день тихий...

дни безветренные, застоявшиеся, тяжёлые;
низкое слоистое небо придавило горы, лес, реку, улочку, сад;
угрюмость и мрачность;
но что-то незаметно меняется
и неподвижность хотя и прежняя, а уже чуть иная;
и дышится легче, и небо светлее,
и лес, такой же застывший, застоявшийся,
ожил…

дела обыденные:
воды наносить для бани, наносить дров в избушку и в баню;
в саду перекапывать, пересаживать, вырезать, осветлять, собирать…
скоро осень, за окнами август…
влаги избыточно, дожди почти каждый день, а на берёзах появились жёлтые листья и посыпались на тропинку;
богато цветут флоксы и астильбе,
яблоки – куда их девать? – в кучу, а груши очень хороши;
начинают поспевать сливы; спеют арбузы, и, может быть, выспеет дыня - одна-единственная на всю дынную грядку;
изобилие – радует;
лето – никакое, а урожай на многое очень хороший;
вольготно травам;
сколько их не коси, а они только в рост идут и хорошеют;

что-то незаметно изменилось…
была тишина давящая, а стала – задумчивая;
всё тоже самое и – другое;
негромкие звучания приобрели ещё более глуховатости,
в очертаниях крон деревьев более плавности,
горы-дали неясные ещё более смягчили очертания,
в лугах за садом – покой и безмолвие;
тучи-облака бархатистые,
а вода в реке – ровная гладь, но в движении;
в прозрачной воде видно, как мелькают рыбки-малявки;
на улице, как обычно, никого;
соседские гуси немного нарушили онемелость улицы,
пришли, норовили заглянуть за калитку и пройти в гости;
разговорчивые, очень хорошие собеседники;
и слушать умеют, и в ответ что-то серьёзное сказать;
а какие красавцы! серые, в белых штанишках, умытые-омытые;
боязно им идти дальше, развернулись и распустив крылья и гогоча, устремились к родному дому;
и снова на улице пустынность и тишина;


смиренность, кротость, робость во всём,
словно все друг к другу прислушиваются,
все друг другу заботливые, доверительные, участливые, задушевные;
покойный день, в котором всё –
тихая радость -
там, внутри разнотравья, в кустарниковых ветвях, в лапах елей, в безмолвном шуме листвы лип и берёз;

день тихий и чувства приводит в смирение;
все работы делать медленно-неспешно, не нарушая, а стараясь сохранить размеренность всех движений;

день тихий, сдержанный во всём и затаённый,
располагает к душевной беседе;
но такая беседа в нынешние времена большая редкость и ещё большая ценность;
с кем поговорить, о чём поговорить? обо всём, о разном…
трудности общения в том, чтобы – задушевный;
да, чтобы от сердца к сердцу, чтобы душа к душе;
в таких беседах, неторопливых и задумчивых, как и нынешний тихий день,
менее значимы слова, а более - пустоты, паузы между ними,
молчаливость и неспешность;
раннее я это понимал, но не так глубоко, как ныне,
может быть и потому, что кого уже и нет, а иные далече…

чаепитие у бабушки…
разговоры были примерно об одном и том же:
как в войну с детьми выживала, и сколько работы по хозяйству,
и отдельная тема – о дровах;
как непременному работнику бабушка накрывала стол, хотя и скромный, но сытный, и пока я вкушал с чувством, толком и расстановкой, бабушка мне рассказывала свою жизнь…но не всю...
есть у меня большая досада на себя:
что же, почему не расположил бабку рассказать о своих ранних годах, о матери, что в памяти осталось, о мачехе, отце, как замуж выходила, как строились, жили, как с покосом управлялись, на заводе, на «канаве» работала…
да, бабушка рассказывала и об этом, но отрывками, что-то я записал, а что-то так и ушло безвозвратно;
ладно хоть родословную сколь возможно полно записал;

сад-огород на Дубовой горке;
приду помогать папе, а у него первым делом:
-давай чай попьём!
разве папе откажешь, хотя мне надо быстро сделать, что нужно, да домой бежать, ибо там тоже – работа, и чтобы ещё выкроить время на кисти и краски;
а писать? когда писать? – ночью…
белые листы передо мной  и настольная лампа…
раз папа сказал, так я себя утихомириваю, я себя замедляю;
чаёвничаем, со вкусом чаёвничаем;
у папы всегда для чаепития что-нибудь есть;
папа рассказывает про «ридну Украйну», про детство, которого у папы по сути и не было, остался без отца, с 14 лет за хозяина: пахать, сеять, убирать…
а потом – армия, война, ранение, и надо было приноравливаться жить без руки…
что-то записал, а более, надеясь на свою память, оставил на потом…
надо было, надо было обязательно учиться останавливаться,
а хотелось успеть всё…
что же, хотя и поздно, но осознал и понял,
и вечерние и утренние собеседования у нас теперь как ритуал;

приходили к маме и разговоры были о Миньяре, миньярских друзьях моих родителей и о папе;
и в таких беседах и с бабушкой, и с папой, и с мамой всегда было более того, что сказано, и это, оставшееся невысказанным, было то самое, ради чего и затевался обычный разговор;
и такой разговор совершался сам собой, и никто не думал, как его вести и что из этого получится…

такие неспешные беседы в дни тихие бывают и при случайных встречах;
встреча случайная, а человек – родной…


день тихий, глубокий, значимый, единственный среди всех других дней,
что-то изменит? кто-то его заметит?
значимо то, что он – есть, а значит есть возможность другого рассмотрения
жизни и её проживания…

день тихий…

*графика - работа автора