Стареющие

Моя тетя Вера — ей пятьдесят восемь — недавно прислала фотографию: она в горах, с рюкзаком, волосы растрепаны, глаза сияют. В тот день она поднялась на какую-то непроизносимую гору.

А моя соседка Анна Петровна — ей пятьдесят пять — каждый день ковыляет до магазина с таким видом, будто несет не только свою авоську, но и все горести мира. А они почти ровесницы... Дело ведь не в возрасте. Стареющими становятся независимо от цифр в паспорте.

Я впервые заметила «стареющего» в своей подруге Наташке, когда нам было по двадцать два. Мы сидели в кафе, и я предложила поехать на выходные в соседний город — просто так, без плана, куда глаза глядят.
— Ой, Тань, ну какие поездки, — она поморщилась, помешивая чай. — У меня ноги после нашей прогулки в парке отваливаются, спина болит, да и вообще, что мы там забыли? Будет дождь, наверное. Да и дорого.

Я смотрела на нее и не понимала — когда успела состариться эта девчонка, которая в школе лазила по заброшенным стройкам и мечтала объехать весь мир?

А потом я стала замечать их везде, этих «стареющих». Мой коллега Дима, тридцатилетний экономист, который каждый вечер идет домой одним и тем же маршрутом, садится в одно и то же кресло и смотрит один и тот же сериал. Который на предложение заглянуть в новое кафе отвечает: «Зачем? В нашей столовой нормально кормят».

Мой сосед Иван Кузьмич, восьмидесятидвухлетний дед, каждое утро делает зарядку во дворе, а потом идет на рынок — «людей посмотреть, себя показать». Который шесть лет назад выучил английский, «чтобы внуку с уроками помогать».
Моя мама — шестьдесят лет, сад-огород, варенья-соленья — недавно записалась на курсы современной живописи. «Всегда хотела попробовать, — сказала она, — но все откладывала на потом. А потом подумала: а когда это "потом" наступит?»

Так что же это за люди такие — «стареющие»? Что с ними происходит? Почему кто-то в двадцать уже как будто на пенсии, а кто-то в семьдесят рвется покорять новые вершины?

Я задала этот вопрос своей бабушке — а ей, на минуточку, восемьдесят семь, и она до сих пор сама ездит на дачу и выращивает какие-то экзотические сорта помидоров.

— Страх, Танюша, — ответила она, ловко орудуя спицами (вязала свитер правнуку). — Стареющие — это те, кто боится.

— Чего боится? — не поняла я.

— Всего, — она пожала плечами. — Боится, что будет больно. Боится, что будет трудно. Боится, что не получится. Боится, что засмеют. Боится новостей, перемен, неожиданностей. Как будто, если все будет как вчера, то смерть про тебя забудет.

Я подумала о Наташке, которая теперь каждые выходные проводит на диване с сериалами. О Диме-бухгалтере, который при любом предложении что-то поменять говорит: «Да ну, зачем?» О соседке Анне Петровне, которая вздрагивает от каждого телефонного звонка, словно он может принести только плохие вести.

А потом вспомнила свою реакцию на предложение поехать в горы.

— Я? В горы? — я рассмеялась, когда коллега показала фотографии своего последнего похода. — Нет, это не для меня. Я не в форме, да и вообще, там же опасно. И комары, наверное.

И вдруг поняла — я тоже начала стареть. Незаметно для себя я стала отказываться от нового, искать отговорки, выбирать безопасное и знакомое.
Когда это началось? Может, когда я отказалась от стажировки в другом городе, потому что «а вдруг не справлюсь»? Или когда перестала ходить на концерты, потому что «толпа, шумно, поздно»? Или когда начала жаловаться на погоду, начальство, правительство — на всё, что нельзя изменить, вместо того, чтобы менять то, что можно?

Вчера я нашла старые фотографии: мне восемнадцать — улыбаюсь во весь рот, глаза горят, за спиной — рюкзак. Куда делась та девчонка? Когда я успела её потерять?

Я решила провести эксперимент. Маленький шаг в сторону от привычного. В обед вместо столовой пошла в новое кафе. Незнакомая еда, непривычные лица. Сердце колотилось, словно я собиралась прыгнуть с парашютом, а не съесть сэндвич.

— Что будете заказывать? — спросил симпатичный бармен.

— Не знаю, — я пожала плечами. — Удивите меня.

Он улыбнулся и кивнул. И когда передо мной поставили странный напиток с плавающими в нем ягодами и травами, я не стала спрашивать состав и калории. Просто попробовала. И знаете что? Это было восхитительно.
Потом я зашла в книжный и купила книгу с яркой обложкой — просто потому, что она мне понравилась. Не изучала рецензии, не гуглила автора. Просто взяла и купила.

По дороге домой я свернула на незнакомую улицу. Просто чтобы посмотреть, что там. Там оказался маленький сквер с фонтаном, который я никогда раньше не видела, хотя живу в этом районе пять лет.

Дома я открыла шкаф и вытащила яркое платье, которое купила год назад и ни разу не надела — «слишком заметное». Надела его и пошла выносить мусор. Соседка Анна Петровна чуть не выронила свою авоську.

— Танечка, ты куда такая нарядная?

— Никуда, — я пожала плечами. — Просто захотелось.

Она посмотрела на меня с недоумением, но мне было все равно. А вечером я позвонила своей тете Вере.

— Слушай, — сказала я, — а как ты решилась полезть на гору?

— А чего тут решаться? — удивилась она. — Захотела и полезла.

— Но там же высоко, опасно, незнакомо...

— Именно поэтому! — рассмеялась она. — Если всегда делать только то, что знакомо и безопасно, то зачем вообще жить?

И я вдруг поняла, что бабушка-то была права! Старение — это не про морщины, седину или артрит. Это про страх. Про то, как мы в какой-то момент начинаем строить вокруг себя забор из привычек и ритуалов, надеясь, что он защитит нас от боли, неудач, разочарований. И не замечаем, что превращаемся в узников этого забора.

Мой дедушка — муж той самой бабушки-вязальщицы — умер в девяносто один. За неделю до смерти он посадил яблоню. «Зачем, дед? — спросил его мой брат. — Ты же не увидишь, как она вырастет». А дедушка ему ответил: «А я и не для себя сажаю».
Вот оно. Стареющие — это те, кто уже не сажает деревьев. Кто живет только сегодняшним днем, вернее, вчерашним — повторяя его снова и снова.

Сегодня утром я встала на час раньше и вышла на пробежку. Первые пять минут было тяжело, я задыхалась и думала: «Зачем я это делаю? Жила же нормально и без этого всего...» Но потом что-то щелкнуло, и я просто бежала, глотая прохладный утренний воздух, чувствуя, как работают мышцы, как бьется сердце — живое, сильное.

А потом я зашла на сайт и забронировала тур в горы. Не на Эльбрус, конечно, для начала что-то попроще. Но это будет моя первая гора. И точно не последняя.