Мавзолей В. И. Ленина. Сугубо личное мнение

Мавзолей восковых фигур.

Так я определил место, которое обходил мимо более шести десятков лет.

И вот на тебе, судьба преподнесла мне возможность лично на собственной шкуре испытать все прелести ещё советского искусства бальзамирования и содержания объекта в особых условиях.

Но и это не так важно. Более ценна сама атмосфера, в которую попадает желающий созерцать. Наличие на каждом повороте фигур в еле различимой форме, имеющих серые, без эмоций овалы лица, притом говорящих человеческими голосами, звук которых исходит как бы из неоткуда. Далее практически полный мрак, заставляющий тебя вглядываться в темноту, нащупывая ступени, ведущие вниз. Передёргивает от неожиданно звучащих приказаний и советов. Резкий поворот и снова лестничные пролёты, но уже ведущие вверх. Они словно вытаскивают тебя за шиворот в обитель. И вот она, кульминация всего похода. Пространство, в котором господствует мрак, отдаёт тебе лишь частичку своего владения в виде головы и рук, ярко сбрызнутых золотистым светом.

Конечно, объект узнаваем. Это тот самый, о котором так много говорено и написано. Гений для одних. И злой пришелец для других. Возлежащий, как фараон на своём одре. Чист и спокоен. Нет в нём ни грамма чего-либо отторгающего. Нет в нём намёка на тёмный или светлый образ. Просто индивидуум. На его месте мог бы оказаться любой. Но судьба отдала эту кару именно ему. Те, кто там над ним, чувствуют себя спокойнее и веселее. Им доступны природные стихии. Солнце и дождь, ветер и снег. Ему участь прописана как лучшему образцу в зоопарке. — Дивитесь, люди, такого вы больше нигде не увидите!

Он не имеет возможности воскликнуть: — Отпустите меня, пожалуйста, хватит уже мучить!

Он раб той самой системы, которую сам и сотворил. Возможно, вовсе и не такой, какой он её хотел видеть. Но его идея сама домыслила и подарила ему эту муку. Подарила целый век мученической показухи. И ни сострадания тебе, ни молитв. Да, страсть, поклонение, восторженность. Пусть и почитание как личности великой, теперь, правда, в большинстве своём забытой. Всё это было и даже где-то моментами осталось.

Страшит отсутствие жалости к объекту, простого человеческого участия к личности. Нет того, что досталось всем тем, кто там, немногим выше его.

Отпустите его, пожалуйста.

А господь простит. Он слишком высок и слишком мудр, чтобы мстить.

Иногда простить — это хуже, чем наказать, но лучше, чем не простить.

Прошу тебя, милый Боженька, пожалей его и отпусти!