В чем ошибался красный граф

Мы только ещё начинали любить мир и жизнь –
нам пришлось стрелять по ним. Первый же
разорвавшийся снаряд попал в наше сердце…
                Э.М.Ремарк

Автор Сергей Виниченко.В воспоминаниях о русско-японской войне 1904-1905 годов генерал граф Алексей Алексеевич Игнатьев нелестно отзывается о Сибирских казачьих полках, и в очерке я попробую опровергнуть мнение одного из блестящих офицеров Генерального штаба, опираясь на документы и воспоминания участников маньчжурской бойни. Ветераны боёв за освобождение Порт-Артура предпочитали поскорее забыть эту войну, как нечто совершенно противоречащее тому, для чего даётся жизнь человеку. Но остались газетные и журнальные публикации того времени, и сборники их воспоминаний, записанные по горячим следам. Официальные документы сухим языком фактов фиксируют этапы противостояния русской и японской армий. Эти исторические источники помогут раскрыть картину участия казаков Петропавловского уезда Акмолинской области в русско-японской войне 1904-1905 годов. Ниже я поведаю читателю о действиях 4-го и 7-го льготных полков в составе Сибирской казачьей дивизии, в которой служили казаки Пресногорьковской и Пресновской станиц и приписанных к ним посёлков "Горькой линии".
28 января 1904 года началась мобилизация в Сибирском военном округе для отправки воинских частей в Маньчжурию. Формирование 4-го и 7-го льготных Сибирских казачьих полков проводилось в Петропавловске и Кокчетаве. Сибирское  казачье войско в кратчайшие сроки выставило первоочередной и шесть льготных полков с тремя запасными сотнями. «Под ружье» поставили более семи с половиной тысяч человек.
 
Начальник штаба дивизии, полковник Георгий Алексеевич Данилов (1867-1940),  оставил дневниковые записи, в которых описан процесс формирования дивизии и её отправки на Дальний Восток. Начало Сибирской казачьей дивизии положил конвойный взвод хорунжего Г.Н.Путинцева, обозные казаки и штабные писари. Есаул Н.В.Третьяков стал первым офицером штаба дивизии.  Новому штабу предстояло решить множество задач. Сложным был  артиллерийский  вопрос. «Командующий войсками находит необходимым придать дивизии батарею из полевых старых орудий…Артиллерия для дивизии необходима, но я решительно против такой обузы из старого хлама. Офицеров-артиллеристов среди казаков нет, нет и казаков для прислуги при орудиях. Артиллерии в Сибирском войске вообще нет, был где-то заштатный взвод старых горных пушек», – с беспокойством пишет Данилов. Кроме того Сибирская казачья дивизия не имела вьючного обоза и лёгких походных кухонь. Вопросами формирования дивизии Данилов занимался в Петропавловске и Кокчетаве, где  он познакомился с семьей начдива Николая Алексеевича Симонова и командирами 4-го и 7-го Сибирских казачьих полков войсковыми старшинами Калачевым и Старковым, а также их помощниками – войсковым старшиной Н.А.Водопьяновым и есаулом Водопьяновым. В Кокчетаве из казаков  станиц 1-го военного отдела формировались сотни 4-го СКП (3 - 6) и 7 СКП (3-6). Отсрочкой отправки дивизии на театр войны было решено воспользоваться для боевого слаживания сотен и полков и для тактических занятий офицерского состава. Прорабатывалась служба дозоров, летучая почта, служба разъездов, сторожевая служба сотен, тактические учения сотен и полков, виды атак, лава. Данилов проводил занятия в Кокчетаве и Петропавловске, а подполковник Генерального штаба Андрей Андреевич Посохов (1872-1931, Париж) – в Омске и станице Пресновской, где из казаков линейных станиц формировались 1 и 2 сотни 4-го и 7-го полков.

 5 марта, прибыв из Кокчетава в Петропавловск, начальник штаба провел занятия с офицерами 5-го и 8- го Сибирских казачьих полков. На занятиях присутствовали генералы Симонов и Чириков. Данилов отметил: «  Отношение офицеров к занятиям и здесь достойно той же выдающейся лестной оценки, как и в полках 1-й бригады. При таких условиях легко было работать и по десяти часов в день. Занятия ведутся в городском собрании, помещение небольшое, но очень достаточное и удобное».
О начальнике дивизии петербуржец записал  10 марта: «Сегодня последний день занятий. Он закончился общим завтраком,  на котором присутствовал и генерал Симонов. Не обошлось дело и без речей. Я с жадностью слушал речь Николая Алексеевича. Просто и ясно высказывал он свои взгляды на необходимость обдуманной работы в бою, на согласование знаний с умением применить их к обстановке; в выносливости и лихости своих казаков он не сомневался и чрезвычайно образно обрисовал традиционную отличительную черту конных атак Сибирских казаков в Туркестане, там они работали всегда «чисто», то есть в таких атаках противник ложился под шашками и пиками казаков до последнего. Да и отказа в атаках казаки не знали.
Николай Алексеевич высокого роста, строен, хотя и слегка полон, немного напоминает мне генерала Н.А.Орлова. У него небольшая борода, отличные каштановые волосы и очень зоркие серые глаза. В своей папахе набекрень он производит очень внушительное впечатление, вместе с тем, Николай Алексеевич очень внимателен ко всем, к подчиненным он доводит свое внимание до сердечности  и глубоко заглядывает в их душу».
 
Николай Алексеевич Симонов (уроженец ст. Пресногорьковской, 1851 - не ранее 1907), был участником среднеазиатских походов, соратником М.Д.Скобелева, автором книги о службе сибирских казаков. Командовал дивизией до 28 июля 1904 года. Передал дивизию генералу А.В.Самсонову. Отбыл в отпуск по болезни.
После месячных сборов 9 апреля в Омске началась посадка штаба  дивизии в вагоны. «Около трех часов дня конвой, обоз, писари и вся казенная прислуга построились на площади у станичного правления. Прибыл и командующий дивизией, произведенный на Пасху в генерал-лейтенанты. Был, конечно, и фотограф. Перекрестились казаки, снявши шапки, в торжественной тишине прочитали «Отче наш» и «Спаси Господи». Посадка проводилась у продовольственного пункта ст. Омск. Грузиться приходилось прямо с земли, готовых платформ не имелось вовсе и казаки выбивались из сил, погрузка шла медленно… На пассажирской станции провели молебен. Здесь были генералы Сухотин, Симонов, Гершельман, родные, знакомые, офицеры и чиновники городских и окружных учреждений во главе с губернатором генералом Романовым. Тут же стояли кадеты Сибирского казачьего корпуса во главе с генералами Катанаевым, Шайтановым, полковником Н.Г.Путинцевым. народу было так много, что пассажирская платформа не вместила всех – остальные сидели на крыше вокзала и крышах вагонов. «Торжественный молебен с окроплением святой водой, благословение генерала Симонова  иконою Смоленской Божьей Матери, напутствие генералами Сухотиным и Катанаевым, короткое прощание среди звонков и свистков… и поезд тихо тронулся под звуки оркестра и громкого «ура» публики» (Данилов).
Малая пропускная способность Сибирской  железной  дороги привела к тому, что движение составов было крайне медленным. «Всем теперь ясно, что постройка дороги обошлась непомерно дорого, а построена и оборудована она скверно. В Канске оказался лучший из виденных мною продовольственных пунктов. Пища и хлеб хороши. Сухой плац дал возможность сделать хорошую выводку лошадей. Лошади заметно привыкли влезать и вылезать по крутым сходням и большой возни с этим делом уже нет. В Канске впервые казакам штаба дивизии принесли подарок; чаю, сахару и табаку. «Спасибо большое, – сказали казаки, – за внимание».
По льду озера Байкал  ходил только один ледокол, поэтому казаки двинулись по южному берегу озера, по этапной дороге. Станция Иннокентьевская под Иркутском  была загружена вагонами. Здесь застряли части Сибирской казачьей дивизии, около полутора тысяч запасных, понтонный батальон и батарея 4-го Сибирского дивизиона. Ждали своей очереди и санитарные поезда, в том числе поезд Великой княгини Марии Павловны. Лишь с 23-го апреля ледоколы «Байкал» и «Ангара» начали переброску войск через озеро. Сотни 7-го и 8-го казачьих полков, ушедшие вокруг Байкала, оказались практически без фуража и продовольствия. С большими лишениями добрались они  до Култука, где лошадей от голода спасали буряты, доставляя сено по 1 руб. 50 коп за пуд. При движении эшелона до Верхнеудинска  вагоны дважды сходили с рельс. Катастрофы не случилось из-за крайне медленного движения поезда. Казаки подлазили под сошедшие вагоны и ставили  их, поднатужась, на рельсы. 3 мая эшелоны миновали Читу, а через два дня пересекли границу с Манчжурией.
 
«По прибытии в Маньчжурию дивизия представилась главнокомандующему, и 14 мая 1904 г. генерал Куропаткин телеграфировал войсковому наказному атаману Сухотину следующее: «Осмотрел Сибирскую казачью дивизию; нашел в порядке и благоустройстве. Люди здоровы, лошади в хороших телах. 4-й, 5-й и 8-й полки благословил в бой» (И.Тонконогов. Разведчик).
Сибирские казачьи полки прибыли на фронт полностью перевооруженными. Казаки имели винтовки Мосина образца 1891 г., шашки образца 1881 г., казачьи пики образца 1901 года. Сибирским казакам разрешалось ношение винтовок через левое плечо, на пиках – ношение флюгеров особых расцветок.
Корреспондент Алексей Сафонов писал: «Подкрепления прибывают ежедневно. Сибирские войска обращают на себя внимание. Люди все высокого роста, крепкого телосложения,  большинство носит окладистые бороды – вообще производят вид внушительный. Кони у сибирских казаков сытые, рослые, в особенности по сравнению с лошадьми забайкальских казачьих полков. Люди одеты уже по - летнему. Серые рубашки и такого же цвета чехлы на фуражках. Казаки же имеют весьма оригинальные рубашки светло-коричневого цвета с красными погонами и такого цвета оторочками по воротнику, рукавам и на груди. На рубашках нашиты газыри для патронов (т.н. «ермаковка» – неуставная рубашка у сибирского казака – прим С.В.). Передняя шеренга вооружена пиками.
 
7-го мая командующий армией произвёл смотр вновь прибывшим частям на обширном поле к югу от станции. После объезда, войска и обозы, войсковые и санитарные дефилировали перед командующим, удостаиваясь одобрения за хорошее прохождение и молодцеватый вид. В свите командующего было много иностранных военных агентов, число которых всё увеличивается… После смотра войска расположились биваком в окрестностях Ляояна, а некоторые из них в следующие дни отправились далее по назначению».
Сибирская казачья дивизия, принимавшая участие в боевых действиях, состояла из четырех льготных полков (4-й, 5-й,7-й, 8-й) шестисотенного состава.
15 мая в дивизия насчитывала строю 132 офицера и 4412 казаков.
 После окончания войны 26 октября 1906 года в  Омске был издан приказ №135 под названием «Перечень главнейших дел во время Русско-японской войны 1904-1905 гг., в коих принимали участие льготные (ныне расформированные) полки Сибирской казачьей дивизии». Приказ подписал генерал-лейтенант Бобырь.
Далее я привожу выдержки из данного приказа о действиях 4-го и 7-го полков с последующими комментариями и цитатами из статей. Отдельные сотни из этих полков принимали участие в боях в составе 5-го и 8-го полков, полки сильно дробили в зависимости от боевой обстановки.
«4-й Сибирский казачий полк с 24 мая до начала боев за Ляоян находился на передовой – нёс тяжелую сторожевую службу и проводил разведку. Ежедневно казаки вступали в мелкие стычки с японцами, а 31 мая и 1 июня в составе конницы первого армейского корпуса приняли участие в бою под Вафангоу».
В корреспонденции под названием «Лихое дело» читаем: «Очевидец лихого дела наших молодцов-казаков отряда генерала Самсонова рассказывает: Подкравшись незаметно к коновязям, где стояли лошади японской кавалерии, казакам, — благодаря внезапному нападению врасплох, — удалось лишить два японских эскадрона лошадей. Около тридцати японских лошадей были угнаны и сделались добычей казаков, остальных лошадей казаки перестреляли. Все это отважное дело было совершено казаками в какие-нибудь четверть часа. Неприятель врасплох был застигнут казаками. Покончив, казаки отступили без потерь.
 
Два раненых 23 мая 1904 г. сибирских казака, урядники Сапрыгин и Тимофеев, награжденные Георгиями, рассказывают, что были посланы в составе 39 казаков при двух офицерах на разведку неприятельских сил к Дагушаню. Миновав 23 мая благополучно неприятельские посты, казаки приблизились на 8 верст ближе Дагуганя, как вдруг японцы тучей окружили их. Казаки бросились в пики, японцы дали залп, свалив 20 лошадей и ранив 6 казаков, а 2-х убили. Оставшиеся без лошадей вскочили на крупы лошадей товарищей, снова ударили в пики и израненные вырвались после трёх стычек».
Атака сибирских казаков под Вафангоу.
Четвертая и шестая сотни 8-го Сибирского казачьего полка с гиканьем, вихрем налетели на японскую кавалерию, с пиками наперевес, охватили с обоих флангов и в несколько минут буквально изрубили целый эскадрон противника, рассеяв остальные.
Пики здесь были впервые в деле и наводили ужас. Были такие удары, когда с маху казак пробивал насквозь всадника и ранил лошадь. Несколько пик было оставлено, за невозможностью их выдернуть.
Один казак, окруженный врагами, стоя на месте, сначала пикой очистил себе место, а потом сам бросился на них. Другой, уронив пику и выпустив шашку, отнял саблю у японского офицера и его же изрубил ею. Их майор генерального штаба Тонака столкнулся с нашим стрелком, который, отразив его удар, одним взмахом отрубил голову майору.
Некоторые японские офицеры, убегая, снимали сапоги для быстроты. Казаки со смехом показывали эту обувь.
 

Истребляя все на своем пути, казачья лава встретила шесть японских пулеметов и сумела из-под их адского огня уйти без больших потерь.
Главнокомандующий армией телеграфировал после этого дела войсковому наказному атаману.
«С особою радостью сообщаю атаману Сибирских казаков о доблестном поведении названных сотен, лихо атаковавших в конном строю противника, один эскадрон которого почти весь переколот и изрублен, взято девятнадцать лошадей. За это молодецкое дело, по Высочайше предоставленной мне власти, я наградил знаками отличия военного ордена 4 степени вахмистра Ивана Великанова, урядников Михаила Самсонова, Владимира Кузьмина, приказного Ивана Замотаева и казака Марка Сазонова».
Интересен также следующий эпизод из сражения под Вафангоу.
 

У нас в России, в Петербурге, командовал ротой японский капитан Танака, очень развитой, милый человек. Во время войны он уже был майором и командовал эскадроном; под Вафангоу он повел атаку на наших сибиряков и, несясь на коне, кричал на чистом русском языке: «Русские, уберите ваши оглобли!» (т.е. пики), затем «Русские оборванцы!..» (и выругался по-русски), но в это время подлетел к нему казак, крикнул: «Держись, ваше благородие!» и смахнул ему шашкой голову. Так и погиб наш зазнавшийся петербургский гость. (В. Немирович-Данченко. Русское Слово).
В этой конной атаке принимал участие командир 4-й сотни 8 СКП подъесаул В.Е.Долженко (1871-1921), награжденный орденом св.Владимира с мечами. 29 мая он писал о службе жене Марии со станции Вафаньдян:
 
«Сейчасъ я въ передовомъ кавалерiйскомъ отряд;. Служба у насъ у казаковъ, нужно правду сказать, очень тяжёлая, насъ повсюду затыкаютъ. Впечатленiе такое получается, что за насъ всё прячется, и составъ нашъ не жал;ютъ. Изъ лошадей моей напр[им;ръ] сотни, Богъ знаетъ, что уже сд;лали.  Люди въ очень напряжённомъ состоянiи. Я только сегодняшнiй день отдыхаю, но надолго-ли и не знаю. Былъ 3-е сутокъ въ сторожевыхъ заставахъ на носу у Японцевъ. Лошади всё это время и не знали, что такое это быть безъ с;дла. Погода сейчасъ стоитъ очень жаркая. Трудно эти трое сутокъ было находиться въ полной амуницiи, при постоянномъ ожиданiи стычки, всё время нервы у тебя въ приподнятомъ состоянiи. Ходишь съ биноклемъ, который, къ слову сказать, оказался очень хорошимъ, отъ одного поста къ часовому, да къ другому посту. Казаки народъ очень осторожный и постоянно глядишь бегут к тебе : Ваше Благородие , посмотрите, что это такое показалось». Идёшь, торопишься на пост, глядишь в бинокль: Ну чего вы волтошитесь, это скот пасется».
Подъесаул, не боясь военной цензуры замечает: «Мы видим отлично, что японцы молодцы, и у них всё дело очень направлено. Враг очень серьёзный и смелый».
 
 «При отступлении южной группы корпусов к Ляояну полк прикрывал отход 1-го Сибирского армейского корпуса, вел непрерывные  арьегардные бои с 11 по 19 июня, а также 14 и 15 августа 1904 года».
15 августа 1904 г. полусотня 5-й сотни 4-го Сибирского казачьего полка под командованием офицера Белова*, находясь в арьергарде, натолкнулась на пять брошенных прислугой неповрежденных орудий. Японцы открыли по ним артиллерийский и ружейный огонь, пехота бросилась вперед. Сибиряки не прекратили работу. Быстро достав из своих вьюков фуражные арканы, они одним концом пристегнули и закрепили их у шлеек, а другим — привязали к крючьям на станинах, соединили попарно коней и, в последний момент, вытянув орудия, ускакали с ними к своим.

 *Белов Александр Иванович (1876, Атбасар – 1940, Харбин), участник 1-й мировой и гражданской войн. Генерал – майор (июль 1919).
«22-го августа полк, совместно с другими частями генерала Самсонова, остановил наступление японцев, стремившихся прорваться к железной дороге и удержал  позиции до подхода пехотинцев 9-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии, продержавшись  против превосходящих сил противника с 4 часов дня до 10 вечера.
28 сентября 1904 года полк располагался налевом берегу реки Тайцзыхэ (на юго-западе от деревни Сюгусяндзы)  в тылу правого фланга японской позиции по Бенсиху, остановил наступление противника, угрожавшего левому флангу остальных частей отряда Самсонова . 28 и 29 сентября все время удерживал занятые позиции, несмотря на атаки превосходящих сил противника, и тем обеспечивал с левого фланга  наступление пехоты генерала Рененкампфа. На правый берег реки  полк отошел только  по приказанию начальника отряда в пять часов утра 30 сентября.
В Мукденских боях в течении двух суток 11 и 12 февраля 1905 года полк в составе отряда генерала Фон Баумгартена упорно задерживал наступление японцев, обнаружил их силы и направление движения.
В боях 13-21 февраля полк доблестно участвовал в обороне Бейдалингоузского и Тхайгоузского перевалов, отбил все атаки превосходящего по силам противника и тем содействовал к обеспечению от обхода левого фланга Гаотулинской позиции 3-го Сибирского армейского корпуса. Полк потерял убитыми, ранеными и пропавшими без вести 2 офицеров и 98 нижних чинов».
7-й Сибирский казачий полк
В приведённом мною «Приказе» нет указания на тот факт, что казаки 7-го полка бились под Вафангоу, но вести с фронта говорят об обратном.
И. Тонконогов. Журнал «Разведчик»
 «Всего через два дня после этого под Вафангоу сибирские казаки получили первое боевое крещение, покрывшее их заслуженной славой.
21 мая 7-й сибирский казачий полк, из отряда генерала Мищенко, был направлен в обход расположения неприятеля, занявшего позицию на высотах деревни Хоцзяпудза.
— Покажем, братцы, как сибирские казаки умеют умирать за Царя и родину, — сказал командующий полком войсковой старшина Старков своим казакам перед выступлением.
Слова эти, к несчастью, оказались для него роковыми.
В начале дела японцы пытались перейти в наступление, но были остановлены огнем спешившихся казаков и конного орудия, которое казаки успели поставить на позицию. Перестрелка продолжалась с часа до шести дня, после чего японцы принуждены были бросить позицию и отступить под прикрытием своих сомкнутых частей. Со стороны японцев в перестрелке участвовало шесть рот, из которых четыре подошли позже на подкрепление.
 В начале же перестрелки смертельно был ранен командующий полком войсковой старшина Старков. Зная, что ему остается жить всего несколько минут, Старков пытался было сам написать донесение, но рука его ослабела и он успел лишь отдать словесные распоряжения по полку и по своим частным делам…
В этом же деле были легко ранены есаул Водопьянов и подъесаул Трошков. Казаков ранено одиннадцать, контужено двое; потери японцев точно не установлены, но были значительнее, чем у нас».
Далее приведу выдержки из дневника боевых действий 7 СКП ( Ерёмин Н.А.)
Бой 21 мая у деревни Ходзяпудзы
Военные действия, 1904 г., май
(л.5)
20 мая. Выступили в 7 часов утра по направлению на дер. Шинпохенг. 2-я сотня в авангарде имея передовой и боковые сторожевые отряды и дозоры. Дорога по ущельям местами трудно предолеваемые горки с крупной галькой, что очень затрудняет движение и дало большое количество больных ногами лошадей. Недостаток в корме, достали в малом количестве каоляна. Прибыли на место бивака к 5 ч дня. К ночи сильный туман.
21 мая. Согласно приказания выступили до соприкосновения с неприятелем должно было быть по направлению дер. Чендонулло. 2-я сотня в авангарде, имея передовую походную заставу. Взвод под командой подъесаула Кубрина, вследствие совершенной недостаточности корма и не имея проводника сотня уклонилась влево ..., последствие чего наткнулись не доходя дер. Ходзяпузды на отряд неприятельской пехоты, залегли на высоте вправо от дороги. Сотня имела вправо походную заставу под командой подъесаула Схоль - Энгбертс, а влево подъесаула Водопьянова.
Каждый взвод действовал самостоятельно, помогая 3-му взводу, который шел с главными силами авангарда (передового отряда). Когда сотня в составе дивизиона (3-я и 1-я сотня) были встречены огнем, повернули налево, укрыли по … лошадей и заняли позицию, под сильнейшим обстрелом отошли на другую позицию и вновь развернулись открыли огонь. Полусотня по приказанию заняла участок на высоте в 2-х верстах с запада от дер. Ганджайфу. В 5 ч. дня приказано было откатиться ? c позиции, прибыли на бивак у дер. Лассгсанфу около 4 ночи. Переход к биваку был очень труден благодаря, тому что, ..., крутой подъем на Ляолянском перевале и совершенно темная ночь, … движение за артиллерией, которую местами, пришлось нести на руках. Все фуражи имелись недостаточно в малом количестве в Ляоляне.
В бою участвовали: обер-офицеров - 4, урядников - 9, трубачей - 2, приказных и казаков -132.
Отличия: Раненный в ногу командующей сотней подъесаул Трошков, не оставив строя, распоряжался сотней и вышел из строя уже ослабев от потери крови. Подъесаул Кубрин* приказал (и лично помогал) убрать тело убитого командующего полком и раненных казаков, под убийственным огнем японцев. Вахмистр Кузьма Еремин**, исполнявший обязанность офицера, командуя 3 взводом, спас изнемогавшего от (потери крови?) ... сотника Наумова и с урядником Иваном Пому...овым и Евгением Дегтяревым и казаками Ив. Звирским, Никитой Головиным вынесли на себе раненных и командира полка (Старкова), при чем Полозов подал лошадь адъютанту, под которым была убита (лошадь) и тем спас ему жизнь. (л.5об). Казаки: Алексей Шилов и Максим Д..., под огнем противника перешли топь и заняли наблюдательный пост. Ефим Музыхин и Анисим Суржиков примером личной храбрости удержав взвод в порядке и уговорили товарищей слушать команду вахмистра.
22 мая. Отдание почестей умершему командиру полка (Старкову). Высылка разъездов для фуражирования. …
Материалы Российского Государственного военно-исторического архива (РГВИА).

*Кубрин Николай Павлович (1874 ст.Пресногорьковская-1921, Архангельск), участник 1-й мировой и гражданских войн. Генерал-майор (сентябрь 1919). Расстрелян.
** Ерёмин Кузьма Михайлович (1875-1941), пос. Пресногорьковский, вахмистр 2-й сотни 7-го полка, 1904 г., знаки отличия Военного ордена Св. Георгия 3-й ст. (№ 13719) и 4-й ст. (№ 96610)
 Из рассказов участника войны
В начале июня месяца 1904 г. от 7-го сибирского казачьего полка, стоявшего тогда биваком близ Далинского перевала в отряде генерала Мищенко, был послан для разведки неприятеля разъезд в числе 12 казаков, под командой поручика Книпера.
Так как предполагалось, что разъезд может вернуться не скоро, то начальник разъезда Книпер был снабжен порядочной суммой денег, которые он положил в сумку своего седла. Казак Савельев случайно видел это.
Пройдя несколько верст от перевала, разъезд неожиданно наткнулся на японскую засаду, которая встретила казаков залпами. Казаки спешились, рассыпались в цепь и в свою очередь открыли частый огонь; но ввиду численного превосходства неприятеля должны были отступить.
В самом же начале перестрелки был ранен поручик Книпер, а вскоре затем была убита бывшая под ним лошадь.
Когда казаки начали отступать, унося с собою раненого поручика, казак Савельев вспомнил о казенных деньгах, положенных в сумку седла, которое теперь вместе с убитой лошадью должно было остаться в добычу неприятелю. «Попадут в руки японцам, а офицер будет отвечать», промелькнуло в голове Савельева и, недолго размышляя, он пополз навстречу японцам к трупу лошади.
Пули свистели и жужжали, словно рой пчел, но смелый казак, не обращая на них ни малейшего внимания, благополучно добрался до трупа коня, срезал сумку с деньгами и пополз обратно.
Выстрелы смолкли. Савельев приподнялся и осмотрелся кругом. Японцы совсем близко, а наших не видно уже…
Торопясь уйти от японцев и пробираясь, где в траве, где между кустами, Савельев потерял направление, по которому отступили казаки, сбился с пути и пошел наудачу.
Дней шесть бродил он между сопками, отыскивая наших; верст 300 исходил и, наконец, измученный, голодный и оборванный, вышел к Ляояну.
У вокзала стоял поезд, готовый к отъезду. «Сяду в вагон и доеду до Хайчена, а там — наш полк», решил казак и направился к поезду. Едва передвигая ноги, заходит он в вагон и к великой радости видит там… поручика Книпера!..
Это был санитарный поезд, и поручик в числе прочих раненых препровождался в ближайший эвакуационный пункт.
— Ты как попал сюда?! — воскликнул не менее изумленный и обрадованный поручик, увидев казака, которого считал убитым в перестрелке.
Казак рассказал ему, как он отстал от товарищей, спасая казенные деньги.
— А вот и они, — добавил он, подавая сумку.
Растроганный офицер горячо поблагодарил столь преданного своему долгу молодца-казака.
К вокзалу станции Ляоян только что подошел санитарный поезд, битком набитый ранеными, подобранными на позициях.
Время к вечеру, моросит дождь.
К вокзалу идет генерал С. и встречает казака, который, сильно хромая, тем не менее куда-то спешит.
Зная, что сибирцев в Ляояне нет, генерал остановил казака, интересуясь узнать, зачем он здесь и куда идет.
Казак замялся, но на повторенный вопрос виноватым голосом докладывает.
— Так что, ваше превосходительство, меня привезли с этим поездом с позиции.
— Ранен, значит?
— Так точно, в руку и в ногу. Пулю-то из руки вынули, а в ноге сидит, потому не могли там, вот и отправили.
— Куда ж ты теперь идешь?
— Виноват, ваше превосходительство, к товарищам на позицию.
— С пулей-то?
— Так точно. Скажу, что поправился.
И как бы в оправдание себя и для успокоения генерала добавил:
— А в поезде не хватятся, там и без меня много, я, значит, оттуль потихоньку убежал…
И. Тонконогов
«В бою 13 августа 1904 года на арьегардной позиции близ деревни Тупдесы полк заставил развернуться втрое сильнейшего противника и только по получению приказа отошел к главным силам 2-го корпуса.
20 августа на Янтайских копях, когда  54 пехотная дивизия отошла, полк в составе отряда Самсонова принял на себя удар передовых частей армии Куроки и, несмотря на натиск превосходящего во много раз противника, держался шесть часов, пока не получил приказа отойти, чем дал возможность другим частям окопаться и приготовиться к встрече врага».
Историк войска Георгий Ефремович Катанаев (1848, Атбасар -1921, Омск) рассказал об этих боях на страницах «Краткого исторического обзора службы Сибирского казачьего войска с 1582 по 1908 год».
Под угольными копями Янтай «на долю Сибирской казачьей дивизии выпала трудная, но блестяще ею выполненная задача, прикрыв левый фланг нашей армии под натиском армии генерала Куроки, после того как последний, сломив одну из наших пехотных дивизий, рванулся всеми своими силами в обход нашего левого фланга в целях отрезать отступление корпусов русского центра и правого фланга, теснимых прочими армиями японцев. По словам главнокомандующего генерал-адъютанта Куропаткина, благодаря упорству и мужеству Сибирской казачьей дивизии Самсонова, дружно выдержавшей напор армии Куроки, которому не удалось осуществить свой замысел, а расстроенные боем дивизии и полки прочих корпусов в должном порядке отошли на новые позиции к реке Шахе. Участвовала дивизия и в упорном пятидневном бою при этой рекею Здесь же в одной  из передовых разведок убит вновь прибывший вместо погибшего при Ходзяпудзе Старкова, командир 7-го Сибирского полка полковник Панков».
«22-го августа в бою у деревни Тумынцзы, когда части генерала Куроки стремились прорваться к линии железной дороги, полк был спешен и держался на позициях у деревни, последней перед железной дорогой, отстоящей от неё в семи верстах, отбивая атаки сильнейшего противника до тех пор, пока не был сменен пехотой. По железной дороге отходили обозы от Ляояна и дивизия прикрывала отход в течении дня».
Иван Тонконогов писал : «Почетная роль выпала на долю Сибирской казачьей дивизии в боях под Ляояном 20 и 21 августа, где казакам, дравшимся в пешем строю, левый фланг нашей армии обязан приостановкой обхода его армией Куроки.
Для обеспечения левого фланга была выслана на Янтайские копи дивизия генерала Самсонова с третьей Забайкальской батареей. В задачу отрада входило взять Янтайские копи, если они уже захвачены японцами, и затем во что бы то ни стало удерживаться на этой позиции. Первым прибыл в Янтайские копи 5-й Сибирский полк и расположился на позициях, а через два часа стянулся весь отряд, предупредив таким образом противника. 21 августа сюда же прибыл генерал Орлов с двумя полками своей дивизии, которыми было предпринято наступление на неприятеля, окончившееся, как известно, полной неудачей. Отброшенные японцами, полки эти должны были отступить, а неприятель, преследуя, намеревался уже захватить Янтайские копи. Тут-то сибирские казаки проявили в полной мере свою стойкость, самоотверженно удерживая позиции под напором превосходного в силах противника. Здесь убит хорунжий Иван Бейнинген, тело которого вынесли казаки: Самсонов, Шкурыгин, Грязнов и Федоров, бросившись в жесточайший огонь.
От копей дивизии приказано было отступить к деревне Тумынза; здесь казаки удерживали позицию всю ночь под сильнейшим огнем неприятеля и, видя, что дело может дойти до рукопашной схватки, взяли от коноводов пики, намереваясь сбрасывать ими неприятеля со склонов горы. Удержав за собою позиции до тех пор, пока опасность отхода миновала, казаки спокойно отошли к деревне Сайтайдзы.
Генерал Самсонов свидетельствует, что казаки дрались с величайшим хладнокровием и таким мужеством, что японская пехота не раз останавливалась перед этой живой и грозной силой.
После отступления от Ляояна 5-й Сибирский полк имел горячий стрелковый бой с неприятелем у деревни Бенсиху 28 и 29 сентября, имевший последствием приостановку наступления японцев.
В последующий затем период войны на сибирских казаков возложено было наблюдение за движениями японцев и несение сторожевой и разведывательной службы у Мукденских позиций.
Насколько сибирские казаки успешно исполняли возлагавшуюся на них разведывательную службу, оценит в свое время беспристрастная история, а пока мы приведем отзыв корреспондента В. Простого, который в одном из №№ «Сибирского Вестника», в опровержение доходивших с театра войны слухов, горячо расхваливает качества сибирских казаков и как разведчиков. «Много разговоров, — говорит корреспондент, — было здесь по поводу сибирских казаков. Говорили, что они очень ленивы, что они спят на постах, плохо производят разведки и проч. Но люди, близко стоящие к казакам, совершенно беспристрастно отзываются о них с большой похвалой, указывая на то, что казаки всегда делают очень аккуратно все, зависящее от них. Правда, разведки их не всегда отличаются полнотой, но это зависит совеем не от казаков, а от той обстановки, в которой им приходится работать. Сами казаки, напр., чуть не со слезами говорят, что иногда они упускают прекрасные случаи нанести вред неприятелю только потому, что на разведки высылают их партиями в 3–5 человек, тогда как японские разъезды меньше 20–25 человек никогда не бывают, причем всегда почти имеют для прикрытия пехоту.
Самое обычное явление, когда казакам приходится иметь дело одному против трех-четырех, а иногда и больше. И, несмотря на это, потери у казаков самые незначительные в людях, и только лошадей порядочно выбыло из строя. Объясняется это природной сметливостью казаков, умеющих сразу ориентироваться в трудную минуту и найти выход из трудных обстоятельств.
Можно было предполагать, что родившиеся и выросшие среди гладкой степи сибирские казаки окажутся плохими службистами в гористой Манчжурии. На деле оказалось совсем иное. В гористой местности казаки скоро присмотрелись и приспособились; где степные лошадки оказывались несостоятельными, там казаки быстро и вовремя переходили в пеший строй и делали свое дело в большинстве случаев блестяще».
Далее корреспондент газеты говорит: «Со дня вступления в Маньчжурию сибирскому казачеству пришлось попасть в передовую линию нашего правого фланга и центра. Были случаи, когда казаки имели возможность отличиться громко, но в общем служба их прошла незаметно для большой публики и очень тяжело для казаков. Всегда впереди, день и ночь под выстрелами, и в жар, и дождь в движении, все это пришлось перенести казакам. Были случаи, когда по 3–4 дня не приходилось расседлывать лошадей, питаться сухарями с водой, не имея возможности даже согреть чаю. Все это казаки стоически сумели перенести, всегда поражая своим веселым, беспечным видом и беззаветной отвагой».
От себя добавим, что, по рассказам командира 5-го Сибирского казачьего полка полковника Путинцева, в июле и августе месяце 1904 г., у деревни Янгуанзы, когда послан был полк для сторожевой и разведывательной службы, казаки не расседлывали лошадей по 10 дней, находясь постоянно в движении, под огнем неприятеля, так что в потниках завелись черви.
Все казаки, бывшие в действующей армии, с восторгом вспоминают о своем начальнике дивизии генерал-лейтенанте Самсонове. Этот боевой генерал своей сердечной простотой и искренними теплыми отношениями к подчиненным сумел внушить к себе глубокую любовь и преданность всей дивизии».
«1 октября на реке Шахэ был обнаружен прорыв между 1-ым и 10-ым армейскими корпусами, 5-я и 6-я сотни полка с двумя забайкальскими батареями заполнили этот прорыв и, удержав за собою позиции, дали возможность потрясённой пехоте оправиться и перейти в наступление.
В Мукденские бои с 22 февраля по 1 марта 1, 5, и 6 сотни выдержали четыре боя у деревеньХуан-Шань, Киузан, Шиу и Пухэ. Во всех боях являли собой образец мужества, находчивости и стойкости, группировали вокруг себя отступавшую пехоту, наравне с нею отстаивая свои позиции».
Г.Е.Катанаев пишет о боях под Мукденом: « Страшный и решительный многодневный бой под Мукденом, где сошлись вместе все русские и японские армии, общей небывалой ещё в истории человечества  численностью почти в полтора миллионов воинов, еще раз показал неустрашимость и верность долгу Сибирских войск вообще и казаков в частности. Сибирские войска 1-й армии Линевича и в том числе полки Сибирской казачьей дивизии выдержали трехдневные яростные атаки японцев», и отошли, чтобы избежать окружения.
24 февраля 1905 года подъесаул Кубрин должен был доставить пакет в штаб 4-го корпуса, находящегося неподалеку от города Фу-шуна. Во время бешеной скачки неожиданно наскочил на позиции японцев. Сопровождавшие его, казак 5-й сотни 7-го полка вестовой Линник  и казак, присланный для сопровождения подъесаулом Пелымским, сумели проскочить.
 
Рапорт Н.П.Кубрина
«С первых же выстрелов подо мной была ранена лошадь, – писал позже Николай в рапорте, – перевернувшись через голову, придавила меня. Высвободившись из-под лошади и отстегнув от седла свою офицерскую сумку с пакетами, я побежал, но тотчас же был ранен навылет в верхнюю часть берцовой кости правой ноги. От места ранения я в состоянии был пробежать совсем немного…Выбившись из сил от боли раны, ушиба при падении с лошади и бега и убедившись, что нет никакой возможности доставить своевременно по назначению бывших при мне срочных бумаг и не желал дальше подвергать их опасности достаться в руки врага, я остановился в одном из оврагов для уничтожения их и перевязки раны, где и был схвачен японцами, но уже по уничтожении пакета и карт во время перевязки». Позже раненый подъесаул был вызволен из плена подоспевшими казаками ( из архива С.В.).
Отношение казаков к генералу Самсонову лучше всего характеризует «Песня Сибирской казачьей дивизии», составленная казаком Лоскутовым, которую с увлечением пела каждая сотня.

Генерал ты наш удалый,
Война родина тебе,
Ты не раз в боях бывалый,
Верен был всегда себе.
Припев
Славу Скобелева помнят.
И поныне казаки,
А Самсонова запомнят
Все сибирские полки.
Припев
 
Александр Васильевич Самсонов (1859-1914) , будучи командующим 2-й армией в период Великой войны, застрелился. Через год тело было найдено женой, опознано и перевезено из Пруссии в Херсонскую губернию. Похоронен в деревне Якимовка. Могила не сохранилась.
Генерал-майор Самсонов, назначенный командиром Сибирской казачьей дивизии, был удостоен ордена Св. Георгия 4-й степени. В 1906 г. он был награжден золотым оружием с надписью «За храбрость».
Знака отличия военного ордена были удостоены 993 казака СКВ. Нижним чинам Сибирской казачьей дивизии были вручены 8 медалей «За храбрость» 4-й степени, 5 нагрудных на Аннинской ленте и Станиславской ленте 4.
4-й, 5-й, 7-й и 8-й полки СКВ получили Георгиевские знамёна «За отличие в войну с Японией 1904 - 1905 гг.». Георгиевскими кавалерами стали офицеры-выпускники Сибирского кадетского корпуса: командир 5-го полка СКВ полковник Путинцев, командир 7-го полка СКВ полковник Трубецкой, командир 8-го полка СКВ полковник Стенбок и войсковой старшина этого же полка Евтин и др.
Прощаясь с войсками 1-й Маньчжурской армии, в составе которой сражалась Сибирская казачья дивизия, командующий генерал-адъютант Куропаткин 5 февраля 1906 г. дал высокую оценку воинам-сибирякам в сражениях под Тюреченом, Вафангоу, Ташичао, Янзалином, Ляньданьсяном, Ляояном, Шахе и Мукденом, особо отметив сибирских казаков в боях под Ляояном и Муданьцзянем. В боях погибли 77 казаков, ранено было 279 человек, пропало без вести - 54, умерло от ран - 13, от болезней - 29. Потери
минимальные. 33 казака. Призванных на службу в Петропавловском уезде не вернулись в родные станицы
 
Казачьи полки вернулись в округ в январе 1906 г. и приступили к демобилизации.
 3 октября войсковой наказный атаман СКВ генерал-лейтенант И.П. Надаров, сообщая о пожаловании Георгиевских знамен 4-му, 5-му. 7-му и 8-му полкам и поздравляя с высокими наградами, подчеркнул: «... уверен, что и молодое поколение сибирских казаков, воспитанное под сенью новых Георгиевских знамён, сумеет, когда это будет нужно, также доблестно исполнить свой долг перед Государем и Родиной, как это делали в последнюю кампанию их деды, отцы и старшие братья».
По приказу И.П. Надарова списки павших героев и казаков, награжденных знаками отличия военного ордена, были вывешены на видных местах станичных и поселковых правлений, а также в станичных и поселковых церквях.
На черной мраморной доске в церкви Сибирского кадетского корпуса появилась фамилия выпускника 1876 г., командира 7-го казачьего полка войскового старшины П.А. Старкова. Он единственный из казачьего полка, действовавшего против 6 рот японской пехоты, погиб в ожесточенном бою 21 мая 1904 г.
После небольшого исследования действий полков на фронте обратимся к воспоминаниям графа Алексея Алексеевича Игнатьева о Сибирской казачьей дивизии. В чём был прав и в чём заблуждался «красный» граф? ( «красным» его прозвали белоэмигранты за то, что он вернулся в Совдепию из благополучного Парижа – прим.С.В)
 
Граф Алексей Алексеевич Игнатьев (1877 —  1954) — русский и советский военный деятель, дипломат, советник руководителя НКИД, писатель. Генерал-майор Российской республики (1917). Генерал-лейтенант РККА (1943).

В советской историографии было принято говорить о бездарности генералов императорской армии и её генералитете во главе с командующим Куропаткиным. Изучая материалы войны, я в очередной раз убедился, что в целом русская армия была слабо подготовлена  к боевым действиям с серьезным противником. Это касается всех этапов движения войск, начиная с доставки войск в Маньчжурию по Транссибирской магистрали  и заканчивая обмундированием пехоты.
Слово графу А.А.Игнатьеву. «Первые свои доклады я посвятил описанию и стратегической оценке театра военных действий, намекая на несоответствие имевшихся тогда в нашем распоряжении сил ( восемьдесят батаьонов при двухстах орудиях) с общим протяжением фронта в шестьсот верст. В первые три месяца войны мы могли получать в среднем только по одной роте в день. Недаром всем казалось. что мы попросту не получаем ни одного солдата из России… Пятикратное превосходство японских сил нам в ту пору известно не было и в конце концов единственной реальной причиной поражения стали считать плохое управление войсками». [ Игнатьев А. А. Пятьдесят лет в строю. М., 1988.].
 А.А.Игнатьев в воспоминаниях пишет о том, что белое обмундирование, в особенности фуражки, служили прекрасной мишенью для японских снайперов. Спешно было принято решение кустарным способом перекрасить все обмундирование. «Проснувшись утром, я увидел вместо русской пехоты толпу в каких-то желто-зеленых, голубоватых и зеленоватых тряпках. Не лучший вид имели и офицеры». Англичане, американцы и японцы имели форму защитного цвета – хаки. Игнатьев задаёт резонный вопрос : «Почему же его не использовало русское военное министерство, посылая сотни тысяч солдат на фронт?». Пехотные офицеры носили шашку, которая болталась между ног  и при перебежках её надо было придерживать рукой. « В мирное время шашку было даже запрещено оттачивать, вероятно, во избежание несчастных случаев при пьянках, в военное время никто в пехоте не зарубил ни одного японца»,– иронизирует граф. Фуражки имели маленький козырек и маньчжурское солнце сильно досаждало офицеров, да и « вся армия ходила с незащищёнными глазами». Пехотные разведчики уже в первые дни войны расстались с сапогами, имевшими скользкую подошву. Они заменили их на мягкие китайские туфли-улы на толстой подошве и обмотки вместо голенищ. Вывод будущий генерал делает неутешительный: «Даже в отношении обмундирования русская армия оказалась столь плачевно неподготовленной, что через шесть месяцев войны солдаты обратились в толпу оборванцев». Не хватало карт местности – их просто не было. Как не было горных пушек и еще длинного перечня. Во время наступления и битвы на реке Шахэ в войсках насчитывалось всего 32(!) пулемета. Таково была общее положение в армии. С критической оценкой подготовленности армии с будущим генералом Игнатьевым не поспоришь.
Казаков было принято обвинять в плохой боевой подготовке и чрезмерном пристрастии к пешему бою. Не стали исключением и сибирцы. Капитану Генерального штаба графу А. А. Игнатьеву они показались просто «ездящей пехотой». «…Сибирские казаки, — писал он, — сидели на беспородных, разношерстных, плохо откормленных конях, как будто вчера выпряженных их сохи. Да и ездоки отличались от мирных крестьян только, пожалуй, надетыми набекрень фуражками с красным околышем. Небрежная и самая разнообразная седловка с торчащими из-под подушек тряпками!.. мы должны довольствоваться этой ездящей пехотой» .
 О генерале Самсонове Игнатьев пишет: « Невесёлому виду сибирских казаков соответствовал и облик их начальника дивизии генерала Самсонова (впоследствии трагически погибшего в Восточной Пруссии). « Вы ведь не знаете, что наши несчастные кони не расседлывались по неделям, когда мы вместо пехоты несли сторожевую службу! Конница моя используется неправильно! Три четверти моих казаков безграмотны! Да и офицеры мои по своей некультурности недалеко от них ушли, – как бы говорили его всегда грустные глаза». Что можно сказать об этой характеристике казаков, данной капитаном Генштаба Игнатьевым? Совсем по иному, тепло и доброжелательно, отзывается об офицерах и простых казаках полковник Генштаба Георгий Данилов, прошедший с дивизией весь путь от начала её формирования до последнего дня боёв. Он сумел разглядеть в них лучшие черты простого русского солдата, воевавшего в любых нечеловеческих условиях.
Конечно, отвыкшие от строя казаки третьей очереди внешне никак не походили на «отчётливых» молодцов-кавалергардов, «которые остались где-то там, далеко в Петербурге, на парадах! Там коней выезжают по системе Филиса…»( Игнатьев). А низкорослые (133–147 см. в холке) и изнуренные боевой страдой киргизские лошадки  не были похожи на тщательно подобранных по масти шестивершковых (169 см.) кирасирских «медведей»…
 Но опровержением мнения о Сибирской дивизии 1904 года как о «ездящей пехоте» служит этот очерк о боевых действиях дивизии. Только два кавалерийских боя произошли в русско-японскую войну, и героями первого из них стали сибирцы.
17 мая 1904 года под Юдзятунем, южнее станции Вафангоу, две сотни 8-го Сибирского казачьего полка во главе с есаулом Желтухиным атаковали эскадрон японских драгун — и за несколько минут почти всех перекололи пиками. Отдельными ударами были не только пронзены насквозь японские всадники, но и ранены их лошади…
Пиками, в конном строю, сибирцы разметали и японскую пехоту, окружившую их разъезд под Дагушанем 23 мая 1904 года.
А сторожевая и разведывательная служба, которую сибирцы несли всю войну, от самого Желтого моря? «Люди, близко стоящие к казакам, — отмечал корреспондент „Сибирского вестника“ В. Простой, — совершенно беспристрастно отзываются о них с большой похвалой, указывая на то, что казаки всегда делают очень аккуратно все зависящее от них». Из неравных стычек сибирские разъезды неизменно выходили с минимальными потерями. «Объясняется это природной сметливостью казаков, умеющих сразу ориентироваться в трудную минуту и найти выход из трудных обстоятельств». [ Куропаткин].
Сибирцы умело действовали и в пешем строю. 20 августа 1904 года, в ходе Лаоянского сражения, 19 их спешенных сотен надолго задержали у Янтайских копей обходившую фланг нашей армии бригаду японской пехоты.

Под Ляояном

Долго еще будут сообщаться дополнительные сведения о бое под Ляояном, растянувшемся на громадное пространство и богатом отдельными эпизодами. Так, никто не телеграфировал еще о выдающейся и почетной роли, которую играла в этом сражении сибирская казачья дивизия, с 18 по 25 августа дравшаяся не только как кавалерия, но и как пехота. Командующий армией направил ее, в составе 19 сотен и шести орудий третьей забайкальской батареи, вечером к каменноугольным копям Янтая, приказав немедля занять их и обеспечить наш левый фланг, и если они уже захвачены японцами, — взять эту позицию и во что бы то ни стало на ней удержаться. При этом генерал Самсонов назначен был начальником отряда. Выступили в зловещий, казавшийся безлюдным простор.

В четыре часа утра пятый Сибирский полк быстро расположился в копях, а через два часа сюда стянулся весь отряд, предупредив таким образом противника. Девятнадцатого августа подошел генерал Орлов.
 
Не теряя времени, Самсонов выслал разведку к югу в красивую, потонувшую в зелени и полную мирных, цветущих деревень долину Тайцзыхе определить, где за рощами и садами кроются на правом берегу японские отряды и не направляются ли они к Мукдену. Казаки широким крылом обошли все это пространство и застали небольшие силы противника в указанном месте. Стоянка самсоновского отряда была далеко не безопасна. Сыквантун обстреливался японскими орудиями, и надо было постоянно ожидать неожиданных рейдов неприятеля. Двадцатого Самсонов разбросал пером маленькие отряды, нащупывая противника, начинавшего наступление. Выяснилось, что он правым флангом идет к высокой сопке, где стоял наш левый фланг, на Янтай и на копи.
Диспозиция на этот день Самсонову не была доставлена. Надо было самому угадывать, как действовать. Генерал Орлов решил сегодня отбить японцев от Сыквантуна. Старший чином, он просил казачий отряд обеспечить его левый фланг и передать в его отряд третью забайкальскую батарею и три сотни казаков. Седьмой сибирский казачий полк стал так, чтобы быть готовым тотчас же занять правый берег Тайцзыхэ, а три сотни восьмого полка прикрыли батарею. Противник, точно угадывая цели отряда, в десять часов утра внезапно осыпал гранатами и шрапнелями южную позицию «Янтай-копи». Огонь, как всегда, когда они сосредоточивают его по известному квадрату, был ужасен. Там стояли казаки и их батарея, а позади по скату раскинулись цепи и резервы Инсарского батальона и двух Сретенских рот сторожевого охранения. Сибирские казаки назначались занять место инсарцев, когда их двинут отсюда. В одиннадцать часов утра Орлов уведомил о начале своей атаки из Сыквантуна. Казаки спешились, стали на флангах артиллерии, которая не могла отвечать японцам. Стоя на гребне, она имела перед собою мертвое пространство при наступлении Орлова, а по другую сторону сопки — японскую батарею. Если бы японцы перешли сами в атаку, не казачьему слабому охранению можно было сдержать их. Поэтому под ливнем шрапнели и частыми ударами фугасных гранат, не теряясь, казаки восьмого сибирского полка, под наблюдением подполковника генерального штаба Посохова, спускали орудия на руках к передкам. Здесь убит хорунжий Иван Бейнинген. Казаки Самсонов, Шкурыгин, Грязнов и Федоров бросились в жесточайший огонь и вынесли тело начальника. У них японцы перебили лошадей, но они окончили дело пешком. Раненые были отправлены на носилках, трупы убраны, и только тогда казаки восьмого сибирского полка ушли отсюда к коноводам. Гребень несколько минут спустя покрылся японскими цепями. Надо прибавить, что Орлов предложил было Самсонову поддержать его атаку конным набегом на пехоту с правого фланга, но генерал решительно отказался сделать это раньше разведки, так как полки Орлова, не испытанные, не знающие артиллерийского огня, представлялись ненадежными. Надо было прежде выяснить состав наступающего противника. Осторожность оправдалась последствиями. Кавалерийская дивизия вся бы погибла при этом. Из орудий три были повреждены. Когда батарея была спасена, наступление японцев приняло угрожающий характер. Генералу Орлову пришлось с одиннадцати часов утра отходить. Японцы шли как на нашу сопку, так и на его колонны на нашем правом фланге. Надо было, чего бы это ни стоило, удержать левый фланг «Копи-Янтай». Седьмой сибирский казачий полк и оставшиеся сотни четвертого, пятого и восьмого полков спешились, быстро заняли гребень своей горы, отогнав японские цепи, и открыли по ним убийственный огонь. В это время была доставлена диспозиция. По ее смыслу ожидалось возвращение Орлова на позицию, но он приказал отступать на станцию «Янтай» и очистить копи. Видя, что роты Сретенского полка отходят, Самсонов приказал орудиям перейти на две с половиной версты к западу, а казакам отходить, но в эту роковую минуту прискакал генерального штаба полковник Запольский объявить о приближении на помощь первого Сибирского корпуса с целью атаковать японцев. Казаки тотчас же стремительно кинулись к оставленному гребню, а за отступавшими сретенцами поскакали офицеры, и руководить ими поручено было генерального штаба есаулу Порову. Можно было под ярким сегодня солнцем различить развертывающиеся впереди пять японских батальонов в золотистых облаках пыли и с ними 19 горных орудий. Положение оказалось исключительное. На юге позиции противник развернулся на запад, а на севере ее казаки и сретенцы — фронтом на восток и юг. Наши орудия начали бой. Видны были разрывы снарядов в гуще неприятельских колонн. Шрапнели поражали их подходившие вновь части. Так длилось долго. В половине пятого бой на правом фланге затихал. Первый корпус не появлялся. Держаться кавалерии под напором пехоты нельзя было, и казаков отвели назад. Нельзя не отметить тут подвига вольноопределяющегося Арцишевского и казаков Башкирцева и Королькова. Под ружейным и артиллерийским огнем они бросились в копи и там зажгли продовольственные запасы. Казаки прикрыли сретенцев и сами отошли налево, где встретили две роты инсарцев, уходившие от прикрываемой ими артиллерии, обстреливаемой противником отовсюду. Направление первого корпуса изменилось. Сюда двигались для защиты левого крыла два стрелковых батальона и четыре орудия с подполковником Запольским. Генерал Самсонов решился до последней крайности удерживать позицию кавалерией. Ночью расположились биваком, но утром ни сретенцев, ни инсарцев здесь не оказалось. Генерал передал казачью батарею и пять рот пехоты Запольскому, а сам передвинулся к северу, где легче прикрывалось левое крыло армии. Началось опять освещение деревень и долин разведками. Надо было узнать, не идет ли неприятель на север; но оказалось, что японцы укрепляют «Янтай-копи». Ясно, что японцы остановлены были спешившимися казаками, упорно дравшимися с их пехотой, отходившими в арьергарде, отбрасывавшими стремительно наступавшего противника. Самсонов свидетельствует, что казаки дрались с величайшим хладнокровием и таким мужеством, что японская пехота не раз останавливалась перед этой живой и грозной силой. Руководивший стрелками Егоров уходил последним, выпуская остаток патронов в неприятеля и подбирая раненых.
Задачей 21 августа было обеспечить выход наших войск, дравшихся на ляоянских фортах, к северу. Сибирская казачья дивизия принимала в этом разведкой, боем и набегами самое деятельное участие. С утра получились сведения, что японцы, заняв дорогу, куда направлялись казаки, окапываются на ней и ставят на северо-восток от «Янтай-копей» батареи, затем, что они готовы атаковать и обойти наш левый фланг севернее горы Тумипузы-Матаун. Быстро полковник Данилов, догнавший Самсонова, уехавшего к командующему армией, решил предупредить противника, переброситься на левый фланг у Тумипузы и здесь остановить начавшийся обход на северной оконечности высот. Батарея двинулась вперед к востоку за Киуцейхай. Седьмой полк спешился левее, и части пятого полка — правее. Так началась казачья атака. Заняв вершину горы и границу гаолянового поля, бросилась на японские цепи. Сюда же пошла вторая казачья бригада, дравшаяся с противником у Паулипузы. Возвращавшийся от Куропаткина Самсонов занял спешенными сотнями гребень к юго-востоку от Тумупузы и тоже открыл огонь. Движение японцев приостановилось. До глубокой ночи казаки удерживали позиции и, желая бороться до последних сил, взяли пики, чтобы отбрасывать неприятеля со склонов. Тем временем наши корпуса должны были миновать полосу японского обхода. Казаки стойко удерживали этот гребень до прибытия стрелков. 23 августа казаки собрались у Сантайдзы, где и переночевали, а 25-го ушли за реку Хунье в деревню Тунлипузы, но на пути сменили генерала Любавина. Рядом блестящих действий этих дней сибирские казаки показали себя, наконец, такими, какими мы ожидали их видеть здесь со времени их прибытия в Манчжурию. Потом казачья дивизия несла передовую службу у мукденских позиций, везде следя за движениями японцев (корр. В.Немировича-Данченко).
       Таким  образом, анализ документов доказывает, что генштабист граф Игнатьев, мягко говоря, заблуждался в своих  выводах относительно боевой выучки сибирских казаков. Да он и сам того не замечая, на страницах воспоминаний  то и дело восхищается сметкой простого солдата – «казаки ловко связали надо мною ветки гаоляна, создав тень» и прочее.
 
Изучение истории той далекой войны в очередной раз дала уму пищу для размышлений. То, что люди называют на своем языке «войной», по сути своей противоречит человеческому разуму и логике бытия. Войны несут «человеку разумному» лишь горе, боль, ненависть, кровь и разрушение. Речь идет не о защите Отечества – здесь всё понятно, и вопросов нет – речь о так называемых империалистических, захватнических войнах за сферы влияния ничтожно малого процента  населения.

«Эта война всего более разоблачила гнилость самодержавия, всего более обессиливает его в финансовом и военном отношении, всего более истерзывает и толкает на восстание исстрадавшиеся народные массы, от которых эта преступная и позорная война требует таких бесконечных жертв», – писал  В.И.Ленин в 1905 году о русско-японской войне 1904 -1905 годов (ПСС.т.9).

 Войны всегда заканчиваются, закончилась и эта. Подписали проигрышный мирный договор. Под ударами первой русской революции зашатались основы империи. Генералы отправились в отставку – писать мемуары. Командующий Маньжурской армией Алексей Николаевич Куропаткин (1848-1925) после революции преподавал в открытой им сельской школе и заведовал библиотекой в селе Шешурино Тверской области.

А в низких горницах деревень и станиц, в «красных» углах у икон многие годы желтели от времени фотографии. На них с трудом угадывался облик тех, кто остался навечно лежать в братских могилах у китайских селений с чудными и  таинственными названиями Сандепу, Вафангоу, Инкоу, Ляоян, Ходзяпудзя…

Молились о них при мерцающих свечах , стоя на коленях у святых образов, вдовы и матери. И просили Отца Небесного принять души убиенных в Царствие его.
Подгоняемый восточным ветром, плыл по просторам империи вальс «На сопках Маньчжурии» – реквием и гимн прошедшей войне. 120 лет прошло, но музыка и слова вальса до сих пор трогают до глубины души.

Плачет, плачет
Мать родная,
Плачет молодая вдова,
Плачут все,
как один человек
Злой рок и
Судьбу кляня.
Спите, бойцы,
Спите спокойным сном,
Пусть вам приснятся
Нивы родные,
Отчий далёкий дом.
Ночь.Тишина.
Лишь гаолян шумит.
Знайте, герои, память
О вас
Родина-мать хранит.

Фото Игнатьев А.А.