, что она провела до этого жизнь затворницы и не видела сразу так много людей.

    Её коричневое пальто, шляпка, блуза, юбка, туфли и чулки выглядели скромно и непритязательно. Могло показаться, что соломенная вдовушка много времени провела внутри лютеранской обители или в невероятной деревенской глуши. Казалось странным и знание такой миловидной женщиной нескольких языков, в том числе латыни и французского, притом разговорного, а также множества естественных наук. Она впоследствии действительно работала как машина, безжалостная машина латинского и французского языка; чёткость мёртвого латинского языка в её исполнении произвела впоследствии на юношу сильнейшее впечатление своими механическими пассажами склонений и спряжений в её исполнении: 'Servus vinum ad villam portavit... Servus vinum portat... Vinum a servo portatum est...'.

    На самом деле еврейское лобби, представителями которого были клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн)=Георг Вильгельм Бранденбург-Байрейтский – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получивший в дальнейшем титул Петра I и Екатерина Алексеевна (на самом деле Кристиана Эбергардина Бранденбург-Байрейтская (нем. Christiane Eberhardine von Brandenburg-Bayreuth; 19 декабря 1671, Байрейт — 4 сентября 1727, Преч), старшая сестра Георга Вильгельма боясь окончательно ассимилироваться, прибегли к близкородственному браку, ими вся история евреев полна. Тем более что согласно современным понятиям генетики близкородственные браки (чистая линия)(чтобы было понятно в чистом виде собачья свадьба, когда невеста ОДНА (выделено мною - Л.С.), а женихов куча мала, что позволяет в человеческом обществе сохранить генетический ум в ущерб здоровью.

* * *

    Ей хотелось теперь как-то компенсировать то, что она пока не сумела получить у Георга Вильгельма. Хотя бы пройтись в таком виде перед ним. И возбудиться при этом… Георг Вильгельм, увидев ее опять в том же самом виде, который так удивил его вчера, ухмыльнулся.

    Он, конечно, ничего не сказал, но Кристиана Эбергардина уловила в его взгляде такое, что заставило ее внутренне сжаться и покраснеть. Она поняла, что Георг Вильгельм увидел в ней женщину.

    Для нее это было давно привычно, но, заставило и ее посмотреть на него как на мужчину. И Кристиану Эбергардину это покоробило. Никогда она не думала, что ее попытка соблазнить брата обернется такими неожиданными открытиями о себе и об окружающих…

    Что касается Георга Вильгельма, то для него в то утро тоже было немало душевных волнений. Он смотрел краем глаза на свою обольстительную сестру н не мог понять, какая перемена с ней произошла.

    С чего бы это она так изменилась? Что она хочет сказать своим новым непривычным обликом… Георг Вильгельм терялся в догадках, однако его ум, не искушенный в сложных вопросах психологии, сумел найти только одно решение. Георг Вильгельм рассудил, что его наставница решила завести себе любовника и вообще разнообразить свою скучную добропорядочную жизнь.

    Она захотела оказаться в объятиях сильного крепкого мужчины. Ей захотелось разнообразия после своего долгого одиночества. Именно так рассуждал Георг Вильгельм. И тут ему совершенно обоснованно пришла в голову мысль: "А почему этим мужчиной, которого ищет Кристиана Эбергардина не могу быть я? Чем я хуже того, кого она может подцепить, разгуливая по дорожкам замка в таком виде? А я парень как раз тот, который ей нужен. Я вполне могу дать ей те острые ощущения, которых захотелось этой избалованной девочке".

    В то время, пока Кристиана Эбергардина гуляла по дорожкам замка, в тайне от самой себя наслаждаясь взглядами, которые она ловила, Георг Вильгельм сидел в кабинете отца, поджидая наставницу.

    Когда же он увидел ее, входящую в кабинет, он окинул ее взглядом и, оценив, окончательно уверился в принятом решении. Опыта в таких делах у Георга Вильгельма было пока маловато. Просто он никогда не думал, что будет случай применить его к всегда неприступной красивой сестре наставнице.

    Но теперь он был вполне готов и мобилизовался для приступа. "Продолжим наши занятия" — сказала Кристиана Эбергардина, садясь в кресло напротив. Когда она уселась, сдвинув поплотнее ноги, она почувствовала, что во время прогулки незаметно увлажнилась под взглядами попадавшихся ей навстречу мужчин.

    Всю прогулку Кристиане Эбергардине было стыдно за себя и свою, ставшую столь необузданной, похоть. Вот до чего может довести женщину отсутствие мужчины…

    Она посмотрела с недоумением на сидящего рядом Георга Вильгельма и удивилась еще больше. Она не узнала своего скромного и покладистого немного ленивого ученика.

    Георг Вильгельм улыбался ей и не просто, а совсем по-новому. В его взгляде было так много неожиданного, что Кристиана Эбергардина даже поначалу не разобралась, что он означает. Однако, Георг Вильгельм сам взялся за дело и, спустя секунду, все стало понятно. Георг Вильгельм обошел кресло на котором сидела соломенная вдовушка, наклонился к наставнице всем телом и мягко положил свою руку на ее колено.

    Потом, не отрывая глаз от лица опешившей женщины, нагло улыбаясь, он стал медленно продвигать свою руку все выше. Кристиана Эбергардина сидела совершенно онемевшая. Она не знала, что ей сказать и как вообще реагировать… Рука Георга Вильгельма — сильная и загорелая, прошлась по ноге и начала задирать подол длинного платья.

    "Вот пришло время испытать неудобство длинных юбок, — промелькнула мысль у Кристианы Эбергардины. — В этом платье до меня не так-то легко добраться каждому желающему." И тут же она ощутила правоту этой мысли, потому что в этот момент рука Георга Вильгельма одним резким движением раздвинула ее ляжки и нырнула прямо к промежности. Теперь Кристиана Эбергардина сидела с раздвинутыми ногами и задранным подолом платья, а под ним хозяйничала рука воспитанника.

    "Боже, у меня ведь кажется промокли панталоны, — вспомнила Кристиана Эбергардина с ужасом. — Сейчас он это почувствует." И это также не заставило себя ждать.

    "Ты потекла?" — осведомился Георг Вильгельм, переходя с наставницей на "ты" и не сводя с ее лица своего взгляда. Она как зачарованная смотрела в его нахальные глаза. Остекленевшие глаза хулигана, который напал на беззащитную женщину и теперь наслаждается ее смятением и страхом.

    Георг Вильгельм по своему небогатому пока опыту знал, что это наилучший способ добиться от женщины желаемого. Сначала подавить, а потом ее можно заставить делать что угодно. Женщины не выдерживают психологического давления. Георг Вильгельм, конечно, не разбирался в таких тонкостях психологической науки но он, говорил об этом так: "Надо подмять под себя бабу и она тут же кончит. А потом можно из нее веревки вить — она только скулить будет, но уже никуда не денется."

    "Ты стала мокрой от меня?" — спросил Георг Вильгельм и, не получив ответа, просунул руку еще дальше. Пальцем сдвинув в сторону прореху панталон, он раздвинул густые заросли на лобке и погрузил палец прямо в горячую щелку Джулии. Она не смогла удержаться от неожиданности и громко ахнула… Кристиана Эбергардина сидела, вдавившись в кресло, и не могла вымолвить ни слова. Ее глаза затравленно смотрели на Георга Вильгельма.

    Палец которого стал совершать фрикции, и это заставило Кристиану Эбергардину начать дергаться всем телом. Она раскрыла рот, потому что задыхалась от вожделения. Постепенно вместо одного пальца внутрь ее проникли два, потом три, а вскоре и вся кисть руки Георга Вильгельма. Он буквально долбил влагалище Кристианы Эбергардины, а она, не в силах сдержаться, подмахивала в такт движениям на своем кресле и постанывала.

    Внезапно она почувствовала, что рука Георга Вильгельма, влезшая в нее столь бесцеремонно, стала ходить в ней легко и свободно. "Я действительно теку… И сильно. И он чувствует это. Оттого он так нагл и самоуверен" — с отчаянием подумала Кристиана Эбергардина.

    Она металась под трахающей ее рукой, не будучи даже в силах отвернуться и скрыть от нахального изучающего взгляда молодого повесы свое покрасневшее лицо. "Как ты смеешь, негодяй?" — должна была она сказать сразу же, как только подверглась нападению. И женщина это понимала. Но она не сказала этого, и теперь время уже было упущено.

    В Кристиане Эбергардине боролись несколько чувств, среди которых главными были чувство возмущения, стыда, отчаяния и чувство вожделения, которое с каждой секундой все возрастало и захватывало мечущуюся в кресле соломенную вдовушку. "Мне это мешает" — с досадой сказал вдруг Георг Вильгельм и, резко рванув, потянул вниз с бедной Кристианы Эбергардины ее итальянские панталоны. Теперь его руке, по-хозяйски шурующей во влагалище женщины, ничто не мешало, и он стал действовать еще энергичнее.

    Георг Вильгельм знал, что первая атака обязательно должна быть успешной, а значит — доведенной до конца. Подавить женщину нужно с первого раза. Ей никогда потом не придет в голову хоть в чем-то отказывать тебе или ослушаться тебя, если ты с первого раза безоговорочно овладеешь ею. Тогда она сразу инстинктивно поймет, кого ей надо слушаться и бояться. Такова природа женщины…

    А значит, рассудил он, надо сразу сделать так, чтобы женщина кончила. Причем кончила прямо тут, с первого раза, сидя с задранным платьем. Кончила даже без поцелуев и ласковых слов — просто под дерзкой рукой мужчины — как сучка… Тогда она запомнит это навсегда и будет вести себя соответственно. Так и случилось. Кусая губы, чтобы не закричать, и невольно раздвигая ноги все шире, Кристиана Эбергардина бурно и обильно кончила.

    Женщина откинулась на спинку кресла и съехала немного вниз. Самым мучительным для нее в тот момент было то, что Георг Вильгельм и не подумал пощадить ее или хотя бы отвернуться. Нет, он наоборот продолжал пристально смотреть в ее искаженное гримасой наслаждения лицо, и Кристиана Эбергардина все время ощущала это. Бессильно она отвернула лицо в сторону, но это не помогло — некуда было деться от изучающего циничного взгляда. Она зажмурилась, но осознание своего падения осталось…

    Георг Вильгельм решил "ковать железо пока горячо". Поэтому он не стал дожидаться того момента, когда Кристиана Эбергардина придет в себя. Вытащив свою руку, мокрую от ее выделений, что заставило соломенную вдовушку еще раз охнуть и скорчиться, он тут же этой самой рукой повелительно взял ее за узел волос на голове и притянул голову женщины к своему паху.

    Кристиана Эбергардина теперь сидела, перегнувшись со своего кресла, опущенная лицом прямо к штанам брата. Она еще не пришла в себя от только что потрясшего ее мучительного оргазма, не могла отдышаться и, кроме того, вообще была потрясена. Поэтому она не сумела сразу сориентироваться, что от нее хочет ее недавний ученик, а теперь господин… Георг Вильгельм же решил не помогать ей. Он просто, ничего не говоря, стал возить ее лицом по своим штанам, по восставшему под тканью члену до тех пор, пока Кристиана Эбергардина сама дрожащими непослушными от волнения пальцами не расстегнула ширинку….

    Женщине пришлось самой расстегивать брюки и доставать оттуда толстый и длинный фаллос ученика. "Соси теперь, — громко и требовательно сказал Георг Вильгельм и, поскольку Кристиана Эбергардина слегка замешкалась, он добавил: — Соси мой член, сучка." Кристиана Эбергардина тут же покорно раскрыла ротик и приняла в свои накрашенные губки мужскую плоть. Она ощутила губами ее упругость, округлость члена, входящего в нее.

    Член был длинный, он входил глубоко, доставая до горла. Кристиана Эбергардина начала его сосать, заглатывая поглубже, но не могла приноровиться к нужному ритму. Поэтому Георг Вильгельм продолжал держать ее крепко за пряди черных волос на голове, не отпуская ни на секунду, и просто задавал удобный для себя темп, резко поднимая и опускал голову Кристианы Эбергардины. Она просто скользила своим ртом вдоль ствола.

    "Мой рот — влагалище" — подумала про себя Кристиана Эбергардина, и эта мысль пронзила ее. "Тебе нравится сосать сучка?" — спросил Георг Вильгельм. Она все равно ничего не могла ответить, ее ротик был забит до отказа, но даже если бы был свободен Кристиана Эбергардина не нашлась бы что ответить. Отчаяние, которое владело ею еще во время оргазма, стало постепенно отступать.

    На смену ему приходило предательски подкравшееся вожделение. Со смущением Кристиана Эбергардина почувствовала, что снова начала возбуждаться. Причем эта новая волна возбуждения была еще сильнее предыдущей. Неожиданно для себя, ощущая нестерпимое жжение и зуд во влагалище, свидетельствующие о желании, Кристиана Эбергардина на секунду сумела выпустить член мужчины изо рта.

    Она мгновенно подняла пылающее пятнами лицо к Георгу Вильгельму и простонала: "Возьми меня… Пожалуйста… Скорее…" Но тут произошло то, чего она не ожидала. Ей и так стыдно было за себя после такой просьбы. Как только она могла решиться сказать такое? Однако то, как отреагировал Георг Вильгельм, было для нее совершенно неожиданно.

    Когда она говорила такое своему бывшему мужу Фридриху Августу, тот сразу выполнял ее просьбу, радуясь, что может удовлетворить возникшее желание супруги. Георг Вильгельм же, услышав ее слова, немедленно дернул ее за волосы так, что она вновь была вынуждена уткнуться в его член своим ртом.

    Одновременно мужчина сильной рукой задрал на ней сзади и так сильно завернутый к верху подол платья и, обнажив голую белую аппетитную попку, несколько раз изо всех сил шлепнул по ней. "Не указывай мне, сука, что делать с тобой, — сказал он и нанес еще несколько чувствительных и болезненных шлепков. — Делай, что тебе говорят, и молчи. Здесь я, получаю удовольствие."