Рельссталь - 33, часть Василий

Когда приходят за твоей свободой, остается лишь один путь, полный мужества — смерть. © Мразесса Мразелотти

Карандашный шепот заполонил мою уютную и недавно отстроенную комнату на территории администрации завода «Рельссталь-33». Удачно, что именно в этот день мне исполняется 33 года, и ровно 3 года опыта на заводе, где я вырос из рядового инженера в старшего!

Как я люблю свою работу, свою жизнь, своё государство, которое дало мне всё в этой жизни: хлеб — в данном случае моя работа, на которой мы производим рельсы и вагоны в огромных количествах. Всё на благо нашего отечества.

С этими мыслями я направился на ежемесячное психиатрическое освидетельствование, которое установлено на всех предприятиях и в госорганах.

— Ну, как самочувствие, Василий? — громко прокричал мне чуть ли не с конца лестницы, бегло спускаясь по ступенькам, мой знакомый Сашка. —Да хорошо. Вот, иду на ПО. А ты не забыл? Ты же в органах работаешь, у тебя, поди, чаще они? —Да, у нас раз в полмесяца, так что, считай, мне скоро тоже. Кстати, кстати-тати-тати, у тебя же сегодня день рождения, не так ли? —Естественно! —Ну что ж ты старого хрыча заставляешь вспоминать! Надо сегодня отметить! — произнёс восторженно Сашка. —Конечно, но сначала работа, ПО, и потом двинем куда-нибудь.

Выйдя из новой, но блеклой, еще не вымощенной плиткой парадной, я смотрел на рельсы и вагонные составы выезжающие из ангаров завода, по этим же блестящим и контрастирующим с природой силой, мощностью нашего государства - вот она - Родина!


Немного опаздывая, быстрыми шагами я побежал распечатывать талон. «Вот и он. Кабинет...» — со страхом и с влечением — пусть и к вторичным, но таким важным для меня знаниям, — подумал я.

Резкий хлопок по спине немного ошарашил меня, и все чувства притупились. —Ну чё, боишься, ха-ха-ха! Сначала из-за сбитых чувств я не понял,кто это. Но это был мастер производства — Георгий. —Да, немного, есть такое, — ответил я робко и несуразно. —Да не бойся, ты нормальный. Не из Эфок этих. «Да точно,я нормальный, нормальный!» — подумал я с восхищением. —Пойдём лучше, подбодрим нашего сварщика, ну этого, как его, ёпт... Егор Антипов — вот. —А где он? — вопрошал я. —Ха-ха-х, он в последнее время такой... незаметный и нелюдимый, — ответил с пренебрежением Георгий. — Да всё нормально будет. Как раз его очередь скоро, так что надо побыстрее, а то его смена закончится, так и не поговорим. Ты же знаешь его.

Слегка ускорив шаг, мы поторопились к Егору Антипову. —Привет, Егор! — чуть ли не хором ответили мы ему. —Здравствуйте, друзья мои.

Его вид был немного потрёпанный: растрёпанные волосы, очки на -3, перевязанные строительной изолентой, рваная и неухоженная, полная металлической и шлаковой пыли спецовка — как будто что-то о нём говорила, но сложно было разобрать это «бормотание».

Тут резко загорелся номер талона ярким красно-алым цветом на белом испепеляющем фоне. —Егор, твой ли талон высветился, ну, на этой х**не, как её... ах да — табло? —О, точно мой. Но я боюсь идти, если честно. —Почему это? — спросил я. —Ну, у меня рука поранена, вот на распиловочной повредил. —И никому не сказал? — гласно, как римский оратор, вопрошая публику, спросил Георгий. —Ну да... Ну ладно, ребят, я пойду, всё-таки очередь, а то ещё подумают, что... — промямлил Егор и скрылся из нашего вида за большими дверьми кабинета.

Мы сели на лавку, я на место Егора, Георгий на свободное. —Эх, да дурень этот Антипов. О таких вещах надо предупреждать. Ну хотя бы мне, мне-то мог сказать? — промолвил Георгий. —Мда, странно вышло. Ну что ж, будем ждать. Благо, наша медицина настолько прогрессивная, что решается всё моментом, — со странным тоном ответил я.

Спустя пару минут открылись гигантские, непомерные для человека двери, и вышел Егор. Его глаза были опустошены, а губы стали бледными и отблескивали, как металлическая стружка. —Ну как там, Егорка? —Ребят, попозже, хорошо? Мне надо на дообследование в Профилактический центр дообследования. —Это из-за той раны, что ли? А сталь кто варить будет? — ответил Георгий. —Так у меня смена завтра же — успею. Я же нормальный, не как эти... —Ну, удачи тебе. —Кстати, а дай хоть посмотреть, что там, на бумажке-то этой, — сказал я. —Да вот, написано же: «Явитесь на пункт сбора в ПЦД», — ответил Антипов.

Снова загорелось табло, на нём мой номер. —Всё, Георгий, я побежал! —Давай, удачи тебе. И тебе, Егор, давай, всё пройдёшь. —Спасибо, — ответил Егор.

Заходя в эти огромные и нелепые двери, я очутился в белой комнате с салатовыми обоями. Передо мной стоял сканирующий автомат первичного осмотра. «Устрашающая машина», — подумал я.

Я захожу в машину непринуждённо, говорю как заученную фразу свои данные цифрового паспорта.

Резкий звук: «Начинается сканирование. Разведите руки по ширине плеч и не двигайтесь». Робко послушав данную машину, я так и сделал. Начался процесс сканирования, который я проходил много раз, но страшно было как впервые.

Не так долго сканер объезжал и обволакивал моё тело транзиторным гелем, но страх нарастал с каждой минутой. «Процесс сканирования закончен».

Вылетела справка. Я судорожно и одновременно резко взял её и посмотрел, что там. Надпись: «Патологий уровня F не выявлено». Радость. Я будто растворился в этой надписи и со свободной душой пошёл на выход. Вальяжно распахнув дверь, я вылетел с криком: —Прошёл! —Ну, я же говорил! А за Егорика не волнуйся, с ним всё нормально будет, — произнёс Георгий. —Может, навестим его, подбодрим? —О, не, без меня! У моей тёщи сегодня день рождения, надо быть. —Ну и ладно, сам навещу, — ответил я с раздражением, но с лёгким чувством понимания и сочувствия.

Выходя из здания с облегчением, в мои лёгкие влился запах гари, который раз в неделю постоянно присутствовал на нашем заводе, но почему-то никто не знал, откуда он. Говорят, то ли леса горят, то ли что... По новостям — ничего, в наших ресурсах в телефоне — тоже. Но насколько я знаю, он не только у нас, и причём гарь ощущается и зимой — не могут же леса гореть зимой? Наверное, мусор сжигают.

Сидя в администрации и заполняя документацию, делая отчётность с чертежами, — пролетел день.

Трубящая трель заводского звонка разбудила во мне радость. Наконец-то! Теперь к Егорке, узнать, что как. Благо, он живёт у нас рядом, по соседству.

Дойдя до подъезда весёлым шагом, я поднялся по обветшалой лестнице. На стенах отпадала слой за слоем старая штукатурка, а на голой стене красовалась надпись: «Машка шлюха». «Мда, ну и лестница с подъездом», — подумал я, слегка недоумевая: «Почему?»

Подходя к двери, я увидел, что она слегка приоткрыта, будто бы кто-то в торопях и решительно туда проник. Подумал — воры. «Но, может, забыл закрыть? Ведь, Эфок всех отправили в лечебницу, и преступности вроде нет, как была раньше, ведь именно девиантное поведение, такое как: убийство и прочее, все из за психических проблем.».

Входя в прихожую квартиры, я разулся и снял свою кофту. Повесил рядом с курткой Антипова и огляделся. Жёлтые стены, такой же коридор и кухня, одинокая и «несъедобная» — вот так бы я описал. —Егор? Ты здесь? Ауууу? Пройдя на кухню,я попытался поставить чайник, но сама платформа была немного изогнута, и чайник не вставал в паз соединения. —Егооор? У тебя чайник есть, ну такой, который на плиту ставится? Ответа не последовало. —Хм. Странно, нет, что ли его?

Пройдя в комнату рядом с кухней, я увидел его — висящего в неумело связанной петле, со сброшенной люстрой. —Господи! — Страх окутал меня и непонимание: что не так? Но действовать было уже поздно — он был мёртв.

Я сделал дыхательную гимнастику, которой нас обучали на предмете «Психпросвета» в школе, и немного расслабился, но страх по-прежнему выбивал кувалдой сердце из груди.

Оглянувшись своим затуманенным зрением, я увидел жёлтый листок на комоде из красного дерева, где стояли несуразные электронные часы и станция, которая присутствует во всех домах.

Со страхом подойдя, я прочитал на записке следующую надпись: «Лечебницы нет. Я знаю, зачем составы и рельсы. Я был там, был!!!! Если я пройду ПЦД, то за мной все, слежка, а дальше... Слежка устанавливается через 3 дня, не знаю, с чем связано, но мне сказали — с загруженностью базы данных. Не вызывайте полицию и психбригаду, станция следит, а то сами под раздачу попадёте. Берегите себя. Если попались — бегите!».

Не выдержав всего этого, я ринулся из квартиры вон со слезами на глазах и с вопросом: «Что же там? Что?»

По громкоговорителю говорилось о верности стране, истинном здоровье, а главное — психическом здоровье, о великих лечебницах и чудо-исцелениях психболезней. «Ну да, это всё верно, но почему же, почему он не поехал лечиться, почему?? Ему бы дали работу в другом месте, для таких, как он... но почему же, почему?»

Я мчался, рассекая лужи остриём ботинка. Они остались от недавнего дождя, прошедшего впервые за это лето. И именно в этот день, именно в этот, чёрт побери.

Ближе к дому мне встречается Сашка. —Ты чего это такой грустный и встревоженный? Сканирование не прошёл? — спросил он. —Да всё прошёл. Антипов не прошёл, вот что... Пошли, короче, ко мне домой, не для посторонних ушей. —Ну ладно, — как бы соглашаясь и вопрошая о дальнейшем разговоре, сказал Сашка.

Мы заходим в подъезд — приличный и не более, без явной роскоши, без похабных надписей — обычный подъезд новостройки, украшенный новой плиткой и живыми растениями на проходной.

Мы заходим в квартиру. —Она новая, только отстроенная у тебя? — спросил Сашка. —Короче, Антипов повесился. И надпись на записке... Ну, короче... — после недолгих объяснений Сашка сказал мне главное, что изменило во мне всё. — В общем, забудь об этом. Даже не пытайся, прошу. Лечебниц нет. Никто точно не знает, что там, но там точно не лечебницы. Не думай об этом. Ты нормальный, и всё. Антипов сам виноват. — а ты, ты Архипов, это он Антипов, ты же их породы, не его! — гордо и с уверенностью заявил Сашка.

Но это меня не успокоило. Я сел на диван, как бы растворяясь в нем и пытался успокоиться.

Шелест станции. Заиграл вечерний психополитпросвет, в котором говорилось о важности соблюдение политического и психического здоровья, но я старался не слушать, но отдельные фразы все таки врезались в мою голову: «Как мы помним, тлетворное влияние девиантных людей, чуть ли не погубило наше общество, общество здравого поведения,в результате революционной мысли возникшей 20 лет назад, и тех же идей и действий, которые поддерживают только девиантные люди. Как говорится: здравая мысль для здорового человека. Как говорится в главном труде психиатра Розеншталя, описывающим проблему девиантности - как угрозы общества»
Сразу же у меня возник вопрос:А действительно ли здравое, действительно ли такие как Антипов опасны.

Даже спустя несколько дней я стал нелюдим, и меня манило отправиться в путь, в путь по этим грёбаным рельсам. Что там? Что я увижу?

Моя внешность стремительно менялась. Я стал опаздывать на работу, выполнять её нехотя, отлынивать и думать только об этом.

Розеншталя то и не достать- подумал я
А что там, что в этом труде, он доступен только госслужащим из высшего эшелона. А что если, его просто нет...
Или он вовсе о другом?

Проходят дни, недели. Я даже не замечаю, как всё меняется. Все эти плакаты о здоровье нации, о лечебницах, о стране — один вопрос: «Что там?»

Слова людей будто утопают во мне, в той пустоте, которая у меня в голове от этого вопроса.

Проходит так и целый месяц, но мне уже всё равно. Ведь я даже забыл отпраздновать свой день рождения — мне всё равно. ВСЁ РАВНО!

Я снова тут. Снова талон, Георгий и все работники завода вплоть до администрации. Мне всё равно, всё равно уже на это. Что там? Что нас ждёт? Что они делают?

После всех процедур и безразличия вылетает справка: «Явитесь в ПЦД». Всё ясно. Мне всё понятно. — Хотя мне не было ничего понятно, и не ясно в целом.

Я выбежал и убежал от всех вопросов в свой кабинет.

Сижу, сижу и щёлкаю ручкой. Комната давит на меня, стены сближаются и переливаются, как калейдоскоп.Кряхтение станции так и шепчет тебе - мы следим за тобой, и это одновременно опутсошало, но и разжигало огонь, тот огонь, который является жаждой к истине. —Я ничего не понимаю. Ничего, — пробормотал я в отчаянии.

Если нет лечебницы, то что меня ждёт? Что?

Я решил это узнать, не медля ни секунды больше. Больше ни единой потраченной впустую секунды.

С этого момента я шёл. Пробравшись через дыру в заборе, я шёл и шёл до той степени усталости, грамотно обходя кордоны и патрули, что даже подошва стала не выдерживать и отклеиваться от строгих лакированных ботинок.

И я дошёл. Дошел до самой сути этой страны. — Вот они — печи. Но что там сжигают? Что?

Пробраться можно только одним путём — напрямую и на составах. Я ждал, и ожидание было самым большим из зол в моей жизни, оно действовало против меня.

Но долго я не прождал, да и запрыгивать мне не пришлось. То, что увидел я, поразило меня так глубоко, что вопрос отпал сам по себе. Их даже не скрывали. Никто ничего не скрывал все это время.Система не боится Эфок. Их просто... просто убивают? Зачем?
Ведь, давно уже нет сопротивления, давно уже ничего нет.
Но в ядре души возник главный вопрос — кто же я после этого? Кто я? Архипов ли?