de omnibus dubitandum 43. 80

ЧАСТЬ СОРОК ТРЕТЬЯ (1698-1700)

Глава 43.80. ЛИЦО ЖЕНЩИНЫ ИНТЕРЕСНО, КОГДА ЗАИГРЫВАНИЕ С НЕЙ ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ…

    Он продолжал теперь периодически подбадривать сосущую Кристиану Эбергардину болезненными шлепками по попе, приговаривая: "Ты думала, шлюха, что найдешь себе любовника, когда шлялась вот так… Думала, что походишь по дорожкам замка, вертя попой, и получишь мужика, который будет трахать тебя… Так вот, получай, этот мужик нашелся. И я покажу тебе, каково быть шлюхой. Ты хотела ею стать? Так вот — узнай, каково это."

    Попка Кристианы Эбергардины теперь вся горела от ударов, но вскоре боль уступила место новому ощущению. Изнутри ее тела стало подниматься тепло, жар, который рос в ней вместе с получаемыми шлепками и теперь смешивался с болью, затопляя ее и приносил вместе неповторимый букет ощущений. Это было стыдно и приятно одновременно.

    Наконец, член оставил рот Кристианы Эбергардины. Она уже изрядно устала сосать. С непривычки сеанс был слишком длинным, и у нее свело скулы от напряжения, от необходимости все время держать рот широко открытым и сосать, сосать…

    "Вот теперь пора и попробовать тебя, — сказал Георг Вильгельм, отпуская волосы Кристианы Эбергардины. — Повернись ко мне попой и становись раком" — велел он. У Кристианы Эбергардины уже не было ни сил, ни желания возражать. Георг Вильгельм достиг своей цели — он сумел подавить ее и сделать послушным похотливым автоматом в своих руках.

    Для него это был не первый случай покорения женщин. Так что все было сделано квалифицированно и дало свой результат. Кристиана Эбергардина повернулась кругом вокруг кресла и встала там на четвереньки.

    Она стояла так и смотрела на Георга Вильгельма, который тоже пристроился сзади. "Что встала? — спросил он раздраженно. — Приготовь себя как следует. Я не собираюсь готовить тебя. Ты не девчонка и сама прекрасно знаешь что должна сделать." Задница Кристианы Эбергардины еще помнила силу ударов брата, поэтому женщина не стала кривляться и тут же, под требовательным взглядом Георга Вильгельма, выполнила все, что он велел.

    Она высоко задрала подол платья, совсем обнажив полушария круглого белого зада, и, упираясь локтями в кресло, опустив подбородок на руки, расклячилась перед мужчиной. Ноги при этом она развела как можно шире, насколько позволяло длинное платье.

    Перед удовлетворенным взглядом Георга Вильгельма теперь призывно блестели обе дырочки Кристианы Эбергардины. Он посмотрел на открывшуюся его взгляду картину и хмыкнул: "Ты быстро все усвоила, детка. Способная шлюшка." Он даже заметил, как при этих словах попка Кристианы Эбергардины вздрогнула.

    Теперь оба они не могли видеть лиц друг друга. И это опять порадовало женщину. "Сначала я переживала, что нахожусь с ним лицом к лицу, — подумала она. — Теперь же я стою раком и мое лицо уткнуто в сиденье, а наружу, на обозрение мужчины, выставлено только мое самое сокровенное. А лицо теперь ему не нужно.

    Лицо женщины интересно, когда заигрывание с ней только начинается, когда интересны ее реакции. То есть когда она еще человек. Человек в представлении мужчины. А когда все уже совершилось, она уже кончила под ним и теперь стоит раком, покорно ожидая его милости, она уже не человек. Она — просто вагина. Анонимная щель… И ему совершенно не интересно ее лицо. Ее красивое лицо. Потому что у щели, которая, дрожа, ждет, что в нее войдут, не может быть лица…

    В вагину Кристианы Эбергардины мягко вошла-проскользнула головка члена. Она вздрогнула и раздалась вширь, пропускам в себя мужскую плоть. Член резко заходил взад и вперед, долбя и утрамбовывая матку, проникая, как казалось Кристиане Эбергардине, до самого сердца.

    Потому что женщина чувствовала, как каждый раз трепещет ее сердце, когда член мужчины заполнял ее. Однако это вскоре показалось Георгу Вильгельму пресным. Ему вообще наскучил простой секс, которым можно заниматься сколько угодно на любом углу. Нет, он теперь стремился к более изысканным способам.

    Он вынул фаллос и взялся за бедра Кристианы Эбергардины. На них все еще краснели пятна от ударов, которыми он ожег задницу соломенной вдовушки. Кристиана Эбергардина, не понимая, что произошло и почему мужчина вышел из нее, обернулась, но тут же опять получила несколько ударов ладонью по упругой попке. " Стой как стоишь, — сказал Георг Вильгельм. — И нечего головой вертеть."

    Потом помолчал и, как бы примериваясь, сказал: "Поглядим сейчас, как твои вторые райские ворота почувствует себя." При этих словах Джулия дернулась. Она испугалась, ведь у нее уже была возможность убедиться в огромности размеров фаллоса брата. Кроме того, уже несколько лет в ее заднем проходе никого не было. Последний раз туда проникал эфиоп, но это было еще до замужества. С тех пор никто не трогал это место, и оно оставалось целым.

    Теперь женщина боялась, что Георг Вильгельм с его грубостью и бесцеремонностью просто порвет там все. "Нет, нет, прошу тебя" — забормотала она. "Молчи, щель" — презрительно бросил Георг Вильгельм и начал атаковать маленькую нетронутую норку. "Ты порвешь меня" — жалобно заплакала Кристиана Эбергардина. У нее на глазах действительно появились слезы.

    Женщина на самом деле испугалась. "У меня там давно никого не было" — бормотала она, пытаясь повернуть голову. Но отчаяние уже опять охватывало ее. Кристиана Эбергардина столкнулась с взглядом Георга Вильгельма и поняла совершенно отчетливо, что пощады не будет. И ее маленький анус сейчас будет безжалостно порван… Закрыться она не могла. Поза, в которой стояла Кристиана Эбергардина, не позволяла ей что-либо предпринять.

    Теперь она, стоя на четвереньках, была полностью во власти мужчины. Георгу Вильгельму всегда нравилась женщина в этой позе. И не только потому, что в ней она была более доступна и, член проникал в нее глубже всего, но главным образом потому, что так женщина ничего не могла. Эта поза наилучшим образом демонстрировала самой женщине бессмысленность сопротивления, показывала стоящей раком женщине ее истинное место…

    "Я не смогу сидеть, — простонала Кристиана Эбергардина. — Наш отец, обо всем догадается". "Вот об этом ты должна была побеспокоиться раньше, — издевательски сказал Георг Вильгельм, оросив выделениями из влагалища средний палец осторожно ввел его в задний проход Кристианы Эбергардины.

    — Когда ты наряжалась и гуляла по дорожкам замка — ты тогда и должна была задуматься о реакции нашего отца. А о том, чтобы ты не могла сидеть после это, я позабочусь. Ты будешь наказана". "За что?" — спросила Кристиана Эбергардина, ничего не понимая. "А вот за что" — сказал Георг Вильгельм и стал теперь со всей силы хлестать ее по обнаженной и упругой вожделенной попке.

    Вскоре задница женщины превратилась в сплошное ярко-красное пятно. Кристиана Эбергардина рыдала в голос, кусая себе руки и обшивку кресла перед своим лицом. Она ничего не могла понять, но чувства подсказывали ей, что очень скоро боль отступит. Этого не происходило. Но повторилось, только с новой силой, то, что она уже испытала несколько раньше.

    Жар поднялся из глубины ее тела, от клитора, и этот жар слился с болью в исхлестанных ягодицах, поглощая ее. Боль смешалась с наслаждением… Георг Вильгельм прекратил хлестать Кристиану Эбергардину только тогда, когда ее стоны и болезненные вскрики перешли в сплошной вой. Тогда он прекратил истязать глубокую норку между полушариями женщины и сказал: "Ну, тебе хорошо? Теперь ты больше не думаешь о папе?

    О моем бедном отце, который так добр к нам и которого мне жаль, потому что его дочь — шлюха?" Георг Вильгельм засмеялся: "А он, бедный, и не знает, какая шлюха его дочь — прекрасная тихоня, фрейлейн Кристиана Эбергардина. Ну, ничего, может быть мы ему и не расскажем. Зачем расстраивать хорошего человека… Так ты спрашивала, за что ты наказана?"

    Кристиана Эбергардина уже ничего не отвечала. Только полушария ее задницы вздрагивали. "Так вот, — не дождавшись ответа, а вернее, не нуждаясь в нем, продолжал Георг Вильгельм: — Я наказываю тебя за то, что ты оказалась такой бесстыдной сукой, что решила изменить своему бывшему мужу. И не говори, что ты не хотела этого сделать. Иначе тебе не пришло бы в голову вчера и сегодня наряжаться как фрейлейн фюр аллес… Как дорогой шлюхе. А у каждого человека бывает жена. И он любит ее.

    Будет жена и у меня когда-нибудь. И она тоже может оказаться такой же по****ушкой как ты. Всякое бывает, от такого несчастья никто не застрахован. Так вот, я наказываю тебя за всех обманутых мужей, за всех несчастных мужей…" Георг Вильгельм секунду подумал и решил сказать еще. Кристиана Эбергардина за это время прекратила рыдать и попыталась как-то изменить позу, надеясь, что брат увлекся и не заметит этого. Но не тут-то было.

    "Стой смирно, — прикрикнул он. — Да не забывай прогибаться. Что с того, что я пока что не трахаю тебя? Все равно я хочу, чтобы ты была готова к этому в любую минуту, и хочу видеть, как дрожат твои полушария и твоя щель. Прогнись, слышишь." И Георг Вильгельм, положив тяжелую руку на поясницу Кристианы Эбергардины, заставил ее прогнуться как следует. "И попку задирай повыше, чтобы она торчала, — велел он. — И стой так, пока я не велю тебе изменить позу." "Так вот, — продолжал Георг Вильгельм, — ты всегда производила впечатление такой важной серьезной дамы. Одним словом, уважаемой фрау. И я уважал тебя. А когда увидел, что ты готова стать шлюхой, понял, что ты шлюха и есть. Тогда я понял, как обманывался со своим уважением к тебе. И мне стало обидно за себя. Так что ты обманула и меня."

    С этими словами Георг Вильгельм, наконец, вогнал свой член в попу Кристианы Эбергардины. Она закричала. Проход был слишком узкий. Головка застряла, едва войдя в него. "Ну-ка, помоги мне, — сказал Георг Вильгельм. — Ты не хотела, ты боялась этого… Так вот, теперь ты за это еще будешь помогать мне трахать тебя в попу. Давай сюда руки.

    Кристиана Эбергардина покорно вытянула свои руки назад. Теперь ей пришлось для сохранения упора и равновесия просто упереться лбом в обивку кресла. Ведь стоять только на коленях в такой позе невозможно. Гобеленовая ткань приятно холодила горячий лоб женщины… Руки же Георг Вильгельм положил ей на ягодицы рядом с ложбинкой. "Растягивай себя сама, — велел он. — Подставься мне, чтобы было удобно. Растопырь себе задницу." И Кристиане Эбергардине пришлось сделать это. Она сама стала раздирать себе попку, растягивая себя для того, чтобы член мужчины мог беспрепятственно войти туда.

    Первые удары члена в задний проход были ужасны. Фаллос с первого же раза вошел глубоко, а со второго — до самого конца. Кристиана Эбергардина чувствовала себя бабочкой, насаженной на булавку в детском ботаническом альбоме. Внутри ее попки пульсировал огромный член. Она ощущала его живую силу внутри себя. Фаллос наливался кровью, шевелился, заполняя ее всю, и она ощущала себя слитой с этим орудием.

    Она чувствовала, как бьется в ней, разрывам ее, член брата. Теперь рыдания и стоны перешли в рев боли, отчаяния и наслаждения. Это был вой животного… Когда Георг Вильгельм кончил ей в задний проход и отпустил ее, разрешив упасть плашмя на кресло, Кристиана Эбергардина, закрыв глаза и тяжело, прерывисто дыша, чувствовала, как по ее внутренностям растекается горячая сперма мужчины. "Ну, фрейлейн, теперь мы, кажется, можем заканчивать наши упражнения" — сказал он.

    Спустя несколько секунд до Кристианы Эбергардины дошел смысл его слов. Она все воспринимала как в тумане. Медленно она поднялась на четвереньки и опустилась на пол. Пока она делала это, Георг Вильгельм еще раз легонько шлепнул ее по заду и сказал: "Ну вот, так шлюхи возвращаются домой к своим мужьям… Запомни это. Я постарался втолковать тебе это на славу".

    В свои комнаты они добрались за несколько минут. К счастью, навстречу им никто не попался и поэтому Кристиана Эбергардина опрометью бросилась к себе в спальню, где сбросила с себя всю одежду и потребовала у горничной налить себе ванну. Она тряслась всем телом. Ей было жутко от того, что с ней произошло.

    Самым ужасным была ее тайна — та, что она кончила три раза. Один — под рукой Георга Вильгельма, и еще два раза, когда ей удалось скрыть это, и он не обратил внимание на ее сладострастные судороги. Она кончила, когда сосала у него, и еще — самый сладкий миг — когда он так грубо трахал ее в попку… Сознавать это было самым ужасным…

    Вечером за ужином, Кристиана Эбергардина была необычайно мила с отцом и предупредительна. Она чувствовала свою острую вину перед ним за то, что Георг Вильгельм оказался прав — она шлюха. Самая настоящая. И ей не нужно обижаться на брата. Он был прав. Все было бы иначе, если бы она сама не знала про себя этого… И поэтому Кристиана Эбергардина была в тот вечер само очарование. Так что в тот вечер все были как нельзя более ласковы и внимательны друг к другу.

    Отец был настолько очарован предупредительностью своей очаровательной дочери и ее покладистостью в возникающих вопросах, что даже не обратил внимания на то, что она как-то странно ходит, широко расставляя ноги и оттопырив попку, а иногда даже, при неловком движении, болезненно морщится и, украдкой поглядывая наокружающих, не заметили ли они, густо краснеет…

    Наутро, Кристиана Эбергардина долго лежала в постели. Она смазала свой ноющий задний проход гусиным жиром и теперь там стало не так болеть. Но, самое главное, она не хотела выходить из спальни, потому что не знала, как ей теперь вести себя с Георгом Вильгельмом. Однако, сидеть весь день в спальне было бы глупо и поэтому, наконец, Кристиана Эбергардина вышла в гостиную.

    Но там ее уже ждал Георг Вильгельм. Он сидел на диване и смотрел на соломенную вдовушку.

    "Кажется, фрейлейн хотела сегодня продолжить наши упражнения. Не так ли?" — спросил он вежливо, потому что не хотел, чтобы кто-либо из домашних и прислуги догадался о новых взаимоотношениях, связывающих теперь его и Кристиану Эбергардину.

    "Да?" — растерялась Кристиана Эбергардина, хотя и предвидела заранее такой ход со стороны брата. В доме он был ей не опасен, здесь она была госпожа, а вот в кабинете… Одни воспоминания об этом заставляли Кристиану Эбергардину дрожать от страха и вожделения. Она уже готовилась отказаться от занятий и тем самым дать понять наглецу, забывшему свое место, но… Непроизвольно губы ее сложились в утвердительный ответ.

    Под взглядом наглых и повелительных глаз Георга Вильгельма женщина больше не могла принадлежать себе. После того, что он сделал с нею накануне, Кристиана Эбергардина чувствовала свою зависимость от этого человека. "Я жду вас в кабинете" — сказал Георг Вильгельм и с полупоклоном вышел. Кристиана Эбергардина, закусив губу, в раздумье и смятении чувств стояла перед зеркалом. Наконец она вышла во двор замка, чтобы следовать в кабинет.

    Георг Вильгельм увидел ее и на его лице появилась улыбка победителя. Он распахнул дверь в кабинет и Кристиана Эбергардина вошла. Оба молчали. Кристиана Эбергардина обречено ждала, не смея вымолвить ни слова, ожидая приказаний своего повелителя, который теперь еще сегодня получил дополнительное веское доказательство того, что она — Кристиана Эбергардина — смирилась со своей участью и покорилась ему.

    А Георг Вильгельм молчал, потому что хотел помучить Кристиану Эбергардину неизвестностью. "Отец  заметил, что ты трахалась?" — спросил он внезапно. "Нет… Нет, к счастью" — ответила Кристиана Эбергардина, опуская глаза. "Ничего, — спокойно сказал Георг Вильгельм, — еще заметит. Я тебе это устрою. Если не хватит моих сил, то у меня много дружков, которые не откажутся попользоваться твоим белым телом. Мы сумеем затрахать тебя так, что это станет невозможно скрыть ни от кого вообще."

    У Кристианы Эбергардины перехватило дыхание. "Как же так? — подумала она. — Я совсем не хотела так далеко заходить, и вдруг…" Словно угадав ее мысли, Георг Вильгельм улыбнулся покровительственно: "Так всегда бывает… Так и становятся шлюхами. Настоящими. Когда муж про тебя все поймет, он все равно бросит тебя. После того, что он узнает о тебе, он все равно не сможет тебе это простить. К тому времени ты станешь уже такой, что муж просто будет вынужден прогнать тебя. Вот тогда я возьмусь за тебя по-настоящему. Не каждый день и не каждому парню вроде меня попадает в руки такая женщина, как ты. Я сумею найти тебе применение."

    "А что же сейчас?" — дрожащим голосом жалобно сказала Кристиана Эбергардина.

    "А сейчас, — рассмеялся Георг Вильгельм, — просто подготовка, тренировка. Надо же тебя приучить кое к чему. Чтобы ты действительно поняла, что значит быть шлюхой." "Наверное, шлюхами на самом деле рождаются, — подумала Кристиана Эбергардина. — Как мало мне оказалось нужно, чтобы полностью покориться Георгу Вильгельму и его ужасным планам. Но я буду бороться."

    В ту же самую минуту они остановились прямо у большого стола в кабинете. Георг Вильгельм запустил руку под подол платья Кристианы Эбергардины. Теперь она уже привычно пропустила его руку себе между ног. В самом деле, не ломаться же после всего, что он спокойно сделал с нею вчера? "Что я вижу? — вдруг спросил Георг Вильгельм. — Что это на тебе?"

    Его грозное и удивленное лицо смотрело прямо на Кристиану Эбергардину. "Я спрашиваю, что это такое на тебе надето под платьем?" — опять спросил он. "Панталоны … Это панталоны" — запинаясь и не понимая в чем дело и чем вызван такой вопрос, ответила Кристиана Эбергардина. Опять рывок, и панталоны с треском разрываемой ткани медленно сползли по ногам женщины.

    Георг Вильгельм поднял это разорванное произведение итальянского искусства и, грубо скомкав его, ткнул им в лицо женщины: "Чтобы я этого больше не видел, — сказал он. — Запомни —панталоны носят только порядочные женщины. Уважаемые женщины. А сучки, вроде тебя, панталонов не носят. Это ваш отличительный признак. И ваше наказание. Чтобы вы всегда помнили, кто вы такие, и всегда были готовы удовлетворить мужчину. Чтобы, когда мужчина захочет тебя, ему не пришлось ждать и смотреть, как ты снимаешь свои панталоны. Шлюхе это не пристало.

    Ты просто должна по первому желанию мужчины задрать юбку и обнажить себя всю сразу. Ты поняла?" Кристиана Эбергардина промолчала, но ее подавленное молчание свидетельствовало о том, что она не собирается противиться воле Георга Вильгельма.