Обратно в строй

       "хроники ржавой империи"
      (новый взгляд на ржавчину)


   Настоящего аппетита не было уже несколько месяцев. Хотя, он искал его везде. В окнах ресторанов, в поварских книгах с красочными картинками, в мемуарах придворного официанта, которые он однажды купил вместе с «Записками охотника».  А тот аппетит, что еще провоцировал его на завтрак, обед и ужин, был какой-то чужой. Он предлагал меню простого обывателя. По сути, мелкой сошки непосвященной в тайны государственной кулинарии. Меню человека, оставленного за боротом настоящего банкета, что происходил в это время за закрытыми дверьми. Того самого пира в смутные времена где есть только две роли - или пирующего, или мертвеца.

    Заслуженный людоед на пенсии Доронин слонялся с утра по квартире, подаренной в награду за верную службу. Он обходил владения шаркающей походкой похудевшего борца суммо и тоскливо вздыхал. Дойдя до кухни, он застыл в дверном проеме и посмотрел на спину поварихи Дарьи Васильевной. Ловкой, опытной, проверенной временем. Доронин привычно представлял ее в виде холодильника и сразу поморщился. Ничего аппетитного в ней тоже не нашлось. Только ледяное сердце – Доронин подозревал, что повариха его тайно не любит, и вместительный живот, где уже успели побывать восемь детей.
    - Проголодались? – Дарья Васильевна обернулась.
    - Нет, - уверенно сказал людоед на пенсии и отправился в столовую завтракать. Строгий режим пенсионной диеты нарушать было нельзя.

    Мальчик с колокольчиком на настенных часах прозвонил десять раз. Пришло время тушеной морковки, капустного пюре, фасоли залитой гусиным жиром и тошнотворных куриных крылышек, пресных как вареный язык глухонемого. Время желания выкинуть тарелку в окно.
    - Что это? – спросил с брезгливостью Доронин.
    - Котлеты из сельдерея с грибами, - осветила Дарья Васильевна.
    - Своим младенцам эту гадость подавай, - скривился почетный пенсионер, отодвигая от себя тарелку.
    - У моих младенцев давно зубы выросли, - повариха привычно вернула тарелку обратно. – А у вас выпали.
    - Это казенные зубы у меня выпали. А свои пока на месте.
    - Вот по зубам и угощение. Сами знаете, против диетологов из особого отдела лучше не выступать. А они запрещают есть людей на пенсии.
    «На каждый запрет найдется контрабанда» – подумал с вызовом Доронин, но сам себя пресек. Его голод еще не дошел до того уровня, когда опускаются до подпольного рынка человеческих блюд. Да и подавали там, как правило, блюда, порченные дешевым алкоголем и бродячим образом мысли. Что ни шло ни в какие сравнения с филе проворовавшегося чиновника или испорченными мозгами потенциального предателя. 

    Вдруг запахло луком и сырым мясом. Сочным, энергичным, со множество карьерных прожилок. Полным крови и жизнерадостности. Так пахнет упитанный молодой олень, который мало того, что вообразил себя хищником, так еще решил бросить вызов старому льву на выборах царя зверей. Запах ворвался в квартиру сквозь замочную скважину, и волосы в чутких ноздрях Доронина с брезгливостью зашевелились.  Он уже знал кто стоял за дверью.
    - Тимур пришел, - сказал он с ненавистью.
    - Пришел, – равнодушного кивнула Дарья Васильевна.

    Тимур ворвался в квартиру вихрем ходячего аппетита. Молодой, энергичный госслужащий с новенькой казенной челюстью. Раньше он служил у Доронина снабженцем обедов государственного значения, а теперь и сам дослужился до звания штатного людоеда. Глаза Тимура блестели наигранной радостью, а в руке он держал коробку в золотистой фольге.
    - С чем пожаловал? – Доронин старался не смотреть на незваного гостя.
    - С приглашением и гостинцем, - подмигнул бывший снабженец. Он пытался придать голосу теплые интонации, но ехидного высокомерия спрятать так и не смог.
    - Обратно на службы приглашают? – фыркнул пенсионер.
    - Пока только на центральную кухню. Для получения награды за прошлые заслуги. А там всякое может случиться. Сами знаете.
    - Уж знаю. Попав туда можно и не вернуться. Жаровни там горячие.
    - Да я не об этом, - засмеялся натужно Тимур. – В последнее время опытных кадров не хватает, а роботы заметно прибавилось. Так что, все возможно.
    - Неужели не хватает? – в голосе Доронина послышалось злорадство.
    - Так точно, не хватает!
     В глазах людоеда на пенсии мелькнула робкая надежда. Чем шеф-повар не шутит? Прожорливую недостачу он подозревал давно. Обеденный стол расширился до самого океана, а опытных едоков почти не осталось. Тех самых профессионалов, у которых кости не застревают в зубах после каждого ужина. Что были способны делать доклады, не отрываясь от тарелки и даже петь гимн с набитым ртом.
    Доронин улыбнулся. Во всяком случае изобразил гримасу, которую в их ведомстве называли - «волчья радость».
    - Ладно, давай свой гостинец, - сказал пенсионер уже более приветливо.
    Тимур ловко сдернул с коробки фольгу и поставил ее на обеденный стол. Внутри оказалась запеченная в брусничном варенье почка неблагонадежного гражданина.

    До полуночи Дарья Васильевна точила Алешу – кухонный нож среднего размера. Точила аккуратно и бережно. На юбилей поварской службы Доронин подарил набор из восьми кухонных ножей, которым дал имена ее детей. Она приняла подарок с казенной благодарностью и сразу переименовала ножи в названия месяцев. Но время тут застыло на уровне покрытого плесенью вкуса прошлой жизни, поэтому месяцы не прижились. А вот детские имена остались в памяти навсегда.
    Закончив точить Алешу, Дарья Васильевна бережно вытерла его полотенцем, и принялась за Наташу - самый большой нож в наборе. Хоть она пользовалась им нечасто, но всегда тщательно поддерживала его готовность к работе.

    В половине первого ночи вернулся Доронин. В одном ботинке и заляпанном кулинарном мундире. Среди жирных пятен, на его груди блестели позолоченными кругляшками медали, как за прошлые, так и за будущие заслуги. Из ноздри людоеда торчало луковое перо, а к уху кто-то прилепил салфетку с номером телефона.
    - Меня взяли обратно, - заявил весело Доронин. - В связи с международной обстановкой.
    - Какой обстановкой? – переспросила повариха.
    - Международной, - промычал людоед. – Проверенных ртов им не хватает.
     Он попытался снять единственный ботинок, но запутался в шнурке и рухнул с треском на пол.
    - С пенсионной диеты меня сняли, казенную челюсть вернули, накормили жаренной печенью.
    Доронин рыгнул – громко и протяжно. Затем попытался встать, но так и не смог.
   Дарья Васильевна поспешила на помощь. Схватила его за шиворот как можно аккуратней и прислонила к стене. Потом подняла кулак до уровня глаз и ударила со всей силы Доронина по лицу. Когда голова людоеда перестала трястись, она потащила его в спальню.
    - А печень, надо сказать, дерьмо, - пьяный Доронин удара даже не заметил. – Ты готовишь гораздо лучше. Но не переживай, впереди у нас много работы. Я еще всем покажу у кого зубы выросли. Особенно Тимуру. Ты не представляешь, как я хочу сожрать его сердце.
    Споткнувшись о порог спальни Доронин снова упал. Расположившись на полу, он наотрез отказался вставать и предложил поварихе спеть хором. А когда она показала ему средний палец, он решил поднять свистом «огромную страну».  В итоге получился жалкий писк и шипение. Дарья Васильевна схватила заслуженного людоеда словно мешок с картошкой и испытала в этот момент сильное желание полоснуть его по горлу ножом. Лучше всего Наташей, хотя и Алеша бы не подвел. Но, привычно погасив крамольные мысли еще одним ударом по лицу, она обняла Доронина за талию, дотащила с трудом до кровати и бросила на грязные простыни.