1843-й. Часть 17

Из сборника: Темные аллеи в полночь.





-Ну-ну-ну, не реви… - говорил мне Алексей, сидя рядом со мной на кровати, - Ну, подумаешь, ну дал тебе пяток горячих по попке, ну, ты же заслужила, ведь правда?
Я отрицательно покачала головой. Почувствовала на своих ягодицах ладонь Вронского.
Вронский погладил мою выпоротую задницу, сказал мне:
-Раздевайся!
-Зачем? - тихо спросила я.
-Как это зачем? - удивился Вронский, - а затем, что даже неверные жены не освобождаются от супружеских обязанностей…
-Я тебе не жена! - сказала я Вронскому.
-Наше странное русское общество считает по-другому! - весело сказал мне Вронский, - если увез тебя в свое поместье, украл у родителей, то все! С этих самых пор ты - моя жена! Так что раздевайся! Помочь?
Он стал раздевать меня, снял с меня юбку, кофточку, белый лиф, что я носила в деревне вместо корсета, а потом и панталоны. И я осталась лежать перед Вронским совершенно голая, дрожа от холода и немножко - от страха.
Я думала, что Алексей сейчас ляжет на меня сверху, придавит меня своим весом, может быть, заставит закричать от боли, но… нет.
-Чего разлеглась? - почти нежно, сказал мне Вронский, - на колени!
-За… за… зачем? - чуть заикаясь, переспросила я.
-А ты как думаешь, зачем? - сказал он, приспуская свои бриджи, - чтобы показать мне, что ты любишь и меня тоже, а не только своего ненаглядного Левина!
Стоя на коленях перед Вронским, я вдруг увидела перед своим лицом его напряженный член.
-Что смотришь, бери! - сказал Вронский.
-Как это? - не поняла я.
-Бери в рот, медленно и нежно, поцелуй моего лучшего друга так, чтобы мне понравилось! - объяснил мне Алексей.
Я смотрела на Вронского снизу вверх. Все-таки он был хорош собой. Зря я ему сказала, что это не так, когда танцевала с ним на балу. Но он просто выглядел таким… таким самоуверенным, что мне захотелось тогда сказать ему какую-нибудь колкость. И я сказала. И вот теперь…
—Хватит на него смотреть! В рот бери! И не дай бог, ты меня укусишь! - сказал мне Вронский, и я вдруг увидела у него в руке плеть. Он дотянулся плетью до моей попы, и хлестнул меня, довольно болезненно. Потом опять сказал:
-Ну же? Или еще плеткой по попе захотела?
-Нет, не надо плеткой… - сказала я, и взяла напрягшийся член Алексея в руки, а потом лизнула его, как петушка на палочке.
-Ну же, быстрее! - скомандовал Алексей, и снова полоснул меня плетью по попе.
И я представила себе, что вместо члена у Алексея - петушок на палочке, засунула себе его за щеку и принялась облизывать, как тогда, дома… когда еще мне давали сахарного петушка, чтоб я не вопила громко во время наказания розгами. Алексей застонал и уронил на пол плетку, которую я тут же перехватила у него. Схватив плетку, я стегнула Алексея по заду, вскочила на ноги, и уже собиралась дать деру, как вдруг Алексей бухнулся передо мной на колени и умоляюще простонал:
-Маша… да! Еще!
Меня не надо было просить дважды, я снова подняла плеть, и опять стегнула Алексея так, что на его ягодицах вспыхнули красные пятна.
-Ну, что?! - заорала я на Вронского, - попался, подлец?!
-Да, Маша… - тихо сказал Вронский, - попался…
И тогда я хлестнула его задницу еще раз. А потом еще и еще.
Он не кричал, не вопил и не сопротивлялся мне. Он просто стоял передо мной на коленях, и тихо стонал:
-Машка… какая же ты все-таки… сволочь!
-За сволочь сейчас ответишь! - сквозь зубы сказала я, подошла к коленопреклоненному Алексею с другой стороны, взяла его за подбородок, и отвесила ему пару пощечин.
-Ты всегда был плохим мальчиком, Алеша! - с сожалением сказала ему я, - Ты обижал женщин, ты делал женщинам больно! И за это, ты заслуживаешь хорошую порку!
Сказав это, я дала Вронскому крепкий подзатыльник, и опять взялась за плеть.
-Ну же, проси прощения!!! - прорычала я на ухо Вронского, - проси прощения у меня, и у Анны, которая из-за тебя, мерзавец, лишила себя жизни! И которая была виновата только тем, что полюбила тебя, развратника! Быстро!!!
-Машенька, прости меня… - сказал Алексей, а потом молитвенно сложил руки и сказал:
-Анечка… если ты слышишь, прости меня… прости, прости, прости… ты же знаешь, я всегда любил нашу девочку… я всегда заботился о ней… извини, что не уберег ее… извини… извини… но я знаю, она сейчас с тобой, со своей мамочкой… и я люблю вспоминать о вас, мои девочки… и, когда я приду к вам наконец, я буду самым счастливым отцом и мужем на свете…
-Какая девочка? - удивилась я, внимательно посмотрев на Алексея.
-У нас с Анной была дочь… она умерла от кори, когда ей было пять лет… - сказал мне Алексей, и я вдруг увидела, что его лицо мокрое от слез. Я обняла его, прижала к себе, и мы долго стояли молча, слегка покачиваясь из стороны в сторону, как две былинки на ветру.