Линия Тимбер

Автор: Алида Малкус.
***
ГЛАВА I.ДОМИК НА КАСКАДНЫХ ГОРАХ

Покрытые снегом, с блестящими сугробами на склонах из полевого шпата, пики Коронадо возвышались над тёмно-зелёными лесами. В этих высоких местах воздух был бодрящим, свежим и пьянящим, как вино.Каждая расщелина, каждый горный хребет были чётко видны в сверкающем зимнем солнечном свете.

Но ни один глаз не видел великолепия, раскинувшегося перед этими сёстрами
Королевы Скалистых гор. Орлы, парящие над ними в летней синеве, с первым ледяным дыханием зимы опустились ниже.
 В марте вылупятся их спартанские птенцы. Гризли из Холи-Духа не
пошевелится в своей глубокой пещере и будет пребывать в ещё более глубокой спячке ещё месяц, а для лобо и его последователей это слишком высоко, чтобы найти пищу.Солнце быстро садилось. Над хребтами дул резкий лёгкий ветер.
Но внизу, в лесах, стояла тишина, более глубокая, чем
Тишина летнего дня, потому что сейчас не слышно возни мелких существ,
не слышно жужжания насекомых, и даже деревья спят.

Но под низкими ветвями елей идёт борьба не на жизнь, а на смерть.
Крупный волк, измождённый, но с великолепной рыжевато-коричневой
шерстью, в безмолвной агонии пытается освободиться от ледяной стали,
которая сковывала его весь день. Его губы отвисли от белых клыков. Он не издал ни звука, чтобы не нарушить тишину. Это была инстинктивная осторожность, ведь его слух настолько притупился от боли, что он даже не заметил приближения человека.

На хребте над еловым и пихтовым лесом появилась фигура, которая теперь
вырисовывалась на фоне бирюзового неба и снежных вершин. Это была девушка,
одетая в меховые шерстяные вещи белого и зелёного цветов, с снегоступами в руках. Она посмотрела на край света, и в одно мгновение, словно по мановению
волшебной палочки, её фигура озарилась розовым светом, который превратил
ледниковые вершины над ней в пламенеющий дамаск.

Лобо с неистовой яростью вцепился в его ногу, зажатую в тисках.  Девушка обернулась и на мгновение замерла на гребне, прежде чем начать спускаться. A
Перед ней легла длинная синяя тень. С усилием волк вырвался из капкана и, не задерживаясь, похромал прочь на трёх лапах, скрывшись среди стволов сосен и елей. В челюстях капкана болталась большая окровавленная лапа.

 Солнце скрылось за высокими пиками. Скоро стемнеет.
 Девушка быстро наклонилась, чтобы закрепить снегоступы, а затем направилась к темнеющему еловому лесу. Белая куропатка, единственная обитательница этих арктических высот с тех пор, как рыжая лисица поймала её пару, вспорхнула перед ней. Теперь она увидела блеск капкана и тёмную струйку, кровь запятнала снег. Она сцепила руки и задержала дыхание, ахнув.
“ О, о! Черт возьми, будь они прокляты! Я знал это, я знал это!
Опустившись на колени, девушка потянула трофей из капкана. Лапа была поймана
быстро. Она попыталась разжать огромные челюсти твари, но это было
невозможно. Только стальной прут, которым владеет мужчина, мог открыть ее.
Она поднялась на ноги, сдерживая слёзы, и быстро зашагала вниз по склону горы, легко пробираясь через редкий лес и луга, где через несколько недель она будет собирать альпийские цветы.

Полмили девушка легко бежала по снегу, едва не проваливаясь в наст.
Добравшись до места, которое, очевидно, было ей знакомо,
она на мгновение огляделась, а затем в угасающем свете заметила
еще одну ловушку.  Она была искусно спрятана за бревном и
оснащена приманкой в виде замороженного зайца.  Своим
посохом она ловко ударила по пружине ловушки.  Раздался
громкий щелчок, от которого она отскочила.
Затем она подошла ближе и склонилась над ним. Да, пружина была в порядке.

 «Вот, — тихо сказала она себе и лесу, — вот что будет больше ничего не попадётся в _эту_ ловушку». Мгновение спустя она снова помчалась сквозь деревья.Наступающая темнота заставляла её бежать быстрее, но когда она
выбралась из мрака леса на пустынное открытое пространство,
воздух снова наполнился розовым светом. У подножия горы
началось зарево заходящего солнца, которое медленно поднималось
вверх. Казалось, что мир электризуют нежные цвета: лиловый, зелёный, орхидейный, а безупречный снег отражает и излучает свет.
 Девушка бежала по белому гребню, избегая участков, где голая скала торчала вперед. Ее летящую фигуру едва можно было разглядеть на фоне снега, но время от времени ее силуэт вырисовывался на фоне темных сосен, мелькающих из одной точки в другую, шарф развевался позади.
В четверти мили от нас, на кабаньей спине, идущей параллельно той, на которой ехала девушка, но ниже высоты, на которой она ехала, мужчина осматривал дальние склоны в полевой бинокль. Фигура метнулась в радиус его действия
пристальный взгляд. С возгласом он стал озираться по сторонам, пока снова не заметил движущийся объект.  На мгновение он сосредоточился на вспышке
фигура исчезла за гребнем и спустилась к каньону Санто-Спирито. Мужчина нетерпеливо протёр объектив и посмотрел ещё раз.-«Мне кажется, или я что-то вижу?» — проворчал он, отчасти забавляясь. «Летающий призрак гор? Ледяная дева, что ли?»... В конце концов, кто бы это мог быть, совсем один, здесь, в этой глуши? Он спустится и расспросит. Гарен Шепард, молодой инженер-ирригатор,воткнул свою трость с шипами в предательскую поверхность и начал спускаться по тропе.Прошло около часа, и даже после захода солнца было ещё светло.Удивительный снежный свет погаснет. Он едва успел вернуться в
каньон Амарильо и в хижину Бенти, где он остановился.

 Внизу, в каньоне Санто-Спирито, до наступления ночи оставалось всего три минуты. Когда угасающее зарево достигнет определённой точки,
каньон внезапно погрузится во тьму. Дэймон О’Нил,
лесной рейнджер со склонов Коронадо, завел свою кобылу в бревенчатую конюшню позади хижины. Он укрыл ее попоной, чтобы защитить от пронизывающего холода, такого пронизывающего, что даже шум Каскады, бурного ручья, протекавшего неподалеку, не мог его заглушить.Дно каньона было сковано льдом и погружено в тишину. Он ловко застегнул ремни, похлопал гнедую кобылу по носу и вышел, осторожно закрыв за собой дверь.Он стоял на ступеньках хижины, нервно оглядываясь по сторонам и глядя туда, где вершина горы всё ещё светилась.
Из-за ели появилась белая фигура, которую он искал. С криком и несколькими скользящими шагами девушка добралась до хижины как раз в тот момент, когда каньон погрузился в ночь. — Дон! Ты успела. Где ты была так долго?
«Поднялась на снегоступах на водораздел, пап. Это было чудесно. Не волнуйся. Я слежу за временем». Она отстёгивала снегоступы, пока отец набирал охапку дров из поленницы у двери. Она повесила снегоступы на гвоздь у хижины, открыла дверь отцу и вошла следом. Через мгновение из окон хижины полился свет. Вокруг маленького бревенчатого домика росли ели и сосны,
сбившиеся в кучу, как шпили собора. Вся вселенная была погружена во
тьму, за исключением далёких звёзд — и пар сияющих глаз, которые
то появлялись, то исчезали в лесу.

В хижине было тепло и тесно. Деймон поворошил тлеющие поленья
в широком каменном камине и подбросил немного топлива, пока они не разгорелись высоко. В маленькой кухне, примыкающей к большой гостиной, от маленькой кухонной плиты исходили волны тепла и запахи ужина, ели
горящей смолы, сохнущих мокрых шерстяных вещей.
Дон сняла верхнюю одежду и тяжелые ботинки. Она надела
войлочные домашние туфли, старый зеленый свитер и юбку. Она поспешила
накрыть на стол, наполнить кофейник и подать отцу свежий
полотенце после шумного омовения. Хижина была очень уютной, главная комната — длинной, а шириной — восемнадцать или двадцать футов. На бревенчатых стенах висели тяжелые индейские ковры, но хижина Дэймона О’Нила была настолько
уютной и хорошо построенной, что ковры никогда не раздувались от сквозняков, как бы ни завывал ветер снаружи. Полы тоже были устланы поношенными одеялами навахо.Мебель была грубой, сделанной вручную: перед камином стояло простое сиденье, длинный стол с двумя скамьями с одной стороны, несколько стульев, комод, деревянный ящик с другой стороны и пять полок с потрёпанными книгами.

Дон убавила фитиль в керосиновой лампе, и они сели ужинать.
На столе были фасоль и чили, чёрный хлеб и дымящиеся консервированные помидоры, а также тушёные абрикосы в сливках.  Они ели в тишине.  Дэймон  О’Нил выглядел уставшим, но Дон, казалось, этого не замечала, хотя и бросала на него украдкой взгляды.  Когда он устроился у камина, она, как обычно, подошла и села на маленький пуфик у его ног. Он притянул её к себе и притянул её голову к себе.Он с наслаждением пыхнул трубкой из шиповника и положил ноги в чулках на Шепа, белого колли, который спал у камина.  — Ты устал, Деймон?
“Нет. Засыпаю от холода. Думая о молодой леди, которую я знаю,
слишком”. Он погладил девочку по растрепанной темно-рыжие волосы, брови вязание.“Что troublin’ ты, Рассвет? Одиноко? Ну, я думаю, что это будет школа для в следующем году, Мисси”.

“Школа! Из-за кого мне должно быть одиноко, когда у меня есть ты в компании! Говорю тебе, я в бешенстве. Папочка, если хочешь знать. Ты бы всё равно узнал; ты всегда всё узнаёшь. Сегодня днём я нашёл в капкане лапу ещё одного лобо. Выше по склону. Не так уж далеко от границы леса.  Дэймон О’Нил раздражённо покачал головой. Он не отвечал несколько мгновений.

— Очень жаль. Неприятно это видеть. Всё это неправильно, — сказал он. — Но у этих хищников есть свои приказы. Зима была тяжёлой для скотоводов, а лето внизу будет ещё тяжелее. Они думают, что в прошлом году им пришлось нелегко, но, — предсказал он, — это было ничто по сравнению с тем, что их ждёт.
 — Ты думаешь, будет ещё одна засуха, Дэймон? — с тревогой спросила Дон.
 — Дрот? Нет. И это никак не повлияет на нас здесь, наверху. Лес всегда будет сам добывать себе воду, Дон, никогда не забывай об этом...
 Но внизу всё по-другому.  Однако, по сути, — продолжил он, — за последние семь лет в этой стране выпало больше осадков, чем за последние четверть века.
Но травы всё равно будет мало.  На их пастбищах будет летать пыль, а люди внизу будут блеять: «Засуха, засуха».
Они не сеяли, поэтому не могут жать. Они жадные, эти ребята,
но не видят этого. Проблема в перенаселении; пастбища истощены,
и скот умирает от недостатка корма. А ещё потери от волков
и львов...» Деймон некоторое время молча пыхтел.
— И поэтому они истребляют всех диких животных, которые мешают скоту или едят то, что может съесть скот. — Дон вздрогнула. — Я бы ужасно себя чувствовала, если бы они поймали старого волка Кастера. Они бы никогда не заставили его съесть отравленную приманку, правда, Деймон? Он слишком умён, не так ли? Он бы даже не позволил никому из своей стаи прикоснуться к отравленной приманке, не так ли? Даже если бы они голодали, он бы не стал рисковать.
«Думаю, ты права, — согласился отец. Он тоже знает о ловушках.
Может учуять её под снежным заносом. У этого лобо почти человеческое мышление».— Полагаю, это не его лапа попала в капкан сегодня днём?
 — Вряд ли. А старый Гризли, — Деймон довольно откинулся на
подушку из бальзамина на спинке кресла, — этот медведь может
сработать капкан быстрее, чем человек. Хинрей Дорси утверждает,
что однажды он подкрался к медведю. Тот шёл по лёгкому пушистому
снегу, и его лапа задела край капкана. Он остановился, а затем изящно и хитро, как будто всё заранее обдумал, ударил прямо в источник...
 — И?  — выдохнула Дон, хотя уже двадцать раз слышала эту историю от самого старика Хинрея. - “И щелкнули зубья капкана!”
Белый колли тихонько заскулил во сне у костра. Охваченный первобытными видениями охоты. Снаружи донесся далекий, одинокий вопль из каньона.
“Но, папа, ” настаивала Дон, - неужели правительство не видит, что крупные животные почти ничего не убили бы, если бы у них было достаточно мелкой дичи, к которой они привыкли?”
«Природный порядок вещей нарушен, — медленно ответил Деймон, — и потребуется некоторое время, чтобы всё снова встало на свои места. Они никогда не смогут вернуться туда, где были. Но в какой-то степени этого и следовало ожидать»
когда в дело вступает человек.—Нам, лесным, трудно заступаться
за животных, когда они накапливают такие рекорды, как "Магдалена"
волчий рекорд несколько лет назад. Помнишь?”
Доун кивнула. “Семьдесят две овцы убиты за две недели. Сто пятьдесят
голов крупного рогатого скота за шесть месяцев”.
“И все же нам нужны животные”. Деймон покачал головой. «Они все нужны нам здесь, в лесу, и, в конце концов, я считаю, что от этого дела, в котором мы уничтожаем один вид существ и отдаём предпочтение другому, может быть только вред. Они ничему не научились на примере уничтожения странствующего голубя,
хотя, когда они уничтожили их всех, появилась тля, которая почти уничтожила сотни миль лесов. «Мы убиваем грифов, орлов, ястребов и канюков, кошек, волков и львов,и оставляем пастбища свободными для размножения кроликов, сусликов и луговых собачек, которые грызут корни, и всех зерноядных животных, которые наполняют свои норы семенами для следующего года.— Это не улучшит
естественный ход вещей. Нет, сэр, по крайней мере, пока. Дэймон О’Нил
заговорил на свою любимую тему, но Дон вспомнила кое-что, что хотела ему рассказать.— Деймон, что ты об этом думаешь? Я нашла великую сосну Сильверстейка. Нет, давай я тебе расскажу. Знаешь ту сороковую милю, где заканчивается усадьба Макгуайра? Следуй по этому хребту примерно милю до того места, где он обрывается; там он опускается примерно на двадцать пять футов. Но та же жила обнаруживается на уступе, который возвышается на несколько сотен футов дальше. — Дон повернулась на своём пуфе лицом к отцу, её глаза округлились от волнения. «Уступ широкий, наклонный, и через него проходит тот же слой, что и через всю гору. Это материнская жила, часть главной горы, я уверен».— Гранитная жила? Деймон потянулся, чтобы ущипнуть Дон за ухо. Она не обратила на него внимания, отмахнувшись от него.
 — И она находится на углу того места, которое, как ты всегда говорил, было старой границей индейской резервации. Маленький водопад Святого Призрака вытекает из горы недалеко от этого места и чуть ближе к границе. И, отец, _я_ знаю, откуда он берёт начало! Я видел исток!
Она торжественно откинулась на спинку стула, чтобы оценить реакцию отца.
 Деймон широко раскрыл глаза, но только для того, чтобы поддразнить её. Он рассмеялся — впервые за эту неделю. «Я мог бы догадаться, что ты докопаешься до сути когда-нибудь. О, прошлым летом, да? Почему ты мне тогда не сказал? Думаю,ни один из полудюжины рейнджеров, включая меня, никогда не поднимался туда;и никто другой, кроме индейцев пуэбло, живущих ниже, в пятнадцати или двадцати милях.— Но какое отношение это имеет к Сильверстейку и почему ты думаешь, что нашёл старое дерево?
— Потому что, папа, именно там, у бассейна, где вода, кажется, бьёт ключом из-под земли, я впервые увидела белый кварц в разломе жилы, которая проходит вдоль склона горы. Я подумала
для себя-Вот откуда индейцы, должно быть, стоял и видел, что
вены под ними, а потом нашли серебро. Я пытался исправить это в моем
разум так, что я мог найти, что выступ с кварцевой жиле снова, когда я
спустился. Это была тяжелая работа”.Деймон сочувственно кивнул. “Но я
не смог зацепиться ни за один ориентир.
“А потом сегодня это просто пришло мне в голову. Я стоял на краю этого хребта, там, где он раздваивается, и смотрел вниз на склон горы, следуя вдоль хребта, потому что прилипший к нему снег очерчивал его почти так же, как кварц сверху — хотя с тех пор я об этом почти не думал
Лето — и вдруг мой взгляд выхватывает огромное дерево, выше всех остальных, сосну среди елей и тсуг. Оно выделялось на фоне остальных, такое зелёное. _Они_ были покрыты снегом, но на верхних ветвях этой большой сосны снега не было. Это было старое дерево, Дэймон. Может, это и есть Сильверстейк?

 — Может быть, — ответил Дэймон. «Прошло шестьдесят, семьдесят пять лет с тех пор, как эта сосна сгорела, согласно старому отчёту об исследовании. Говорят, она была «свидетелем» старого индейского гранта и местонахождения старого участка на Силверстейк. В архивах есть запись об этом»
штат, который тоже говорит о свидетельстве из резервации.

 «Но никто не вспоминал об этом пятьдесят лет. Потом всплыла эта история с правами на воду для пуэбло и границами их резервации.
 Адвокат, представлявший их интересы, был чертовски хитрым негодяем, который в то же время представлял политическую группировку. Эта группировка хотела присвоить себе резервацию, «открыть её для использования гражданами штата», то есть для себя. Адвокат добился повторного расследования.
 Он добился принятия закона, открывающего доступ в индейскую резервацию
общественность; но новые границы так и не были приняты, так что, к счастью,
это задержало их на некоторое время.
“Сейчас это оспаривается. Индейцы не знала об этом сначала,
не Лесной службы. Ты помнишь, дорогая. Они не могли ее найти
свидетель кола или дерево, которое положило обследование выдачи первоначального патента. Нет следов. Да и как они могли? Возможно, в него ударила молния, или его снесло ветром, или, может быть, его срубили.
«В любом случае, это старое пламя всегда оставалось загадкой. Жаль, что так вышло» — Деймон выбил пепел из трубки, собираясь лечь спать
на ночь — “потому что я застолбил за собой участок там, наверху. Ты была маленькой, не больше четырех или пяти лет. Ты никогда не слышала, чтобы я говорил об этом? Ну, ни у кого другого тоже. Во мне для этого достаточно виски! Деймон усмехнулся.
“Ну, вот и все. Прямо внутри сорока, в Национальном лесу
Бронирование, которое открыто для любого человека. Я хотел проверить подлинность первоначального гранта, выданного индейцам, и нашёл серебряный рудник. Вряд ли он мне чем-то поможет!
Но я готов поклясться, что в том кварце была серебряная руда. Я взял хороший образец со дна ручья под водопадом. Должно быть
вымыли из обнажившейся жилы выше. Но не было никакого смысла
что-либо с этим делать; у меня не было ни денег, ни времени на
разведку, а затем возникла неопределенность в отношении заявки, и я
знал, что если я передам это пуэбло, то, скорее всего, у них это отберут.
“Я проанализировала образец и некоторое время мечтала об этом — что мы будем делать, когда ты станешь большой девочкой, на доходы от нашей шахты”. Он слегка усмехнулся. «Я никому об этом не рассказывал.
Думал, что могу сам найти _правильное_ место. Я даже не смог найти обнажение породы дна, однако обнажилась жила. Я не шахтер. Я лесник.
“ Что бы мы делали, если бы у нас была шахта? Дон задумалась. “Я бы купил Уайти Шепу ошейник с серебряными заклепками, а Пиньону - кордобское кожаное седло с серебряной оправой, а тебе - комплект книг, которых у тебя никогда не было, и на которые у тебя было бы время читать. ” Дон счастливо рассмеялась. “И мы бы поехали в канадские леса, и чтобы—” -«В постель, девочка, в постель. Уже девять часов». Деймон резко поднялся и повернулся к двери. Он неловко поднял руку, чтобы смахнуть внезапную пелену с глаз. Временами его одолевали смутные, но тем не менее мучительные опасения за свою девочку.
“Мы не монтируйте сегодня синий Коломбина, Деймон.” Рассвет напомнил ему
сонно ее заброшенные исследований. Она все еще сидела, развалясь, у огня, ее
щеки пылали, глаза были мечтательными, ее сильное молодое тело расслабилось от жары. “Мне нужно собрать триста образцов. Альпийские цветы зацветут
скоро; мы и оглянуться не успеем, как наступит весна.
“Это верно”, - согласился Деймон жизнерадостным тоном. Он рылся на полке в поисках фонарика. «Мы разговорились, и никаких уроков. По правде говоря, я устал. Я весь день просидел в хижине Бенти. Один из
Правительство охотников был там. Он обошел его ловушки в
утро. И двух инженеров из ирригационных услуг. Они
вверх глядя на водных источников, расчета толщины снежного покрова, и сколько
rainshed и снеговой воды, вероятно, сойдет весной. Молодые
Глава II взошел на гору один”.
“О, Деймон—” Доун быстро села. “Почему он не остался здесь? Ты рассказал
ему обо мне? О, папа, так здорово иногда с кем-нибудь повидаться! Мне нравятся эти ребята из ирригационной службы. Они разбираются в лесах и деревьях.“Она хочет, чтобы компанией” Дэймон думал. “Деревья и животные, они должны были занять место людей, чтобы ее”.
Из тишины, которая окружала теплую маленькую хижину над Каскадой
Донеслось резкое, жуткое тявканье. Ему ответил далекий и заунывный вой, гортанная волчья песня, которая становилась все громче. Есть или был момент полная тишина, нарушаемая только тиканьем наручных Деймона смотреть. Затем, судя по всему, прямо за дверью хижины раздался внезапный лай.
 «С каждой зимой койоты становятся всё агрессивнее, несмотря ни на что», — сказал Дэймон — сказал он. — Им пришлось подняться в горы, чтобы найти еду. Мне лучше пойти к Маленькой Рыжей. Надо было поставить на дверь новый засов. Она может его выбить. Он взял горящую палку из камина и вышел на улицу, натянув меховую шапку на уши, но не надев куртку.

  Дон неохотно поднялась с места у камина. Она отодвинула в сторону
толстый индийский ковёр, закрывавший дверной проём, ведущий в её маленькую
спальню, и повесила его на гвоздь. В холодной комнате она быстро
разделась, на мгновение опустилась на колени в ночной рубашке и босиком, а затем открыла. Она приоткрыла окно, закрепила его прочным железным крюком и запрыгнула в постель.
Завтра она снова отправится на поиски Серебряной сосны. Если нога её каштанового пони заживёт, она поедет верхом. Возможно, они встретят инженера. Не прошло и минуты, как она погрузилась в долгий сон без сновидений, характерный для горных ночей. Дэймон О’Нил долго сидел перед огнём. Он вошёл, заперев за собой дверь конюшни, заглянул в комнату дочери, увидел, что она спит, и снова опустился в кресло.
Хорошая девочка. Какой же крошечной она была, когда он привёз её сюда
горы. “Увезите ее на запад”, - сказал специалист клиники.
“Солнце, высота”. Это был путь, который он нашел. Учеба, год
практических занятий, и Деймон О'Нил стал лесничим.
Прежде чем он успел сделать ребенка здесь, в лучах солнца она была
голодала, сжав ее маленькие зубы на ложке принудительного между
ее губы. Мысль обо всём этом, обо всём, что произошло до и после смерти его жены, не давала ему покоя.Два ужасных года на востоке, пока его жена умирала от туберкулёза,это наполнило его ненавистью к городам. Бедность и нужда оставили в нем глубоко укоренившийся страх остаться когда-нибудь без денег в банке. Горы дали ему жизнь, которой стоило жить, и безопасность.

“Я останусь у горы”, - поклялся он. “Это спасло для меня Рассвет, и
лес, полный деревьев, - лучшая компания, чем большинство городов, полных людей.Люди могут сказать, что я поступаю с ней несправедливо, но она будет учиться в школе год на деньги, которые лежат в банке, а остальное я буду откладывать для неё. Деймон полез глубоко в карман и вытащил кусок белого
кварц. Сквозь него проходила яркая серебристая жила; красивое зрелище.
«Ей-богу, если бы Дон когда-нибудь нашла дерево-свидетель Сильверстейк!»

Глава II.Нимфа и пастухи

Два ветерана сгор Кордильер могли бы рассказать о том, как за столетие изменились люди с приходом белых. Одной из них была
огромная жёлтая сосна, по годичным кольцам которой можно было
понять, что она была саженцем задолго до прихода первых испанцев. Сосна была выкорчевана, её некогда высокая крона опустилась почти до уровня окружающих деревьев.  Только его обхват свидетельствовал о том, каким могучим деревом была жёлтая сосна.
  Другим ветераном был беркут, которому было почти сто лет.  В юности он парил над бескрайними равнинами, такими же зелёными и волнистыми, как далёкий океан.  Теперь они круглый год были пустынными.  По мере того как зелень отступала, беркут тоже отступал всё дальше и дальше в горы.  Но даже здесь в последнее время стало не хватать пищи. И с каждым сезоном крылья орла становились всё слабее. Он больше не мог часами парить на высоте сотен футов
над вершинами, почти неподвижно паря в небе, скользя без взмахов крыльев над голубыми безднами.
 Теперь он часто садился на огромное выжженное дерево. Оно росло рядом с водопадом на солнечном склоне, с которого открывался вид на пики Коронадо, неизменные и знакомые.
Снова и снова Дон проходила в нескольких сотнях футов от огромного дерева, даже не замечая его. Снова и снова беркут отбрасывал мимолетную тень на след Дон, и чаще всего она принимала ее за облако.
 Когда весна оттаяла склоны, она снова попыталась найти сосну Сильверстейк
и снова она посетила источник над водопадом. Дон никогда бы не смогла
объяснить, как много значило для неё это место. И никто, кроме неё, не смог бы понять её любовь к этой горе. Это место, которое так долго оставалось
непокоренным! Оно принадлежало ей по праву первооткрывателя. Она
делилась старыми тайнами, которые так долго хранили индейцы.

 Но теперь весенние пастбища открывались, и Дон была очень занята, помогая Дэймону. Однажды она вернулась после долгой утренней поездки на
дальние западные пастбища и увидела старого Хинрея Дорси, их друга и
одного из самых преданных рейнджеров, сидящего на ступеньках
бревенчатый домик Аспена, расчесывающий свои длинные усы. На пастбище были неприятности. Нарушение границ пастбищ до того, как пастбища были приведены в порядок. Hinray по знание широкий и бесконечно практические, взятые из Библии и альманах, опыт и правительственных бюллетенях.
Козы съели кору с молодых деревьев, на склоне, Рассвет
сказала ему. “Овцы Скалистых гор никогда так не поступали, не так ли, Хинрей?” спросила она. “Но тогда они были коренными жителями гор”.
“ Нет, - произнес Хинрей, спускаясь со ступенек хижины на место под солнцем.
“ нет, козы не возмущаются этими горами, а деревья возмущаются.
Как следствие, они не ладят друг с другом».
 Рассмеявшись, Дон забыла о гневе, с которым она жаловалась старому рейнджеру на вторжение в лес. «Что ж, — выдохнула она, — мы возмущены, как и козы, наверное! О, Хинрей, ты забавный и умный».
 Хинрей, похоже, был доволен. — Проведите инвентаризацию, — продолжил он. — Я имею в виду крупный рогатый скот. Они подстригают траву и не трогают молодые деревья. Я сказал  суперинтенданту, что произойдёт, если он выдаст Гонсалесу разрешение пасти коз и овец на пастбище. Ну, думаю, этой весной вы видели Лысую  гору? Дон кивнула. «Папа в ярости. Но это не самое страшное. Гонсалес и его пастухи просто не хотят держаться в пределах своего пастбища. Они бродят по всей горе. Если я снова увижу их за оградой...» Она с внезапной яростью взмахнула кнутом, возмущённая таким осквернением.
 Хинрей кивнул и указал большим пальцем через её плечо. Дон вскочила на ноги и посмотрела вверх. На тропе над ними появился всадник. Он помахал рукой, прежде чем скрыться за деревьями.

 «Это папа!» Радость и удовольствие вытеснили её минутную страсть. Она
стояла на солнце, и её густые короткие волосы отливали золотом. Хинрей
с нежностью и восхищением смотрел на крепкую юную фигуру. «Гибкая, как
горная кошка, — подумал он, — жилистая, но красивая, как тигровая лилия».

 «Крупная для пятнадцати лет, — сказал он вслух. — Кажется, совсем недавно, Дон, твой отец привёз тебя в Санто-Спирито. Никогда не думал, что ты останешься там. Болезненный, как саженец ели, пересаженный в августе. Раньше ты лежал на солнце прямо там, где тебя оставила твоя лапа; казалось, ты не хотел двигаться. Все твои глаза и крошечные ручки были прозрачными. Он предавался воспоминаниям, нет. Он задумался, услышала ли его Дон. Но она подошла и села на бревно рядом с седым рейнджером.
 «Я даже не помню, Хинрей. Кажется, я вообще ничего не помню, кроме того, что я здесь.А ведь мне было всего три года, когда мы приехали. Расскажи мне о
 папе. Он всё такой же?» Она посмотрела туда, где тропа, исчезавшая в осиновой роще, снова появлялась на последнем отрезке пути к хижине.
 — Всё как прежде?  Хинрей достал трубку и критически её осмотрел.
 — Не знаю, сильно ли он изменился.  Ему проще на душе,
Это очевидно. Он был ужасно молчалив и, казалось, был чем-то недоволен. Но это неудивительно. «Пока он был в отъезде, за тобой весь день присматривала старая мексиканская сеньора; но он узнал, что старуха хотела сама пережёвывать для тебя еду, как голубка для своего птенца. Ему было нелегко её отговорить. После этого он пытался сам тебя кормить — по книге. Как бы то ни было, ты начала хорошо себя чувствовать со старой сеньорой и так растолстела, что тебе приходилось стучать ложкой по маленькому столику, который я для тебя сделал, чтобы получить ещё еды.
«Я помню, как однажды, когда тебе было около шести лет, я пришёл и увидел, что ты ведёшь хозяйство для своего отца. Вытираешь посуду в фартуке,
помешиваешь овсянку, чтобы она не подгорела».
 «Йо-хо, йо-ху», — раздалось приветствие Дэймона О’Нила, когда он рысью спускался по небольшой поляне к хижине на Рио-Каскада. Дон
крикнула и побежала ему навстречу, схватившись за стремя и пристроившись рядом с гнедой кобылой. Деймон спешился, притянул Дон к себе и поцеловал.
— Ужин готов? Он расседлал кобылу и собирался отпустить её пастись.
— Да, — ответила Доун, когда они вошли в хижину, куда их опередил Хинрей. — Хинрей получил его, вот почему. Он пришёл как раз вовремя, чтобы испечь печенье. Я правда его пекла, Деймон. Но Хинрей сказал, что лучше сам его испечёт, чем будет есть моё!
 — Но Доун накрыла на стол, — возразил Хинрей, входя из кухни с тарелкой дымящегося печенья и кастрюлей с дымящимся картофелем.
«И, конечно, суровому рейнджеру не помешает время от времени садиться за приличный цивилизованный стол. Особенно после того, как он побродил по округе или провёл разведку. Мне нравятся женственные черты», — похвалил он.
На самом деле хижина была полностью мужской. На полу валялись сапоги и шпоры;
однако именно Деймон, а не Дон, заставлял Шепа грызть кости на улице. Трубки и мешочки с табаком лежали там, где было удобно, но
пальто и свитера были аккуратно развешаны на стене, а на широком
пространстве над большим письменным столом висела карта резервации, раскрашенная по секциям и утыканная множеством булавок.
Было слышно, как Хинрей возится у умывальника, после чего тщательно расчёсывает свои длинные песочного цвета усы и торчащую прядь волос на макушке по его лысой голове. Затем они сели. Наступила весна, и в центре стола стояли  лилии марипоса. Стол был накрыт бледно-жёлтой клеёнкой, которой очень восхищался Хинрей. Он благоговейно наколол на вилку варёную картошку после того, как Дон наложила себе.
«Хорошо, что это не бобы. Бобы, бобы — вот и всё, что я получаю. Я буду есть крахмал в виде картофеля и кукурузы. Кстати, шеф, — он повернулся к Деймону, быстро разрезая пополам и намазывая маслом полдюжины печений, — вы видели, как они делают бумагу из кукурузных стеблей? Это должно значительно облегчить ситуацию с еловыми и болиголовыми дровами, не так ли?Деймон кивнул. Он молча ел.- “Меня беспокоит не рубка леса”, - сказал он наконец.;
“это чертово пастбище и привилегия выпаса. Я не знаю, что нашло
на этих парней. На Короне появилось новое стадо скота.
Услышал об этом сегодня утром от одного из отдыхающих внизу и поехал.
но они перебрались на другую сторону каньона.

«Я не получил никаких известий ни из штаба, ни от владельцев. Ни единого признака разрешения на выпас. Я поеду туда утром и потребую назвать имена владельцев.Вероятно, мне придётся их отшить.
«Макгуайр — правильный фермер, — продолжил Деймон. — Его земля — его дом, и мы можем предоставить ему столько арендованных зимних пастбищ, сколько нужно его скоту. Он обеспечивает свой скот частью зимних кормов, но Гонсалес пытается получить практически все пастбища за пределами лесных заповедников. Я убеждён, что он действует не только в своих интересах.

»«Он пока не может понять, почему ему не следует выгонять сотню голов скота на пастбище, где хватит корма только для двадцати пяти. А этой весной он попытался выпустить на пастбище две сотни голов, пока там цвела лилия
и пузырник ещё не отцвёл, а пшеница не выросла и на дюйм, и что же произошло?

 «Он потерял пятнадцать голов из-за молочая, — многозначительно добавила Дон, — и из-за камасы, которая, конечно, ещё хуже, особенно ранней весной.
Особенно ранней весной». И они скосили прорастающий горный плевел, мятлик и все кормовые травы, которые должны были дать семена в июне и июле, и втоптали их в землю до того, как мы их обнаружили, так что этим летом урожая почти не будет или не будет совсем.

“Папа, ты когда-нибудь выяснял, что это за растение, которое отравило нижнюю часть гряды поздней осенью?” Дон закончила ужинать и сидела на скамейке у двери, заштопывая дырку на носке чулка, который был на ней, удобно подняв ногу и разговаривая. “Ничего подобного не случалось в этом диапазоне до”.

“Это было в конце сезона”, - Деймон задумался, “а мороз-то связано с
изменение растений химическим способом. Растение просто производило что-то, что не нравилось скоту. Я забрал этих бедных индейцев пикури
пастбище и дал им хорошее пастбище наверху, бесплатное. Они зависят
в основном от лесных массивов, а также от воды и дренажа на северо-западных склонах и если какой-либо поселенец имеет право на то, что может предложить лес, то, несомненно, эти пуэбло имеют. Хотя Гонсалес ужасно возмущался тем, что они бесплатно получили дрова и несколько сотен футов новых жердей для крыши.“Они, безусловно, были благодарны; они прекрасные ребята, Джемез и
Пикурис”.«Может, сегодня утром пришло какое-нибудь письмо о новых акциях?
— сказал Хинрей. — Я слышал, что тот маленький мексиканец, который
тащил его наверх, не смог пройти мимо нижнего каскада. Он выше,даже чем обычно.
“Возможно, ” согласился Деймон, “но пока я не получу приказ через голову
Я еду за ними. Дон, хочешь съездить на пастбище Гонсалеса
после обеда и посмотреть, как он себя ведет? Я не могу поехать сегодня днем. Я
слышал, что где-то на этой неделе появятся козы.”

“Конечно”. Дон решительно кивнула, в ее глазах горел боевой огонек. Это
была отличная игра. “Козлы! Пиньон чует их за милю”.

“ Пиньон, почему ты называешь свою лошадь ‘Маленький Орешек”? - спросил я
Хинрей. «Он такой же рослый, как и любой горный конь, которого я когда-либо видел».

 «Потому что, когда мы впервые увидели его в загоне Бенти, — объяснила Дон, — он был маленьким и милым, как кедровый орешек. Самый красивый жеребёнок, которого я когда-либо видела, — разве нет, Дэймон? — резвился вокруг. Я так сильно хотела его, что боялась заговорить об этом,
боялась, что папа не согласится, или что Бенти уже продал его кому-то другому, или что он сам не захочет с ним расставаться. Я не могла уснуть всю ночь, думая:
«Бенти никогда, никогда его не продаст, ни за что на свете. Я бы не продала, будь он моим».

«Но на следующий день мы вернулись, и я оседлала его — да, я знаю, пап, «оседлала». Ему было меньше года. И Бенти согласилась. Потом папа подарил его мне на десятый день рождения. Так мы и выросли вместе. Он научил меня плавать, не так ли, милый?» Из-за двери донёсся стук изящно поставленных копыт. Каштановый пони просунул в дверь свою удивительно изящную и красивую голову.


 Дон отнесла грязную посуду на кухонный стол и накрыла её скатертью.
 Она схватила свою старую коричневую фетровую шляпу и тут же вышла на улицу.
седлаю Пиньона. Она прыгнула в седло с крыльца, движение
казалось, что и лошадь, и всадник развернулись и понеслись вверх по тропе.

Деймон ухмыльнулся. “Быстрая работа. Она очень помогает мне в этом
весна и лето. Заслуживает ассистента заготовку. Это незаконное проникновение на территорию полигона
бизнес достает меня, но не другого парня! ” О'Нил слабо улыбнулся
шутке. — Серьёзно, Хинрей, в этом есть что-то странное.


Этой весной нужно сделать так много работы.  В том полумёртвом лесу на мысе Роки-Каньон есть опасная пожарная ловушка.  А в прошлом месяце были сделаны заказы на
Проверьте результаты прошлогоднего исследования, которое проводилось на территории индейской резервации.
 Знаете, Хинрей, я проходил по этим сорока пяти десяткам раз и всегда приходил к одному и тому же выводу. Я нахожусь в двух футах от старой границы резервации, указанной в первоначальном гранте.

 — Там дерево? — спросил Хинрей, приподняв брови.

 — Вы имеете в виду сгоревшее свидетельство? Нет, — медленно ответил Дэймон О’Нил. — Нет, эта тайна и моя собственная тайна скрыты в лесу, Хинрей. В сердце одного дерева на всей горе.


— И это досадно, — кивнул Хинрей, — потому что я услышал это, когда поднимался с
в городе говорили, что политика наверняка откроет доступ к этим горам и их богатствам для одной банды, а не для тех, кто первым подаст заявку на участок, лес или пастбище. Если бы мы только могли найти старое сгоревшее дерево!


— Дон думала, что нашла его прошлой зимой, — тихо ответил Дэймон.
— А когда я вышел с ней на улицу несколько дней спустя, снег растаял из-за внезапной оттепели, и мы не смогли его найти; всё было зелёным. В прошлом месяце я осматривал местность и, кажется, нашёл её — огромную жёлтую сосну. Врезаться в неё? Деймон пожал плечами. — Нам приказано не трогать палку
«На всём склоне нет ни единого дерева, пока не будет решено дело с границей».

 «И еловый жук добрался до западного склона», — печально ответил Хинрей в знак сочувствия. «Я впервые вижу его здесь». Он немного попыхтел, затем достал трубку, тщательно её прочистил и смущённо заметил: «Но я беспокоюсь не из-за елового жука». Думаю, я должен сообщить вам, шеф, что эти ребята из Бюро по контролю за животными, ну, вы знаете, намекают, что мы доставляем им неприятности.
 «Вместо того, чтобы сотрудничать».

Деймон заметил, что Хинрей преданно сказал «мы». «Что ты имеешь в виду, Хинрей?»
 — спросил он. «Это либо серьёзное обвинение, либо ничего не значащая фраза».

 «Он утверждает, что не добивается результатов в отлове и истреблении, как должен»,
 — извиняющимся тоном объяснил Хинрей. От смущения он достал из кармана расчёску и начал приводить в порядок усы. “Говорит, что его ядовитые приманки
каким-то образом удалены, а ловушки сработали”.

“Ерунда!” Деймон быстро опроверг обвинение. “Невозможно! Я
рассмотрим такую вещь, когда мы официально об этом слышать, Hinray”. Тогда
опасаясь, что Hinray может почувствовать его информация была слишком легкомысленно
Получив ответ, он добавил: «Я знаю, что медведи оттаскивают приманку, прежде чем съесть её, и это может быть одним из тех случаев, когда какой-то выдающийся лобо попал в ловушку.

 Эти ребята очень серьёзно относятся к себе, Хинрей.  Конечно, мы добросовестно сотрудничаем.  Хотя одному Создателю известно, как мне не хочется видеть, как гибнут животные!» Им пришлось уничтожить всех мелких зверушек, которые раньше
кормили волков, койотов и медведей. А ты заметил, Хинрей, какими вредителями стали эти маленькие создания — луговые собачки, белки, суслики, все те, кто питается семенами, когда их не сдерживают естественные враги? Семена уничтожены, кора съедена.

“ Конечно, ” мрачно согласился Хинрей, “ и теперь, когда они ушли, за ними последуют другие
вредители. Они очень много жизни в лесу, что
лаборатория не учла, но природу знал, как сохранить их
вниз.”

“Ну, пока, Hinray. Я должен вернуться и завершить составление своей карты сегодня вечером;
оценка состояния леса, пожароопасность, выгоревшие участки, лучшее место для автокемпинга на нижнем притоке Амарильо».

«Это больше, чем обязанности рейнджера, Дэймон, — тепло сказал Хинрей. — Ты получишь диплом руководителя».

Дэймон покраснел и покачал головой. «Я не стремлюсь к офисной работе, Хинрей.
Я не собираюсь уходить из леса. Я бы не променял седло на вращающееся кресло или трон.

 Хинрей кивнул. «Я пойду». Он взял рюкзак и седельные сумки, взял свою лошадь, которая паслась неподалёку, и уехал.

 Дон поднималась по тропе к лугам Короны. Пиньон зашагал бодро. Уайти скакал впереди, сбоку и вокруг них. Время от времени колли запрыгивал на спину гнедого пони и балансировал на седле перед своей хозяйкой.

 Дон пела с наслаждением, нежным мальчишеским голосом.  Была весна, начало июня в Скалистых горах, всего три месяца прошло с тех пор, как она потерпела неудачу
Она пробиралась сквозь сугробы или скользила на снегоступах по замёрзшим вершинам.
 Лес всё ещё сиял свежими почками и блестящими молодыми листьями, нетронутыми ни насекомыми, ни болезнями. Ель была окрашена в два восхитительных оттенка зелёного — серебристо-голубоватый цвет, который отличает её от других деревьев в лесу, и светло-зелёный цвет её молодых верхушек.

Тропа, по которой шла Дон, была крутой, но на удивление ровной.
Это была хорошо протоптанная дорожка, построенная её отцом и Хинреем Дорсеем. Ей предстояло выполнить миссию, которая подходила ей как нельзя лучше: охранять горные луга. Она добралась до вершины
тропа привела меня на ровную дорожку, вьющуюся через осиновую поляну, где
яркие всполохи цвета оказались колибри, а горные синие птицы порхали, как оторванные от неба кусочки. Пятнистые близнецы, детёныши редкой белохвостой оленихи, неподвижно лежали в зарослях лавра. В пещере на солнце бесшумно дрались два львёнка.
Но в пещере, где каждый год рождались два медвежонка гризли, было ещё тише. Обрывки шкуры и несколько костей у входа в логово, где детёныши скулили два дня и две ночи, становясь всё голоднее и голоднее, рассказали Дон об их судьбе.

Между деревьями мелькали блестящий дятел Скалистых гор и корольковый вьюрок с золотистой короной. В маленьких рощицах и на лугах, по которым изящно ступали ноги Пиньона, распускались нежные папоротники. Пролески и герань кроваво-красный, поздняя ветреница украшали собой высокую траву и берега бурного ручья. Это была волшебная страна, устремлённая в небо. Кончики её остроконечных елей часто скрывались в облаках.

Дон радостно приветствовал каждого старого знакомого. Молодые листья на деревьях танцевали и трепетали, так что казалось, будто воздух находится в экстазе движения.
 Из ягодных кустов доносилось пение виреона,
Краснозобый танагер ворковал со своей златогрудой подругой.
Скоро они улетят в более низкие широты, но на этот короткий сезон чары осиновой рощи принадлежали им.


Теперь роща осталась позади, и Доун нужно было подняться ещё выше. Она была над густым лесом, и перед ней возвышалась бесплодная гора.
Тропа спускалась к узкой полке, огибавшей гору.
Над ней тсуга с поверхностной корневой системой с трудом удерживалась в расщелинах скал и на покрытых тонким слоем почвы поверхностях. Внизу гора
Он спустился в обширную долину, которая была всего лишь чашей в системе большого хребта.

 Тропа петляла среди тёмных и густых деревьев, которые внезапно обрывались: граница леса. Рассвет, Пинон, и колли пройденной квартира
скалистая возвышенность, молча, торжественно, и не было, пока они не упали
и вниз, за плохое, что происходит даже на горных пони, и вышел на
Солнечный Крест, что белый хвост снова вильнул и Пинон обыскал. Под ними
лежал луг Короны. Дон ахнула. Там было полно
белого скота.

“Козы!”

Кто привёл сюда коз? Вот что слышал папа. Могло ли такое
разрешение было допущено через его голову? Он сам бы никогда не слышать
открытие этой части ассортимента, так и далеко за их пределами Гонзалес пастбище,
с новым и роста тендер, столь тщательно оберегаемый с ужасным
пожара шесть лет назад.

“Этого не может быть Гонсалес. Он не то, что многие козлы, а мы бы
слышала, что если он купил коз. Это, должно быть, Новичок. Ну, вот
куда им двигаться дальше! Давай, Пиньон, Уайти, хватай их!

С криком она помчалась вниз по склону, плотно прижимая колени к груди.
Теплые, блестящие бока Пиньона. Лошадь великолепно преодолевала подъемы. Когда
Внезапно перед ними в земле разверзлась трещина, и он преодолел и её без колебаний, с той же лёгкостью, с какой птица взлетает в воздух, одним махом перепрыгнув десятифутовую пропасть.


Внизу уже начали разбегаться козы, нервно блея,
топча друг друга, забираясь на деревья и скалы. Их было
около двухсот, и ни одного пастуха поблизости. Дон скакала взад и вперёд вдоль их рядов, пытаясь повернуть их головы и заставить двигаться в другом направлении. Уайти лаял, бегая взад и вперёд, и то тут, то там кусал их за пятки.

“Гони их, Уайти, гони их! Гони их, Уайти! Молодец!”

Колли был в восторге и носился взад и вперед по одному краю, пока
Дон и Пиньон загнали другого. Через пять минут козы повернули головы
и их убедили спуститься с горы в
противоположном направлении под блеяние и ма-а-а-ние, наполнившие
воздух.

Спасаясь бегством, они оставили после себя вытоптанный луг.
Оставшаяся нетронутой горная трава была втоптана в мягкую плодородную землю.
На некогда прекрасном лугу не осталось ни одного цветка, а молодые деревья были
почти лишился листьев и даже коры на высоте, до которой могла дотянуться взрослая коза. Его мог бы опустошить рой саранчи, но тогда земля не была бы перепахана сотнями маленьких острых копыт.

 Прошлой осенью Дон пришла на этот луг, где было полно отравленных луговых собачек и сусликов, их мягкие, безвольные тельца были свалены в кучи высотой в пять-шесть футов. Это опустошение было ещё хуже. Что теперь произойдёт?
Дожди проложат борозды в этой почве и проложат себе путь вниз по восточным склонам, уничтожая посевы старого Джонни Марстона.
Они разлетаются на ленты, а потом высыхают в пустыне. Папа слишком часто это описывал. И разве они не _видели_?

 Она скакала во весь опор за разбегающимися стадами. Склоны, по которым они отступали, были такими же плохими, как и луг. Пастухов нигде не было видно.
Стада были отпущены на произвол судьбы. Неуклонно,
настойчиво Пиньон и белая колли шли вперёд, то обгоняя, то отставая от
блеющих нарушителей. Поднявшись по склону, где растительность
сменилась редким кедровым подлеском, и спустившись через высокие
сосны, они отошли по меньшей мере на милю, пока не добрались до
забора, отделявшего пастбище. Ворота были
вниз. Возмущение! Бородатый старый бык и вожаки стада бросились наутёк,
а Шеп помогал им, в то время как Дон забрасывала отставших,
которые всё ещё хватали отвлекающие их листья, камнями,
которые она положила в седельную сумку.

Когда последняя коза прошла через ворота, она въехала внутрь, спешилась и стала подгонять козу, когда из-за сосен с западной стороны пастбища выехали два пастуха, мексиканец и мальчик.


 «Что ты делаешь? — сердито спросил мужчина. Зачем ты пасёшь коз?»

 «Они не на пастбище, и ты это знаешь. Ты работаешь на Гонсалеса? Нет? На
тогда кто же? _Quien?_ Ну, вам лучше знать!” Рассвет становился все более и более
вызывающе. “Это пастбище выше разрушена. Правда вам все равно. Это место
_ закрыто для выпаса скота. Sabe?_”

Она приблизилась к Пиньону и теперь быстро вскочила в седло. Мексиканские пастухи
сидели на своих лошадях лицом к ней, молча, враждебно. Внезапно мужчина
спрыгнул с лошади и быстро направился к воротам. Молниеносно Дон
развернула Пинона и одним махом догнала его. Она наклонилась и
просунула между столбами толстую цепь, которая там болталась,
пытаясь застегнуть её на висячий замок. Её пальцы так дрожали, что она не могла
поправьте замок.

 Мексиканец бросился бежать, крича. Он ругался и угрожал ей.
Дон с трудом пропустила навесной замок через звенья и защёлкнула его как раз в тот момент, когда мексиканец потянулся к нему.
Впившись пятками в бока Пинона, Дон помчалась вниз по склону, опережая Уайти на круг.
Двое пастухов вернулись к своим лошадям и были уже близко.

Загон был огорожен вплоть до берега небольшого горного озера.
Выбраться с пастбища можно было только через забор, что могли сделать и пастухи. Поскольку их было двое, они
это могло бы отрезать ей путь к отступлению. Это было бы не совсем катастрофично — она могла бы
выбросить ключ от висячего замка, который все еще носила с собой; но это было бы
позорно, а такая возможность не входила в планы Доун.

Пиньон оторвался от остальных лошадей и теперь вынырнул из-за кромки
подлеска, который окружал озеро Сноу на его восточном берегу. Банк был настолько
крутой, гнедой пони стал сползать на четвереньках. Дон подняла его голову и на мгновение прижала к себе, пока осматривала берег. Как раз в этот момент из кустов выскочили пастухи с козами.
Выкрикивая проклятия, она уперлась пятками в бока пони и дала ему шенкеля.


Не колеблясь ни секунды, он нырнул в холодную воду и поплыл, вытянув шею.
На берегу, который они оставили позади, не было слышно ни звука.
Местные жители относились к маленькому ледяному озеру, питаемому тающими снегами, с суеверием и страхом. Дон почувствовала резкий холод воды даже сквозь промасленные ботинки. Колли задержался на пологом берегу.
Теперь, с видом покорности, он нырнул вслед за ними.

Для молодого человека, сидевшего на дальнем берегу озера, эта драма представляла собой поразительную картину. Тёмно-зелёный лес расступился, пропуская нимфу
в одежде цвета оленьей шерсти, верхом на гладком вороном коне, и резвящуюся белую овчарку, чей пронзительный лай эхом разносился над водой.

Молодой человек наблюдал, как они выходят из тени, отбрасываемой лесом и
вершиной горы на зеркальную гладь озера, и бесшумно
двигаются по спокойным сапфировым водам, нарушая их
лишь ленточной рябью, которая стекала с шеи Пиньона.

Гарен Шепард был очарован. Теперь он вспомнил, как по небу летела белая фигура
прошлой зимой по снегу! Пони и всадник уже были близко к берегу. Каштановый пони внезапно поднялся из воды, коснувшись ногами дна. Он потерял равновесие, погрузился в воду и снова вынырнул.
 Выбравшись на крошечный, покрытый белой галькой пляж, он вежливо стоял, пока всадник соскальзывал с его мокрой шеи. Её смех эхом разнёсся по крошечному озеру и вернулся обратно, к неудовольствию
одураченных мужчин на другом берегу.

 Собака и лошадь энергично отряхивались, а девушка
отошла к скале. Она чуть не споткнулась о Гарена Шепарда, который
поднялся, со шляпой в руке, вынув трубку изо рта, широко улыбаясь. Она
не видела его и была ошеломлена этой встречей больше, чем она сама.
встреча с пастухами, вторгшимися на чужую территорию.

“Кто ты?” Спросила Дон, почти охваченная паникой.




ГЛАВА III

"ОРЕАД Из СКАЛИСТЫХ ГОР".


“Другой Пастух по имени Гарен, к вашим услугам”, - ответил незнакомец
. — А могу я спросить, кто вы?

 Дон просто смотрела на него, охваченная смущением.

 — Я бы подумал, что вы просто дух озера, — продолжил молодой человек, — если бы не увидел, как вы спускаетесь по
лес. Ты, должно быть, страж всей горы, а? Ореад.

Он остановился, потому что девушку начало бить дрожью. Она промокла до пояса, потому что
Пиньон нащупал опору, прежде чем нашел маленький пляж.
Незнакомец схватил шерстяной блейзер, на котором он сидел, и
предложил его ей. Заре удалось “спасибо” и взял обруч, еще
застенчиво. Она села рядом с Шепардом на раскалённый солнцем камень.

 Обзывала ли она пастухов? Смеялась ли она, когда они бросали камни и промахивались? При воспоминании о драке её возмущение
Она снова пустилась в объяснения. Она горячо заговорила.

 «Это всё козы. Они хуже всех! Мне они нравятся, но от них столько вреда. Я научу этих ребят портить пастбища. Они вечно опускают решётки и оставляют ворота открытыми. Людей не устраивает территория, которую мы им выделяем; они хотят заполонить пастбища скотом, овцами и козами, которые всё вытаптывают. Разрушить
Резервацию, вот что!

Мужчина заметил, что она собственнически отозвалась о горе— “хребет
_ мы_ даем им”.

“ Ты принадлежишь горе? ” излишне уточнил он.

“Дочь Дэймон О'Нила,” Заря-с гордостью заявил. “Но я думаю, вы не
знаете, почему это делает лесник настолько безумен, чтобы увидеть горные луга все
порезали”.

“У меня есть идея”, - ответил мужчина, “но предположим, ты расскажешь мне. Я слышал
, что Деймон О'Нил и его дочь знают о горе больше, чем
Бог”.

Он изучал профиль девушки: сильный прямой нос, немного коротковатый; пухлые губы, волевой подбородок.
Эта Шепард была знатоком всего естественного, а Дон О’Нил была такой же естественной и нетронутой, как сама гора.
И в отличие от диких обитателей леса, она ничего не боялась.

Её золотистая кожа приобрела насыщенный оттенок под серыми глазами, которые были широко расставлены и привыкли смотреть вдаль и видеть далеко. Это были очень ясные глаза, привыкшие смотреть в зелёные глубины, защищённые густыми ресницами, выгоревшими на солнце, и серьёзными прямыми бровями. Её волосы были подстрижены неровными прядями, короткими сзади и развевающимися на ветру. Они доходили до середины лба, а на висках были шелковистыми.

Гарен отметил высокие широкие скулы, крепкий полный подбородок и хорошо вылепленный нос, который не был слишком широким. Всё это создавало баланс.
физическая выносливость и сила, решил он. У нее был щедрый рот.
широкий и прекрасный; такой же прекрасный, как ее смех. Он подумал, если бы она имела разум
так же естественно, хорошо и сильным, как тело, которое она так
без сознания. Она начала ответьте на вопрос, который он уже
забыли в его абсорбции.

“Вы видите, это единственные леса в этой сухой местности; на
горы оговорками. А все ручьи и реки берут начало в горах, так что, если склоны разрушены, а трава и дёрн выкорчеваны, то сток воды становится чем-то ужасным и разрушает всё вокруг
все сразу. Потом внизу начинается наводнение, и за это приходится расплачиваться. И никакой воды
здесь, наверху, не осталось, чтобы питать ручьи до следующего дождя.
Кроме того, — Дон едва перевела дыхание, — это разрушает новые леса, которые мы
создаем.” Она окончательно замолчала, и Гарен Шеферд был
впечатлен ясностью и краткостью ее объяснения. Она была
воспитана на этом.

— Значит, ты хранительница не только гор, но и равнин, — ответил он. — Думаю, в конце концов ты окажешься наядой, а не ореей.
Тогда ты, несомненно, моё божество-покровитель, ведь мы молимся о воде, мы
Полив молодцы. Что должен сделать нас друзьями”.

Дон повернулся к нему и впервые посмотрел прямо на нее
компаньон. Однако она прекрасно знала о нем, взяла его
в тот момент, когда принимала его блейзер. Теперь она протянула руку
внезапно,

“Пожми!”

Гарен Шепард подвергся такому же сильному давлению, как и любой комиссар земельного управления.
со стороны поселенца. Его пальцы покалывало. Приятное тепло, которое не было
от солнца пронизывал его.

“Да, я думаю, вы, ребята, понимаете,” Заря говорил. “Но эти люди
в Вашингтоне, они поселили нас здесь, чтобы мы заботились о лесах, а потом
они позволяют людям пытаться украсть их прямо у нас из-под носа! Лес — это не просто лес, — объяснила она снисходительно: «Там есть ручьи и
водохранилища, сдерживающие весенние паводки, а также колодцы и пастбища для скотоводов».

 «Когда мы спустимся вниз, — взгляд Гарена Шепарда устремился вдаль, за вершину горы, — там будет место почти для всех, и вода тоже будет. Мы поймаем и сохраним всё, что вы дадите нам со своих гор, и наполним пустыню ароматом цветущей люцерны и жужжанием медоносных пчёл. Когда строительство этой гигантской плотины будет завершено, за ней окажутся миллионы тонн воды. Подумайте об этом!

 В глазах инженера загорелся огонёк. Он уже видел
пустыня, цветущая лугами, где беломордые коровы стоят по колено в траве. Глаза Дон расширились. «Я бы с удовольствием на это посмотрела», — великодушно ответила она.

 «Ты посмотришь». Шепард с нетерпением повернулся. «Конечно, посмотришь. Я сам тебе покажу, если ты когда-нибудь спустишься. Сенатор Грейндж, его дочь и их свита были там на прошлой неделе, и к нам постоянно приезжают гости из разных уголков мира.

 «Мне пора начинать, — вспомнила Дон. — Отец будет волноваться, если вернётся раньше меня. А у меня уроки».

“Твои уроки?” Гарену Шепарду не хотелось покидать нагретую солнцем скалу,
разговор.

“Да, я не закончил учебу этой весной. Видите ли, я собираюсь
в следующем году в колледж, и я занимаюсь каждое утро после того, как закончу свою работу.
обхожу хижину. Деймон слышит меня по ночам, когда не слишком устает. Он
всегда был моим учителем. О, да, я _не_ ходил в школу. Я ходила туда пару раз, но не смогла этого вынести.

 «Папа впервые взял меня с собой, когда мне было шесть лет, в монастырь. Он дошёл до самой двери!» Она радостно рассмеялась. «Он обернулся и увидел моё лицо. Я
заметьте, я не плакала. Но, думаю, я всё равно была маленькой и хорошенькой. Я протянула руки, а он наклонился и протянул свои.

 — И ты не ушла?

 — Я не отпускала его, а он не отпускал меня. И он заплатил деньги, заметьте. Но он не остановился на этом. Мы начали и не останавливались, пока не добрались до Каскады. В следующий раз я пошла туда только в двенадцать лет. Это было
три года назад, прошлой осенью; в следующем месяце мне исполнится шестнадцать. Я _ненавидела_ сидеть на жёсткой скамье, запертой в комнате! Она вздрогнула от воспоминаний, но через мгновение снова расхохоталась.

Шепард подумал, что это был самый приятный смех, который он когда-либо слышал, — непринуждённый и по-настоящему мелодичный.

 «Это чудесно. И всё же в следующем году ты пойдёшь в колледж, — сказал он, впечатлённый. Как тебе это удаётся?»

 «Деймон много читает, — ответила Дон, — и у него есть представление о том, что нас учат книги, а не школьные классы. Так что он учил меня по-своему, и мы почти готовы к экзаменам.
 Мне нужно это сделать, чтобы учиться у великих преподавателей, о которых слышал Деймон. Конечно, мне придётся пройти специальный курс, потому что
У меня хорошо получается только кое-что. Остальное мне неинтересно.
Прошлой осенью папа начал учить меня геометрии, но я сожгла учебник.
Она вызывающе пожала плечами. — Так что мы не сильно продвинулись!

 Шепард, заразившись спонтанным весельем Дон,
смеялся до тех пор, пока из глаз не потекли слёзы.

Внезапно она вскочила на ноги и свистнула Пиньону, который пасся неподалёку.
 Гнедой конь рысью подошёл к ней.  Шеп вскочил в переднюю часть седла, и
 Дон забралась в седло, не ставя ногу в стремя, и без прощаний и церемоний стала карабкаться по скалам.  В
В горы отправляются, когда готовы.

«Сюда! Подожди, — крикнул Шепард. — Я тоже иду. Можно мне поехать с тобой? Я почти весь путь проеду с тобой».

«Конечно, — ответила она. — Тропа свободна». Ему пришлось поймать своего пони, подтянуть седло, схватить сумку и поспешить, чтобы догнать её.

Никогда ещё весна не казалась такой прекрасной. Никогда ещё гора не была такой прекрасной.
Осиновые рощи были похожи на тысячу сияющих стрел,
вонзившихся в землю под лучами солнца, и каждое дерево было
столбом света, удерживаемым блестящей поверхностью серебристой коры.

 «Какой-то старый медведь устроил здесь пожар». Шепард указал на
необычайно большая осина, атласная кора которой была испещрена свежими следами огромных когтей гризли.

 Дон резко осадила Пинона. Пони остановился, втянул воздух расширяющимися ноздрями, фыркнул и задрожал.

 — Гризли был здесь совсем недавно, — тихо сказала Дон. — Пинон чувствует его запах.

Белая колли носилась по подлеску, то в одну сторону, то в другую, пытаясь учуять запах.

 «Гризли вот так затачивает когти, — пробормотала Дон, — а когда ему больно, он иногда разрывает кору в клочья».

Внезапно она развернула Пинона и, проехав через рощу, исчезла на поляне внизу.  Шепард удивлённо посмотрел ей вслед и медленно поехал дальше.
Поляна была ограничена с одной стороны скальной стеной, по которой когда-то стекал водопад. У её подножия стояла Дон рядом с грудой камней.  В центре, как увидел Шепард, лежали останки старого барана, половина которого была съедена.

Рассвет выглядел крайне бедственном положении. “Медведь съел яд приманки,”
сказала она.

“Откуда вы знаете, что он был отравлен?” Пастух спросил.

— Я знаю, что это был он. Я... я притащила его сюда всего два дня назад и сама его накрыла, чтобы никто не добрался до него. — Она начала плакать. — Медведь страдал, когда ломал дерево, и ушёл умирать.

 Шепард взял её за руку и попытался увести подальше от ужасного зрелища, но она снова начала накрывать барана камнями. Так они вместе насыпали пирамиду из камней, которую не смог бы разрушить даже другой гризли. Он не задавал никаких вопросов, и, когда они вернулись к своим лошадям, они молча сели в седла и быстро поскакали прочь от мерцающей красоты
из рощи. Они выехали на поляну, поросшую высокими жёлтыми соснами, и поскакали галопом по пружинящему красновато-коричневому ковру из сосновых иголок, глубиной в фут.
Они скакали так милю или больше. Наконец, когда они перевели дух на вершине крутого холма, Дон заговорила:

«Ты ведь не расскажешь, правда?»

«Расскажу? О чём? Знаете, мисс Дон, мне можно доверять».

Она кивнула и, указав на просвет между деревьями, показала ему опрятную хижину горного поселенца. «Это хижина старого Макгуайра.
Пойдём со мной, и я тебе кое-что покажу».

Она пустилась наутек, следуя по гребню холма над усадьбой. Когда
они снова поравнялись, лошади и всадники тяжело дышали.

- Ты видишь большую сосну в той щели? - спросил я. Рассвет показал через каньон
с горным хребтом на противоположной стороне. Тяжелая подставка из ели и сосны
покрыл склон, через который вкраплениями белого кварца сверкали здесь
и есть. “Огромная сосна, которая выделяется над остальными?” Она зависла
затаив дыхание, ожидая его ответа.

— Да, — ответил Шепард. — Кажется, я вижу там, на гребне, что-то большое.
Конечно. Теперь это видно совершенно отчётливо.

“Я знала, что ты сможешь это увидеть”, - удовлетворенно сказала Доун. “Когда-нибудь
я собираюсь срубить это дерево. Это очень старое дерево, и я хочу, чтобы
ты был там и стал свидетелем этого. Ты будешь?

“Очень рад”, - усмехнулся Шеферд. “Что это дерево сделало с тобой?”

“Ты мне не веришь, не так ли? Ты смеешься надо мной?”

— Конечно, я тебе верю. Я даже помогу срубить дерево!

 — Мы же друзья, не так ли? — серьёзно спросила Дон. — Я помогу тебе, а ты помоги мне. Я пообещала другим своим друзьям помочь им. Это индейцы пуэбло из Пикуриса. Они каждую весну приходят сюда к источнику
Их воды. Они священны для них, понимаете, и теперь всё это у них отнимут. Это часть их резервации, но теперь была проведена новая топографическая съёмка, с этой стороны.


— Да, я слышал об этом, — кивнул Шепард.


— Я собираюсь доказать, что старая топографическая съёмка была верной, — решительно сказала Дон, — и
Мне понадобится свидетель, когда я буду рубить Сосну Сильверстейк — так они называли старую пограничную сосну, — потому что мы не можем привести дерево в суд.
И кто знает, что может случиться с нашим свидетелем, пока нас не будет?

Видите ли, если я прав, то мы обнаружим заросшее пожарище.

Они снова тронулись в путь, спускаясь в каньон. Пинсон выбрал
свой собственный путь, не слушая указаний Дон, которая бросила поводья
на шею пони и полуобернулась в седле, окликая Шепарда. Он ехал так
близко, как только мог, по пятам Пинсона. Гнедой конь безошибочно выбирал лучшие тропы, но
когда дело доходило до выбора направления и Дон не сразу
направляла его вправо или влево, Пиньон мотал головой, как
цирковая лошадь, нетерпеливо требуя, чтобы его хозяйка
выбрала нужное направление.

— Ты, должно быть, знаешь каждую пядь этой горы, — сказал Шепард. — Хотел бы я знать её так же хорошо. Я всё утро пытался найти источник воды в том озере, где мы были. Хотел бы я знать, откуда она берётся.

 — Мы как раз находимся рядом с одним из источников, мистер, — сказала Дон. «Он
возвышается над сосной, на которую я только что указал, и если — вот, я научился этому, слушая Хинрея, — _если_ ты в здравом уме и твёрдой памяти, я отведу тебя туда. Неудивительно, что ты не смог его найти. Никто не может. А вода, которая впадает в озеро, стекает с водопада, и над ним должно быть
Он бьёт ключом из самой горы. Никто так и не нашёл, где именно. Он
бьёт из живой скалы, как говорит папа, и холодный как лёд. И я знаю два места, где
ручьи текут под землёй и исчезают!» Она произнесла это как самую важную
информацию. Она не была разочарована.

 «Я бы хотел это увидеть, — с энтузиазмом воскликнул Шепард. — Ты мне покажешь?
 Когда мы сможем это сделать?»

— Думаю, теперь мы можем это сделать, — ответила Дон, взглянув на свои наручные часы, которые она сверяла по солнцу. — Мы удачно выбрали место.
 Этот короткий путь привёл нас прямо к нему. Это займёт не больше получаса.

Четверть часа спустя они стояли, тяжело дыша, на вершине, которая казалась
вершиной мира; однако это было намного ниже границы леса, потому что далеко
напротив, на гораздо большей высоте, они могли видеть склоны
Тропа - темная граница, где высокий лес был остановлен рукой Творца
. Над ними кружевной водопад воды музыкально струился по
скалам, таким красивым, что они казались нарисованными. Вода падала с высоты около тридцати футов в большой естественный бассейн, окаймлённый адиантумом венеринским.
Она мягко стекала по замшелому краю и по склону горы превращалась в крошечный ручеёк.

— Это ещё не всё? Гарен Шепард указал на тонкую струйку.

 Дон восторженно улыбнулась. — Смотри. — Она подошла к скале, взяла Шепарда за руку и нырнула под кружевную шепчущую завесу воды. Инженер-ирригатор оказался в пещере, залитой мерцающим зелёным светом, изысканно и странно прекрасной. Над журчанием водопада послышался рокот. Шум нарастал, пока не превратился в рёв. Дон указывала куда-то.

 У их ног протекал ручей, большая часть воды из которого попадала в
Вода падала сверху, стекала обратно в пещеру и исчезала в живой скале горы, чтобы течь под землёй к морю, на глубине, о которой не мог догадаться ни один инженер, чтобы питать глубокие корни какого-нибудь пустынного кустарника, чтобы подниматься на поверхность с глубины в сто, тысячу футов по воле человека.

Вскоре после этого они снова оказались в жёлтом свете внешнего мира.
Рассвет был усыпан каплями брызг, похожими на лунные камни.

«Никто не знает, куда он ведёт», — задумчиво произнёс Шепард. «Вы тоже это знаете, мисс Дон?»

Она вопросительно покачала головой. «Я знаю, где берёт начало одна из затонувших рек».

 «Как этот крошечный ручей питает Каскаду на юге, озеро на востоке и ручей, который впадает в Макгуайр на западе?»

 «Ну, у каждого ручья есть миллион источников, а не один. Ты же знаешь. Пойдём». Потянув его за руку, она начала спускаться по склону, показывая ему, где тут и там крошечные ручейки стекали вниз, чтобы соединиться с ручьём внизу. Глубокий мох и войлочный ковёр под ними, шестидюймовый слой перегнивших листьев и растительности, были пропитаны влагой.
губка, пропитанная влагой весенних дождей. Тысячи маленьких резервуаров
наполнились водой из чашек и углублений, образованных корнями деревьев,
и медленно переливались через край, экономно питая бурный поток
Каскады, который в конце концов достигал песчаных отмелей великой реки
в сотне миль ниже.

Час спустя они уже скакали по горной дороге к развилке
Каскады.

«Я остановился у Бенти, — сказал ей Шепард. — Но собираюсь уехать утром. Мой отпуск закончился. Возможно, я больше не приеду сюда этим летом,
но если я это сделаю, то обязательно приеду в Каскаду, если мне будет позволено. А ты обязательно дай мне знать, если приедешь в город, потому что машины с плотины часто заезжают туда.

 Они приближались к развилке, где в большой ручей в верхней части долины впадала Каскада. Там их ждал всадник на гнедой лошади.

 «Это молодой Перри, — сказал Шепард, — парень из Канзас-Сити, остановился у
Бенти со своей семьей, пока они не разобьют лагерь. Славный парнишка.

Он приветствовал их, когда они подъехали к нему. Он был потерян, сбит с толку, а
мелочь непросто, спасовав перед величием вершин, которые висели, еще
покрытый холодным снегом, над первобытным лесом.

“ Эй, Пастух, ” крикнул он с облегчением, “ я заблудился! Рад, что ты пришел
вместе.

Мальчик, которому на вид было около семнадцати, посмотрел на Дон с нескрываемым интересом
. Шеферд представил его.

“Я рада познакомиться с вами, мистер Перри”, - не забыла она сказать
.

“ Вы живете на Каскаде? ” непринужденно поинтересовался он. — Я мог бы пойти за ним, не заблудившись. Мальчик рассмеялся. — Я приеду завтра, если можно. Он поклонился с преувеличенной почтительностью.

  — Мисс Дон — прекрасный проводник, — вставил Шепард.

«Может, она покажет мне гору», — ответил юный Перри, с нетерпением глядя на девушку.


Через несколько минут, когда он спускался с горы, а Джек Перри следовал за ним по пятам, Шепард почувствовал, что пережил нечто прекрасное.  Этот день, красота горного склона, смех девушки, разносящийся над горным озером, пещера за водопадом — всё это наполняло его душу восторгом.  Он был обижен на мальчика, который прервал его размышления.

«Ну и чемпионка эта девчонка. Уиллс, Эрхарт, Эдерле — все в одном, да?
»С внешностью. Так это и есть Скалистые горы! Что мы здесь делаем? О, боже мой!
Папа связался с компанией, которая собирается развиваться. У него большие интересы.
За ним стоят.

“Это какая-то страна, но они мертвы. Папа интересуется
диапазоном, открывает его. Он вложился в банк крупного рогатого скота в штате, и у него уже есть овцы и козы где-то в этих краях».

«Да неужели?» Шепард с интересом посмотрел на молодого Перри. «Занялся скотоводством, да? Он приобрёл какой-нибудь участок?»

«Вы имеете в виду, купил какое-нибудь ранчо?» Нет. Я полагаю, что банк возьмёт на себя
«Много», — легкомысленно ответил мальчик. «У него есть управляющий, который занимается его скотом. Какие-то проблемы с дурацкими государственными постановлениями». Он пожал плечами, как будто это были наименьшие из забот застройщика.

 Так вот как обстояли дела. Шепард ничего не сказал, но задумчиво посмотрел на Джека.

 «Мы можем извлечь из этого максимум пользы, — признался мальчик. — Маме нужно оставаться на Западе ради её здоровья. С таким же успехом можно было бы что-нибудь из этого сделать
пока мы здесь, и открыть страну ”.

“Это было сделано давным-давно”, - сказал Шеферд. “Сейчас главное - сельское хозяйство. Я
жаль, что мы не можем заинтересовать людей с деньгами, как твоего отца, в
ирригационных разработках, сельскохозяйственных проектах, ты знаешь.

Джек недоверчиво посмотрел на него и расхохотался. “ Сельское хозяйство,
на такой земле, как эта? Почему эта страна хороша только скотом и ничем другим
.

Они добрались до "Бенти", и, хотя Гарен был раздосадован, он не мог сказать больше ничего.
В тот момент он не мог больше ничего сказать.




ГЛАВА IV

РАССВЕТ И ЧЕТВЕРОНОГИЕ

Врач сказал, что миссис Перри нужно ехать в Скалистые горы. Она не смогла бы пережить ещё одну зиму даже на Среднем Западе. У неё были проблемы с лёгкими
Она была заражена, и ей нужны были высота, озон, солнечный свет, чистый воздух. Миссис Перри была хорошенькой, избалованной, но почему-то привлекательной женщиной.

Сейчас она сидела на веранде бревенчатого домика, примостившегося на восточном склоне каньона Амарильо. Перед ней возвышались снежные вершины Коронадо, поднимавшиеся над крутыми лесистыми холмами.

Перед домиком собиралась компания, чтобы отправиться в горы. Её муж, с сигарой во рту и в самом подходящем спортивном костюме, стоял и критически осматривал седло своего коня.
Ему нравилось, как спортсмен, просунуть палец под подпругу
и сказать юному Бенти, чтобы тот надел недоуздок на послушную маленькую горную лошадку, чтобы она не задирала голову.

 Джон Перри был человеком, который всего добился сам и твёрдо верил в развитие.
Он развивал свалку к югу от пригорода, в котором жил, так почему бы не заняться горами? Он успешно развивал свой бизнес в Канзас-Сити, пока не привлёк внимание крупных игроков из высшего общества. Двенадцатипроцентная ставка несколько лет назад привлекла его капитал в банки скотоводческого штата. Но в последнее время его
дела с инвестициями шли не так хорошо. С тех пор, как миссис Перри отправили на тот свет.
уэст воспользовался возможностью лично заняться своим бизнесом
и вошел в банк метрополии штата в качестве
президента.

Юный Женя была увлечена опыт. Инстинктивное
цельности, естественной реакцией молодежи на открытый удовольствий, было
выжил в быстром темпе установить его школа толпе дома. Теперь он
искусно демонстрировал своё мастерство верховой езды перед группой людей на веранде, яростно дёргая за поводья своего смирного пони, отчего тот вставал на дыбы.
Он ловко потянул её за поводья, и она опустилась на задние ноги, беспомощно перебирая передними.


 «Он прирождённый наездник, — с гордостью заметила миссис Перри. Будь осторожен с этим зверем, Джек».
 «Куда они направляются? В Рио-Каскаду! Я не знаю этого наверняка».
Миссис Перри рассмеялась и пожала плечами, гадая, останется ли к вечеру хоть кто-нибудь, у кого хватит сил для аукциона. После часовой подготовки отряд отправился в путь по дороге, проходящей через каньон.

 Под копытами лошадей хрустели камешки, которые с грохотом скатывались вниз.
внизу виднелось каменистое ущелье реки. Когда дорога пошла вверх, они замедлили шаг
и перешли на ровный шаг. Дин Бенти, сын старика Бенти, ехал впереди с Джеком.
Мистер Перри ехал рядом с крупным, властного вида мужчиной, который сутулился в своей
дорогой, но небрежно поношенной одежде. Перри размахивал руками.
и горячо спорил.

“К нему никто не прикасался. Девственница, можно сказать. Нужно развиваться, вот и всё, Гершвин. Со страной всё в порядке. Ничего особенного, просто трудные времена.
 Они могли бы вернуть всё, что вложили в животноводство, если бы просто открыли эти горные хребты для свободного доступа. Было и получше
за последние несколько лет выпало осадков больше, чем раньше. Спросите сотрудников лесной службы.;
они знают. Что это?

“Нет". Внизу осталось немного земли. Это правда. Большая его часть была
занята. Но здесь, наверху, — зачем на это смотреть! Стреляй до конца!
Мистер Перри не увидел недостатка в своих аргументах.

“Трудность заключается в том, чтобы попасть внутрь. Каждому скотоводу полагалась в аренду лишь определённая площадь пастбищ, и только на определённых условиях. Хотя мой банк так много сделал для государства, выдавая кредиты скотоводам, лично я мог получить лишь небольшой процент. от скота, полученного от этого бара
Ранчо, которое я пытался сохранить, теперь используется для выпаса скота!

 «Если бы комитет не выдвинул предложение об открытии индейской резервации, — мистер Перри был вне себя от возмущения, — мы бы с этим не смирились. Козы и овцы, которых нам пришлось перегнать через Гонсалеса, старого поселенца, на которого всегда можно положиться, — это просто позор. И это при том, что индейская резервация отделена от нас.
Скажите, разве это не возмутительно!

 «Да у них даже скота не хватит, чтобы заполнить один угол. Конечно.
Я знаю, что ты с самого начала поддерживал этот законопроект.
Ты говоришь, что он точно пройдёт в следующем месяце? Отлично».

Гершвин, крупный мужчина, разговаривал в основном кивками и односложным
мычанием.

“Временное предписание, ” заметил он, - открытие зоны бронирования для
публики. Первым пришел, первым обслужен. Думаю, все пройдет нормально.
Они все равно не уверены в границах.

Они подошли к развилке Каскады. Здесь тропа пересекала ручей
, и лошади тоже. С позором вцепившись в шею своей лошади, мистер Перри сумел сделать то же самое.

 «Не цепляйся так, пап, — крикнул Джек с другого берега.
 — Они подумают, что ты новичок».

 «Так и есть», — лаконично ответил мистер Гершвин.

Когда переправа была успешно завершена, мистер Перри поравнялся с Гершвином, который, несмотря на свои габариты, держался в седле так же легко и непринуждённо, как и во всём остальном, за что бы он ни брался.


— У нас могут возникнуть проблемы с этими лесничими, — шутливо сказал Перри, хотя в его голосе слышалась тревога.
— Они помешаны на правилах, сам знаешь.


— Я родился в Техасе. Гершвин ткнул большим пальцем через плечо, показывая, что знает местность.


Они скакали галопом по ровному участку тропы, которая вела к
хижина лесничего. Они увидели Деймона О’Нила вдалеке, он стоял в дверях с каким-то мужчиной.

 Деймон посмотрел вниз и увидел, что они приближаются. Он узнал в Гершвине человека, рождённого в седле, но Перри, судя по его неуверенной посадке, был одним из новых жителей города в Маунтин-Лодж. Он повернулся к высокому мужчине с Запада, стоявшему рядом с ним, и продолжил разговор.

— Мне ужасно жаль, Джеймс, — с сожалением сказал он. — Я бы очень хотел, чтобы ты справился. Но твои владения внизу, конечно, исчезли, старина
человек. Его выжигали до предела в течение двадцати лет, и ты это знаешь. Если
ты попытаешься выбраться из ямы, занимая деньги, увеличивая поголовье и арендуя новые пастбища, где ты будешь следующей зимой?


Даже если ты оставишь свой травяной покров без присмотра на всё лето, пастбища настолько истощены, что там осталось так мало корней и семян, что траве потребуется несколько лет, чтобы прижиться. Она должна оставаться под паром до тех пор, пока корни снова не укрепят эту пустынную почву. Следующей осенью с вашего пастбища вы соберёте мало сена. Этого точно не хватит на две тысячи голов.

«Я продам достаточно двухлеток и старых особей осенью, чтобы
окупить затраты, если ты сдашь мне в аренду дополнительный участок
горной гряды на конец осени, — настаивал Джеймс, и его глубоко посаженные
глаза тревожно горели под лохматыми бровями. «За лето здесь они
будут в отличной форме».

 Деймон медленно покачал головой. «Тебе
придётся зайти гораздо дальше, чтобы купить зимний корм для остальных. Это для твоего же блага, Джеймс, я тебе советую. Я не могу понять, почему Cattleman’s Loan предлагает тебе кредит. Я знаю, что другие банки просто продлевают срок погашения своих старых кредитов.
При необходимости берите кредиты. Не торопитесь, пока ваш выпас не восстановится, пока я не смогу найти для вас новые горные пастбища. Как владелец улучшенного ранчо, вы имеете право на предпочтение.



 — Давайте посмотрим, — Деймон подошёл к карте на стене и стал сверяться с некоторыми участками, — вы только что перевели свой скот с дубово-кустарникового корма, верно?
Засолили его? Что ж, он может оставаться на осиново-пихтовом корме до 10 июля.
В этом году сезон начался так поздно, что мы не могли высадить их раньше. 10 июля вы можете пересадить их в елово-пихтовый пояс. Берегите соль
Держитесь подальше от ручьёв, Джеймс. И постарайтесь перевести свой скот на западные склоны. К тому времени там будет хороший корм.

 — А кто будет пасти ваш скот до тех пор?

 Джеймс покраснел. — Мне придётся самому ездить туда каждую неделю, мистер О’Нил.
У меня есть пара детей, но они нужны мне внизу, и этой весной мне пришлось уволить двух старых работников и своего бригадира. Бизнес был на грани банкротства. Я занят тем, что перевожу другую тысячу вниз.
 Этой весной я тоже многое потерял. Уже около десяти голов.

«Похоже, старый Кастер поймал несколько. Убил двух коров-матерей и съел телят ещё до того, как они родились». Он говорил с горечью.

 Дон тихо вошла в комнату и стала раскладывать бумаги на столе отца, сортируя почту. Теперь она быстро заговорила.

 «Позволь мне помочь тебе пасти горный скот мистера Джеймса, Дэймон, если он не против».

Джеймс с удивлением посмотрел на девушку, одетую в бриджи для верховой езды,
рубашку и горные ботинки военнослужащих. Лесничий
улыбнулся изумлению скотовода.

“ Она так же хорошо ухаживает за коровами, Джеймс, как и за помощником рейнджера. I’m
охотно, если ты готов. Обычно она объезжает этот полигон раз в неделю.
в любом случае. Если хочешь, она может помочь твоему парню переместить товар по частям.”

“На единицу соли приходится сотня”, - с некоторым сомнением ответил Джеймс.

“Хорошо. Дон не хуже любого из нас знает, как долго данный луг
может прокормить сколько голов скота. Она посолит их, чтобы они оставались на месте в течение
месяца, двух недель, в зависимости от того, какой ассортимент выдержит.”

Лицо фермера прояснилось. С выражением удивления и облегчения он
повернулся к Дон, медленно протягивая руку.

“ Что ж, молодая женщина, ” протянул он, “ это было бы очень мило с вашей стороны, если бы
Ты не шутишь. Это бы меня точно успокоило. У скота отвратительный вкус и аппетит. Иногда кажется, что они просто _жаждут яда_. И они точно могут съесть молодые листья до того, как придёт время.


 — Дон обычно следит за тем, чтобы скот двигался, — улыбнулся её отец.
  — Я никогда раньше не слышал, чтобы она предлагала ухаживать за скотом.

  Внезапный приступ совести поразил Дон, как летняя молния.
Она импульсивно прониклась сочувствием к человеку, который пострадал от животных в её горах. Отчасти она была виновата в том, что расставила капканы и всё такое. Что она могла сделать? Она должна загладить свою вину.

Четверо, которые ехали по тропе, теперь протиснулись сквозь деревья
на открытое пространство, окружавшее хижину. Они перешли вброд маленький оживленный ручей,
протекавший перед дверью домика рейнджера, и подъехали к крыльцу. Джеймс
поспешно попрощался и уехал. Гершвин и Перри сели на лошадей,
а Джек и Дин Бенти спешились.

Дин представил свою группу рейнджеру, Джек вскочил на крыльцо и
протянул руку Доун. “Доброе утро, Мисс О'Нил. Вы видите, я сделал
найти дорогу сюда”.

Он был очень улыбчив, уверен в себе, с иголочки. Рассвет не понравилось
Его манера. Она отпустила его руку и равнодушно прислонилась к стене. Свежая розово-белая вещь. У него что, медвежий жир на волосах? Нет, скорее всего, это какая-то парфюмированная штука.

 Их отцы разговаривали. Деймон О’Нил серьёзно прислушивался к учтивым словам Джона Перри. Конечно, они могли ездить куда угодно. Это было общественное достояние. Он сожалел, что не может сопровождать их, но это было невозможно. Он махнул рукой в сторону захламлённого стола, который был виден из двери. У рейнджера много обязанностей, и поскольку он был
В настоящее время он исполняет обязанности помощника управляющего.
У него есть корреспонденция, на которую он должен ответить. Управление ранчо сейчас очень загружает его.

 Ну, это как раз то, о чём они хотели с ним поговорить. Деймон прекрасно это знал; конечно, он слышал о Гершвине.
 А Джон Перри — новый банкир? Он уже много лет пользуется услугами своего банка.

— Рад познакомиться с вами, мистер Перри, — искренне сказал Дэймон. — На вас, крупных банкиров, в этом году лежит большая ответственность. Думаю, все они зависят от банков и от лесов.

— Верно, верно, — согласился Перри. — Чудесная у вас здесь страна. Чудесная. Не знаю, почему её называют засушливой, ведь почти половина территории покрыта такими лесами. Воды достаточно, травы достаточно, чтобы прокормить весь мир, как мне кажется.

 Гершвин, как обычно, молчал. Времени для разговоров было достаточно. Сегодня или завтра будут получены распоряжения, уведомляющие начальника лесного хозяйства этого участка о том, что индейская резервация будет открыта для посещения. К тому времени весь его скот и овцы будут на
диапазон. Но у него на уме были и другие вещи. Перри разговаривал с
рейнджером.

“Нет, большая часть региона дикая и очень каменистая”, - объяснял О'Нил.
— “Почти недоступная. По этой причине здесь несколько
миллионов футов зрелой древесины, которую еще не вывезли. Стоимость
доставки их к железной дороге была бы почти непомерно высока.

“Старые серебряные рудники? Похоже, никто их так и не нашёл с тех пор, как индейцы забросили свои первые разработки с приходом испанцев. Пастбище?
 Ну, в это время года свободных пастбищ уже не осталось. Осенью будут свободные пастбища, но только по расписанию.

Джек Перри заговорил с егерем. Не могла бы его дочь пойти с ними сегодня утром в качестве проводника? Дину Бенти нужно было вернуться, чтобы нарубить дров для отца. Согласится ли она? Хотя в первые пять минут она убеждала себя, что презирает Джека Перри, Дон согласилась пойти с ними.

Она могла либо повести их тем же путём, которым ехала вчера, либо они могли пересечь Каскаду прямо здесь, подняться через лес прямо на запад, выше границы леса, и увидеть перед собой всю раскинувшуюся за ней страну. Из-за её тона второй вариант казался более заманчивым, поэтому они выбрали его
 Через три минуты Дон была готова: на шее у неё был повязан новый голубой платок, а к седлу было привязано замшевое пальто.  Белый колли радостно залаял, предвкушая пробежку с ними, но Деймон позвал его обратно, и тот мгновенно подчинился, хотя и сидел, наблюдая за Дон и Пиньоном, пока они не скрылись из виду.

  Тропа сразу же уходила в густой лес. Под копытами их лошадей пружинил трутовик.  До того как Дэймон и Хинрей расчистили тропу, в это время года она была скользкой от грязи.  Лес
они сомкнулись вокруг них, и тропа становилась все круче и круче. Они были в
темно-зеленых сумерках, сквозь которые время от времени пробивались солнечные лучи
.

В этих первобытных глубинах не было никаких признаков дикой жизни или дичи,
хотя в чаще, менее чем в тридцати футах от тропы, пара оленей-мулов
оленята застыли неподвижно, их большие красивые уши были навострены вперед.
Лошади прошли примерно четверть мили, когда Доун остановилась передохнуть.
Впереди был крутой подъём. Десять минут отдыха, и они снова в пути. Через пять минут они вошли в самый густой лес, который только можно было себе представить.
Таких отвесных скал люди ещё не видели, и они поднимались почти под углом в семьдесят пять градусов.

 Лошади стонали, все, кроме Пиньона, и даже он блестел от пота и покрылся пеной в том месте, где подпруга сдавливала ему живот.

 — Боже правый, — благоговейно выдохнул Перри, — подумать только, сколько древесины пропадёт впустую!

 — Срубите её, — резко ответила Дон, — и большая часть долины внизу обрушится в море.

Они внезапно вышли на открытое пространство и оказались на каменистом
наклонном склоне. С трудом они пробирались по небесному
столу, который выглядел так, будто его усыпали гигантскими камнями
строительные блоки всевозможных прямоугольных форм. Их остановили.
они остановились на вершине отвесного склона, который обрывался на пятьсот футов.
или больше, на луг парковой красоты. Гершвин снял шляпу, как будто
будто бессознательно был вынужден открыться перед силой, столь бесконечно
превосходящей его собственную.

Долины под ними были усеяны скотом. Справа от них возвышался
пик, который все еще скрывал в своей тени ледниковую гряду из бело-голубого
снега. Время от времени им в лицо дул холодный ветер,
чередующийся с нагретым солнцем воздухом.

“Чей скот?” Поинтересовался Гершвин.

— Большинство из них, я думаю, принадлежат мексиканскому поселенцу Гонсалесу, — ответила Дон.
 — Пусть лошади идут шагом, — предупредила она.

  Джек неловко сел. Дон прекрасно понимала, что он, должно быть, напряжён. Но он ничего не сказал. «Надо отдать ему должное», — подумала она.

Джек следовал за ней по пятам, как Пинон повел вниз по выступу
где откос-наклонный в другой суходольного луга. Он тянулся, как
насколько глаз мог видеть.

“Вы говорите, у вас недостаточно дальнобойности”, - воскликнул Перри-старший. “Что
В этом плохого?”

“Он еще не готов для выпаса”, - нетерпеливо объяснила Дон. “Видишь,
земля мягкая, а эти цветы не подходят для выпаса. Кормовой покров
только начинается — мятлик, овес, пшеница, которые вы видите
здесь - а на листовых растениях только распускаются бутоны.

“Мы должны были отложены, пасущихся здесь, потому что должен
пересев. Этот участок был открыт для выпаса скота за много лет до того, как двадцать лет назад была создана Лесная служба.
Он снова и снова выгорал из-за молний. Он спускается прямо в долины, поэтому является важным водоразделом для реки Рио
Гранде».

«Помогите, помогите!» Джек рассмеялся. «Учебный год закончился. Ты говоришь как из книги. Это каникулы, веселье!»

Доун укоризненно посмотрела на него. Должно быть, он слабоумный. «Я никогда не ходила в школу, — сказала она, — но три месяца в моей жизни были. Это моё дело и моё веселье».

Перри расхохотался. Мистер Гершвин ухмыльнулся, и Джек вторил ему, как овечка.


— Что это за кустарник на склоне у подножия хребта? — спросил Гершвин.


— Можжевельник, мистер, скорее всего. Но я не могу сказать, односемянный он или калифорнийский.
Они оба растут на высоте от семи до восьми
Тысяча футов над уровнем моря. Оба вида древесины прочные и лёгкие, используются для изготовления заборов и...

 — Из вас получился бы хороший свидетель, юная леди! Гершвин улыбнулся. — Дело в том, что это не лучший корм, верно? Гершвин начал понимать, что такое научный выпас. Он был не против поучиться у этой молодой девушки.

 — Нет, сэр. Не очень. Возьмем, к примеру, заросли дубравы в предгорьях;
там не так много растительности, она слишком долго была выпасаемой. Снежная ягода, сервиз
ягода, яблоня скво, полынь и несколько злаков пшеницы, все зимостойкие
растения, в том числе игольчатая трава, маслята и колокольчики.

«Но в осиново-пихтовом лесу, — она махнула рукой, — много растительности. Я не буду называть все растения, но там есть всевозможные ягоды, цветы — видите
сладкий цикорий, шиповник и герань, жимолость и клематис
выше?


Наконец, елово-пихтовый лес, вокруг нашей хижины, на высоте около
двух с половиной тысяч метров. Там в открытых парках больше
травянистых растений и меньше кустарников».

Во время этого разговора Джек хранил благоговейное молчание. Он и так был
в восторге от мистера Гершвина, а тут этот крупный мужчина с уважением
слушает девушку, деревенскую девушку, и расспрашивает её
вопросы.

Затем он высказал блестящую идею. “Давайте поедим. Вы все забыли
у нас была еда!”

“ Нет, — Дон проигнорировала такое явление, как укол голода, — тебе придется подождать
пока мы не доберемся до воды. В том каньоне есть небольшой ручей
если он не пересох со времени последнего пожара здесь.

“Ослабь поводья на шее своей лошади, не так ли?” - резко напомнила она Джеку
когда они начали спускаться по тропе, которая должна была привести их в каньон
. “Ты будешь плывет прямо над пропастью, если вы не
хватит тянуть рот на чужой стороне”.

Мистер Перри поспешно и робко выпустил из рук крепко сжатые поводья.
Они не разговаривали, пока не добрались до дна каньона.
Дон увидела в зарослях пиний стаю рябчиков, но не стала привлекать к ним внимание. Джек достал из седельных сумок ланч, который приготовила миссис Бенти, и они сели на камни, чтобы поесть.

После этого мужчины расположились с сигарами, а Джек и Дон отправились вниз по течению.
На каждом повороте река менялась: то становилась глубокой и быстрой, то мелела и покрывалась рябью, а по берегам распускались цветы.

«Ты замечательная девушка, ты это знаешь?» — вдруг выпалил Джек.
Он действительно считал её замечательной. Его более слабая натура была впечатлена её силой духа, независимостью и характером.


 Неосознанно Дон смягчилась по отношению к Джеку; к тому же он был молод. Она неосознанно стремилась к общению с другими молодыми людьми. В Джеке было что-то по-светски утончённое, что пробудило в ней материнские чувства, в то время как с отцом она всегда стремилась быть просто другом.


У Джека было приятное выражение лица, подумала она. Но он казался самоуверенным
Он был доволен всем, пока дело не дошло до горы. Она усмехнулась про себя.

Над чем она смеялась? — с тревогой подумал он. В школе Джека баловали девочки, совсем не похожие на эту горную девушку. Ему было слишком легко с ними. Девочки, которых он знал, были активными и достаточно умными. Но в дочери горного смотрителя было спокойствие, отсутствие каких-либо попыток очаровать или развлечь, и это было в новинку. Он никогда бы не смог
проанализировать всю силу её влияния, но он чувствовал её, как чувствуют сильный электрический ток.

 Мистер Перри и мистер Гершвин звали их, и они поспешили
Назад. Мужчины слышали выстрелы на склоне горы наверху и лай
собак.

“Должно быть, идет охота”, - крикнула Дон. “Правительственные охотники охотятся за
львом. Они собирались подняться на эту гору, чтобы забрать старого Кастера лобо
и еще. Пошли! Она переседлала Пиньона, у которого остывала спина.
пока они обедали. “Мы должны выбраться отсюда, и мы можем поймать
представление о них”.

Мужчины были в восторге. Это было даже лучше, чем надеялся Перри.
Они выбрались из каньона по склону, покрытому рыжевато-коричневыми сосновыми иголками, с редкими деревьями и почти без подлеска.
Лай гончих становился всё ближе.

У подножия холма раздались выстрелы. Дон остановила свою группу.
«Отступайте. Нам придётся затаиться прямо здесь, — сказала она им, — если мы не хотим, чтобы шальная пуля отправила нас на тот свет. Мы каким-то образом оказались прямо на пути у охотников».

Она быстро отвела лошадей за скальный выступ, где мужчины в безопасности присели на корточки и взволнованно выглядывали из-за него. Пинён вдруг заржал и начал сильно дрожать. Он поднял голову, распустил хвост и подбежал к Доун, которая лежала, подперев подбородок руками. Без предупреждения он
и так быстро, что его жёлтая шкура исчезла прежде, чем они успели что-то сказать,
из-за деревьев выскочил горный лев. Одним прыжком он взлетел
в воздух и перемахнул через скалистый обрыв в пятнадцати футах от
них. Каким бы быстрым он ни был, они успели разглядеть его
грациозное тело и жестокую голову. Его рыжеватые бока и
длинный хвост были вытянуты до предела. Затем
он скрылся из виду, но они могли слышать падение камней вниз, в
каньон, когда он обрушился на него всем своим весом. Очевидно, он упал на уступ
рыхлой глинистой породы.

“ Выехали на открытое место, ” пробормотала Доун. Эти слова с трудом вырвались у нее.
когда из-под небольшого укрытия перед ними выскочила вторая тень, тень, которая на мгновение возникла всего в нескольких футах от них, сероватый призрак с обнажёнными клыками и широко раскрытыми жёлтыми глазами, — и исчезла.

 Лицо Джека было бесстрастным от недоверия и изумления. Его отец и
Гершвин прижались к скале, побледнев от ужаса.

 «Это огромный волк». Дон кивнула сама себе с потрясённым спокойствием. «Они
сказали, что достанут его, даже если на это уйдёт всё лето. У них
двадцать человек и пятнадцать собак, а в придачу ещё и лев».

Она побледнела. Гершвин с любопытством посмотрел на неё. «Ты ведь не испугалась, девочка, правда?» Его тон был добрым, но шутливым.

 Она быстро и презрительно взглянула на него. Она не доверяла ему, но он ей нравился. Его широко расставленные сероватые глаза со странным жёлтым отливом вокруг зрачков — да они были как у лобо! Волчьи глаза и хитрый взгляд — вот в чём дело. Теперь Доун поняла Гершвина. Она рассмеялась в ответ на
него.

“Тебе виднее”, - сказала она.

“Боже, я хочу поучаствовать в этой охоте”, - пробормотал Джек, выходя из
между скал, где он укрылся.

“Я думаю, ты смог бы, если бы захотел”, - безразлично ответила Доун. “Я
думаю, мистер Гершвин тоже смог бы это сделать”. Он, вероятно, не умел стрелять
в любом случае; это не имело бы никакого значения.

“ Отличные пушки! - зубы мистера Перри стучали. “ Это те ребята,
которые убивают овец и крупный рогатый скот, да? Говорят, несколько лет назад эти
хищные животные обходились государству более чем в двести тысяч долларов в год ”.

— Ну надо же, банкир заговорил в такой момент! — жалобно перебил его Джек.


 — Ну, содержание одного льва обходится в полторы тысячи долларов в год,
— настаивал его отец. — Почти как человек. Подумай об этом. Это нужно остановить.

 — Не волнуйтесь, мистер, — с мрачной дерзостью заметила Дон, подбирая поводья Пиньона и запрыгивая в седло. — Скоро за пределами музеев не останется крупной дичи. Кроме оленей. За пять лет было убито пятьдесят тысяч крупных диких животных. Делаем мир безопасным для любителей баранины и говядины. Пойдём.
— Я бы хотел немного поболтать с этой юной леди, — сказал Гершвин, тяжело взбираясь на лошадь и следуя за Дон.

— Да у меня есть друзья, которые отдали бы целое состояние, чтобы хоть одним глазком взглянуть на неё
— Вот это охота так охота, — воскликнул мистер Перри, догоняя их.

 — Давайте, — проворчал Гершвин.  — Я читал, что только за последние несколько лет шкуры принесли в казну США двести пятьдесят тысяч долларов.  Раньше правительство платило _нам_ за них, когда я был мальчишкой.

 — Ну, я всегда верил, что частное предпринимательство способствует развитию, а не правительство, — подмигнув, ответил Перри. «Правительство заставляет нас платить за древесину, которую мы здесь покупаем».

 У Гершвина не было ни единого шанса догнать Дон; она вела их за собой
короткий путь, который привел их в каньон из Амарилло в
на некотором расстоянии ниже места Бенти это. Гершвин догнал ее, как они
выйдя на дорогу.

“Я полагаю, вы пытаетесь сбежать от меня, юная леди”, - протянул он,
с полушутливым блеском в глазах. “Здесь так много всего, о чем мы
не знаем и половины. Для меня большая честь познакомиться с такими людьми, как вы и ваш отец.
Недаром Гершвин стал одним из самых обходительных лоббистов своей политической эпохи.
Дон расслабился и проникся доверием к человеку, который так высоко ценил гору.

“Забавно, что здесь, в этих скалах, нет минералов”, - прогрохотал Гершвин.
продолжая. “Много на других хребтах, и медь в пустынях. Забавно,
здесь они ничего не нашли”.

“Никто не пытался” Заря вспыхнула. “Золото там, где вы ее найдете,
знаю”.

“Я просто хотел спросить, мисс Доун, соответствует ли что-нибудь этому слуху"
о том, что в индейской резервации есть серебросодержащий кварц?” «Стоит попробовать расспросить девушку», — подумал он. Гонсалес и другие
показывали ему образцы первоклассной руды из этих гор, но никто
смог обнаружить залежи руды. Может быть, ему удастся что-нибудь вытянуть
из этой девушки. Он сделает своим делом поиск нужных местоположений
и претензий, независимо от того, в какой резервации была найдена руда. Лицо девушки
однако было совершенно ни к чему не обязывающий,.

“Это будет иметь огромное значение для индусов,” Гершвин продолжал
вслух. “ Правительство обязано защищать интересы своих подопечных,
ты же знаешь.

“И вы можете поспорить, что это тоже сработает, мистер”, - парировала она, “что касается
Лесной службы”.

“Мм-м. Интересно, что бы ты сказал, если бы я сказал тебе—? Они шли
Он лениво зашагал по дороге, Джек и его отец следовали за ним на расстоянии примерно в четверть мили. Мистер Гершвин искоса взглянул на Дон.

 — Что, мистер?  Чёрт!  Дон устремила на него пристальный взгляд, и волчьи глаза отвернулись.

 — У вашего отца, — он сделал акцент на этих словах, — был участок в индейской резервации, который по праву должен принадлежать индейцам и будет принадлежать им.
Резервирование после проведения правильного исследования.
 — Я бы сказала, что ты лжец!  — вспылила Дон.  Она подняла Пиньона на дыбы и посмотрела прямо на здоровяка, ссутулившегося в седле.
— Это не индейская земля, никогда ею не была, и мы это докажем! Хотя, если бы это была индейская земля, с _нами_ она была бы в достаточной безопасности.


— Но весь тот участок, который ты собираешься открыть, — это индейская земля, и всегда была таковой. Они просто пытаются всех обмануть.
Её голос дрожал; она была вне себя от страсти. Шлёпка по крупу Пинона была достаточной, чтобы он помчался по дороге.

Камушек из летящих копыт ударил Гершвина в щеку, его острый
края рисунка пятно крови. Он отмахнувшись гигантские кисти
Гнат. Он улыбался.




ГЛАВА V

ДЕРЕВО - СВИДЕТЕЛЬ


Дон никогда не шлёпали. Деймон О’Нил уклонялся от этой неприятной обязанности.
 Её никогда не наказывали за то, что она делала, и она была похожа на щенка, который никогда не проигрывал в драках и считает, что весь мир принадлежит ему.
Деймон гордился её смелостью; он завидовал ей, но боялся за неё.
Опыт его юности оставил на нём свой след. Хотя физической храбрости ему было не занимать, он был осторожен и неразговорчив.

Деймон не боялся доверить Дон гору; он боялся доверить её миру. Мир не слишком хорошо с ним обошёлся. И всё же он
он знал, что настанет день, когда Дон тоже придётся пройти своё испытание.
По этой причине он был рад приезду Перри в горы.
Вот уже больше месяца юный Перри наведывался в хижину рейнджера, а его дочь постоянно сопровождала его в поездках.


Дон бессовестно издевалась над Джеком. Она насмехалась над ним, дразнила, изводила, выставляла его на посмешище. Он воспринял всё это довольно дружелюбно, как и то, что Шеп получил тычок в живот от её дразнящей ноги, когда лежал, задрав все четыре лапы.


«Ты так хорошо разбираешься в цифрах, Джек», — поддразнивала она его, пока они валялись на
Однажды днём Хинрей вышел из хижины и сказал: «И я не притворяюсь, что они мне нравятся. Какова скорость выпадения осадков в Каскаде, когда ливень приносит дюйм воды за десять минут?»


Они наблюдали за тем, как Хинрей кропотливо обводил красные круги на карте, чтобы показать инспектору по охране природных ресурсов, где в их секторе есть пожароопасные зоны.


«Спроси его лучше, почему Чини почти безлесный?» Хинрей злобно усмехнулся. «Спросите его, почему и где Иосиф сказал: «Всякий пастух — мерзость для египтян». И почему пророк Иезекииль проклял израильских пастухов?

«Горе вам, — говорит он, — говорит он, — пастыри Израилевы. Вам кажется, что вы съели немного хорошего пастбища, но вы топчете ногами остатки ваших пастбищ?»

 «За что ты меня так ненавидишь? — пожаловался Джек. — Разве я виноват, что на ваших пастбищах больше ничего не растёт, кроме скота, и он умирает?
 Кто вообще в этом виноват?»

— Ну, в основном виноваты старожилы, и это факт, — сурово сказал Хинрей. — Они просто расселились по общественным землям и вытоптали их до смерти. А потом, когда их загнали на собственные пастбища
они просто, естественно, позволили им тоже выродиться».

 «Они хотели бы превратить весь штат в Сахару», — горячо воскликнула Дон.
 «Кто был тот французский писатель, которого Деймон читал прошлой зимой? Он сказал, что раньше Сахара была хорошо орошаемой и лесистой, но человек превратил её в пустыню. По его словам, многие части Аравийской и Африканской пустынь тоже были бы покрыты лесами, если бы люди и домашние животные на какое-то время покинули их.  Он говорит, что деревья растут вокруг водотоков, как и здесь, на горных хребтах.
Хинрей, ты знаешь. И там растут травы, но скот бедуинов
обгладывает их прежде, чем они успевают посеять семена.

“Это чистая правда!” - сказал Хинрей. “ Дай мне Библию, Дон.

Она метнулась в каюту и вернулась с потрепанной старой книгой. Хинрей
открыл на отмеченном месте и прочел. «Вторая книга Царств, глава третья: «Меша, царь Моавитский, был пастухом овец и привёл к царю Израильскому сто тысяч овец и сто тысяч баранов с шерстью».
Как вам такое внушительное стадо? Но подождите!


«Первая книга Паралипоменон» рассказывает, как Соломон, закончив строительство Храма,
принес в жертву двадцать две тысячи волов и сто двадцать тысяч
голов овец. Так, господин”—Hinray обратились на Джека—“вы видите, что расширение
принес эту страну!”

“Помогите, помогите!” Закричал Джек. “На этом заканчивается второй урок! Хинрей читает
альманах и цитирует его мне от корки до корки, а затем вы оба
цитируете Библию. Но как получается, ” добавил он с разгорающейся искрой
интереса, “ что дикие животные остаются безнаказанными за эти обвинения?
Разве они тоже не съедают свою долю пастбища? Или поэтому скалистых
Горных баранов убили, потому что они были слишком жесткими для баранины
и они заполонили пастбище?»

«Вот это уже разумные слова, парень, — одобрительно кивнул Хинрей. — Ты хорошо поработал. Но факт в том, что дикие животные _не_ разрушительны.
Их привычки в выпасе скота консервативны. Природа и опыт должны были научить их этому».

Хинрей закончил работу и теперь курил трубку, прислонившись к хижине. Джек уже не слушал; он был поглощён праздным созерцанием Доун. Он мог бы сидеть так целый час и просто смотреть на неё. Доун внимательно слушала, перевязывая свои индейские леггинсы новыми ремешками из оленьей кожи.

«Индейцы никогда не видели, как бизоны возвращаются на юг, — продолжал Хинрей.
— Они думали, что бизоны уходят под землю или что каждую весну с юга приходит новая стая.
На самом деле каждую осень они возвращались другим путём, не тем, которым пришли.
Нет, они никогда не вредили пастбищам, и бизонов там было больше, чем когда-либо будет крупного рогатого скота.
И еда была лучше. В те времена люди были глупцами.—Посмотри сюда,
Дон, здесь плохое место, верная ловушка для молнии. Покажи свою лапу,
ладно?”

Хинрей повесил свою незаконченную карту на стену и готовился к
уходите. В лесу был пожар, и Деймон тушил его.
довольно сильное пламя неопределенного происхождения. Дон ездила верхом на Хэле.
Скот Джеймса последние два дня и сегодня отдыхал. Забота
о стаде Джеймса была попыткой компенсировать, по крайней мере частично, для нее.
ответственность за увеличение его потерь от волков и медведей.

Несомненно, она чувствовала, что это ее вина, что его стадо стало добычей
диких животных ее горы. «Довольно сложно, — поняла она, — учитывая все проблемы с пастбищами внизу».  Она мудро и умело управлялась с его скотом.
и со страстной преданностью выполняла работу, которая также приносила пользу горам. Она выезжала рано утром и возвращалась поздно вечером, часами сидя в седле. Джек несколько раз ездил с ней. Теперь он ездил верхом гораздо лучше.

 Скот Джеймса прекрасно себя чувствовал. Это был породистый скот, который отъедался на отличных пастбищах. И стада не пострадали: с наступлением сезона Дон помогала пастухам перегонять их всё выше и выше в горы, пока они не оказались в высокогорных пастбищах на вершине Амарильо.


Шли недели, а о каких-либо действиях не было слышно.
Исследование резервации. Вопрос заключался в том,
должна ли сохраниться новая граница или та, что была проведена
в соответствии с интерпретацией старых границ рейнджером О’Нилом.
Пока вопрос о том, следует ли открыть границы резервации, оставался открытым в течение летних месяцев, скот Гершвина откармливался вместе со скотом Гонсалеса на арендованной у поселенца территории.
Это была территория, на которую он имел право, если бы скот принадлежал ему.
Но это было не так.

Дэймон О’Нил не был слепцом, но он ничего не мог с этим поделать, если его начальство не могло. Он будет выполнять приказы и спасать
его скальп. Это было немыслимо, но были способы избавиться от него! Он не будет ни с кем враждовать, пока выполняет свои обязанности.

 Мистер Перри договорился с Бюро по борьбе с хищными животными об участии в одной из их охот и, к своей радости, подстрелил кошку. Но он не мог устроить из этого вечеринку и пригласить друзей, чтобы они тоже приняли участие в охоте. Ему сказали, что он должен сам об этом позаботиться, и он отправился в путь, готовясь к большой охоте этой осенью.

 Деймон и Дон дважды ездили к огромному дереву, которое Дон
Деймон был так уверен в том, что это сосна Сильверстейк, что осматривал её, споря о том, является ли она границей древнего поместья.
В результате исследования Деймона граница оказалась примерно в ста футах к северу от дерева, и там он установил каменное свидетельство вместо дерева.
Однако рельеф местности и некоторые сомнения в толковании старого описания поместья заставили его усомниться. Деймон с таким почтением относился к лесу и правилам его
охраны, что не стал бы валить подозрительное дерево. Эти штуки
действовали так медленно. Он понятия не имел, как на них нажимать.

Но в столице были женщины, которые это делали. Белые женщины, которые
проявили интерес к благополучию индейцев пуэбло, к их правам на землю и воду.
Плохое лето для пуэбло в Рио-Гранде оставило многих из них почти без урожая.
Прежде чем вода добралась до их канав, белые поселенцы, мексиканские скваттеры и фермеры обеих рас отвели её в сторону.

Но глас вопиющего в пустыне был услышан, и сила прессы и общественного сочувствия привлекла внимание к этому новому вторжению
Права индейцев почти на голову. Чья это была вода? Чья земля?

Тем временем в глубине леса какое-то огромное дерево подняло свои ветви к
голубому небу и стало молчаливым свидетелем источника воды и скрытых
богатств Скалистых гор. Начертанные на его сердце дерева были показания как
кто должен быть хозяином своих сокровищ. Рассвет был уверен, что она бы
найти дерево-свидетель.




ГЛАВА VI

СМЕРТЬ В ДОЛИНЕ

Август выдался жарким и солнечным. Даже в горах в полдень солнце припекало так, что без защиты кожи было не обойтись. И всё же лучи
свет оживлял сами кости своими волшебными потоками жизни. Дон
каждый день купалась в каком-нибудь горном ручье, где он протекал глубоко между скалистыми выступами или где бурлящие воды образовали заводь, которая нависала над белым песчаным дном.

 В одну жаркую пятницу она оставила хижину и свой пост у костра на попечение Джека и безрассудно отправилась на Пиньон, якобы для того, чтобы посмотреть с высоты на хребет Макгуайра и проверить, нет ли там нарушителей. Но на обратном пути она свернула на тропу,
которая вела мимо крошечного озера, затерянного среди вершин. Она плавала там
целый час в холодной воде. Поверхностное течение, лежавшее под
Солнце нагрело воду так, что она перестала быть ледяной, но ныряние в обжигающе холодную глубину заставляло выныривать розовым от холода, задыхающимся и полным сил.

 Дон сохранила свой шерстяной купальник, чтобы надеть его после купания. Затем она
лежала, согреваясь и обсыхая, на горячих камнях. Она не брала Джека с собой на эти купания. Однажды она попыталась, но какой-то непреодолимый страх перед бездонными бассейнами заставил его дрожать так, что у него стучали зубы. Он не мог заставить себя нырнуть.

 «Не верю, что Гарен Шепард мог бы так поступить», — подумала Дон, перебирая пальцами ног мелкий серебристый песок, которым была усыпана кромка
Кубок сапфир вод поддержал в небо. Но, конечно, он был не
новичок. Что стало с Карен Шеперд? Она была так занята, что
у нее не было времени подумать об инженере по ирригации.

Совершила ли она ошибку, доверив ему так много о горе?
Предположим, он попытался бы совершить какой-нибудь инженерный подвиг с водопадом
под священным источником или рассказал бы, что узнал в тот день!
Это была ужасная мысль, и она нетерпеливо отбросила её, как нечто слишком ужасное, чтобы об этом думать, как нечто, на что этот человек никогда бы не решился.

«_Этот_ парень будет _сражаться_», — подумала она. У него была ямочка на подбородке, и это что-то значило. Она не стала озвучивать мысль о том, что её отец не стал бы сражаться; она бы почувствовала, что сражаться нежелательно, если бы Деймон так считал. Он бы оказал последнее сопротивление, папа бы так и сделал, но он бы не стал бросать вызов. А Джек бы сбежал. Это верно, он бы сбежал.
И всё же она не могла не испытывать симпатии к этому маленькому негоднику. Бедняга, он не знал, что для него лучше. Чего ещё можно было ожидать? Такова жизнь в городах!

 Дон пригласили в спортивно обставленную каюту под каютой Бенти.
где мистер Перри поселил свою семью на лето, но ей это не
понравилось. Она думала, что понравится, тщательно расчесала волосы и
попросила Хинрея подстричь их вокруг шеи. Она надела чистую
рубашку из манильской бумаги с новым галстуком. Но когда она
села на веранде и стала смотреть на ухоженные ногти миссис Перри и
её туфли из змеиной кожи на высоком каблуке, которые казались
невероятно маленькими, она с неприязнью вспомнила о своих пыльных
горных ботинках. Смазанная жиром обувь не стала лучше. Ну, у неё самой были красивые туфли, но неужели они думали, что она спустится в них с горы!

Она думала о нем теперь, как она лениво разлеглись на солнышке. Нет, она не
пойти туда снова. Перевернувшись, чтобы посмотреть на солнце, Доун некоторое время полежала.
Прикрыв глаза, она смотрела в безоблачное небо. Она была ослеплена.
зрение не сразу уловило дымку, которая лежала над верхушками
деревьев. Внезапно вверх взметнулся столб дыма, тонкая спираль, но с
безошибочным значением. Через мгновение она вскочила и начала натягивать на себя одежду.

Огонь! За пастбищем Гонсалеса и нижним озером. Даже за пастбищем Макгуайра — а папа в другом направлении!
Пиньон понял, в чём дело
его подталкивали. Он скользнул короткой дорогой на корточках, не отступая
назад. В течение часа он побежал на поляну на берегу каскада
на крыльце, где Дон спадали и побежала к упорно
звенят телефон.

Не было никаких признаков Джеком. Она сняла трубку с рычага.
В трубке послышался голос ее отца.

“Да, да, папа. О, мне так жаль. Тебе долго нужно было звонить?—Я оставил Джека
здесь. Я был на западном водоразделе, рассматривал договор аренды Гонсалеса, и я
пошел поплавать.

Его голос доносился отчетливо. “Я не могу сбежать отсюда. Мы наносим ответный удар
Это медленный низовой пожар, который очень трудно потушить. Думаю, он начался из-за тепловой молнии. Как там у вас всё?

 Дон быстро рассказала о столбе дыма на северо-востоке. «Я как раз спешила на смотровую площадку, чтобы подать тебе сигнал. Я так рада, что ты позвонил, Деймон».

 «Это над каньоном, который ведёт к ранчо Джеймса», — ответил Деймон. «Там есть небольшой участок с мёртвой древесиной, который сгорел много лет назад. Я боялся этого. Дуб тоже очень сухой. Что ж, сейчас я не могу уйти. У нас, как обычно, не хватает рабочих рук. Я позвоню Бенти, чтобы он помог, а тебе лучше сразу приехать. Возьми
Северо-восточная тропа от вершины каньона Амарильо. Подай мне сигнал с северо-восточной смотровой площадки, если тебе понадобится помощь. У нас тут дел по горло, да и на западном склоне тоже.


 — Будь осторожен, хорошо? Его обеспокоенный голос звучал в трубке.


 — Конечно, пап. Не волнуйся за меня. Это несложный маршрут; думаю, ты получишь от меня весточку к четырём часам. «Пока».

 Она повесила трубку, привязала Шепа к крыльцу, поставила рядом миску с водой, немного тушёного мяса и собачье печенье и огляделась в поисках записки от Джека. Да, записка на столе. Они звонили
Он написал, что к нему приехали гости из дома и ему нужно срочно спуститься в хижину. Дон снова недоверчиво перечитала записку. Он ушёл, бросив дежурство у телефона, потому что приехали гости!

 Она нетерпеливо швырнула записку на стол и бросилась на кухню за хлебом или крекерами, чтобы положить их в седельную сумку — кто знает, может, она уйдёт на всю ночь, — а затем спустилась к ручью, где Деймон построил хижину над бурлящей водой. После купания она была очень голодна,
но времени на еду почти не оставалось. Она разбила два яйца в чашку с молоком,
бросил его вниз, и начинку два банана в ее рубашку, побежал туда, где
Пинон ждал ее. Ее плащ, она может понадобиться! Она сняла
его с крючка в двери, привязала позади седла, и через мгновение
они тронулись в путь, рысью спускаясь по тропе вдоль Каскида.

 Она мчалась изо всех сил. Поездка прошла без происшествий; она никого не встретила.
 Медленный, но уверенный подъём по крутому склону в начале каньона, затем каменистая тропа по склону горы, во время которой она уже не видела
спираль дыма, которую заметила с вершины Лейк-Пик. Но как только она оказалась на
открытой местности на вершине горы, она достала свой полевой бинокль и, настроив его на нужную резкость, увидела, как фиолетовые слои атмосферы рассеялись, словно по волшебству, и её обострившееся зрение пронзило их, и она смогла увидеть за одним отрогом, за другим, там, где возвышалась колонна
На восточном склоне поднимался дым.

 Спустившись в каньон, который был единственным проходом на северо-восточный склон, куда она направлялась, Дон всё ещё видела, как над верхушками деревьев поднимается дым. Конец каньона представлял собой, казалось бы, сплошную стену из выветренной породы. Дон подъехала прямо к ней и протиснулась за один из округлых конических столбов, выступавших из основного утёса. В проходе едва хватало места для пухлых боков Пиньона.

 Эта тропа была тайной Доун, её открытием; она была протоптана
борозды, оставленные скалистыми горными баранами и дикими лошадьми в те дни, когда
по кордильерским перевалам бродили эти великолепные создания.

Дон и Пиньон вышли из этого облицованного гранитом прохода в
другой регион. Восточный склон горы был скалистым и
бесплодным. Он был опустошен пожаром и эрозией. Осталось всего несколько стволов
кипарис, дерево, которое прикреплено к скалам. Тсуга канадская с поверхностной корневой системой, которая раньше покрывала склон, была снесена. Эти крутые склоны обрывались прямо к горным лугам.
куда Дон прогнала коз в начале лета.
 Над ними возвышался водораздел, но этот склон был единственным водоразделом, впадающим в долину внизу.

 Теперь Дон чувствовала запах дыма, как и Пиньон. Они направились к хребту над каньоном, который вёл через предгорья к равнинам внизу. Несколько лет назад в этом районе бушевал лесной пожар, уничтоживший
английскую ель и дугласову пихту и оставивший после себя пни, которые, как опасался Дэймон О’Нил, могли загореться. Эти пни теперь тлели,
опускаясь в высохшую почву. Огонь
Огонь перекинулся на то немногое, что осталось от скудной растительности в верхней части каньона, и мог распространиться через дубовую поросль на жёлтые сосны на дальнем краю.
 Каждая ветка была сухой, как трут.

  Спустившись в каньон, Дон увидела, как из тлеющего участка разбегаются маленькие лесные
животные.  Небольшой ручей, который тёк на дне каньона даже в самые засушливые времена,
исчез. Она видела, где последний паводок, последовавший за проливными дождями в июне, проложил себе путь, оставив после себя новые камни, высокую водную линию и больше ничего.  Дон вздохнула.  Всё исчезло, всё, что давало жизнь
вода стекала на жаждущую равнину внизу.

 Этот поток постепенно пополнялся за счёт таяния снегов наверху, но теперь
склоны были изрезаны тысячами торопливых линий, которые показывали,
где дождевая и снежная вода проложила себе путь вниз по пострадавшей горе,
чтобы испариться или сгореть в пустыне. Трагедия была очевидна для Дон.


Но как ей было остановить этот ползучий огонь? С помощью одного-двух человек его можно было бы потушить. Чтобы добраться до пожарной сигнальной станции, ей всё равно пришлось бы пересечь каньон. У подножия каньона, там, где он расширялся,
На равнине она увидела тонкую струйку голубого дыма. Она пошла вперёд.
Дым шёл из дома. Должно быть, это дом Джеймса. Он был ближе, чем пожарная сигнальная станция на другой стороне каньона. Может быть, Джеймс будет там и сможет найти ещё одного человека, чтобы помочь выкорчевать горящие пни наверху.

 Там был ветряной насос, который ритмично вращался под лёгким ветерком. Наверняка там найдутся люди, которые потушат тлеющий огонь, пока он не разгорелся. Джеймс был хорошим парнем; странно, что он сам не заметил дым и не потушил огонь.

Дон подвела Пиньона к краю каньона, чтобы он мог быстро осмотреться.
С равнин, раскинувшихся под ними, поднимался горячий воздух.
В небе почти неподвижно парили огромные кондоры, ожидая пира, который ещё не закончился в пустыне внизу.
Жутковатый крик сверху заставил Дон поднять глаза. Там, так высоко над головой, что она могла разглядеть его полосатый хвост, великолепный ястреб поднимался ввысь, держа в когтях извивающуюся гремучую змею длиной пять или шесть футов.

 Когда Дон добралась до дна каньона, она пустила Пиньона рысью, но он внезапно остановился и начал пятиться.

— Тише, старина. В чём дело? Его ноги напряглись, и она
по опыту знала, что он готовится к прыжку. В наступившей тишине
послышался сухой треск, и на песчаном дне каньона свернулся в клубок
огромный чернохвостый гремучник, покачиваясь и готовясь к броску.
Пиньон отступил в сторону, и они помчались дальше.

Когда Пиньон с грохотом выбрался из каньона, перед ними предстал дом Джеймса.
 Там было на удивление тихо. Должно быть, никого не было дома; не повезло. Но, судя по всему, женщины были внутри, потому что из трубы всё ещё шёл дым.
дымоход. Войдя с Пиньоном в загон, Доун увидела растянувшуюся
под желобом под мельницей, куда капала вода, еще одну змею.
После воды, конечно; в сухую погоду, когда они это делали.

Она проехала через загон, думая, что женщины с ранчо всегда тихие. A
несколько голов крупного рогатого скота стояли у кормушки, и доун увидела, что уровень воды в водохранилище был
очень низким. К счастью, в то время было мало ветра, чтобы работали насосы.
Из-за пожара. Посмотрев в сторону дома, Дон увидела
странное зрелище.

Какая-то женщина ползла на четвереньках через пространство между
Она добралась до навесов и задней двери дома на ранчо. Её голова была опущена, и, когда Доун посмотрела на неё, руки женщины подогнулись, и она упала лицом вниз. Доун
нашла в себе силы и окликнула её, но женщина, похоже, не слышала.
 Она с трудом села и поползла дальше. Она
добралась до угла глинобитного дома и исчезла под крыльцом, а Доун спрыгнула с Пинона и дрожащими пальцами открыла ворота загона. Она пролетела сквозь стену и побежала за женщиной.

Где она была? В чём могла быть проблема? Страх охватил Дон.
Зловещая тишина. Завернув за угол, она увидела впереди женщину.
Она стояла на коленях перед окном и заглядывала внутрь. К её
плечу была прижата винтовка; должно быть, она сняла её с
внешней стороны дома, где многие владельцы ранчо держат
заряженное ружьё наготове, чтобы в случае чего использовать его
против волка, койота, змеи или незваного гостя.

Теперь она целилась
во что-то внутри дома. Дон боялась позвать её. Что-то удержало её от того, чтобы закричать во весь голос. Она подкралась к женщине, которая, казалось, её не слышала, и заглянула ей через плечо. Что
Что же это было за ужасное зрелище? В прохладной и тёмной комнате играли маленькие дети. Две маленькие девочки! Боже правый, женщина собиралась в них выстрелить! С непроизвольным криком Дон подняла дуло пистолета, а затем вырвала ствол из ослабевших пальцев женщины, которая упала вперёд, к ногам Дон, и её полубезумные глаза закрылись.

 Дон поймала её и уложила на спину. Женщина была смертельно бледна. Доун вспомнила, что в задней части дома стояли два ведра с водой.
Она бросилась за угол, схватила полное ведро и вылила на себя.
ее заднем кармане был тонкий маленький термос, откупорил долго, что Деймон
всегда настаивали на ее проведении. Виски. Слава Богу за это. Она надавила
немного на горло женщины, потом сильнее, пока та не начала задыхаться. Ее глаза
открылись; в них застыл ужас. Она посмотрела на Дон с разбитым сердцем,
с жалостью.

“ Слишком поздно. Ее губы одеревенели, и она едва выговаривала слова. “ Ты пришел.
слишком поздно. Меня укусил гремучник. Здоровенный такой. К ней, кажется, понемногу возвращались силы.
С сочувствием склонившись над ней, Дон услышала историю, изложенную в нескольких бессвязных предложениях.

Хэл Джеймс, её муж, уехал в город и должен был вернуться через неделю или десять дней.
 Она пошла к крану над корытом, чтобы набрать воды. Коровы мычали, и она не слышала никакого шума; змея укусила её сзади, в ногу. Она попыталась завести старую машину, чтобы взять детей и доехать до города. Но не смогла. Она чувствовала, что умирает
и что единственное, что она может сделать, — это сначала застрелить младенцев.

Она не могла оставить их там одних, умирать от голода; просто младенцев, совсем одних, плачущих. Боящихся волков и койотов. Она нацарапала
записку мужу, умоляя его простить ее. Ее тоска была
плачевно.

“Скажи, Джеймс—берегите своих детей”. Ее голова откинулась назад от руки Зари.

Горе и страх нахлынули холодной волной на рассвете. Неужели это была смерть,
которую она встретила? — смерть, которую она всегда ненавидела. О, помоги, о,
Боже, помоги ей! Она подняла глаза к горам. Что она должна делать?

Из-под ситцевой юбки матери выглянула босая нога в хлопковом чулке.
На ней виднелась уродливая красная отметина с двумя маленькими
вмятинами. Именно в этом месте её укусили. Дон стянула с неё
шейный платок и сделал жгут о ногу на несколько дюймов выше
знаки. Она знала, что ей нужно делать. В загон небольшой брендинг железа
лежал у ворот. Она побежала за ним и, открыв кухонную
дверь, впервые вошла в комнату, где играли маленькие девочки
.

На плите тушились бобы, и под ними тлела подложка из твердых тлеющих углей
. Она сунула в них чугунок. Маленькие девочки убежали.
спрятались в углу и не разговаривали. Дон успокаивающе заговорила с ними.
“Я вернусь через минуту, милая”, “ крикнула она старшей. "Стой прямо
Вот. Я помогаю твоей маме.

 Через несколько мгновений железо раскалилось, и ещё через несколько мгновений рана от яда была выжжена. Деймон однажды сделал это для Хинрей, и она этого никогда не забудет. Миссис Джеймс поморщилась и застонала. Ещё виски; в изогнутой фляжке оказалось больше, чем можно было предположить. Что ж, это всё, что можно было сделать. Внезапное воспоминание перенесло её на отцовскую аптечку.
 Чем пользовался папа? Она видела стоявшую там
бутылку со стеклянной пробкой. Она часто читала этикетку.

 «Перманганат калия, противоядие от гремучих змей». Она вошла в дом, в спальню;
она искала полку, подходящее место. Там, над старым
бюро, стояло несколько пыльных бутылок. Борная кислота, составная лакрица; а
выцветшая этикетка: перманганат калия! Совсем чуть-чуть осталось. Дрожа, она
растворила его в небольшом количестве воды, оставшейся в ведре, приподняла
голову миссис Джеймс и влила ей в горло. Она вылила последнюю каплю в горло потерявшей сознание женщине, подняла стройное тело, которое оказалось не таким тяжёлым, как её собственное, и пронесла его мимо двух перепуганных детей в спальню.

 Теперь она понимала, как произошёл этот трагический несчастный случай.  Поскольку каньон был сухим,
Змеи подползали к корыту, чтобы напиться. Дон подошла к детям, которые всё ещё жались в углу. «Ну что ж, милая, — она наклонилась к старшей девочке, которая робко взяла её за руку, — твоя мама пострадала, но с ней всё будет в порядке».

 «С ней всё будет в порядке?» — повторила девочка. Она вышла из своего
угла и улыбнулась хорошенькой новенькой, но малышка безутешно
плакала, сидя у неё на коленях. Они были прелестными крошками,
с копной светлых волос, похожих на одуванчики. Дон огляделась в
поисках чего-нибудь, что могло бы отвлечь малышку. «Хочешь шоколадку,
милая?» Она выбежала
и достала из седельной сумки плитку молочного шоколада. Новизна и
удовольствие от этого занятия успокоили и отвлекли малышку. В доме на ранчо было очень мало мебели: старая печь, несколько стульев,
чисто вымытый стол. Маленькие белые кроватки были безупречно
чисты. Дети тоже были чистыми; они побледнели от жары, но их
детские лица сияли здоровьем и благополучием.

 Что она могла с ними сделать? Их мать может умереть, оставшись здесь одна.
Но ей нужна помощь, её должен осмотреть врач. Но детей нельзя оставить одних, да и как она их возьмёт? Огонь! Дон не
Она думала об этом весь последний час. Сейчас, должно быть, уже больше четырёх часов. О чём думает Дэймон? Он, наверное, с ума сходит. Через дверь она видела, как над предгорьями поднимается облако дыма.

 Что она могла сделать? Взять с собой мать было невозможно. Пиньон могла нести себя и маленьких девочек, но мать не смогла бы удержаться на лошади. Что ж, детей нужно было кормить в любом случае. Старшая с застенчивой уверенностью заявила: «Я голодна».

«Что ты ешь на ночь?» — спросила Дон.

«Молоко. Мама разрешает Доре доить няню. И яйца, или кашу. У тебя есть
апельсин? Мой папа собирается привезти нам апельсины из города ”.

Нет, но у нее еще оставались два банана. В дом вошла коза. Было
пять часов, и она хотела, чтобы ее подоили. Она легонько толкнула Дору.
Дора побежала за ведром и, опустившись на колени рядом с козой, принялась доить ее
очень умело, ее детские пальчики нажимали на быструю струю, которая журчала
и пенилась в ведре. Но там было едва ли больше литра. Няня доилась насухо.


«Ах ты хитрюга!» Дон опустилась на колени рядом с девочкой и обняла её, когда та сказала, что няня выдоена досуха.


Дон пошла в спальню и с тревогой посмотрела на мать. Она
казалось, сейчас спит. Ее лицо пылало, как в лихорадке, но она лежала
тихо.

“Я отдал ей довольно много виски ведь” Рассвет утешала себя.
Она кормила детей, и съедали в себя яйцо. Когда она вышла на
ветряную мельницу, чтобы получить еще одно ведро воды перед сумерками она осторожно шагнула.
По загону к кормушке двигались две змеи, а в
углу виднелась искалеченная фигура. То ли какая-то корова умудрилась его затоптать, то ли
Пинён зацепил его своими острыми копытцами.

 Дон с опаской посмотрела в сторону предгорий. Над холмами поднимался дым.
Дым поднимался всё выше и становился гуще. Это был медленный дым, и было непонятно, когда он может вспыхнуть. Он не пойдёт вниз, потому что гореть больше нечему, но может подняться обратно, а если подует ветер...!
 Она совсем забыла о змеях, а их тут, похоже, развелось как грязи. Дон вернулась в дом и велела Доре и малышке не выходить за дверь. Она вернётся через несколько минут.

Она сняла пистолет со стены, куда повесила его, и вернулась, чтобы встать сбоку от цистерны для воды. Оттуда она выстрелила четыре раза
гремучие змеи, большие и маленькие, и одна ядовитая, которую она не убила. Это было
неприятно, но ей стало намного легче. Ядовитые
твари, причиняющие вред людям. Раньше она не задумывалась об этой стороне дикой природы.

 Пинён заржал, и она повела его к группе гигантских тополей, единственных деревьев, которые были видны глазу. Их корни уходили глубоко в землю, а ветви были недосягаемы для животных. Когда она добралась
обратно на ранчо и дети плакали.

“Волк вам,” Дора плакала. “Койот кушай моя няня”.

“Нет, нет”, - утешала ее Дон. “Я никому не позволю причинить вред тебе, малышке или
твоей мамочке”.

Малышка продолжала хныкать, зовя свою маму. “Я думаю, тебе и
малышке пора идти спать”. Она должна уложить их спать. Кто мог сказать, что
может случиться?

Дора была послушной малышкой и включилась в игру, чтобы удивить
маму, заснув до того, как она проснется. После долгого часа ожидания они наконец уснули. Было темно, и миссис Джеймс беспокойно ворочалась, сгорая от лихорадки. Дон взяла единственный стул, который был в спальне, и села рядом с ней, положив руку ей на лоб. Время от времени она думала:
до времён Деймона. Что ж, завтра он всё поймёт. Может быть, он сможет приехать или послать кого-нибудь на её поиски.


Перед самым наступлением темноты она вышла, чтобы с тоской взглянуть на гору. Дым поднимался всё выше, в этом не было сомнений. Но теперь она просто не могла оставить этих беспомощных существ, что бы там ни происходило. Огонь на горе!


Это была ужасная ночь. Дон не раздевалась. Она положила сложенное одеяло
и несколько подушек на пол рядом с кроватью молодой матери и стала
наблюдать за ней. День выдался долгим и более насыщенным, чем обычно
Она легла рядом с ней и заснула, несмотря на усталость. Ночью она услышала, как мать детей что-то бормочет и стонет, и тут же вскочила. Она дала ей попить воды и, укрывая её, случайно коснулась повреждённой ноги. Она была очень холодной. Не слишком ли туго она наложила жгут? Она думала, что всё сделала правильно, но не была уверена. Она ослабила жгут.

Около пяти утра дети начали щебетать, как птички.
 Дон проснулась, но ей ужасно хотелось спать. Миссис Джеймс всё ещё была в лихорадке, и, когда она наклонилась над ней, бедняжка открыла ясные глаза и забормотала
в бреду. Она боялась, что пума придёт и заберёт её ребёнка. Она боялась, что они потеряют ранчо и будут голодать этой зимой; она хотела вернуться домой в долину Мимбрес и заняться фермерством.

 Что бы сделал с ней Джеймс, если бы она застрелила своих детей? Она точно не хотела этого делать, но не могла оставить их там, где они будут бояться и умрут в одиночестве. Женщина продолжала дёргать жгут и пытаться снять его с ноги.
 Дон решила, что его можно снять, и сделала это.
 Она обмыла голову миссис Джеймс и уложила её на подушки.
Вскоре она впала в тяжёлое оцепенение.  Неужели это конец?  Теперь Дон ничего не могла для неё сделать; либо она поправится сама, либо умрёт.

  Няня не приходила, чтобы её подоили.  Ушла ли она пастись в предгорья или её загрызли койоты?  Возможно, она решила, что пора отлучать детей от груди. Дон вспомнила, как коза, которая у неё была,
сначала мягко, а потом с тихой решимостью отмахивалась от неё, когда
она пыталась её подоить. Во дворе было несколько кур,
но ни в гнезде, ни в кухонном шкафу не было ни одного яйца. Дон нашла
Она насыпала немного кукурузной муки и, разведя огонь, приготовила детям кашу, которую дала им с маленькой баночкой сгущённого молока, которую нашла на полке и которая оказалась ещё сладкой.

 Когда она снова вышла на улицу, то увидела в горах красный огонь.
 Рассвет был неистовым.  Никто ещё не пришёл им на помощь, и теперь можно было почувствовать запах дыма, поднимающегося с предгорий.  Какое одинокое место! Когда дети позавтракали, Дон надела на них чепчики и повела в загон, куда она уже привела Пинона.
напиток. Она не привыкла к человеческим младенцам и обращалась с ними грубо.
она ласкала бы щенка или львенка. Но им это понравилось, и они были в восторге
когда она посадила их на шею Пиньону и села сзади. Она
Прикинула, что было около восьми часов.

Выбравшись из загона, она пустилась галопом, но обнаружила, что это
совсем не подходит. Маленькие фигурки перед ней подпрыгивали: одна поднималась, другая опускалась. Они, должно быть, перешли на шаг.  Сколько времени потребуется, чтобы добраться до сигнальной станции?  Деймон увидит флаг с восточной смотровой площадки.

По мере того как они поднимались всё выше и выше в горы, дым становился всё гуще и гуще.
Наконец огонь охватил обе стороны каньона, и дым поднимался над густым перегноем на южной стороне, словно плотная пелена.

  Дон остановилась, чтобы достать мокрые тряпки, которые она положила в седельную сумку.
Она повязала по тряпке на голову каждому ребёнку, закрыв им лица.
Наконец они добрались до подножия хребта, на вершине которого была построена станция. Пиньон послушно направился к вершине, хотя было видно, что он не в восторге.  Когда они добрались до вершины, Дон строго заговорила с Дорой.

— Держись за лошадку, — сказала она, — не двигайся. Сиди прямо здесь, на земле, и не позволяй малышу двигаться, пока Дон наверху, на дереве. Пиньон
позаботится о тебе. — Она поцеловала серьёзные маленькие личики, выглядывающие из-под одеял, и погладила Пиньона по шее. — Не шевелись, старина.
 Оставайся здесь, _sabe_?

Дон взбежала по лестнице и остановилась, только когда так сильно запыхалась, что не могла подняться ни на шаг. Ах, теперь она была выше едкого дыма, который душил её. Она добралась до смотровой площадки, взяла флаг
Она достала его из кармана, вытряхнула и подняла к верхушке мачты. Она услышала, как внизу плачет ребёнок. В спешке спускаясь, она на мгновение потеряла равновесие и поскользнулась, но удержалась, опираясь на одну руку, пока не нашла опору. Дым обжигал ей глаза и щипал горло.

Когда она добралась до подножия дерева, то обнаружила, что ребёнок соскользнул с Пинон, которая сняла с него мокрую ткань и горько плакала, одурманенная дымом. Обратный путь был ужасным испытанием, даже хуже, чем она себе представляла. Она сама ничего не видела
тропа и в своём беспокойстве запуталась. Пиньон опустил голову к земле и фыркнул, но, несмотря на страх перед огнём, продолжил идти вперёд. Если бы не его твёрдая поступь и сообразительность, они бы никогда не выбрались живыми. Дон горько сожалела о том, что попыталась подать сигнал.

 Было бы лучше, если бы склон горы сгорел, пока они оставались в доме на ранчо. По крайней мере, там дети были бы в безопасности. Она чувствовала острую ответственность за них. Она спасла их.
И она по-прежнему несла ответственность за их жизни. Они были самыми
Сейчас это было важнее всего — важнее, чем гора.

 Пиньон находил тропу инстинктивно. Дон с трудом удерживала малышку Дору, чтобы та не соскользнула с его шеи, пока они спускались по крутому склону. Лошадь вытянула шею и шла, уткнувшись носом в землю. Наконец они достигли дна каньона; Пиньон перешёл на бег. Они проскакали последнюю милю до дома на ранчо.
Дон крепко прижимала к себе ребёнка, а другой рукой обнимала Дору, чьи ямочки на щеках крепко сжимали рукоять.

Ворота загона! Они отсутствовали несколько часов; должно быть, уже почти
полдень. Дон подняла детей; неся младенца и таща за руку Дору.
Она полетела к дому. Что они там найдут? Она
почти боялась заходить в спальню. Миссис Джеймс лежала бледная и неподвижная на
кровати; Дон толкнула Дору за спину, но как раз в этот момент темные глаза
открылись. “Додо, детка”, - позвала мать. С ней все было в порядке; слабая, но
нормальная, яд побежден.

Она молча прижала детей к себе, затем отвернулась лицом к стене
чтобы Доун не увидела слез, которые текли по ее щекам.

“Я считаю, что я многим тебе обязана, девочка”, - сказала она хрипло. “Похоже на плохой
сон. Мне правда жаль, что я доставил тебе столько хлопот».

 Настроение Дон улучшилось. «Хлопот? Думаю, Бог специально поразил тот огонь молнией. Потому что это единственный раз, когда я слышал, что огонь принёс пользу». Она не стала говорить, что, если бы не огонь, никто бы не прошёл той дорогой.

Мать сказала ей, где находится холодный погреб, где она хранила свежие продукты и консервы. Люк был закрыт диваном, чтобы ребёнок не смог его открыть и провалиться. Дон достала солёную свинину, замесила тесто для хлеба, потушила морковь.

Девочки были как котята прижимались рядом
мать. Они, казалось, нисколько не хуже их подвезти, хотя они были
очень хочется спать—один из эффектов дыма. А она возражала Варя
Рассвет ходили через каждые несколько минут к кухонной двери и смотрел с тревогой
к горе. Дым медленно, но верно растет плотнее.

Она кормила детей и поставить их на свои маленькие кроватки для сна в
одной комнате со своей матерью. Миссис Джеймс задремала, но с благодарностью приняла чашку чая. Нога у неё болела, и её знобило. Стоял тёплый полдень
Время шло; снаружи палило солнце, пустыня была безжизненна под ослепительно-белым жаром. Около четырёх часов, стоя у двери, она увидела красное зарево. Это означало, что огонь разгорелся. Что ж, она ничего не могла поделать. Она присмотрит за детьми. Мать казалась измученной и снова впала в оцепенение.

Около пяти часов она услышала стук копыт и выбежала на улицу.
 Может быть, это был Деймон. Но это был Хэл Джеймс. Он был весь в пыли и нервно спрыгнул с лошади, увидев
 Дон в дверях.

“Добрый день, мисс. Что-нибудь не так с моими родителями?” выпалил он.

Доун с улыбкой покачала головой. “С ними все в порядке. Но с вашей женой произошел
небольшой несчастный случай. Я просто случайно заехал сюда; я направлялся в
пожарную часть.

Они посмотрели в сторону гор. Джеймс услышал о пожаре и
развернулся и в отчаянии вернулся домой; у него было много скота на свободе
в предгорьях. Они вошли в дом, и скотовод неловко и нежно присел на край кровати, поглаживая жену по волосам.
Не было сказано ни слова. ......
.....

Через некоторое время он прошептал Дон: “Как ты думаешь, в чем проблема?”

Дон рассказала ему об укусе гремучей змеи и о том, что она сделала.
 Он посмотрел на больную ногу. Через мгновение он спросил: «Что ты собиралась делать, мама?»

 Миссис Джеймс, казалось, была ошеломлена случившимся. «Я... я не знала, — запинаясь, сказала она, — что ты вернёшься раньше, чем через десять дней. Я толком не знала, что... что делать. Я пытался завести старый «Форд», но он не заводился. Я бегал вокруг него, пока не упал. Наверное, я совсем спятил. Она жалобно посмотрела на Дон. Что девушка сказала своему мужу? Она закрыла глаза руками, и из-под них потекли слёзы.

— Пока не о чем говорить, — хрипло сказал Джеймс, сжимая её руку.
 — Думаю, мисс Доун спасла ситуацию от худшего развития.

 — О да, да, так и есть, — выдохнула женщина на кровати.  — Она чуть не спасла меня от того, чтобы пустить пулю в каждого из нас.  Но, клянусь, Хэл, я не собиралась забирать детей с собой.  Но что я могла сделать? Она была
в жалком состоянии шока и ужаса, ставшем результатом долгих одиноких дней
и ночей, проведённых в тишине и изоляции.

Джеймс сидел, закрыв глаза одной рукой, а другой обнимая жену.
По его худым щекам катились слёзы. К чему он мог вернуться домой?

— Знаешь, — неловко сказал он через мгновение, — эти твари не то чтобы совсем ядовитые. Они могут убить ягнёнка, или свинью, или, может быть, ребёнка; но обычно в них недостаточно яда, чтобы убить взрослого человека. По крайней мере, мужчину.

 — Думаю, я была не в лучшей форме, Хэл, — запнулась миссис Джеймс. — Я быстро отключилась. И там было так тепло. Кажется, я испугалась.

 Джеймс кивнул. «Виски этой юной леди сделало своё дело — или, может быть, это тебя вырубило, старушка?» И тень смерти была отброшена со смехом.

«Мне нужно было съездить в город, — сказал он Дон, — чтобы договориться о продлении аренды. За последние несколько недель я потерял десять овец, — сказал он. — Койоты и, может быть, пумы. Когда я был мальчишкой, перепела подходили прямо к нашей двери. И бизоны. Мой отец не разрешал пасти скот рядом с домом.
Тогда койоты боялись ружей и людей. Но теперь они такие наглые...»

Дон вышла, чтобы посмотреть в сторону горы и узнать, как распространяется огонь.
 Похоже, он утих, хотя над предгорьями всё ещё висел густой дым.
 Теперь ей нужно немедленно возвращаться.
Сегодня ночью будет яркая луна, и она легко найдёт дорогу.
Джеймс сказал, что ему всё равно нужно съездить за отбившимися от стада животными, и он поедет с ней.
Глаза миссис Джеймс умоляли не оставлять её одну, но она ничего не сказала. Хэл должен был в первую очередь подумать о скоте. Он вернулся от двери и погладил её по голове. «Пока, мама, не вставай. Я вернусь так скоро, как только смогу».

 Дон поцеловала девочек на прощание и быстро уехала. Если бы она могла ехать прямо, то добралась бы до Каскады к девяти или десяти. Если бы она
У неё были проблемы, и она могла вернуться домой только к полуночи или позже. Почему
Деймон не пришёл за ней и не послал за ней? Она волновалась как никогда. Должно быть, на другой стороне горы шла долгая и тяжёлая битва с большим огнём. Это была единственная причина, и Деймон, вероятно, даже не знал, что её нет дома на Каскаде. И всё же было не в его духе не позаботиться о том, чтобы кто-то следил за её сигналом.
Так, обсуждая и анализируя ситуацию, они добрались до конца каньона.

 Когда Пиньон вскарабкался по последнему крутому участку тропы, Дон увидела
два вышеприведенных цифр, довольно туманно сквозь голубой дым, который еще
задержался на склоне, спускаясь по тропе. Один из них был Деймон.
Был другой Джек? К ее удивлению, ее сердце забилось, как у
в ловушке птица.




ГЛАВА VII

Огонь


Это был Гарен Шепард, который стоял у изголовья Пиньона с кепкой в руке, когда Дон
высвободил Деймона из объятий, похожих на кенгуроподобные. Возможно, ирландские корни помогли ей
Оправиться от удивления и разочарования.

 «Вы не принесли с собой воды, мистер эксперт по ирригации?» — усмехнулась она, пожимая протянутую руку. Что ж, было приятно с ним познакомиться
снова он. Она просто не ожидала его увидеть.

“Увы, я всего лишь инженер!” Гарен откровенно улыбался от удовольствия.
“И я, кажется, не очень-то разбираюсь в инженерии”.

Деймон был измучен, его обеспокоенное лицо было обожжено и перепачкано после тушения пожара.
Он был расстроен больше, чем мог бы признаться, исчезновением Доун. ...........
........... Накануне в четыре часа он сам отправился на поиски её сигнала.
 Не увидев ни сигнала, ни дыма, он решил, что она нашла всё не таким уж плохим и вернулась в Каскаду.


 Он всю ночь боролся с огнём и незадолго до рассвета сумел сделать несколько
Он проспал несколько часов, и пожар был потушен. Пожарная команда, состоящая из специально нанятых помощников и добровольцев из числа фермеров и горцев, расположилась за линией фронта, чтобы как следует отдохнуть.
Около десяти утра Дэймон проснулся, подъехал к ближайшему телефону и позвонил в свою хижину. Ответил Хинрей. Он провёл в хижине всю ночь. Нет, Дон не было дома.

Затем Дэймон отправил Хинрея на смотровую площадку Лейк-Пик, откуда тот увидел сигнал Доун и сообщил о нём. Следующие полчаса Дэймон провёл, обзванивая разные станции и прося о помощи. Отправив Хинрея вперёд, он сам
Он направился к северо-восточным склонам. Пять часов он и его люди боролись с огнём, бушевавшим на земле, — с самого полудня. Теперь они справились с ним; по крайней мере, почти справились, благодаря Гарену Шепарду, четырём
«Бентли» и паре местных жителей, которые, конечно, были мужчинами и с радостью вызвались добровольцами.

 «Давайте вернёмся на гору, — завершил рассказ Дэймон. — Я хочу вдохнуть свежего воздуха». Он повернулся, чтобы поблагодарить Хэла Джеймса за то, что тот приехал вместе с Дон.

 «Теперь, когда ты вернулся, Джеймс, присмотри за этой стороной горы, хорошо?»
— Ты справишься? — предупредил он владельца ранчо. — Используй сигнальный костёр на другой стороне каньона, чтобы подать нам знак. И скажи, не мог бы ты первым делом утром подъехать туда и забрать сигнал, который оставила Дон? Этот перегной сухой, как трут.
Он устало забрался на Маленькую Рыжую и повернул её голову обратно к тропе.

“О, Джеймс”, - вспомнил Деймон и крикнул через плечо, - “Ты
теперь можешь перегнать свой скот, и коз тоже, на дальнюю сторону каньона”.
Они поехали дальше. “Это доставит ему удовольствие и поможет наверстать упущенное за тяжелый сезон”,
Усталым голосом объяснил Деймон Шеферду, который ехал между рассветом и
её отец. «Чтобы прокормить одну корову на пустынных пастбищах, нужно семьдесят пять акров земли.
Но другая сторона каньона покрыта кустарником,
прекрасной травой, пиньоном, можжевельником и созревшими к этому времени желудями — лучшей пищей для скота. Это доказывает, что было разумно на время закрыть предгорные пастбища.


 «Козы тоже не помешают, хоть раз в жизни. Они могут разрыхлить эту каменистую, затвердевшую почву своими копытами, чтобы она пропиталась влагой, когда пойдёт дождь.
— Дождь, говоришь? Шепард рассмеялся. — А где вообще бывает дождь? Я
вернулся в горы, чтобы проверить, остался ли там дождь.

— Я как раз гадала, что тебя сюда привело, — заметила Дон, желая проявить вежливость.

 — Ну, по правде говоря, не только надежда на дождь, — смело ответил Гарен. — Если бы это было единственной причиной, я бы присоединился к индейским танцам в любом из пуэбло внизу, ведь они явно перерабатывают на своих церемониях, не имея возможности другим способом привлечь воду на свои кукурузные поля.

С юга подул лёгкий ветерок и унёс дым прочь от них. Когда воздух прояснился, солнце уже садилось, и они двинулись дальше в орхидеевых сумерках. Лесной рейнджер был в полусонном состоянии от усталости, но Гарен чувствовал
Жизнерадостная и счастливая. Дон была подавлена как никогда.

Пустыня, из которой она пришла, была опустошена, а на склоне горы царила смерть. Пока мужчины разговаривали, её уныние росло.

«Теперь два-три наводнения в год, — говорил Гарен её отцу.
— Везде, где практикуется бесконтрольная вырубка. Эта почва губительна. Конечно, проблема в том, что в этом году _нет_ дождей».

 Несмотря на усталость, Дэймон не мог оставить это заявление без ответа. «Среднее количество осадков будет таким же», — настаивал он. «Да, так и есть
внеочередное год. Вы можете смеяться! Но обычно на высоте у нас
имеют небольшой дождь _every afternoon_ летом. Нет
капли на протяжении четырех недель. Но оно придет. Вы увидите. Под
природные условия засушливые периоды легко завязывали над”.

Овеянный ароматом сосны южный ветер, они установлены след
медленно. Постепенно фиолетовый свет превратился в мягкое свечение. Луна
вышла из-за туч и взошла высоко в небе. День сменился ночью, но не стало темнее.
Они шли по выжженной земле, и впереди виднелось
увидеть линии, которые были выбиты у пожарных.

Деймон, который ехал впереди, оглянулся, выкрикивая, чтобы спросить, что имел
держали рассвете у Джеймса ранчо. Он остановился, чтобы дать отдых своей лошади, и Доун с Гареном
остановились рядом с ним. Доун объяснила, почему она не могла
повесить пожарный сигнал до того утра. “Хорошая девочка”. Усталая улыбка Деймона
была гердоном для Дон. «Я очень рад, что ты подоспел вовремя.
 Джеймс пытался подбодрить жену, но эти твари всё равно смертельно опасны. Многие взрослые мужчины оказались в могиле из-за гремучей змеи».

Настроение Дон начало подниматься, возможно, потому, что они снова поднимались на гору
, или потому, что она могла дышать свободно. На сердце у нее было
легко, и она весело насвистывала “О, Мариана”. Вскоре они уже пели
жалобные мексиканские народные песенки, которым научились у презираемых овцеводов
пастухи. Баритон Гарена присоединился к припеву.

“Мне нравятся песни о любви”, - как ни в чем не бывало объявила Доун, когда они
некоторое время ехали в тишине. Выражение лица Гарена изменилось.
Он с надеждой подъехал на своём потрёпанном пони ближе. Но в этот момент из-за деревьев вышел Хинрей. Хинрей стоял на страже.
и теперь не было никаких признаков тления. Тем не менее молодой
Бенти и пара постояльцев собирались дежурить всю ночь. Остальные бойцы уже разошлись по домам.


Гарен сразу же предложил провести ночь в горах с ребятами, но Дэймон и Хинрей решили, что в этом нет необходимости. Обратившись к трём парням, которые вышли из-за сосен, чтобы поприветствовать их, Дэймон повёл их вверх по тропе. До дома было ещё довольно далеко. Миля до перевала Бокс-Каньон, полмили до каньона, миля над каньоном.
Гора в трёх милях вниз по Амарильо и ещё миля до хижины на Каскаде. Долгая поездка по большей части прошла в тишине. Гарен ехал рядом с Дон, охваченный счастьем: он был влюблён. Он удивлялся тому, как сильно его тянуло к ней, как мучительно ему было возвращаться в горы, как он придумывал себе полдюжины туманных причин, почему должен был уехать. Теперь он знал, зачем приехал.

Но он решил, что никогда не расскажет Дон, пока не почувствует, что ей хоть немного не всё равно, что он рядом, что он ей нравится
его компания. Он будет держать это в секрете, пока она не повзрослеет. Так много всего было
Гарен наслаждался этим нежным открытием и ехал рядом с ней в эгоистичном удовлетворении.


Дон тоже была довольна тем, что ехала молча. Она не была склонна к анализу,
но разница между Гареном и Джеком была очевидна. Когда они приблизились к
развилке Амарильо и Каскады, она спросила отца: «Почему некоторые из тех, кто жил в хижине Перри, не поехали?»

Деймон дремал в седле. «А?» — переспросил он. «Мы позвонили
Бенти, чтобы узнать, не смогут ли они помочь с костром, но
Никто из них не появился. — Он окликнул Гарена, который ехал впереди.
— Лучше подойди и останься с нами на ночь, Шепард. Уже поздно, а до Бенти ещё далеко.


Гарен колебался. Не бросит ли он их на произвол судьбы? Он хотел согласиться, но Дон уже ехала впереди.
— Я лучше поеду дальше, — сказал он.
«Дальше будет легко, дорога идёт под уклон». Он повернул лошадь в сторону брода, который сверкал и переливался в ярком лунном свете.

Если бы она хотела, чтобы он остался, она бы остановилась и поддержала его.
приглашение. На самом деле Дон не слышала своего отца. Она
поскакала дальше, желая поскорее вернуться домой, уставшая и разочарованная в Джеке.

 Хинрей поехал вперёд, быстро преодолевая расстояние на своём маленьком горном «москито». Когда они добрались до хижины, расседлав Пиньона и Маленькую Рыжую, он уже вовсю храпел на качелях перед камином.

«Даже храп не смог бы помешать мне уснуть сегодня», — рассмеялась Дон. «Спокойной ночи, Деймон, дорогой. Ты единственный мужчина, которого я люблю!»

 «Фейт, я так и думал!» Он ласково откинул её волосы назад. И почему
она это сказала? Но Деймон был слишком измотан, чтобы долго размышлять о чём-либо. Вскоре в бревенчатой хижине из осины, скромной и грубой, но сияющей серебристым светом под луной, воцарилась тишина.

 На северо-восточном склоне юная Бенти тоже спала сном измотанного человека. Два мальчика-подростка обошли место, где горел костёр, и, не увидев пламени, сели на мягкий матрас из сосновых иголок под деревьями. Расслабившись и почувствовав себя в безопасности, они тоже задремали.
Уже почти рассвело. Они не видели медленно расползающегося по земле пожара, который
Он выбрался из заросшей травой местности. Поддуваемый тёплым южным ветром, он
теперь светился, выпуская робкие язычки пламени. Обвиваясь вокруг сухих веток,
новое пламя медленно распространялось в тишине.
Ему пока было нечем питаться.

Было уже поздно, когда в хижине на Каскаде кто-то зевнул. Солнце стояло в зените в девять утра — неслыханное время для рейнджера, чтобы валяться в постели.
Деймон уже поднимался после купания в Каскаде, когда на крыльце появилась Дон и потянулась. Хинрей привёл себя в порядок, скромно и подобающе
в его положении — одно окунание головы в ведро, энергичное вытирание полотенцем, которым больше никогда не воспользуешься.

«Ещё один жаркий день, папа», — позвала Дон, подставляя влажный палец тёплому южному ветру. «Я поднимусь на смотровую площадку Лейк-Пик после завтрака, просто на удачу, ладно?»

«Да, — улыбнулся он. — Термометр, должно быть, показывает шестьдесят пять. Но воздух всё ещё кажется немного тяжёлым». Его ноздри расширились при воспоминании о дыме в воздухе, о попытках его учуять.

 Они завтракали, когда Гарен рысцой подбежал к крыльцу и
отбой с приветствием. Как пожиратели огня этим утром?

“Тебе не кажется, что воздух тяжелый?” Спросил Деймон.

“Ни капельки”, - ответил Гарен. “Я только что спустился с Озерного пика.
смотровая площадка. Джеймс, очевидно, первым делом записал сигнал, и там было
очевидно, что все хорошо и безмятежно. Я думаю, удивительно, что
воздух такой свежий и влажный, — добавил он, — учитывая засуху внизу и количество пожаров в окрестностях.

 «Воздух никогда не будет сухим, пока стоят деревья», — сказал Хинрей, прожёвывая бекон с яйцами.  «Вы когда-нибудь задумывались об этом?»
каждое взрослое дерево выделяет бочку влаги каждые двадцать четыре часа? Но внизу, конечно, сухо, признаю.

 «Засуха и смерть, — Хинрей многозначительно помолчал, — и депрессия.
Я замечаю, что они наступают каждые пятнадцать лет, как и сказано в альманахе.
 Они пережили засуху, они пережили смерть в изобилии; а теперь, — он сделал драматическую паузу, — берегитесь депрессии».

“О, Хинрей, не будь таким мрачным за завтраком”, - запротестовала Дон. “Я все равно чувствую себя
неловко”.

“О, у нас будет много дождя”, - быстро заверил ее Хинрей. “В
Цикл обязательно закончится. Вот что я хотел сказать. И он нам понадобится, учитывая эти пожары и нехватку персонала.
Знаете ли вы, мистер Шепард, — он ткнул трубкой в сторону Гарена, — что в этой стране на миллион акров приходится всего один лесной массив площадью сто двадцать пять тысяч акров?
Плач Хинрея прервал телефонный звонок. Это был Джек Перри.

 Дон улыбнулась, прижав трубку к уху, но ответила односложно. Джек был занят гостями своего отца.
Если бы он мог сбежать или уговорить их поехать с ним, он бы приехал к ней в тот же день. Ладно. Она повесила трубку.

 Деймон вышел на улицу и крикнул, не чувствуют ли они запах дыма. Дон показалось, что чувствует. Она позвонила Бенти, чтобы поговорить с мальчиком. Он ещё не вернулся. Скорее всего, он уснул прямо на земле. Было уже почти одиннадцать часов, и Дэймону нужно было поработать за столом. Хинрей снова отправился на смотровую площадку Лейк-Пик, а Доун мыла посуду, пока Гарен её вытирал. Гарен упомянул, что он
за день до этого снова видел молодого Джека Перри. Он рыбачил на реке
Каскада с какой-то компанией с Востока, когда Гарен проезжал мимо с сыном Бенти
направляясь к костру.

“Странно, что он не вызвался добровольно”, - прокомментировал Деймон через плечо. Он
не сделал больше ни одного пренебрежительного замечания. Ему нравился Джек.

“ Можно мне остаться на ужин, если я почищу картошку? ” смело спросил Гарен.
— Я отличный повар.
— Ты можешь остаться на ужин, — торжественно согласилась Дон, — а если будешь мыть посуду, то сможешь жить у нас круглый год.

 Деймон всё ещё нервничал.  За обедом он был начеку.

«Если я не получу весточку от Хинрея, он отправится на юго-запад, в лесные угодья», — сказал он. «Д’Орси — опытный лесоруб, — объяснил он  Гарену, — и он уедет на две-три недели, чтобы отметить зрелые деревья. Они были проданы Гершвину, и Хинрей покажет лесозаготовительной компании, где они могут проложить дороги, чтобы вывозить древесину и не повредить молодые деревья».

С посудой было покончено, и Дон с Гареном сели на качели, чтобы отдохнуть. Дон относилась к Гарену с уважением, которого никогда не проявляла по отношению к Джеку.
почему-то она продолжала прислушиваться, не свистнет ли Джек. Неужели он собирался провести весь день с этими неженками? Неужели они не могли дышать горным воздухом в одиночестве?


— Покажи мне свои альбомы с цветами, Дон, — предложил Гарен. Она просияла и бросилась за ними. Деймон вернулся к своей работе за высоким столом.
День стал теплее, но маленький флюгер за окном
поворачивался из стороны в сторону, показывая, что ветер медленно, но верно меняет направление с южного на северо-восточное. Дон вскочила, чтобы открыть окна, выходящие на север. Свежий ветерок подхватил бумаги Деймона и унёс их
стол, и почти одновременно зазвонил телефон.

Деймон вскочил, чтобы ответить на звонок, в то время как Гарен собрал бумаги. Они услышали
его восклицание, увидели изумление и страдание на его лице. “Каждый
можно вместе,” - крикнул он в трубку. “Я позвоню в
Южный резервов и пойдем прямо”. Лесник все
действий. — Дон, — коротко скомандовал он, собирая кирку,
самосвал и другие инструменты, — снова позвони Бенти.
На северо-восточном склоне снова вспыхнул пожар.

 Молодой Бенти только что вернулся. Ребята проспали на работе; пусть
Огонь разгорается из ничего! Когда он очнулся, они уже некоторое время боролись с огнём, но поняли, что это бесполезно: они были беспомощны. Южный ветер раздувал пламя на свежих полях и уносил дым. Деймон говорил короткими фразами. Хинрей увидел сигнал Джеймса с другой стороны горы, но когда он пошёл звонить, с линией что-то было не так. Он начал спускаться по тропе к хижине, но по пути увидел, в чём проблема с проводом, починил его и
вернулся на смотровую площадку Лейк-Пик, так как это было быстрее всего.

Из-за перемены направления ветра пламя двинулось в их сторону. Пламя было близко к водоразделу, и там бушевал верховой пожар.


«Ветер усиливается, — сказал Деймон. — Мы должны связаться со всеми станциями, до которых сможем добраться. Дон, езжай к смотровой площадке на Лейк-Пик и смени Хинрея. Он спустится в зону пожара, как только закончит звонить. Кто-то должен был быть там всё утро. Шепард, ты можешь сражаться вместе с нами? Дон, позвони мне в «Макгуайр» и скажи, в каком направлении он движется. Мы будем там к тому времени, как ты доберёшься до вершины, или вскоре после этого. Мы начнём оттуда и будем отбиваться.

Дон уже стояла у телефона и обзванивала станции. По проводам
разнеслась весть, передаваемая из уст в уста, и добровольцы с каждого горного ранчо и уединённой фермы отправились с лопатами, кирками или мешками для сбора воды, чтобы потушить пожар. Дон позвонила в базовый лагерь пожарных, организованный для защиты южных склонов хребта, который Дэймон покинул всего за день до этого. Она застала их как раз в тот момент, когда они собирались расходиться. Некоторые из спасателей уже ушли, но молодой рейнджер, отвечавший за безопасность, всё ещё был там.

Деймон взял трубку. Рейнджер сказал, что будет на месте самое позднее через три часа. «Три часа, — повторил Деймон, вешая трубку. Три часа. А сейчас уже больше трёх часов. Лесной пожар, северо-восточный ветер! — Пока, милая». Он вернулся, чтобы поцеловать Дон, которая быстро переоделась в костюм для верховой езды и уже была на полпути к двери.

Гарен придерживал её стремя. «Береги себя, Дон. Береги себя», — сказал он тихим голосом.

Она едва его слышала. «Пока. Поехали, Шеп».

Пинон никогда ещё не подвергался такому жестокому давлению со стороны обожаемого существа, которому он
он всегда откликался всем своим существом. Скорость волка,
уверенность круторогого барана — теперь они были нужны, когда Дон свернула с тропы, ведя его трудными короткими путями к вершине.
Собака не просила пощады, но упорно ползла с высунутым языком, пока они поднимались всё выше и выше.
У вершины Лейк-Пик он отстал, но догнал их, когда они остановились, чтобы немного передохнуть.
Наконец Дон увидела над собой смотровую площадку, построенную на вершине отрога
Озеро Пик. Когда она поднялась над верхушками деревьев, вдалеке показались леса.


Она ахнула от ужаса. С северо-востока надвигалось огромное пламя.
Приложив к глазам бинокль, она могла видеть его так, словно оно было прямо перед ней.
 Едкий дым проникал в её ноздри, и ей казалось, что она чувствует его обжигающее дыхание на своей щеке. Она оставила Пиньона у подножия лестницы и бросилась к телефону. Макгуайр отвечал на два коротких и один очень длинный звонок. Некоторое время никто не отвечал. Затем Макгуайр снял трубку.

 Да, это Макгуайр; он повторял это снова и снова.  О, пожар, — сказала она.  Пожар?  Он ничего не видел, но ему показалось, что он почувствовал запах
Курили весь день, но небо и так было затянуто дымкой. Рассвет запоздал.

 — Отец, он там? Он тебе не звонил? — Макгуайр и вся его семья почти весь день провели в каньоне, ловя рыбу и собирая ягоды. Он не мог сказать. Только что пришёл. Не подходил к телефону. Подожди!
 А вот и рейнджер!

— Деймон, — напряжённый голос Дон прозвучал чётко и ясно, — это действительно верховой пожар, который распространяется по ветру. Он не очень широкий, может быть, около четверти мили. Он _пересёк_ водораздел. Его можно остановить, устроив перекрёстный огонь между верховьями Амарильо и озером.

«Хорошо, дочка. Мы отправим человека на хребет Амарильо». Он повесил трубку. Дон смотрела в окна смотровой площадки. Два часа тянулись невероятно долго, нервы были на пределе. Она ответила на несколько торопливых,
безумных звонков по телефону, а всё остальное время не сводила глаз с
бинокля. Где же работают эти люди? В конце
часа она увидела, что они открыли перекрестный огонь недалеко от луга Корона, с которого она в начале лета прогнала коз.
 Она видела, как их огонь распространяется от скалистого хребта Амарильо к
Гранитные валы луга. Она видела, как вздымается и опадает пламя,
тлея, пока люди на дальнем конце луга встречались и тушили его. Но
это был такой короткий участок по сравнению с остальным!

 Небо на западе всё ещё было розовым от заката, а на северо-востоке пламя отражалось в тёмном небе. Наступала ночь, огненная ночь. Перед ней и слева от неё возвышались пики Коронадо, усыпанные драгоценными камнями.
Там, где снежные покровы отбрасывали красный свет костра, виднелись пятна, похожие на рубины.
 За Доун склон спускался к Затерянному озеру, где она купалась всего два дня назад.
 Казалось, что с тех пор прошло несколько недель.

Она беспомощно наблюдала за происходящим. Ей пришло в голову снова позвонить в
Бентис-Лодж. Линия была занята. Она настойчиво звонила. Кто-то,
вероятно, разговаривал с маленьким магазинчиком, рассказывал новости или просто сплетничал. Через десять минут в трубке раздался пронзительный голос миссис Бенти.


«Все отправились на Снежное озеро. Перрис и остальные только что уехали отсюда, чтобы посмотреть на пожар».

«Они и сами скоро всё увидят, где бы они ни были!» — воскликнула Дон. — Скажите людям, миссис Бенти, чтобы не мешались. Кто знает, что может случиться сегодня вечером!» Когда Дон отошла от телефона, всё небо было затянуто тучами
был освещён скачущим пламенем. Наступила ночь, но луна ещё не взошла. Это было потрясающее, но величественное зрелище. Так, должно быть, с первобытных времён горел лес, освещаемый молниями, беспрепятственно распространявшимися по вершинам Кордильер, за которыми с благоговением и суеверием наблюдал краснокожий человек.

 Рассвет оторвала свой зачарованный взгляд ровно настолько, чтобы попытаться связаться со смотровой площадкой на южном водоразделе. Ответа не последовало. Все ушли, чтобы встретиться у Снежного озера. Она снова позвонила Макгуайру. Шеп заскулил, присев рядом с ней и навострив уши. Ответа не последовало
Макгуайра. Даже миссис Макгуайр, должно быть, была снаружи, с двумя младенцами на руках, а эта крепкая девятилетняя Бонни, вероятно, несла мужчинам питьевую воду.

 Ветер не стихал, огненная опасность на севере не ослабевала. Дон больше не могла этого выносить. Бесполезно торчать здесь. Она могла бы сразиться с мужчинами внизу. Луна медленно поднималась, и через несколько минут её свет озарил тропу. Но даже сейчас звёздного света было достаточно, чтобы освещать путь. Она поспешила вниз по каменным ступеням, нашла Пиньона, который терпеливо ждал её, и вместе с Шепом пошла по тропе вдоль озера
Пик до усадьбы Макгуайра. Это было не так далеко, как до её собственной хижины, но, поскольку тропа вела через густой лес, лунный свет едва пробивался сквозь листву, и дорога заняла больше времени.

 Путь казался бесконечным, и когда наконец Пиньон вырвался на луг Макгуайра, Дон увидела в небе яркую вспышку. Теперь они могли бежать.
 Она вонзила пятки в дрожащие бока гнедого пони. Через долину, расположенную на возвышенности, они
взобрались на горный хребет. По другую сторону лежало озеро,
через которое в июне она переплыла вместе с Пиньоном после встречи с
нарушители границ частных владений. Дальше и выше простирались луга. Она обогнула хребет Амарильо, чтобы добраться до них, и пересекла озеро с дальней стороны. Теперь с вершины хребта Макгуайра перед ней открывалась ужасная панорама.

С рёвом, превосходящим по силе ураганный ветер, огонь пронёсся по верхушкам деревьев, полностью поглотив себя в своей стремительности, так что после него остались лишь чёрные руины и тлеющие угли среди молодых побегов. Ах!
Папа развёл ещё один костёр над Снежным озером, на бесплодном откосе,
отделяющем возвышенный луг на севере, на пути огня.
Это может дать бой, что надвигающийся катастрофы? Если нет, то саммит
ее красивые горы будут разрушены. Усадьба Макгуайр, что у него
так хорошо поработали бы оголяется. Его домик и сарай были
на пути этого демона стихий.

Она увидела двух огней встретиться, рулона вместе. Пожарные боролись с огнем. В
поступательное движение было остановлено на севере. Пожарная команда и бурный поток, питавший Снежное озеро, остановили распространение огня с их стороны.
Она должна была добраться до линии огня, где работали мужчины, чтобы
на юге. Гарен и её отец будут там. За озером лес
сужался, превращаясь в долину, заросшую высокими деревьями,
между двумя гранитными барьерами, расположенными на расстоянии
в четверть мили друг от друга. Деймон развёл ещё один костёр на
краю этой долины, и теперь он и его отряд сражались с авангардом,
который вынырнул из-за смолистых стволов. Пока она ехала, то видела, как они
пытаются потушить пламя, лижущее землю, — тушат, забрасывают землёй,
пытаются вытоптать участок площадью в пятьдесят, сто футов, чтобы
огонь не перекинулся на Снежное озеро.

Дон оставила Пиньона у озера. «Плыви, если нужно, приятель, — она говорила с ним как с человеком, — но приходи, если я свистну. Ты можешь мне понадобиться. Ладно, Шеп, иди, если хочешь, но смотри, не мешай, парень. Найди Дэймона».

 Теперь в лесу было так жарко, как никогда раньше. Хэл
Джеймс, который проехал через Бокс-Каньон, чтобы попытаться обогнать огонь и присоединиться к рабочим, сказал, что огонь прошёл в миле от него,
с рёвом, как экспресс, проносясь сквозь кроны деревьев. Он никогда
не видел ничего столь прекрасного и столь ужасного. К тому времени, как он добрался до Сноу
Однако для Лейка всё было кончено, потому что его отрезало на два часа.

 Для зрителей из Бентис-Лодж и с фермы Перри зрелище тоже было потрясающим, но на рабочих этот скачущий демон скорости наводил ужас. От него стыла кровь в жилах и мутился разум. Теперь они преодолели участок длиной в несколько сотен футов. Дон трудился наравне с остальными, работая бок о бок со стройным мексиканским юношей, который всхлипывал во время работы: «_Mis bacas, mis bacas._» Его коровы паслись где-то на лугу.

 Неподалёку рухнуло огромное дерево, и Макгуайр, пошатываясь, выбрался из-под него
Он оттащил своего шестнадцатилетнего сына от горящих ветвей, но сделал это слишком поздно. Дэймон О’Нил находился в южной части пути, по которому распространялся огонь, недалеко от хребта Амарилло. Он пытался закрыть сужающуюся брешь, чтобы остановить огонь. Если бы пожарные не смогли преодолеть оставшееся расстояние до озера, огонь перекинулся бы на нетронутую огнём часть усадьбы Макгуайра.

Они работали на севере, пытаясь заделать брешь между озером и скалой, которая возвышалась над защищенными лугами. Дон мчалась через рощу желтых сосен, по склонам которой она спускалась
за козами. Пожарным пришлось отступить.
Позади них их мир был охвачен пламенем, которое перекидывалось с дерева на дерево.
Оно должно было выгореть дотла, до самого Снежного озера, и, если будет на то воля Божья, не дальше.
Смогли ли Дэймон и бригада рабочих остановить его с обеих сторон?


Спотыкаясь вдоль забора пастбища и свистя, чтобы подозвать Пиньона, Дон увидела двух женщин, которые, пошатываясь, бежали к ней сквозь деревья. Это были жёны пастухов. Она развернулась и повела их к хижине Макгуайра.
Они могли укрыться в полях, могли спрятаться где-нибудь, даже если
Пламя не было остановлено на правом фланге атаки. Женщины
продолжали идти, закрыв лица шалями. Дон снова обернулась, чтобы найти Пиньона.

 Последним из лесных обитателей, кто спасся от огня, был беркут.
 Теперь он отдыхал на скале над озером. По мере того как ревущий жар приближался,
он перелетал с одного дерева на другое. Теперь даже убежище в виде озера
казалось под угрозой. Он поднялся, и его семифутовая фигура вырисовалась на фоне освещённых огнём небес. Он направился к обгоревшей сосне, одиноко стоявшей за водопадом. Никто не видел его, кроме пса Шепа, который залаял
страсть, хотя теперь ему не нужно было защищать ягнят.

Оказавшись на своей любимой смотровой площадке, орёл величественно сложил крылья.
Дальше он не полетит. Он ждал надвигающегося пожара, словно бросая ему вызов, чтобы тот уничтожил его или мёртвое дерево, которое он сделал своим троном.

Пожарные по-прежнему были разделены на два отряда, по одному с каждой стороны. Озеро должно было стать их оплотом в центре. На восточном склоне, бешено мчась навстречу надвигающемуся пламени,
Дон увидела людей, хорошо одетых незнакомцев, которые в ужасе бежали
жизни от Великого пожара, они пришли, чтобы увидеть, будет
развлекали. На дальней стороне забора, на некотором расстоянии позади них,
она увидела Джека и услышала его возбужденные крики; но он не мог ее слышать.
Мужчины добрались до забора, перепрыгнули через него и почти сразу оказались на поляне
, которая вела в долину Макгвайра и была в безопасности.

Но Джек остановился, сбитый с толку, ошеломленный. Теперь он увидел огненного дракона
несущегося на него. — Озеро, озеро! — закричала Дон, и он, кажется, услышал её, несмотря на рёв над головой. Пробираясь сквозь заросли.
 Джек направился к берегу Снежного озера.

“Пинон, Пинон” Зари кричали. Ее неистовый свист пронзил треск
пожара. Она задавалась вопросом, не впал ли пони в панику от
запаха дыма и не откажется ли двигаться. Нет, он был дикой лошадью!
Высокое, знакомое ржание совсем рядом ответило на ее пронзительный свист. Пиньон
подбежал, вытянув хвост, высоко подняв голову, его ноздри раздувались, испуганный,
но верный. Дон вскочила в седло и пригнулась, пока они скакали прочь от жара пламени.
Она перепрыгнет через ограду и окажется за линией фронта вместе с Гареном и отцом, вдали от опасности.
минуты. Сейчас они, вероятно, искали ее.

Через просвет в деревьях она увидела, что маленькое озеро было
озарено неземным сиянием. Алчный авангард огня уже наступал
охрана местами достигла береговой линии. Когда Пиньон спрыгнул вниз по склону
Дон вспомнила Джека. И тут она его увидела, бэк-в
вода, дальше, дальше, его руки на его лице, когда он присел подальше
от палящего зноя. Она ахнула и позвала его, чтобы он не заплывал слишком далеко. Но когда она бросилась к озеру, он скрылся из виду.

 Вероятно, Джек не услышал её зова, пока выбирался на поверхность.
Он отчаянно рванулся вперёд. Его конечности онемели от холода, и он почти ничего не чувствовал.
Холодная вода, казалось, тянула его вниз, в свои чёрные глубины. Одним прыжком Пиньон, поддавшись напору Дон, пересёк маленький пляж и вошёл в воду. В три шага лошадь преодолела глубину и поплыла. К тому времени, как он добрался до Джека, мальчик был без сознания и медленно тонул. Над водой виднелись только его белое лицо и бесполезные руки. Дон схватила выпирающий свитер и притянула его к себе как раз в тот момент, когда вода сомкнулась над лицом Джека.

Это был подвиг амазонки — поднять мёртвое тело из глубокой воды.
Пиньон суетился под ней, а её силы были на исходе после борьбы с огнём. Её чуть не вытащили из седла. Обхватила его обеими руками под мышками, подняла — вот и всё. «Продолжай, Пиньон».

В бессознательной и демонической борьбе за жизнь, которая происходит, когда человек тонет,
Джек схватил её за плечи — внезапно, неожиданно — и стащил с лошади в воду. Её нога в стремени
спасла Дон. Поднявшись, она сжала правый кулак и ударила Джека по
Она ударила его в челюсть, вложив в удар всю свою силу. Он перестал сопротивляться.
Холодная вода привела Дон в чувство и придала ей сил, и она смогла перевалиться через спину Пиньона вместе с мальчиком.
Но он не выдержал их веса и погрузился в воду так, что голова Джека ушла под воду.

Она уложила потерявшего сознание мальчика лицом вниз на вытянутую шею Пиньона.
Одной рукой она вцепилась в гриву каштанового пони, а другой обхватила его за шею.
Она поплыла рядом с ним к дальнему берегу. Позади них озеро было окружено пламенем, а сосновая поляна превратилась в поле гигантских факелов.
Перед ними свет костра освещал берег, где ждали наблюдатели.
Они протянули руки, чтобы вытащить их из воды.

 За озером голые гранитные скалы преградили путь огню, и у подножия скалы уставшие люди вытерли пот, слёзы и грязь с глаз и с благодарностью опустились на горячую дымящуюся землю.





Глава VIII
ЛОВУШКИ

Над горой нависла угроза трагедии. Воздух был тяжёлым от дыма, оставшегося после ночного пожара. Атмосфера в хижине на Каскаде была ещё тяжелее.
Полчаса Дэймон разговаривал с двумя посетителями на крыльце. Одним из них был Джеймс Барнс, лесничий
Надзиратель, которого Дон знала, и ещё один мужчина, которого она никогда раньше не видела.


Они сидели за обеденным столом, когда пришли посетители. Хинрей незаметно выскользнул через заднюю дверь.
Гарен и Дон убрали со стола и сели, чувствуя себя немного неловко.
Деймон продолжал разговаривать с Надзирателем снаружи и наконец вошёл с необычно серьёзным и измождённым лицом.
Надзиратель и его спутник последовали за ним.

— Нет, не уходи, Шепард. Деймон кивнул, а Гарен вопросительно приподнял бровь,
желая узнать, не хотят ли они побыть наедине.

 У Дон возникло неприятное ощущение, что что-то вот-вот произойдёт.
утро теперь превратилось в резкую реальность. Что произошло?

“Дочь, это касается тебя”, - сказал Деймон с явным усилием. Дон
подняла подбородок, ожидая. Надзиратель занял место за столом
напротив нее. Гарен встал позади Доун, а ее отец сел рядом с ней.
Другой джентльмен, которого представили как помощника руководителя
Государственного бюро по борьбе с хищными животными, тоже сел. Выражение его лица
было суровым.

— Предположим, я поговорю с этой молодой леди, — сказал инспектор.
Он давно знал Дон, которая приехала в штат всего через несколько лет после рейнджера О’Нила.

Дело было вот в чём. Вот письмо из Министерства сельского хозяйства, Бюро по истреблению хищных животных, в котором содержалась жалоба на неё, Дон О’Нил, со стороны одного из сотрудников Бюро. Он утверждал, что она умышленно и злонамеренно препятствовала его работе, а именно: всякий раз, когда она находила ловушки с приманкой, она их обезвреживала; она выпускала на волю некоторых мелких животных и прятала или уничтожала отравленную приманку, разложенную в труднодоступных частях заповедника. Поскольку эти приманки были выпущены только в конце сезона, после
весь скот был согнан с пастбища, правительственный агент
не подозревал о том, что ему мешают работать, пока не посетил
эти места несколько недель, а иногда и месяцев спустя.

 Дэймон О’Нил с болезненным вниманием смотрел на свою дочь.
 Могла ли она это сделать?

 Управляющий закончил говорить. Он серьёзно посмотрел на Дон.
Воцарилась абсолютная тишина, пока она боролась с каменным гневом в своём сердце. Управляющий кашлянул. «Это действительно серьёзный вопрос, — заметил он, — и мы не ожидали, что столкнёмся с ним прямо во время службы. Я
По моим сведениям, это продолжается уже некоторое время, больше года, насколько мне известно, и, возможно, ещё дольше.  Он зачитал три случая
использования ловушек и ядовитых приманок.

  Дон вскочила на ноги, но прежде чем она успела что-то сказать, Гарен крепко схватил её за руку и усадил обратно в кресло.  «Думаю, это сделал я, мистер инспектор, — смело заявил он.  — По крайней мере, в некоторых случаях, упомянутых здесь. Если этот джентльмен был очевидцем,
то он должен был видеть, как я этой весной закапывал отравленную приманку. Я боялся
что дикие птицы — некоторые члены бюро, похоже, забывают, что это ещё и птичий заповедник, — тоже могут пострадать. Я находил мёртвых перепелов и индеек, которые клевали приманку. Им достаточно одного зёрнышка мышьяка.

 «Я готов поднять этот вопрос, — решительно заключил Гарен, — чтобы выразить протест против такого способа убийства диких животных. Не только из-за его жестокости, но и из-за других, более серьёзных аспектов их истребления. Истинный смысл этого я понял, общаясь с этим замечательным лесничим, Дэймоном О'Нилом, и его дочерью, мисс Дон, которая
сделал для Службы больше, чем она когда-либо сможет отплатить».

 Заявление Гарена не оставило никому возможности высказаться. Дон смотрела на него с изумлением. Она снова встала и подошла к отцу, положив руки ему на плечи.


— Я сделала это сама, — твёрдо сказала она. — Мистер Шепард не может лгать за меня, хотя я ему очень благодарна. Он помог мне спрятать одну отравленную приманку.
Но я обезвредил ловушки, и не только их, а все, какие смог найти. И я всегда прятал каждую найденную отравленную приманку. Я... я иногда сожалел, когда видел, как кто-то теряет скот, который не мог себе позволить
IT. Но все равно— ” она вызывающе повернулась к серьезному лицу
Руководителя Бюро по борьбе с хищниками. — Это неправильно - убивать диких животных
вот так.

“Хотя мой отец говорит, что это необходимо в этих обстоятельствах, это
Право _не_. Стрелять их, если вы будете. О, я знаю, что я не могу сделать любой
хорошо. Моя скромная помощь не исправит все несправедливости в моём мире, как и то, что ты делаешь, не поможет никому в конечном счёте. Всё зашло слишком далеко. Но я всё равно не буду сидеть сложа руки и делать вид, что мне это нравится! Да ведь скота слишком много для пастбища
сейчас». Она беспомощно развела руками, и в её горящих глазах заблестели слёзы. «Зачем убивать диких животных? Они не едят траву! Они заботятся о ваших лесах и водоразделах».

 Эксперт по химии ядов выглядел огорчённым и сбитым с толку. О чём говорит эта упрямая девчонка? Но
руководитель слушал её с невольной признательностью. “О'Нил, твоя
дочь наполнен истинно научный пыл, я это вижу”.

“Ну, я виноват в том, что,” Деймон тихо ответила она. “Она была
воспитана на самых разумных принципах ведения лесного хозяйства. Французы придержи
волк - большой друг леса. У них нет проблем со скотом.
страна вон там.

“Понимаю, понимаю”. Надзиратель барабанил пальцами по столу
. “Мисс Дон, вы любите эту гору, не так ли?”

Доун не ответила. Она не могла. Она болезненно покраснела. Надзиратель
продолжил.

“Вы, конечно, хотите остаться здесь. И поэтому вы должны подчиняться приказам.
 О’Нил — Он повернулся к Дэймону, который, обдумав ситуацию, собирался что-то сказать. — Нет, пожалуйста, подождите минутку. Давайте больше не будем об этом. Я думаю, что когда я объясню
Руководители департаментов знают о том особом чувстве, которое Доун испытывает к лесу и его благополучию, к горе и всему живому на ней, и о том, что жалобы, направленные в местный офис, будут отозваны.

 «Вряд ли нужно напоминать им о вашей долгой и выдающейся службе, но, не зная всех фактов, я не могу ничего объяснить.  Вам с Доун лучше прийти в офис окружного  суперинтенданта и всё обсудить».

 Лесной рейнджер кивнул. «Последние три года Дон работала над этим проектом не покладая рук, как и многие другие, — gruffly сказал он. — Она сохранила больше
Я рискну предположить, что вы откармливаете больше скота, чем могли бы уничтожить убитые вами звери.


 — Это чистое воображение.  Пикеринг из Бюро по борьбе с хищниками заговорил впервые.  — Если вы не понимаете ценности этой работы, то, по крайней мере, не вмешивайтесь.  Мы расставили ловушки для самого опасного волкодава, но в конце концов нам пришлось пустить по его следу наших охотников. Мы поймали
и его тоже— ” он торжествующе сверкнул глазами, “ лобо—разбойника, за которым мы охотимся
годами — и последнего гризли на этой горе. Застрелен вчера.

У Дон вырвался крик, и большие узловатые руки Деймона затряслись так, что ему пришлось
Он удержался на ногах, схватившись за спинку стула. Он быстро пришёл в себя.


— Вы можете сказать, — обратился он напрямую к своему начальнику, — что моя дочь больше не будет вмешиваться в работу бюро. Он вскочил на ноги, его голос зазвучал громче.
— Пусть они уничтожат всё, и будь они прокляты. Вы не хуже меня знаете, шеф, что одно зло не исправит другое. Вот от чего сейчас страдает эта страна. Слишком много скота. И, думаю, дикие звери это знают. Но никто не обращает на это внимания.
  Однажды настоящий хищник, который ходит на двух ногах, получит по заслугам.

— Чёрт возьми, О’Нил, ты прав. Нам предстоит долгий путь в гору; но помни, рекультивация не делается за год. Он пожал всем руки и ушёл. Пикеринг протестовал, пока они уезжали, говоря, что лесничий — непрактичный глупец, мечтатель.

 Деймона трясло от волнения. Дон стояла у стола, и краска схлынула с её лица. Для этих двоих, детей природы, ненавидящих
борьбу и разногласия внешнего мира, утренний визит стал настоящим шоком. Гарен Шепард нарушил молчание, шагнув к Дон с протянутыми руками.

“Позвольте мне пожать руку вам, Дон, и вам, сэр. Я горжусь знакомством с
вами обоими. Вы являетесь украшением великой работы и должны быть награждены
специальными медалями. И будешь им до того, как задание будет выполнено. Запомни мои
слова.

“Этот старый хрыч!” - донесся голос Хинрея от кухонной двери.

Дон вдруг рассмеялась — звонко и непринуждённо, и этот смех разогнал мрак, окутавший хижину, как свежий ветер разгоняет дым. Она смеялась так же, когда Гарен впервые услышал её смех на другом берегу озера.


— Вот и всё! — крикнула она. — О, Деймон, не унывай! Меня не застрелят и не
отправили в исправительную колонию. Спасибо тебе, Гарен Шепард, ” она повернулась к инженеру по ирригации
, “ спасибо тебе за эту грандиозную ложь. Но неужели ты
думаешь, я позволил бы кому-то другому приписать себе грех, которым я горжусь?
И, пожимая ему руку, она снова засмеялась, снова счастливая, полная
буйного веселья.




ГЛАВА IX

ПЛОТИНА В ПУСТЫНЕ


Прямо над развилкой Каскады находился глубокий водоём, в котором водилась радужная форель.
Она выныривала из тени, чтобы соблазнительно мелькнуть на залитых солнцем отмелях.  Иногда она выпрыгивала из воды прямо над порогами, где бурлили
Каскада впадала в Амарилло. Тогда рыболовы кусали ногти и ругались.


Потому что никто не мог сказать: «Я поймал этого парня в Каскаде, прямо у развилки».


Мистер Перри считал это чепухой. Три недели подряд он яростно хлестал реку, но так ничего и не поймал.
Он сделал подсечку, и его швырнуло лицом в стремительную развилку.
Кости ломило от непривычного холода, и он с трудом дотащился до своего лагеря, где, стуча зубами от холода, рассказал о схватке.
 Он с гордостью показал леску без крючка, оборвавшуюся прямо над головой вожака.

“Кто сказал, что там не клюнет? Немного рыбы, ребята! Он вытащил? И
как!”

Но на следующий день Хэл Бенти нашел крючок, мушку и вожака,
запутавшихся в ивовых зарослях на дальней стороне порогов.

“Ему следовало бы знать, что Дон никому не позволяет на самом деле что-либо выуживать’
отсюда. Молодой Бенти вынес приговор и присвоил муху. Это был один из ручьёв, которые лесничий той весной зарыбил рыбой из государственных инкубаторов.


 Хэл поспешно закрыл свой блокнот. Вот и Джек Перри-младший как раз переезжает брод. Джек остановил своего пони рядом с Хэлом, и тот
Хэл приготовился тащить ветку вверх по течению к Амарилло.

“ Привет? Как дела? ” ответил он на приветствие другого мальчика. “ Пока не очень.
удачи. Отсутствовал всего час. Просто подумал, что возьму немного времени.
отгул, после тушения пожара в прошлом месяце и пастьбы парней все лето.
Как ты себя сейчас чувствуешь?” Джек Перри был действительно симпатичным парнем. Самому Хэлу было всего семнадцать, а умом он был не старше одиннадцатилетнего мальчика, но выглядел на все двадцать пять. Люди, родившиеся и выросшие на такой высоте, обычно выглядят старше своих лет.

 «О, я уже в порядке, — ответил Джек. — Я просто немного прилёг»
через пару дней после того, как я нырнул. Много проглотил и почувствовал что-то вроде
озноба.

“Конечно, Дон повезло, что она увидела тебя”, - напомнил ему юный Бенти.

Джек покраснел. “Я скажу! Я иду туда сейчас, чтобы еще раз поблагодарить ее.
Не могли ездить с той ночи. Доктор заставил меня остаться
в постели два дня.”

“Ты опоздал. Её там нет, — крикнул Хэл через плечо, ухмыляясь.
— Они с отцом уехали в город сегодня утром. Странно, что ты их не видел. Мой брат отвёз их на машине к поезду.
  Хэл пошёл дальше вдоль ручья.

Джек неподвижно стоял в воде, а его конь с удовольствием охлаждал копыта. Она уехала в город. Что они должны о нём думать? Никто из семьи Перри не был там с той ночи, когда случился пожар. На следующее утро его отец заходил в магазин и звонил в хижину О’Нилов, но ни Дон, ни Дэймон О’Нил не были дома. Ну, его отец отправил коробку шоколадных конфет с маленьким мальчиком-мексиканцем. _Это_ было нечто.

Никто так и не узнал о том, что случилось с маленьким мексиканцем, который потерял коробку шоколадных конфет в Каскаде. Мокрая упаковка
придя в себя с необычной ловкостью и заботой, парень удалился в
кусты, чтобы появиться полчаса спустя с выражением бледного
удовлетворения.

Джек развернул лошадь. С таким же успехом можно было возвращаться домой. Его
не покидало чувство дискомфорта. Он прискачет сюда, как только они вернутся.
Он, конечно, хотел увидеть Дон. Если подумать, она действительно хотела
спасла ему жизнь. Боже! Он никогда не забудет то чувство, когда понял, что под ногами у него нет дна. Он забрёл прямо в озеро, оно так внезапно обнажилось. И холод — это удушающее водное покрывало! Он
больше почти ничего не помнил, пока не вернулся домой.

Джек стряхнул с себя мрачные воспоминания. Здесь, сейчас, солнце было теплым и
дружелюбным. Он поехал дальше по каньон-роуд, остановившись у магазина general
, а также у почтового отделения, где обменивались историями о рыбе и рассказывали об отличных уловах форели.
на стенах были изображены и описаны уловы форели. Он наслаждался
дурной славой из-за того, что был так близок к цели в ночь пожара. Он надеялся снова увидеться с тем парнем из правительства, Гареном Шепардом. Хороший парень, тоже из колледжа. Забавно, что его устраивает такая тяжёлая работа на свежем воздухе.

Но в магазине Джек слышал только разговоры о пожаре и других подобных пожарах.
Старик Бенти был полон фактов и домыслов, которыми он делился, взвешивая сахар и раздавая сигареты. С чего всё началось?
С грозы неделю назад. Из-за неё в разных местах горного хребта вспыхнуло двадцать три пожара.

Никто не мог винить Хэла за то, что он уснул на северо-восточном склоне,
ведь он боролся с пожарами сорок восемь часов практически без сна.
Всё лето он работал патрульным и «охотником за дымом» в лесной службе. За пределами леса всё ещё бушевал пожар
Пики Коронадо, до которых никто не мог добраться. Горели несколько недель.
 Поверхностный пожар, чуть выше границы леса.

 «О’Нил сказал сегодня утром, что в этом году в штате уже потушили шестьсот пожаров. Но это больше, чем обычно, из-за засухи.
 Помните большой пожар в Миннесоте?» У старика Бенти было почти столько же фактов и цифр, сколько у Хинрея. «Пожар продолжался одиннадцать часов и обошёлся в пятнадцать миллионов долларов. Сгорело четыре тысячи домов, пять тысяч амбаров и погибло пятьсот человек. Да, сэр! Вот что может сделать пожар, если его не потушить. Думаю, этот пожар мог бы перекинуться на Альбукерке. И
те мальчики, что стояла следите за Хэл думал, искры в
мох не имеет значения!”

Джек обнаружил, что Сэм Шепард ушел тоже. Он был перевезен в
станции с рассветом и ее отец. Джек почувствовал угрызения совести, похожее на ревность.
Все лето он был слегка увлечен Доун и часто играл с ней.
ему нужен был компаньон. Но теперь он внезапно почувствовал,
что все по-другому. Когда он возвращался в лагерь, его переполняла благодарность, какой он никогда раньше не испытывал.

 До него вдруг дошло, что он, возможно, допустил какую-то оплошность.  Дон мог бы
Он считал себя бездельником за то, что не присоединился к мужчинам и мальчикам, которые боролись с огнём. Он и друзья его отца отправились посмотреть на это грандиозное зрелище, как будто это было одно из развлечений, организованных Лесной службой, и им можно было насладиться во время летних каникул. У него было смутное ощущение, что, возможно, ему было бы полезно утонуть. Да, так оно и было, с горечью заключил он, когда увидел дом.

Он был обязан Доун жизнью. Он уже говорил это раньше. Они все это говорили,
весело, но теперь он это осознал. Всё, что было хорошего в этом мальчике, было
сильнейший в тот момент. Он едва мог дождаться, когда она вернется. Пока
он рысцой поднимался по склону к домику, он размышлял о том, что тем временем ему придется
быть вежливым с Норин Мастерс. Ее отец был одним из партнеров его отца
. Он так преуспел в том, чтобы быть приемлемым для Норин, что
днем он уже дразнили в тайный стыд за эмоции
он испытывал к горе девушки в то утро.

Рассвет еще не хотел покинуть гору. Её отца вызвали в округ, чтобы он занял должность окружного лесничего, и было решено, что
она могла бы поехать с ним прямо сейчас. Гарен решил, что сократит свой отпуск и возьмёт несколько дней в другое время. Он поедет с ними.
Они добрались до города тем же вечером, а на следующее утро Гарен отправился к плотине.


 На третий день Дон сидела с отцом в кабинете окружного лесничего.
Начальник говорил, глядя в окно на горы. «Учитывая ваши заслуги, О’Нил, и неоплачиваемую работу мисс
Доун, само упоминание об этих протестах кажется несправедливым. Но, понимаете ли, я был вынужден их рассмотреть. Хотя я
можете сказать, что мне очень не понравилось наносить вам визит в сопровождении
любого сотрудника — э—э... другого подразделения службы, я подумал, что это будет
лучше, чем холодно обсуждать этот вопрос в письме.

“Однако я рад заявить, что тема закрыта”. Он перевел
свой взгляд обратно на Дон, улыбаясь, и положил письмо ей на колени. Она прочитала
это с лучезарной улыбкой и передала Деймону. С серьезным достоинством
рейнджер прочитал заявление Надзирателя. Затем он протянул руку. «Спасибо, сэр», — хрипло произнёс он. Деймон и не подозревал, насколько
он был огорчен этим нападением на Рассвет. Оно заполнило собой
весь горизонт, а ночью наполнило его фантазии всевозможными ужасными
возможностями.

Теперь они всегда будут вместе на своей горе, как это было всегда
. Начальник хотел, чтобы рейнджер О'Нил остался в офисе на неделю
, что освободило бы его для работы в полевых условиях. Он хотел прокатиться верхом по
северным лесам со своим помощником. Деймон был рад услужить и польщён доверием и честью, оказанными ему при поручении особой работы.

Дон, конечно же, тоже осталась и провела более или менее одинокую неделю.
Однако вечера были восхитительны. Они с Деймоном, держась за руки, как влюблённые, осматривали достопримечательности и ели мороженое, много мороженого.
Но днём было скучно. Дон не проявляла изобретательности в непривычной для неё жизни даже в этом причудливом старинном испанском городке. Она была слишком робка,
чтобы позвать кого-то из тех, кто навещал их в горах,
ел за их столом, грелся у их костра.

 Она скучала по Гарену и жалела, что он ушёл. Она думала о Джеке
и надеется вернуться на горе, когда она будет
увидеть его снова. У них были хорошие времена езда по горам вместе.
Доун никогда не приходило в голову, что нужно устраивать какие-либо демонстрации.
из-за того, что она вытащила Джека из озера. Сама она не чувствовала себя обиженной
из-за того, что не видела никого из семьи Перри после пожара, поскольку знала
что Джек был болен и лежал в постели.

Теперь она бродила по улицам, не в состоянии усидеть на месте, и выслушал
люди говорят. — Деймон, — сказала она, — здесь повсюду я вижу скотоводов, которые стоят и разговаривают. А в вестибюле отеля я слышу только разговоры о тяжёлых временах. Я
Я думал, что мы прекрасно переживём лето, даже если будет жарче, чем обычно.


 — В горах да, — ответил он. — Но мы были так заняты тушением пожаров и работой там, наверху, что иногда забываем о том, что происходит здесь, внизу.
 Думаю, дела обстоят довольно плохо. Я очень рад, что мы не зависим от пастбищ. И я рад, что у нас есть деньги в банке.

— Деньги в банке, — эхом отозвалась Дон. — Мне понадобится много денег, когда я пойду в школу этой зимой, правда, папа?


В настоящем деньги не имели для них особого значения, но их
Существование в самом надёжном банке штата давало Дэймону огромное и неизменное чувство защищённости. Защищённости для Дон; у них были деньги, как птица в руках, ведь, в конце концов, шахта — это шахта — ну, он бы слегка смущённо ухмыльнулся.

 Казалось, прошла целая вечность, прежде чем неделя подошла к концу. В воскресенье утром они должны были вернуться в горы. Но в пятницу Дэймона вызвали в
государственное учреждение в большом городе на железной дороге, чтобы он ознакомился с некоторыми отчётами.
 Они сидели в поезде, задыхаясь от сухой порошкообразной пыли, которая поднималась с высохших в пустыне равнин, и сами изнывали от непривычной жары
и засуха. Дэймон купил утреннюю газету.

На первой полосе он прочитал, что Южный государственный банк для скотоводов закрылся и отказывается принимать платежи. Это было тревожным сигналом. Тем не менее это был небольшой банк, полностью принадлежавший штату и в основном управляемый крупными скотоводами из скотоводческого округа. Крупные государственные и федеральные банки, вероятно, не почувствуют последствий кризиса. Среди объявлений он увидел, что мистер
Джон Перри с семьёй спустился с гор, чтобы ненадолго заглянуть в город. Мистера Перри вызвали обратно по делам. На другой странице
Мистер Перри заявил, что в северной части штата маловероятно возникновение какой-либо финансовой депрессии.

 Однако в городе Деймон слышал разговоры, намёки и предчувствия того, что этой осенью им придётся пережить трудные времена.  За всё лето не выпало ни капли дождя.  Люди с надеждой говорили о новой плотине.

 Дневная жара была невыносимой.  На улицах было невозможно находиться. Деймон решил, что было бы неплохо, если бы Дон на день съездила в дом Перри.
 На кортах и просторных верандах отеля было довольно прохладно, но она никого не знала.  В центре города
Улицы были похожи на печь. Дон поежилась от яркого света, отражавшегося от деревьев, но
всё же пошла с отцом по улице к офису, где ему предстояло провести вторую половину дня. Деймон дал ей адрес дома Перри и показал, где ждать трамвай.

Но она шла, и её загорелые руки болтались на ветру в платье без рукавов, которое она купила на следующий день после того, как спустилась с Каскады. Широкие улицы
теперь были покрыты тенью огромных тополей, этих благородных деревьев низин,
которые Дон с удовольствием и благоговением рассматривала.  Как же хорошо они смотрелись
Они чувствовали себя как дома в этом сухом воздухе! Их тень была оазисом в пустыне. Её ноги в новых сандалиях казались маленькими и лёгкими. Джек был бы рад её видеть.

 В этом чужом мире у подножия горы она обратилась к Джеку как к старому другу. Ей было одиноко, неловко, она чувствовала себя не в своей тарелке. Но с другом она снова почувствовала бы себя собой. Было странно идти по равнине. Все дома, казалось, накренялись над ней. У неё уже почти болели ноги от того, что ей не нужно было подниматься в гору. Где же этот дом? Наконец она добралась до места. Это была безвкусная лепнина в чисто испанском стиле с красной черепичной крышей.
крыша. Доун показалось, что дом выглядит очень величественно. Она робко поднялась по ступенькам.
На широкой застеклённой веранде, ослепительно жёлтой от плетёного ротанга и ситца, никого не было.
Дверь с москитной сеткой была заперта, поэтому она не могла дотянуться до звонка у входной двери. Она постучала в дверь с москитной сеткой, и через некоторое время вышла мексиканская горничная.


«Чего тебе?» — лениво спросила девушка.

— Мистер Джек Перри. Он дома? Дон прижалась лицом к блестящей медной решётке, сквозь которую почти ничего не было видно.

Нет, его нет. Горничная повернулась, чтобы закрыть за собой входную дверь.
она. “Но миссис Перри?” Быстро заговорила Доун. “Или мистер Перри?” Разве их не было
дома, и когда должен был вернуться Джек?

“Миссис Перри, она на кровати, отдыхай. Нада, ее нельзя беспокоить,
нади_. Мистер Перри тоже устраивает сиесту, ” бубнила мексиканка.

Дон одиноко стояла на ступеньках под палящим солнцем. Сквозь густую сетку она не могла разглядеть, закрыла ли девушка входную дверь.  Прохладное, тёмное крыльцо, на котором она ожидала увидеть хозяев, казалось, отвергало её.  Она ждала, вздёрнув подбородок, чувствуя себя отвергнутой.  Послышались быстрые шаги, сетчатая дверь распахнулась, и из дома поспешно вышел мужчина.  Это был
Это был сам мистер Перри. Он начал спускаться по ступенькам к машине, ожидавшей у обочины, но, увидев девушку, остановился.

 Дон заговорила.

 — О, да, да. Мисс О’Нил, дочь рейнджера. Конечно, конечно. Он говорил торопливо, словно с трудом вспоминал её. — Ах, да. В городе, да? Просто зайдите, хорошо? Чувствуйте себя как дома.
— Словно смутно осознавая, что должен проявить гостеприимство, он махнул рукой в сторону крыльца. — Проходите, проходите!
Пробормотав что-то о том, что ему нужно вернуться в банк, он поспешил к своей машине.

Дон вошла в дом и села на один из широких стульев с цветочным узором.
 На какое-то время это стало убежищем от жары и депрессии.
  Мексиканка стояла в дверях.  Когда миссис Перри проснулась, Дон сказала ей:
«Пожалуйста, передайте, что девушка, которую я встретила в горах, внизу».
Мистер Перри велел ей войти и подождать.

  Она долго сидела молча.  День то набирал, то терял силу из-за удушающей жары. Как бы ей хотелось испить воды из бурлящего источника!
 Она закрыла глаза. Дон могла представить себе источник на Каскаде
под их каютой. Через некоторое время девушка-мексиканка снова вышла. “Миссис
Перри проснулась, но сказала, что не может спуститься. У нее сильно болит голова. Слишком сильно.
” Девушка покорно пожала плечами.

“ Думаю, я пойду. Доун с достоинством поднялась, взяв скрученный
носовой платок, который служил сумочкой. По улице приближалась машина, и
она нерешительно остановилась. Он замедлил ход и внезапно остановился перед дверью
со скрежетом тормозов, и Джек сам выскочил из машины, чтобы помочь
стройной девушке, хрупкой малышке в широкой мягкой шляпе, из-под которой выглядывали
Кудри цвета кукурузы. Её маленькое синее платьице без рукавов было не больше детского. За ней следовали два мальчика, и они поднялись по дорожке, болтая без умолку.

 Дон в панике замерла. Первой её мыслью было бежать. Но они уже были у ступенек. Она влетела в дом через парадную дверь, промчалась по коридору и нырнула в тёмный дверной проём. Перед ней открылась кухня с дверью на задний двор. Она поспешила мимо горничной-мексиканки, которая сидела,
широко раскрыв глаза от кастрюли с горошком, и вышла. Голоса позади нее, голос Джека.
Что ж, пусть идет. Но она не захотела оставаться.

Все было в порядке, конечно, но она просто хотела уйти. Она была
существует достаточно долго, во всяком случае. Она повернулась и побежала по крошечному переулку за
старой глинобитной стеной на причудливую кривую улочку со старыми мексиканскими домами,
где мальвы и циннии росли на солнце, как ящерицы. Здесь все
было спокойно и привычно.

Было шесть часов, прежде чем она нашла обратный путь к гостинице. Дэймон уже ждал её на веранде. Она справилась с обидой и смогла сказать «да», когда Дэймон спросил, хорошо ли она провела время. Они сразу же пошли ужинать, и это всегда доставляло им удовольствие.
Пока они ждали неизбежное мороженое, в столовую вошла знакомая фигура.
 Это был Гарен Шепард. Он огляделся, увидел их и направился прямиком к их столику.


 Глаза Дон стали ещё голубее, а цвет лица — насыщеннее; она почувствовала себя счастливой и благодарной.
 Вот и друг. Откуда он взялся?
Гарен прочитал в газете, что они всё ещё в Санта-Фе, и сам направлялся туда, когда заметил их имена в регистрационной книге этого отеля. Он сел за их столик, и они задержались за ужином.
 Похоже, Гарен знал гораздо больше о финансовом положении
в лучшем положении, чем Дэймон.

 В тот вечер на первой полосе газеты появилась новость о том, что ещё два банка в южной части штата обанкротились. Однако, по мнению
экспертов, северная часть штата выйдет из сложившейся
депрессии. Было процитировано заявление мистера Джона Перри о том,
что депрессия будет недолгой и что ещё через год мы увидим
значительное развитие и рост, а также возможности для инвестиций.

 «Никаких инвестиций для меня. «Я оставлю свои деньги в банке», — сказал Дэймон.

После ужина, когда все трое сидели в прохладном патио, Гарен получил
телеграмма. Он с сожалением прочитал её и протянул Дон. И это как раз в тот момент, когда он так хорошо проводил время! Утром ему нужно вернуться на плотину.
 И тут Гарену пришла в голову блестящая идея. Главный инженер плотины Стерн и его жена были в городе и уезжали этой ночью. Рано утром они доберутся до станции, откуда можно доехать до плотины. Он вернётся вместе с ними. Разве Дон не хотела бы отправиться в то путешествие к плотине? Он бы показал ей всё вокруг. Возможно, у них больше не будет такой возможности.

 Деймон вопросительно посмотрел на Дон. Хочет ли она этого? Хочет. Хочет.
всегда хотела увидеть плотину. Гарен, казалось, так хотел, чтобы она поехала.
Он немедленно поговорит со своим шефом и миссис Стерн и все уладит.
И вот впервые с тех пор, как она себя помнила, Дон заснула той ночью
в спальном вагоне, кружащем над пустыней в нагретом солнцем стальном кузове
горячем на ощупь. Она долго лежала, уставившись в темноту,
прислушиваясь к стуку колес и реву двигателя. Когда
прохладный утренний воздух пронёсся над пустыней, она заснула. Через два часа
она проснулась отдохнувшей, как будто проспала десять часов.

Их встретили мощные автомобили. Дон сидела в роскошном кресле рядом с Гареном
и очаровательной женщиной, которая была женой главного инженера. Они
кружились над пустыней, нежно переливающейся в лучах раннего солнца.
Внезапно, без предупреждения, большое озеро за плотиной открылось взору.
полоса неба опустилась— как огромный мираж.

“Это самое близкое место к океану, где я когда-либо была”, - сказала Дон. Вот откуда
бралась вода в её горах! Её сердце тосковало по высоким
лесистым вершинам, таким далёким. Вода, вода в фантастической пустыне
Резные столовые горы, раскрашенные шпили, невероятные равнины, обширные пологие предгорья — всё это было похоже на творение в процессе создания. Теперь они неслись вниз по каньону,
ущелью, окружённому деревьями, к огромному искусственному озеру,
лежавшему за плотиной.

В доме, чья холодная элегантность отражала седовласую хозяйку,
они наслаждались изысканным завтраком: фруктами, кофе со льдом и настоящими сливками,
тонким нежным беконом и булочками, которые были настоящим лакомством для тех, кто привык к грубым цельнозерновым продуктам. Выдающийся инженер и его жена оказывали Гарену Шепарду лестное внимание и ценили его слово
с заметным почтением. Они обращались с ним так, словно он был важной персоной.

 Миссис Стирн очаровательно обратилась к девочке. «Ты родилась в Вашингтоне, моя дорогая? Я тоже».
Подумайте только, они находились в стране, где можно было встретить и арктические регионы, и тропики. «Мы в пустыне, а ты в Альпах», — сказала миссис Стирн.

Дон должна была пересечь плотину до десяти часов, потому что после этого времени солнце
становилось слишком жарким. Они находились на высоте
на несколько тысяч футов ниже той, к которой она привыкла, но Дон поднималась вверх как
горная коза взбиралась на величественные сооружения, похожие на египетский храм.
Наконец она поднялась на широкую вершину, чтобы посмотреть на озеро и небо такой
насыщенной синевы, что глазам было больно смотреть.

“В нем полно рыбы”, - сказал Гарен, который стоял рядом с ней. “Лучший черный
рыбалка в мире. Я позволю тебе ловить мою рыбу почти в любое время
и это было больше, чем ты позволил бы мне делать в твоей реке! ”

Дон рассмеялась, и вместе со смехом исчезла скрытая боль, которая свинцовым грузом лежала у неё на сердце с тех пор, как в дело вмешались правительственные чиновники
утренний солнечный свет, проникавший в дверь их домика, вся та тяжесть на сердце, которую
дом Перри вчера так потряс. В нем больше не было места боли
. Мир был сверкающим местом доброты.

“Вся эта вода с ваших гор и с предгорий”, - говорил Гарен
. “Смотри, Дон, плотина уже защитила весенний ливень
от этих бедных обнаженных дюн. Он будет снабжать водой для орошения тысячи ферм и выращивать дыни, сладкие как мёд, персики размером с грейпфрут, а когда старый Рио-Гранде поднимется и хлынет вниз...

— Он улавливает весь ил, — поддразнивающе перебила Доун.

 — Юная леди с редкой наблюдательностью попала в самую больную точку всех инженеров, — сказал мистер Стерн, стоя рядом с ней.  — Слишком большая часть пустыни уже лежит на дне этого озера.  Когда-нибудь его придётся осушить, Шепард. Но следите за своей горой наверху,
юная леди, ” он весело погрозил ей пальцем, — потому что, если я найду черную или
красную землю внизу, я буду знать, что вы не ухаживали за своей
бизнес.”

“Я ни за что этим не пренебрегу”, - ответила Дон. “Я вернусь прямо сейчас".
А теперь смотрите, как мои кусты и деревья растут сами по себе. Я оставлю вас, жителей долины, чтобы вы выращивали виноград размером с бушель и кукурузу высотой в восемнадцать футов!


В разгар дня Дон и миссис Стирн оставались в доме, потягивая напитки со льдом. Майор Стирн, как Дон узнала, что звали главного инженера, и Гарен присоединились к ним на закате. С наступлением темноты они поужинали на веранде под звёздами. Прохладный воздух дышал над пустыней, что
опалило в полдень. Поезд рассвета осталось в полночь. Ее отец
встретить ее на вокзале утром.




ГЛАВА X

ДЕНЬГИ В БАНКЕ


Деймон никогда не рассказывал Дон о случае с отравленной приманкой.
Он слишком хорошо понимал свою дочь. Для неё это было бы наказанием.

 Его глубоко ранило то, что ей сделали выговор. Он был всего лишь человеком, и после того, как всё уладилось, его чувство вины за то, что они поступили неправильно, было окрашено обидой.


 В его мире были только гора и Служба. В мире Дон была только гора. Слуга был слугой, а она — служанкой горы. Если слуга поступал неправильно, она не обращала на него внимания.

“Но они не совсем неправы, дорогая”, - запротестовал Деймон. “Мы
должны найти баланс между неестественными условиями, созданными человеком. Учета
вниз зверей жестокость, что для блага целого, и девчонка
узоры после грандиозной схеме природа тоже”.

Рассвет распахнул ее стремительно оружия. “ Ладно, ладно. Мы не будем
спорить об этом, Деймон, мы не будем спорить”, - раздраженно воскликнула она. “Но
они уничтожают существ, и это только начало. Когда
существа исчезнут, все это превратится в пустыню ”.

“Ну, а теперь, ” успокаивал Деймон, попыхивая трубкой, - подумай о том, что
птичьи приюты закончили работу в этом году. Подумай об антилопах и оленях и
приободрись. Это некоторая помощь, не так ли?

Очевидно, так оно и было. “Деймон!” Глаза Дон вспыхнули с обычным для нее воодушевлением.
— знаешь, я видела сероклюва и синюю птицу с каштановой спинкой.
в ивах у плотины, а вчера там были пересмешники
внизу, в Сан-Матео. Горные синие птицы, которых почти не осталось в прошлом году,
были в изобилии, а голубые сойки кричали «пиниони, пиниони»,
срывая все орехи. Бедняжки. Они улетели до того, как начался
пожар. И знаешь, папа, я видел самого большого орла, которого когда-либо встречал
после того, как мы вернулись с того света. — Дон заштопывала свои чулки.
Чулки Деймона она заштопала красивым узором из шерсти, которому её научила
Хинрей. — Я уверена, что это был беркут, судя по его блестящему золотисто-коричневому оперению, когда он парил на солнце. От кончика хвоста до кончика клюва у него было, должно быть, девять футов.


Деймон присвистнул. — А я-то думал, что она говорит правду! Продолжай, продолжай, моя
девочка. Ты еще станешь писательницей”.

“Ну, - продолжала Доун, ничуть не смутившись, - он кружил и кружил над одним
местом. Я был выше дома Макгуайра и смотрел через долину туда, где ты
Если встать в правильном месте, можно увидеть отблески водопадов. Именно туда я и привёл Гарена. И я увидел орла.

 «Однажды я уже видел этого орла, когда был совсем маленьким. Я помню, как он
набросился на меня, когда я собирал цветы на лугу, а ты
наблюдал за происходящим внизу. Внезапно мне показалось, что солнце скрылось за облаком, но
что-то заставило меня поднять голову, и я увидел облако между
собой и солнцем, опускающееся к земле. Я застыл на месте. Он подлетел так близко, что я
мог разглядеть его клюв и глаза. Затем с громким хлопаньем крыльев он
остановился и снова взмыл в воздух.

— Он мог бы унести тебя, — задумчиво произнёс Деймон. — Слава богу, я никогда не думал о такой опасности. Я тоже знаю эту птицу, — кивнул он, затягиваясь трубкой. — Думаю, он самый старый в горах. Это огромное существо.

 — Ну, я хотела рассказать вот о чём, — продолжила Дон. — Сделав круг, орёл камнем упал вниз и исчез примерно там, где был водопад. Я хотел посмотреть, где он приземлился, потому что, возможно, там есть орлиное гнездо.
За всё время своей охоты я ни разу не находил орлиное гнездо так высоко, хотя знаю, что они есть. Но было уже слишком
Я добрался до другой стороны уже поздно; он сидел надо мной на старом, мёртвом дереве.


 — Это он, — ответил Дэймон. — Ему нравится старое мёртвое дерево. Они часто так делают.
Он слишком стар для спаривания, но в прошлом он высиживал не одно гнездо с орлятами, эта старая птица, и я готов поспорить, что он мог бы рассказать немало историй, если бы умел говорить, — о ловцах в этих лесах, о старых разведчиках и
Бойцы-индейцы. — Как насчёт перекусить?

 Пока они ели, подъехал Хэл Бенти с почтой и бумагами. Он немного посидел на лошади у крыльца, болтая с ними.

 — Перри возвращаются, — сказал он, уже собираясь уходить. — Они
привожу с собой группу для осенней охоты. Папа говорит, что, похоже,
эти ребята никогда не были слишком заняты и не слишком увлекались охотой. Они будут здесь
завтра, если уже не сегодня днем.

“Я собираюсь спросить мистера Перри о слухах в газете о банках
в сити”, - сказал Деймон. “Я очень рад, что у нас есть деньги в
государственный банк. Похоже, ситуация не становится лучше. Это напомнило мне о другом,
дорогая. В какую школу мы пойдём на второй год? Ты же знаешь, мы хотим подать заявление этой осенью.


 — Я знаю, знаю, Деймон. Давай решим это сегодня вечером или завтра.
начала смеяться, поддразнивая Шепа, и, поставив пластинку на свой граммофон,
сделала один шаг, очень скованно.

«Эти танцы ужасны!» В дверях появился Хинрей. Он всегда появлялся неожиданно. «Почему бы тебе не станцевать хоту или
текалотиту, которым ты научилась в Пекосе? На них приятно смотреть. Но в твоих зубах должен быть цветок. Подожди! Он
исчез, вернувшись мгновение спустя с реки с веточкой
диких роз.

Дон была в порыве веселья. Идея держать цветы в ее
Её зубы стучали, но когда Хинрей поставил испанскую пластинку, она схватила их и пустилась в пляс, исполняя старинный народный танец, который сохранили потомки конкистадоров, жившие в маленьком городке у подножия горы.

 Она выколачивала пыль из пола, когда музыка остановилась под ещё более громкие аплодисменты и возгласы _otra vezes_, чем могла бы добиться аудитория из трёх человек. В дверях стояли люди: Джек, молодая женщина и мужчина постарше.

Джек обезоруживающе и уверенно улыбнулся, запрыгнув внутрь.
схватил Дон за руку. Она уступила без тени обиды. Она
боялась, что Джек никогда не вернется в горы. Он был почти
ее первым товарищем по играм. Для вас не смог придумать Хал ту сторону; он не
достаточно понимания. Иногда она сожалеет, что она сбежала
в тот день в городе. Возможно, если бы она так и осталась бы она была хорошая
время. Но она не могла встретиться лицом к лицу со всеми остальными.

 Иногда ей казалось, что Джек намеренно игнорирует её, что это не может быть случайностью и что, если он вернётся, _его_ тоже следует игнорировать. Но что
Какая у него могла быть причина вести себя недружелюбно! Конечно, она просто вела себя как ребёнок.
Теперь он был здесь, и их ждала грандиозная поездка. Дон
сияла от неожиданности. Компания собиралась прокатиться и
хотела, чтобы она была их гидом.

Джек чувствовал себя как дома в хижине О’Нилов. Его не беспокоили никакие предчувствия. Он был рад вернуться, а когда он был в горах,
ему хотелось увидеться с Доун, и этим всё ограничивалось. Норин Мастерс
уже вернулась домой, но в городе... что ж, может, и к лучшему, что
Доун в тот день сбежала.

«Жаль, что мы не застали тебя, когда ты был в городе, — как бы между прочим сказал он. — Папа так занят, что сам не знает, что делает, а мама слегла с температурой. Я не был уверен, что это ты. Тебе стоило подождать».

 Гости из Канзас-Сити были очарованы домиком из осиновых брёвен, видом, форелью в Каскаде и всем остальным. Они хотели
проехать через тёмный лес, подняться по тропе из коры танбарка к озеру Пик,
чтобы посмотреть на Лост-Лейк и заснеженные Коронадо. Завтра они
должны были отправиться на охоту. Турция. О, ещё слишком рано для индейки? Как жаль!

Дон взглянула на Дэймона.  Стоит ли ей идти? Он кивнул; ему нужно было поработать за столом.
 Джек ехал рядом с ней, и они должны были вернуться домой после захода солнца.
 Когда они начали спускаться по тропе, мистер Хармон, глядя на маленькое озеро, которое лежало под ними, как косметическое зеркало в изумрудной оправе, сказал, дрожа от холода: «Должно быть, ты сильно промок в ту ночь, когда случился пожар, Джек, в ледяной воде. Кто, по их словам, приехал после тебя верхом на лошади?


 «Это была вот эта девушка», — смущённо ответил Джек. Альпинисты рассказали эту историю Хармонам. «О, я думал, что всё объяснил, когда
вас представили. Это была Дон. Я не знаю, что бы я делал
без нее. У меня так и не было возможности увидеть тебя после и поблагодарить
тебя, Доун. Я подошла — я, конечно, оценила...

“ Не стоит благодарности, ” холодно перебила Доун. “ Такая мелочь!
В ее глазах блеснул огонек. Миссис Хармон расхохоталась и
обменялась многозначительными взглядами со своим мужем. Джек с досадой присоединился к веселью, устроенному в его честь, попытался что-то сказать, но не смог.


Миссис Хармон оказалась отличной наездницей, как выяснила Дон, проникнувшись к ней симпатией
она. “Я снова приеду сюда, ” сказала ей миссис Хармон, “ и если ты когда-нибудь будешь
проезжать через Канзас-Сити, пожалуйста, дай мне знать и приезжай погостить у меня
дом. Я дам тебе лучшую лошадь, которую смогу найти для верховой езды. Но это будет не так, как
твой Пиньон здесь ”.

Как влажно было под деревьями! И все же у них уже несколько недель не было дождя.

«До конца недели будет ужасный ливень, — предсказала Дон.
 — Он идёт с гор, и когда он начнётся, берегитесь. Кажется, будто весь штат просто ждёт потопа, чего-то, что вот-вот прорвётся».
Мистер Хармон с любопытством посмотрел на неё. «Я люблю гром и молнии», — сказала миссис
— быстро сказала Хармон, качая головой и глядя на мужа.

 — Ты никогда раньше этого не слышала, — заверила её Доун, — пока не услышала в горах.


Джек ехал так близко к Доун, как позволяла тропа. Он чувствовал, что она изменилась по отношению к нему, и, словно понимая, что теряет что-то, пытался вернуть прежнее положение вещей, то, что он скорее бы отдал, чем лишился. Но он не мог вернуть его, как ни старался. И Дон тоже не могла.


Радость от того, что он вернулся, угасла, а вместе с ней и боль, которую причиняла мысль о его доме.
Тем не менее он что-то потерял, что-то важное.
пустота, которую не могла заполнить даже слава её горы, потеря веры в человечество. Это была одна из первых встреч, за которую Дэймон боялся. Он слишком хорошо знал, какую боль может причинить дружба.

 Когда Дон отделилась от толпы у брода рядом с её хижиной, Джек подъехал к Пиньону и весело сказал: «Я встану первым делом с утра, Дон. Все идут на охоту, но я не пойду. Я вырвусь на свободу и приеду. Пока.

 Деймон поставил вариться картошку и читал почту. Он посмотрел
взволнованный и разгоряченный. “Вот записка от Шепарда. Он будет на ногах в конце
недели”. Он передал ее Доун. “Штат в плачевном состоянии”. Он
с отстраненным интересом читал газету двухдневной давности. “Боже мой, банк
в Тукумкари закрылся, как и три банка в других частях штата. Это уже
десятый за последние десять дней. Тем не менее вот заявления Перри, среди прочих, о том, что, хотя ситуация в небольших городах тяжёлая, для государственных банков опасности нет.


«Полагаю, всё должно быть в порядке, — Деймон бросил газету на стол, — или
Перри сейчас был бы не здесь. Это крупный банкир из
Чикаго или Канзас-Сити, который сейчас у него в гостях. Я рада, что у нас есть деньги в банке, моя милая.


На следующее утро Дэймон отправился осматривать выгоревшую территорию на северо-восточном склоне. Была достигнута лишь одна цель: мёртвая древесина и мусор, представлявшие собой худший вид огненной ловушки, полностью сгорели,
оставив верхний склон свободным для нового роста. Нижний склон был
обнажён. Спустя столетия на нём может снова накопиться достаточно почвы, чтобы на ней вырос лес. Однако сейчас там не осталось ни одной веточки.
чтобы почва не вымывалась в пустыню.

Каньон Джеймса был бы сухим, если бы не паводковые воды. Владелец ранчо написал Дэймону, чтобы узнать, как подать заявку на получение фермерского участка в рамках проекта по строительству новой плотины. Это была утомительная поездка через горы. Дэймон обнаружил, что огонь, словно червь, тлел в перегное несколько дней. Неудивительно, что мальчики его не видели. Чтобы пройти полмили, потребовалось два дня, а за час после того, как поднялся ветер, он пронёсся восемь миль. Так быстро пронёсся один
Часть леса сгорела, огонь перекидывался с кроны одного дерева на другое на высоте от сорока до пятидесяти футов от земли.
Подлесок просто усох, но с приходом дождя снова поднимется из корней.


Тем не менее это было удручающее зрелище, и Дэймон был рад вернуться в верховья Амарильо, в нетронутый лес. Было девять часов, когда он устало спрыгнул с седла и ступил на крыльцо хижины. Дон встретила его, взяла поводья Маленькой Рыжей, расседлала её и отпустила, а затем поспешила поставить перед Деймоном ужин. Чашка за чашкой
Он с наслаждением отхлебнул из чашки дымящийся кофе, затем отодвинул стул и протянул руки.

 Дон устроилась поудобнее, перекинув длинные ноги через подлокотник кресла.
 Она провела в хижине весь день, занимаясь домашними делами. Джек пришёл, но не пробыл там и часа, когда за ним послали родители. Он сказал, что перезвонит ей, но она так и не получила от него вестей.
А около часа назад к ней зашёл один из Бенти и сказал, что вся компания уехала.
Вернулась в город вечерним поездом.
Мистера Перри вызвали по делам. Дон передала Дэймону утреннюю газету.
бумага. Джим Бенти привел его к ним.

Банки _crashed_! В целом государство были поражены потрясающим
финансовая катастрофа. Ссуды, предоставленные скотоводам и возобновленные
в течение последних четырех лет, наконец были востребованы, ресурсы
государства были исчерпаны, и сегодня утром Первый государственный банк и
Федеральному займу скотоводов пришлось закрыть свои двери. Вчера произошло массовое изъятие вкладов из одного из сберегательных банков, который выплатил все до последнего пенни, а президент дал гарантию своим вкладчикам
что он со временем вернёт им каждый цент и что он каким-то образом защитит всех своих инвесторов.

Но ссудо-сберегательная компания скотоводов! Перри охотится здесь, в то время как эта проклятая компания вот-вот обанкротится! Хотел ли он оказаться подальше, когда это произойдёт? Или он пытался получить помощь от банкира из Канзаса? В газете писали, что, хотя ссудо-сберегательная компания скотоводов обанкротилась последней, её ресурсы уже были исчерпаны.

Деймон прочитал и перечитал первую полосу. Затем он швырнул газету на стол и горько усмехнулся.


«Деньги в банке, — сказал он. — Деньги в банке, о да! Твои деньги,
Доун. Твоя! Боже мой, эта юная...

“Не говори этого, папа, не говори этого!” Ее твердые пальцы были на его губах.
“Возможно, она не исчезла. Подожди до завтра, дорогая. И— Мне все равно,
Деймон. Честно, мне все равно. У нас есть наш дом, у нас есть Пиньон и Малышка
Соррел, наша работа. И, пап, смотри! У нас всё ещё есть шанс на шахте Сильверстейк.
Видишь? — Она снова сунула ему под нос бумагу, указывая на маленький предмет в коробке.


Конгресс отклонил законопроект об открытии индейской резервации для общественного выпаса скота или любого другого общественного использования. Но в заявлении, сделанном
Индийское ведомство заявило, что съемка, проведенная Земельным управлением, будет
должна быть принятой границей. Это означало бы, что индейцы
были бы отрезаны от Священного источника, который они так любили, и это
также лишило бы их права на использование своей собственной воды. Это оставило
Претензии Деймона на общественное достояние.

“Папа, завтра я поеду туда”. Деймон кивнул. Ничего особенного не имело значения.
В любом случае, это не имело значения. С таким же успехом она могла бы снова отправиться на поиски старой сосны,
если бы захотела.




 ГЛАВА XI

 СОСНА СЕРЕБРЯНЫЙ СТАЙК


 Двуглавый локомотив, фыркая и пыхтя, поднимался по склону, таща за собой
За ним следовал ранний экспресс. Он петлял по красным каньонам и на тридцать секунд остановился на самой высокой станции системы Санта-Фе.
За эти тридцать секунд Гарен Шепард спрыгнул на землю с чемоданом в руке, махнул машинисту и повернулся к Хэлу Бенти, с которым договорился встретиться в пять тридцать и который ждал его на своём «Форде» на другой стороне путей.

Хэлу пришлось выйти из дома в три тридцать, но он был только рад, потому что день выдался жарким и они могли отправиться в путь пораньше. Они бы
К девяти утра он добрался до Амарильо. Температура в выемке для железной дороги уже была невыносимой, и это место напоминало адскую красную землю, усеянную чахлыми, искривлёнными деревцами, изнывающими от жары.

Гарен мог бы остановиться позавтракать на одном из ранчо в нижней части долины, но он торопился. Он выехал из города в четыре утра, чтобы успеть на скорый поезд. Город был охвачен плохими новостями и жарой. Накануне днём перед каждым банком выстраивались очереди из кредиторов, которые не расходились ещё долго после закрытия.

Все торговцы разорились и потянули за собой ремесленников, граждан, лавочников и профессионалов. Готовых денег не было, сказал Гарен Хэлу; у людей была только наличка.
Им придётся как-то выживать, пока в штат не привезут больше настоящих денег.
У него самого было пятьдесят долларов до следующей выплаты от правительства.

 Президент Народного банка чуть не сошёл с ума. Он боролся с этой проблемой несколько недель. Он бы потратил каждый цент из своих личных сбережений, прежде чем закончил бы работу. Но это бы его разорило, оставило бы его без
без гроша. Банк Перри? Перри расплатился в тот же день и уехал с семьёй на полуночном поезде на Восток.

«Не думаю, что он собирается возвращаться, — сказал Гарен, — хотя, возможно, я отношусь к нему несправедливо. Он сказал, что едет на Восток за кредитами. Его личное состояние неприкосновенно. Он хвастун.
Развитие? Чёрт возьми!»

Гарен почти не притронулся к завтраку, который поставила перед ним добрая, полная миссис Бенти. Ему не терпелось отправиться в бревенчатую хижину на Каскаде. Солнце уже стояло высоко и припекало не по-зимнему.
Горы показались ему, когда он раздвинул деревья на тропе и с плеском пересёк брод под домом рейнджера.

 «Эй, там!»  Они будут удивлены, увидев его на два дня раньше, чем он обещал.  Деймон появился в дверях и сердечно поприветствовал его.  Дон поехала в долину Макгуайра.  Он просил её не ехать.  Они сели, и Деймон выслушал новости. Рассказ Гарена о крахе банка подтвердил его худшие опасения. Деймон крепче сжал в зубах старую трубку из шиповника.

 «Вычистили, да? Жаль, что я не уделил ему вчера минутку! Это невозможно»
возможно, они не заплатят полностью! До позавчерашнего дня
вчера я даже не боялся этого банка. Чувак, ты знаешь
что все мои сбережения за многие годы, все, что было для Dawn, находится в этом банке
я должен сказать, что было в нем?

Гарен молча кивнул. Ужасная вещь. Люди внизу уже потеряли
экономия годы. И как люди в городах могли выжить?
без наличных, настоящих наличных на руках, в течение следующих нескольких месяцев? Это было
тяжелее для сотрудников банка, чем для кого-либо другого. _They_ потеряли все.

“И именно в ближайшие несколько лет моей девочке нужно будет учиться”.
— с горечью воскликнул Деймон.

 Пока они разговаривали, воздух снаружи стал странно багровым, а белое сияние солнца внезапно сменилось зеленоватым светом. Деймон
 вскочил и подошёл к двери. — Дождь! Клянусь силами горы, наконец-то!
— воскликнул он. — И какой сильный! А Дон на другой стороне. Надеюсь, она отправилась домой, как только небо затянуло тучами. Я сказал ей, что ей лучше остаться дома.
— Я поеду и встречу её, — сказал Гарен. — Она, скорее всего, вернётся по верхней тропе, не так ли?

— Да, это самый короткий путь, — кивнул Дэймон. — И она обычно ездит верхом
возвращалась туда, когда бывала у водопадов. Ей нравится ходить туда, когда
она меньше всего не в духе.

“Я знаю”. Гарен нетерпеливо вскочил на лошадь, которую он взял напрокат у мистера
Бенти. “Я присмотрю за ней, мистер О'Нил, или она присмотрит за мной! Так
длинные”.

Когда Гарен вышел с осиновой поляны на вершине тропы, ему показалось, что он попал в другой мир. Ярко-зелёный свет, словно
живший на дне морском, превратился в тёмно-синий. Над вершинами пика Коронадо
глухо рокотал гром. Жара
На дальних вершинах сверкнула молния. Воздух был неспокойным, наэлектризованным, угрожающим.

Где же Дон? Он начал спускаться по тропе в долину.
Над ним и вокруг него быстро сгущались тучи. Бормотание и грохот
усиливались, эхом разносясь от одной вершины к другой с торжественным величием. Гарен
нервно отреагировал на напряжение стихии. Впереди лежал Снег
Озеро и выход из долины, где совсем недавно был потушен пожар.
Он первым добрался до Дон и вытащил её из воды в ту ночь, когда случился пожар, в то время как другие вытаскивали юного Перри
с лошади. В ту ночь было совершено столько героических подвигов,
что поступок девушки затерялся среди остальных, настолько она была далека от героизма.


Она даже не подозревала, как сильно он переживал за неё в ту ночь. И теперь ему было очень не по себе.
Это была настоящая гроза с молниями. Каждый год в горах случались грозы с молниями.
То великолепное природное качество, которое делало Дон такой прекрасной в его глазах, заставляло её радоваться стихиям, которые невозможно понять или объяснить с помощью простого мышления.  Пока животные прятались от бури, она
Он не побоялся. Гарен волновался. То, что началось с восхищения и восторга перед Дон, превратилось в сильную, глубокую любовь.

 Где она? Водопад находился прямо напротив него, через долину.
Когда он посмотрел туда, в скалистые вершины ударила молния. Он едва мог что-то разглядеть
вдоль хребта и, напрягая зрение, искал огромное дерево, которое
Дон показала ему в их первый совместный день. И вдруг он увидел
огромную птицу, которая с трудом взлетела с вершины прямо над тем
местом, где должен был быть водопад, и несколькими мощными взмахами
крыльев добралась до мёртвого дерева — сурового гиганта, стоящего за
водопадом.

Какой монарх среди птиц! Огромный, первобытный, как сам лес, подумал Гарен. Но уже начали падать крупные капли дождя. Он направил лошадь вниз, в долину. Ему нужно было найти более короткую тропу, ведущую к водопаду. Он чувствовал, что буря набирает силу для какого-то ужасного проявления, и молился, чтобы она подождала, пока он не найдёт Дон. Наверняка она уже направляется домой.

 Он добрался до дна долины. Сын Макгуайра спешил по пастбищу. Гарен крикнул ему, спрашивая, не видел ли он Дон.
Мальчик указал на горный хребет и водопад и что-то крикнул, но Гарен не расслышал его из-за раскатов грома. Теперь небо было свинцовым, воздух — зелёным, а небеса озарялись ослепительными вспышками молний, за которыми следовали раскаты грома. Шум был оглушительным. Затем раздался рёв, похожий на мычание скота, и стук дождя по листьям; тяжёлые тучи разрывались от всё более громких и ужасающих раскатов грома и вспышек молний.
и между небом и горами встала водяная стена. «Боже мой, что за ливень!» — тщетно крикнул Гарен.

Дон увидела, как надвигается гроза, и задержалась, чтобы полюбоваться её величием.
 С того места, где она сидела, прямо над водопадом, ей были видны вершины и долина.
 Теперь она могла разглядеть и огромную сосну, которую её отец использовал в качестве ориентира для своей последней съёмки,
приведшей к таким безнадёжным расхождениям с древним документом.

«Я ошибалась, — подумала она. — Это был не Сильверстейк».
Она была так уверена в своей правоте, что чувствовала себя побеждённой, но не обескураженной. Возможно, удастся найти сам серебряный уступ. Она была в восторге.
Она была в восторге от надвигающейся грозы, ощущая покалывание в атмосфере, наполненной электрическими зарядами.  Она знала, что ей нужно вернуться в Каскаду, пока не разразилась гроза; но она медлила, то поднимаясь, то опускаясь.

  Пиньон лежал у подножия утёса, привязанный под выступающим карнизом под водопадом, где было много листвы. Над головой раздавался раскат за раскатом грома, и не успевало затихнуть ужасающее эхо, как следовал новый раскат.
Затем начался дождь, и без промедления взошла заря
начала спускаться к подножию утёса. Где-то над её головой сверкнула молния, и она вздрогнула в ожидании раскатов грома, которых не последовало.

Она едва ли доберётся до хижины Макгуайра. Папа узнает, что она пошла туда. Ей и в голову не приходило, что Деймон может усомниться в её способности позаботиться о себе в горах. Внезапно она увидела беркута,
уже не сияющего, а тёмного и величественного, с распростёртыми мощными крыльями,
которые удерживали его в воздухе, пока он пролетал прямо над её головой.

Она смотрела на него, забыв о своём положении, пока он направлялся прямо к
Неподалёку стояло мёртвое дерево, то самое, на котором она видела его раньше.
Оно светилось среди ветвей на самой верхушке. Там огромная птица сложила
крылья и склонила голову перед бурей. Дождь уже шёл вовсю.
Рассвет спускалась по тропе, склонив голову. Она доберётся до Пиньона,
и они со всех ног помчатся в долину. Но
не успела она добраться до каштанового пони, как промокла насквозь. Затем одна
ужасающая вспышка света озарила склон горы и отбросила её на
лицо. Небо стало похоже на океан, перевернутый вверх дном.

Грозовой ливень! Такой ливень, который невозможно забыть. Если бы он случился в ту ночь, когда был пожар, он мог бы потушить двадцать таких пожаров. Только укрытие в скале спасло Дон. Она прижалась к скале, покорная и безропотная, какой никогда не была. Камни покатились вниз по склону,
набирая скорость, и вдруг с оглушительным грохотом огромный валун
перелетел через выступ почти над её головой и с ужасающей
скоростью полетел вниз. Его сдвинули с места потоки воды
или, возможно, молнии, ударившие в склоны холмов
Он снова и снова прокладывал себе путь вниз по склону горы.

 Дон хватала ртом воздух, пока дождь хлестал по ней. Она тщетно пыталась свистнуть, чтобы позвать Пиньона. Если бы он только пришёл к ней. Она снова и снова выкрикивала его имя, и, как ни странно, сквозь бурю её крики донеслись до Гарена. Он с трудом пробирался вверх по тропе, которая теперь была достаточно хорошо заметна по воде, стекавшей по ней вниз и образовывавшей быстро углубляющуюся траншею. Гарену было почти невозможно подниматься, но уверенность в том, что Дон находится выше него на горе, придавала ему сил.

Он подтягивался, цепляясь за кусты и деревья; он должен был успеть, должен был быстро преодолеть это расстояние, пока их не смыл более сильный поток, который следует за таким ливнем. Пиньон должен быть где-то рядом. Дон звала каштанового пони. Она звала _его_. — Гарен, Гарен! Пиньон! Гарену Шепарду показалось, что он услышал ржание пони. Он был ослеплён дождём, но, приложив усилия, пополз в сторону
звука. В этот момент огромный валун прорвался сквозь деревья
и, словно оползень, пронёсся мимо него по размытой тропе.

От потрясения у него чуть не остановилось сердце; затем он увидел впереди Пиньона.  Мгновение передышки придало ему сил, чтобы догнать лошадь.
Он схватил её под уздцы и погнал вперёд.  Каштановый пони
решительно откликнулся.  Он задрожал от возбуждения, его бока
задвигались, а ржание заглушило шум бури.  Гарен схватил его за
хвост, и Пиньон потащил его вверх по склону и под скалу. Дон была почти готова
позволить себе скатиться с горы. Она найдёт Пиньона внизу и
доберётся до долины раньшеe вода, которая стекала с вершин,
в любом случае должна была смыть ее, раздавить своим грузом камней. И
затем Гарен оказался рядом с ней. Он обхватил ее руками и заставил отступить
под выступ. Она увидела, что Пиньон был там, и успокоилась. Вскоре
она цеплялась за Гарена, ища поддержки.

Пиньон склонился над ними, вода стекала у него с хвоста. Они вместе пережили бурю, и гнедой пони не дал им скатиться с горы.
 Они дождались, пока поток не пронесётся мимо них.


 В тот же миг, когда Дон упала на землю, золотой орёл
он тоже упал, сорвавшись со своего высокого насеста. Он был поражен
таким же электрическим разрядом, ушел в славе в последний момент своих
дней, избежав позора пасть от рук мелких птиц или шакалов
дикой природы. Древнее дерево, на которое он взгромоздился, тоже получило
свой последний удар, _tiro de gracia_, удар милосердия стихии.

Короткой и ужасающей была буря. Дон разжала руки, которыми обнимала Гарена за шею, и вздохнула, дрожа всем телом. Она цеплялась за него, как ребёнок.
Молния, поразившая лесных ветеранов, пощадила их. Но она наткнулся на что-то в Dawn. Человек не проходит через такой опыт, не приблизившись к существу, с которым он разделен.
“ Слава богу, я нашел тебя. - Гарен попытался вытереть ее платком.
вытащил из седельной сумки. “ Я испугался, когда разразилась буря, Дон.
Зачем ты так рискуешь?
“Мне это нравится, ” ответила она, “ но на этот раз я была напугана. Я позвала Пиньон, но он меня не услышал.
“Я слышал”, - ответил Гарен. “Ты тоже звал меня”.
Она не знала этого и удивленно посмотрела на него. Гарен был мокрый,
грязный, его одежда была наполовину разорвана. Его лицо было перепачкано и поцарапано,Его пальцы были в крови. В её широко раскрытых глазах читались любовь и благодарность.
 — Дон, Дон, — запинаясь, произнёс Гарен, — я не так уж хорош, но... но...
 Поддавшись порыву, она наклонилась к нему и поцеловала в щёку.
 — Ты такой, каким и должен быть мужчина.
 Ему хотелось кричать и вопить. Он восторженно встряхнул её. — Включая ванну и бритьё налысо, да? — крикнул он ей в ухо.

 Дождь прекратился, но поток воды по-прежнему с ужасающей скоростью несся вниз по склону горы.  Уже были слышны шум водопада наверху и шум ручья внизу, в каньоне, ведущем к  пастбищу Макгуайра.

Что стало с орлом? Дон подняла глаза; он исчез. Дерево
Само исчезло!

“Давай начнем спускаться сейчас, Дон”, - говорил Гарен. “Я думаю, мы справимся"
.

“О, Гарен, я должен посмотреть, куда ударила молния вон там. Это всего лишь
недалеко отсюда. Мы не могли промокнуть сильнее”. Она уже вела Пиньона через мокрый кустарник, и Гарену ничего не оставалось, кроме как последовать за ними. Перед ними возвышалась взорванная сосна; ствол всё ещё стоял, но был расколот до самой земли. У его подножия лежал золотой орёл, побеждённый лишь смертью от рук горы. Дон нежно наклонилась, чтобы посмотреть на
великое создание. «Смотри, Гарен».

 И тут перед ней открылось расщеплённое дерево. Оно что-то ей показало.
 Она присмотрелась и ахнула. Там, на сердцевине дерева, обнажённой ударом молнии, которая аккуратно расколола его, впервые за столько лет, с тех пор как кора затянулась,
_там_ было «свидетельское пламя» старого гранта Пуэбло! «Гарен, смотри!»
Они подошли ближе. Вместе они склонились над ним.

Это было очевидно. На гладкой поверхности сосны всё ещё было чётко написано для всего мира:

 Северо-восточный угол участка, выделенного пуэбло Пикурис; год от Рождества Христова 1870.


А под надписью:

 В 70 футах к востоку и югу от этой точки на расстоянии 30 шагов залегает жила рудника Сильверстейк, идущая вдоль материнской жилы до разлома.


— Это промысел Божий, — сказала Дон. Она провела рукой по надписи, сделанной здесь много лет назад первыми геодезистами. Почему они сами не вернулись, чтобы работать на руднике? Было ясно, что геологи больше никогда не проникнут в эту глушь, чтобы заявить о своём открытии. Но история сохранилась и даже была занесена в официальные документы. Нет
Удивительно, что никто так и не смог найти дерево-свидетель.

 Гарен был глубоко впечатлён. Какой инстинкт привёл её сюда? «Никто, кроме тебя, Дон, — сказал он, — не пришёл бы в это место в такое время». Он чувствовал, что между ней и дикой природой существует какая-то тонкая связь.

Но если бы не беркут, она бы никогда не нашла дерево. Прежде чем кто-либо снова пройдёт этим путём, поверхность обнажённой древесины может настолько выветриться, что надпись будет выглядеть как ходы червя в мёртвом дереве. Ствол
Старая сосна была ещё крепкой, сердцевина оставалась твёрдой и тёмной, а древесина вокруг неё — светлой и смолистой.
Сердцевину окружали широкие годичные кольца. В юности дерево росло в одиночестве,
получая много света и достигая огромных размеров. Несомненно, именно поэтому оно было выбрано в качестве дерева-свидетеля.

— Подумать только, — пробормотала Дон, почти забыв о Гарене, — что ты стоял здесь все эти годы, до самого этого момента, рос с каждым днём, спал по ночам, скрывал свою тайну месяц за месяцем, год за годом, прятал её до самого этого момента. О, дерево-свидетель, подожди, пока я приведу Дэймона!

Она не могла взять с собой золотого орла, но и оставить его на растерзание лесным тварям тоже не могла. Поэтому Гарен поднял его и положил на выступ в скале, где он мог бы лежать, прикрытый камнями, до тех пор, пока кто-нибудь не вернётся и не заберёт его великолепные крылья для Дон. Затем она села на Пиньона и направила его вниз с горы. Гарен нашёл своего коня прямо на вершине хребта.

Снова пошёл дождь, и хотя ярость бури утихла, дождь лил как из ведра.  Иногда им приходилось искать укрытие
Они укрылись под соснами, чтобы их не смыло вниз по склону горы.
 В конце концов они добрались до хижины Макгуайра как раз в тот момент, когда новая волна обрушилась на холмы вокруг них. Ни одно дерево, не закреплённое на склоне, не смогло бы удержаться. Камни срывались и скатывались вниз, словно под натиском океанских волн.

В хижине Макгуайра Дон и Гарен сидели перед камином, закутавшись в одеяла и старую одежду, пока их вещи сохли. Миссис Макгуайр угощала их горячим кофе. Все телефонные провода были оборваны, так что Дон не могла позвонить отцу. В хижине было полно детей,
собаки, молодой олень и маленький полосатый енот.

 «Иди сюда, Дон, — хлопотала миссис Макгуайр с материнской заботой;  — ложись прямо на сиденье и спи, девочка.  Ты, должно быть, совсем выбилась из сил.  Я бы отвела тебя в спальню, но в одной из них спит младенец со стариком, а в другой — бабушка. Она не спала всю ночь из-за зубной боли, а спит она очень чутко.


 Дон кивнула и улыбнулась.  Ей было тепло, спокойно и уютно.  Сиденье было слишком коротким для её ног, но Гарен положил её голову себе на плечо, и пока дети играли вокруг них, она крепко спала.
изнеможение. Миссис Макгуайр многозначительно кивнула мужу, и они, повернувшись, пошли на кухню.





Глава XII

 ДЕРЕВО С СЕРДЦЕМ


 — Да, конечно, я давал показания, — рассказывал Хинрей, стоя перед зеркалом, висевшим на стене, и расчёсывая усы. — Я видел это своими глазами. Тем лучше, что дерево было старым. Вы не можете подделать _старую_ древесину. Нет! Природу невозможно воспроизвести.

 — Вот, она прочла, так же красиво: участок Сильверстейк, 70 футов к востоку и 30 шагов к югу, и далее...

 — Но когда вернётся мой отец? — настаивала Дон. — Теперь, когда
С индейцами все в порядке, почему он не возвращается? Я ждал его.
вчера утром и сегодня утром снова. Что это у тебя, Хинрей?
Отдай это мне сейчас. Это почта. ”

С раздражающей неторопливостью Хинрей отделял несколько очень грязных
конвертов от одного или двух довольно чистых. Он протянул ей тяжелый,
важный на вид конверт.

— Как я понимаю, это от ирригационной службы.
— Да, это можно понять по бланку, — язвительно ответила Дон.

 Хинрей, казалось, не заметил её сарказма и не проявил дальнейшего интереса к письму.

— О! — воскликнула Дон, слишком разочарованная, чтобы скрывать свои чувства. — Это от
Гарена, и он не сможет приехать до Дня благодарения. Это через шесть недель!
Он прислал две газетные вырезки. Смотри, Хинрей! — взволнованно воскликнула она и сунула ему в руки газету. — Там всё о Сильверстейке и о том, как я его нашла. Прочитай.

Доказательства того, что граница резервации была недавно установлена, были неопровержимы, как говорилось в статье. Спорная граница индейской резервации теперь установлена, поскольку никогда не возникало сомнений в действительности первоначального гранта. С обнаружением старого костра
Также стало известно точное местоположение древнего рудника по добыче серебра, давно забытого, но упоминаемого в старых записях и помнимого индейцами.
На территории индейской резервации всё ещё можно было найти следы давно заброшенной шахты, а жила тянулась вдоль горы до края лесного заповедника, где был разлом или оползание породы.
За последние сорок лет на обнаруженную жилу был подан только один иск, и это произошло десять лет назад. Иск подал Дэймон О’Нил, лесничий.

 Дон радостно вскрикнула. «Читай, читай», — посоветовал Хинрей, и она продолжила.
продолжение. “Непосредственные выработки в стволе шахты Пуэбло, это
как сказали касики пуэбло Тесуке и Пикурис, были
исчерпаны, и на шахте лежало проклятие. Один из их вождей
был убит там стрелой Духа Горы. Другие
среди молодых людей думали, что это из-за того, что шахта была настолько
недоступна, что работы в ней были прекращены. Для пуэбло было проще добывать серебро для украшений, работая на белого человека».

 Далее в статье говорилось, что пуэбло, простой аграрный народ,
их больше интересовали права на воду и урожай, чем что-либо ещё, и теперь, когда источник их рек был определён и закреплён за ними, они были довольны. Благодаря белым друзьям из Пуэбло они снова получили доступ к своей воде, так что даже в засушливые годы им больше не придётся страдать от нехватки воды, как в последние десять-двадцать лет, особенно этим летом.

В конце статьи Дон прочитала простое утверждение: «Точное местоположение старого дерева-свидетеля было установлено мисс Дон
О’Нил, дочь лесничего Дэймона О’Нила.’

«Папа, наверное, отправляет свой образец на анализ, — сказала Дон. — Участок принадлежит ему; он может продать его или разрабатывать сам, если захочет. Разве нет, Хинрей?»

«Может, — согласился Хинрей, — но я сомневаюсь, что он захочет. Если
ты продашь его и окажется, что он стоит того, чтобы его продать или купить, это будет означать, что лучший участок леса, который там остался, будет уничтожен. Это будет означать, что там будут работать люди, будут шуметь краны, шкивы, двигатели и взрываться динамит.

 — Но я думала, Хинрей, — неуверенно произнесла Дон, — что такая добыча полезных ископаемых будет
все должно быть сделано под землей. Я думал, что шахта и, возможно, небольшой двигатель
- это все, что им понадобится.

“ И как они будут доставать руду? Хинрей неумолимо продолжал: “И
где бы жили шахтеры? Они бы не захотели подниматься вверх из долины Макгуайр'с
каждое утро и спускаться вниз каждую ночь. Нет, сэр. Когда-нибудь были на
серебряном руднике? Видишь эти огромные паровые лопаты?”

— Но, Хинрей, не глупи. Это то, что используют на больших медных рудниках, где содержание руды составляет всего два процента на тонну, и её добывают с помощью паровых лопат. _Эта_ руда богатая, очень богатая! И её грузят на ослов, чтобы отправить по железной дороге.

— М-м-м. А теперь? Как думаешь, если бы Перри и его банда заинтересовались, они бы остановились на _куче_ богатой руды? Только не они.
Они бы проложили железнодорожную ветку прямо в горы, вот что.
Посмотри, что они делают, чтобы вывезти древесину. Строят лагеря, склады, железные дороги.
 Им приходится это делать. Нужно работать самим. Понемногу, как только сможешь.


 Дон была явно подавлена.  «Но папа не шахтёр, и я точно не шахтёр.  Я не хочу работать под землёй, Хинрей, у _корней_ деревьев или в самом сердце горы.  Мы лесничие, Хинрей, мы вдвоём».

— Что ж, — утешительно заключил Хинрей, — может, Перри и остальные купят его у твоего отца. Теперь, когда их выгнали из индейской резервации, им пришлось продать свой скот. Но Гершвин не понес убытков. Только не он! Помяни мое слово. Это был отличный скот, который его пастухи гнали на скотные дворы, чтобы отправить на восток. Какую прибыль получил Перри, он потерял в банке.
Он ничего не принёс с собой и ничего не унёс».

«А что с Джеймсом?» — спросила Дон. «Как они выбрались? Я ничего не слышала».

«Думаю, этому бедняге пришлось отказаться от своей прибыли, если она у него была, чтобы
покрыть его ссуду. Но если у него были наличные, я надеюсь, что он сохранил их при себе.
”Хинрей был убежденным скептиком в отношении путей финансового мира.
мир.

Рассвет праздно сидели на крыльце, спиной к стене, благодарен за
Октябрьское солнце. Шеп лежал головой у нее на коленях, и Пинон был выпас
возле домика. Деревья расступились ниже их у брода, где след
подвернулась каскада, и появился всадник. Это был индеец верхом на маленьком кремовом пони. Крошечное создание медленно поднималось по склону к крыльцу, усталое, как будто проделало долгий путь
день. Индеец слез с лошади, и Дон поприветствовала его. Это был Хулио,
парень, который работал на Дэймона, восстанавливая пещерные жилища в Пуэбло. Он был
племянником жреца дождя.

 Хулио сел на ступеньки, и Дон спросила, не хочет ли он
поесть, но он серьезно и учтиво покачал головой. Босс, её отец, где он был? Дон объяснила, что Деймон уехал в город через два дня после урагана и до сих пор не вернулся. Они ждали его на следующий день.
Хулио некоторое время молчал, погрузившись в раздумья, а затем повернулся к ней и сказал с грустью и гордостью в голосе: «Мы
мы нашли его, Жреца Дождя. Он отправился в Танцевальный Зал Мёртвых. Мы искали его два дня».

 Дон была озадачена. В ответ на её нетерпеливые расспросы Хулио рассказал историю. «Он был великим заклинателем дождя, Ми-учин», — благоговейно заключил он.
 «Никогда в нашей жизни не было такого дождя в ответ на молитву. В течение недели он постился и молился в горах, и вы видели... — Он взмахнул рукой, указывая на небеса.

 — Но никто не знал, куда он ушёл и ушёл ли он вообще.  Когда он не вернулся в течение нескольких дней после дождя, мы отправились на его поиски — я
Я вёл за собой молодых людей, потому что думал, что знаю, где он будет. Но мы не нашли его там.
Ми-учин отдал свою жизнь в обмен на дождь, потому что, когда он наконец пошёл, он забрал его с собой. Он лежал в ручье, омытый, с выражением величайшего счастья на лице... — Мальчик замолчал. Дон больше ничего не сказала; её нежной жалости было достаточно.

 Наконец мальчик достал из кармана мешочек из оленьей кожи. «Я принёс это для тебя, — сказал он. — Это подарок от нашего народа».
Он протянул цепочку из белой ракушки, на которой висела эмблема из бирюзовой мозаики
необычного дизайна. “ Для тебя, ” повторил Хулио, - за твою
дружбу к нашему народу. И за то, что ты спас их землю и их
воду. Лес занимал наш секрет с самого детства моего
дед. Этот секрет был показан вам. Возьми это”. Он считал
Рассвет с суеверным трепетом.

Она благоговейно взяла эмблему удачи. Но, сказала она Хулио, она уже получила более чем щедрую награду за ту случайную услугу, которую смогла оказать пуэбло.
Давным-давно Ми-учин показал ей Источник и древнюю шахту индейской шахты. Она всё время знала, где находится
Индейцы приходили за своим серебром и за тем, где они проводили весенние церемонии.
 “Но от меня никто никогда не узнает”, - заключила она.

“Миучин знал, что ты подобен хорошему дереву”, - сказал Хулио, - “
сердцевина дерева у которого крепкая. Как только сердце гниет, дерево падает,
лес падает. Так бывает с мужчинами. То, что начертано на отважном сердце,
остается там.

— Краснокожие отдали тебе лес, — сказал он через некоторое время, с трудом подбирая слова. — Он твой. Я ухожу. Прощай.




 Глава XIII

 День благодарения


 — Что ж, если я не пойду в школу этой зимой, то могу заняться чем-нибудь полезным.
Доун стучала на пишущей машинке, переписывая заметки по ботанике. Ее школьные учебники были разложены на длинном голом столе вокруг нее; в камине горел огонь.
.......
.... Мороз уже тронул осины, превратив их
в маленькие серебристые деревца с золотыми листьями. Горный склон был покрыт
великолепием желтого и медного.

Хэл Бенти сидел на качелях и с довольным видом ел пирожные. “Ну и дела, я
рад, что мы живем здесь, Дон. У людей в городе сейчас ужасные времена.
 Муж моей тёти — мясник, и теперь, когда мясо стало таким дешёвым, он говорит, что его нельзя просто так раздавать. Никто его не купит. Они ужасно бедны.

“Почему летом твоя мама границы все заплатить?” Рассвет сомнение
сочувственно.

Хэл мрачно покачал головой. “Некоторым из них пришлось занять у нее денег
чтобы вернуться в город. Она решила, что будет дешевле отпустить их, чем
содержать и кормить. И они поехали. Никогда не слышал об этих двоих.
парни, которые были причиной того, что огонь подкрался ко мне.”

“ О, я думаю, ты поймешь, ” утешила Доун. “ Они были хорошими ребятами. Они
просто на мели. Когда у них появятся деньги, они вспомнят твою мать. Как насчет
Перри?

“О, да, они почти все уладили перед отъездом. Перри прислал
Ма чек на баланс на прошлой неделе, яйца и консервы, после
они вернулись. Сказать, что мне напоминает. Ты когда-нибудь слышал от Джека Перри?”
Хэл поставил хитро его вопрос, - подумал он. В действительности он был ведущим вверх
на это весь день. Он дошел до той стадии, когда краснел во весь рот
и глупо ухмылялся при малейшей провокации в присутствии Доун.

Доун не ответила. Хэл продолжил: «Кстати, Дон, вот письмо из Канзас-Сити, на обратной стороне написано «Дж. Перри». Оно пришло сегодня утром. Я принёс его тебе».

“Я понял,” Заря ответил спокойно. “Ну, почему ты не отдала его мне
потом?” Она протянула руку за письмом.

Что в нем? Она положила его на стол, глядя на бесформенный
корявый мальчишеский почерк. Почему-то ей не хотелось сейчас читать письмо от
Джека. Она взяла его в руки и поднесла к огню, собираясь бросить в него.
Затем медленно положила его обратно между страницами своего учебника.
 Если бы она открыла его, Хэл захотел бы узнать, что там.

 Деймон отправился на хребет Амарильо, чтобы посмотреть на сгоревшее
место для его итогового отчёта. Дон не пошла. Ей было невыносимо смотреть на него сейчас. До Дня благодарения, когда приедет Гарен, оставалось всего две недели. Когда папа вернулся из города после ливня, он был подавлен. Его образец руды, который он хранил столько лет, был исследован, и результаты оказались на удивление хорошими. Содержание серебра в месторождении составляло триста пятьдесят унций на тонну. Но он не смог заинтересовать никого серебряным рудником. Да что там, штат был
пустым и страдал от самой сильной депрессии, которую когда-либо знал! Там
Таких тяжёлых времён ещё не было. Даже шахтёры с сожалением возвращали ему образцы. «Боюсь, ничего не поделаешь, О’Нил».


Сидя на пыльном красном плюшевом сиденье поезда, который вёз его домой, Деймон говорил себе, что он непрактичный глупец, не приспособленный к
этому миру. Он устал и был обескуражен. Просто потому, что он так сильно хотел отправить Дон в школу этой зимой, несмотря на банкротство банка, он думал, что сможет отсудить деньги.  И всё же было трудно сдаться.  Деймон был полон надежд и упорства.  Дон сделала
ее роль; она нашла дерево-свидетеля. Почему он не мог выполнить свою?

Он размышлял всю дорогу, пока поднимался по классу. Прошлой зимой ему предложили стать
лесничим в крупной частной лесопромышленной компании в Калифорнии. Он знал, как
выращивать деревья; он был хорошим фермером. Ему предложили хорошую зарплату. Но он
только что рассмеялся. Тогда у них с Доун были деньги на банковском счёте; почему же они не подумали о том, чтобы покинуть горы и уйти со службы? Прошлой весной
ему поступило ещё одно предложение от орегонского концерна — по производству древесной массы. Руководить вырубкой на площади в миллион акров! Возможно, он был глупцом
не принимать такие предложения. Скорее всего, они больше не придут.
В конце концов, больших лесных массивов становилось всё меньше.

  Дон было почти семнадцать, она так быстро выросла.
Она не так сильно хотела учиться, но Деймон страстно желал этого для неё.
Она никогда не знала ничего, кроме гор, но он, в конце концов, не мог забыть о своих юношеских амбициях. Дон должна была почувствовать вкус жизни _за_ горами; тогда она вернулась бы к ним с ещё большей любовью. Ему и в голову не приходило, что Дон когда-нибудь может захотеть уйти от той жизни, которую она любила. Он знал её лучше, чем кто-либо другой.

Он вышел из старого горного снаряжения Бенти на крыльце в
осиновый сруб, чувствуя себя грязным и глупым в своей городской одежде. Но Доун
обнимая его за шею восстановил его. Они часами сидели у костра.
Дон сочувственно слушала, вертя в ладони блестящий камешек.
Поворачивая его так и этак в свете костра.

“Не обращай внимания, папа. Мы сами оформим заявку, если она никому не нужна!”
Она радостно рассмеялась от этой мысли. «Разве ты не представляешь меня в комбинезоне, с грязным лицом и шахтёрской лампой на лбу? Нет, пап, когда этот банк
Когда ситуация с банкротством прояснится, мы сможем продать шахту или, может быть, получить деньги на её эксплуатацию — в небольших масштабах.

 — Но кто знает, когда это произойдёт, дитя моё? Может быть, через пять лет. Школа не может ждать вечно.

 — Да, может, папа; насколько я понимаю, она может ждать очень долго, —
 решительно заявила Дон. Но в дни, последовавшие за этим разговором, она
с ещё большим интересом и рвением взялась за свои книги. Гарен
Шепард прислал ей коробку со своими любимыми книгами и одну-две новые, за которые он заплатил немалые деньги. Дон закончила читать объявления
список деревьев, растущих на их горе. Она собрала редкие данные о семидесяти пяти птицах. Ей нужна была хорошая камера. Её собственная была
испорчена прошлым летом, когда она попыталась переплыть озеро с камерой в левой руке. Всё было в порядке, но когда она попыталась
сфотографировать зимородка, стоя на воде, она начала тонуть, и камера тоже. Камера так и не восстановилась.

«Ваши заметки превосходны, — написал ей Гарен, — и снимки хороши, а иллюстрации просто великолепны. Вы действительно нарисовали их сами?» Я
Я показал их все миссис Стерн — помнишь, это жена моего начальника, которая нас принимала, — и ей было очень интересно.

 Дон была очарована.  Интерес Гарена воодушевил её, подтолкнул к дальнейшим действиям.
 Она собирала материал с любовью, но не пыталась систематизировать и дополнить его. Она настаивала на точной классификации.
Деймон использовал многие открытия Доун в своих отчётах и втайне надеялся, что Лесная служба каким-то образом профинансирует публикацию книги о цветах Скалистых гор, когда Доун завершит работу.
её коллекция. Она была почти готова. Ей оставалось только закрепить образцы, собранные летом и теперь сохнущие между листами промокательной бумаги.

 Он и сам не осознавал, как много она знает о птицах, пока однажды вечером после ливня Гарен не усомнился в том, как рано гнездятся беркуты. В первую неделю февраля на высоте более восьми тысяч футов она _видела_ яйца, рассказала им Дон. Она знала о пернатых обитателях леса гораздо больше, чем лесничий.


Гарен был поражён и восхищён. «Какой вклад в
Биологическая служба была бы в восторге от всех этих личных наблюдений! — воскликнул он.
 — Да я знаю, что их эксперт по птицам умирает от желания получить именно такие данные, как ты можешь выдать с кончика языка, — подлинные наблюдения очевидца за повадками птиц во всех различных зонах этого штата.

 Дон покраснела от возмущения.  — Я бы не сказала ему ни слова, — выпалила она, — даже если бы он умолял меня на коленях.  — Только если бы он был из Биологической службы.

И что бы он ни сказал, это ничего не изменит. Она оставит свои факты при себе и попросит мистера Гарена Шепарда не лезть не в своё дело. «Малышка
«Чертовка», — ухмыльнулся он. Сама как дикая кошка. Тем не менее Гарен хорошенько обдумал эту идею.

 И Дон хорошенько обдумала Гарена. Она хотела, чтобы он гордился ею. С тех пор как они побывали на плотине и увидели другой мир, она всерьёз задумалась о Гарене. Он понравился той милой леди; он был очень умным. Он разбирался в цифрах. Она прониклась огромным уважением к цифрам.
 Всё, что он делал, было просчитано с помощью арифметики, как она подозревала.
 Но она знала о горе больше, чем он. Ах, это
Это было что-то! Что ж, она просто покажет ему, как много она знает. Поэтому с шести до десяти каждого долгого вечера после сильного дождя она зажигала старую студенческую лампу, пока папа дремал у камина, немного читал или работал за своим столом. Дон старательно записывала всё, что хранилось в её спокойных бровях и любящем сердце. Она с энтузиазмом взялась за дело.
Она могла вспомнить всё, что видела и знала с тех пор, как вообще начала что-то помнить на Каскаде.

Она видела, что Деймон твёрдо решил что-то предпринять.
Претензия на Сильверстейк. Она видела, что он погружён в свои мысли. Что ж, возможно, она сможет продать его для него. Она знала, что где-то в другом месте, а не в этом штате, должны быть деньги. Серебряный рудник есть серебряный рудник. Однажды она написала письмо. Хэл Бенти отнёс его на еженедельную почту, которая отправлялась из деревни у подножия долины. На самом деле у Дэймона был тяжёлый приступ депрессии и обиды из-за потери денег, но он не хотел говорить об этом с Дон. Ему и не нужно было, она слишком хорошо его знала. Дэймон не мог расстаться с накопленными за годы сбережениями.
укол совести или попытка возместить или компенсировать утрату.

Но когда представилась возможность и отец с дочерью сели в большой комнате бревенчатого дома напротив Гершвина в понедельник перед
Днем благодарения, они промолчали. Ни один из них не ухватился за
блестящий шанс. Гершвин был терпелив. Ему казалось, что он их понимает.

«Не думаю, что вы сможете сделать лучше, мистер О’Нил, — сказал он с
открытостью и искренностью. — Вы понимаете, что для этого конкретного
предложения потребуется капитал. Его нужно будет развивать на большой
масштаб». Разработано? Дон вздрогнула. Гершвин продолжил, не обращая на это внимания. «Ваша прежняя заявка и новая заявка, которую вы подали, охватывают единственные прямые выходы руды на поверхность.


Прошлым летом я пригласил опытных инженеров-горняков для изучения местности.
Гора полна разломов, и риск найти материнскую жилу был слишком велик. Вы могли бы потратить миллион и не найти руду. Однако в ваших утверждениях достаточно правды, чтобы оправдать дальнейшие исследования.
Хотя для покрытия первоначальных инвестиций потребуются средства: валы, гусеницы, двигатели и так далее.

Он снова подождал три, пять минут. «Ну, что скажешь? Я сделаю тебе предложение...
— он говорил медленно, выделяя каждое слово, чтобы произвести впечатление,
как будто проверяя, как оно подействует. «Я сделаю тебе предложение...
— он назвал сумму, которая была намного больше их самых смелых ожиданий, — двадцать пять тысяч долларов, пятнадцать тысяч авансом и ещё десять в течение следующих шести месяцев. Деймон чуть не схватился за голову. Муки нерешительности были ужасны. Дон
не ответила. Она ждала, что скажет отец.

 Деймон встал и начал расхаживать по комнате. Школа, путешествия, комфорт, безопасность,
предметы роскоши. Наконец он посмотрел на Дон. “ Что ты об этом думаешь, дочь?

Она покачала головой. “ Мы не будем продавать, ” просто сказала она. Гершвин посмотрел на
она в изумлении. Его волчья разведки врасплох. Прозрачный
сюрприз настиг его гнев. Они не продали бы? Конечно это не
финал? Они будут жить, чтобы пожалеть об этом — о том, что он мог пророчествовать. Этой стране потребуется двенадцать лет, чтобы оправиться от финансового удара, который она получила этим летом. Ей потребуется пятнадцать или двадцать лет, чтобы начать восстанавливаться после чрезмерного выпаса скота на пастбищах.

У них был шанс привлечь какой-нибудь внешний капитал. Это помогло бы
развивать государство — развивать его. При этом слове брови Дон поползли вверх.
Ее губы сжались в упрямую линию. Нет, они будут настаивать на своих требованиях
все равно. Пятнадцать или двадцать лет на восстановление. Она посмотрела на Деймона;
Деймон посмотрел на нее. Перед ними предстала картина выжженных пожаром высот
над Снежным озером. Ещё через пять лет бесплодные склоны
превратятся в золотистые осиновые поляны и прохладные
заросли голубой ели. Кто-то другой мог бы взяться за эту работу, кто-то другой мог бы трудиться в
виноградник. Кто-то еще? В этой части леса? Никогда. Не так
пока Рассвет и Деймон жил. Она поймала ее губы между зубами;
жгучие слезы навернулись.

Предположим, Деймон решит продать дом и отошлет ее прочь? Иногда он
становился упрямым и цеплялся за идею, и тогда она понимала, что, в конце концов, он
добьется своего. Но Деймон тоже думал.

“Почему ты такой жадный?” Дон обратилась к Гершвину: «Разве это лето не преподало тебе урок? Неужели всем нужно начинать всё сначала? Неужели ты не можешь подождать, прежде чем начать вырубать лес? Я бы предпочла жить здесь, в
остаток своей жизни, чем где-либо еще. Я не хочу слышать фырканье двигателей,
визг свистков под Тремя Сестринскими пиками. Я не хочу видеть, как
срубят одно дерево в самом идеальном месте на горе. Если пожар
пощадил его, это меньшее, что мы можем сделать ”.

“Прошлым летом я думал, что вы очень разумная молодая женщина”.
Гершвин свирепо посмотрел на нее, перекатывая во рту свою большую сигару. — Но теперь ты ведёшь себя глупо.

 — Что ж, О’Нил, если ты передумаешь в ближайшие десять дней, дай мне знать. Предложение не будет действовать вечно. Гершвин сел в
Горная повозка опасно накренилась под его огромным весом и покатилась вниз по склону, пересекла Каскаду и скрылась за деревьями.


 Дон тяжело вздохнула. Ещё одна опасность миновала. — Пап, — сказала она, усаживая Дэймона в кресло и забираясь к нему на колени, как молодой жеребёнок, пытающийся избавиться от своих ног. — Пап, ведь это так весело — иметь серебряный рудник в качестве хобби, правда?

Деймон не мог вымолвить ни слова. Что он натворил за все эти годы, сентиментальный мечтатель! Но дух горы, который
Он парил над вершинами в образе парящего беркута.


«Порядок — первый закон Небес, — сказал он наконец. — Давай посмотрим, как мы следовали ему на земле. Знаешь ли ты, моя девочка, что этим летом у нас было больше дичи, чем за последние семь лет?»

За две ночи до Дня благодарения на горе выпал первый в этом сезоне снег. В полдень столбик термометра стоял на нуле. Но холода не чувствовалось, потому что не было ветра. К ночи столбик термометра опустился до десяти градусов ниже нуля, и в глубокой тишине тёмного рассвета можно было
Она снова услышала волчий вой, крик голодной дикой природы под луной.
 Она надёжно заперла дверь, поцеловав Пиньона в его холодный бархатный нос и погладив Маленькую Рыжую. «Я бы разрешила тебе поспать в доме, дорогая, но
папе бы это не понравилось», — прошептала она каждому из них в ушко.

 Вернувшись в хижину, она склонилась над работой, разложенной под лампой. Она должна закончить её до завтрашнего прихода Гарена. Была полночь, когда последняя страница встала на место, и глаза Дон стали тёмно-фиолетовыми от непривычной усталости. «Пойдём, девочка моя», — сказал Деймон
— Ну вот, — сказал он наконец, — тебе больше не стоит этим заниматься. Но дело было сделано. Красивая книга была убрана на полку, и Дон рухнула в постель.
 Завтра будет отличный день. Гарен Шепард добрался до хижины на Каскаде около трёх часов. Он привёз с собой много хороших вещей, которые не предвещали тяжёлых времён. Лучшие сигары для Дэймона, красное вино, которое он обещал, конфеты для Дон и деликатесы, которых она никогда в жизни не пробовала. Последним он достал из кармана письмо. Оно было от миссис.
Стирн, хозяйки дома, где они гостили прошлым летом. Это было приглашение для Дон.
Стерны в Вашингтоне той зимой. Не могла бы она уехать из Нью-Мексико
после Рождества и остаться в Вашингтоне в качестве гостьи миссис Стерн на всю
зиму? Они пробудут в Нью-Йорке какое-то время.

“Ты пойдешь?” Спросил Гарен, его лицо сияло.

“Я должен, папочка? О, я едва ли знаю, Гарен. Но какой у него чудесный звук.
”

“Миссис Стирн также приглашает вас приехать на плотину в июне следующего года и стать её гостем на официальном открытии. И, — здесь Гарен сделал эффектную паузу, — я могу сообщить вам, что вас официально попросят провести церемонию открытия, освятить плотину. Вы ведь сделаете это, не так ли
ты согласна? Гарен по-мальчишески схватил её за руки.

— Ты согласна? Она подняла на него серьёзный и благоговейный взгляд.
— О, я думаю, это просто замечательно, Гарен! Конечно, я согласна. Он просиял. Гарен давно лелеял мечту о том, как Дон, одетая в белое,
будет стоять на вершине плотины над голубой водой и тянуть за шнур,
который пропустит воду через плотину, — символическую фигуру гор.


«Знаешь, — сказал он, — я всегда говорил тебе, что ты — хранительница воды.  Ну, я рассказал о тебе вождю, и он предложил
ты за крещение и сказал, что это будет олицетворением союза горы
и пустыни. Своего рода поэтическая вещь, понимаешь? Свадьба горы
и равнины...

“ Говорят о свадьбе? Перебил Хинрей Д'Орсе. Хинрей вошел
через кухонную дверь и бросил свой набитый мешок на очаг.
Гарен безнадежно пожал плечами.

«Я должен тебе ещё кое-что сказать, Дон, — сказал он позже, когда они сели, чтобы поговорить по душам. — У меня для тебя отличные новости. Из твоих материалов о цветах и птицах можно сделать книгу. Я поговорил с несколькими издателями, которые готовы взяться за это».
это. Что вы думаете? Ты можешь работать на ней этой зимой, вам достаточно
в форме показывать им весна?”

Она взяла кожаный переплет с полки, бока выпуклые с
установлены карты и машинописных листов, и положил оружие на колени. А
белый конверт из Канзас-Сити упали на пол незамеченным. Гарен
с восторгом открыла книгу. Это было чудесно. Она сделала это за два
месяца! Он был поражён мастерством и красотой книги. Мог ли он взять её с собой? Доверится ли она ему?

 Доверится. «При условии...» Они оба расхохотались, вспомнив об этом
Враждебность Доун. Тогда он должен был услышать всё о Гершвине. Но история
была рассказана довольно быстро. О да, — сказал Гарен, — такие ребята уже
пытаются скупить оборудование для восстановления плотин. Сегодня не было времени ни на что, кроме них самих и этого огромного, безмолвного, замёрзшего мира.

Сумерки наступили слишком рано, но утром они отправятся на снегоступах через перевал к сосне Сильверстейк.

Ужин в честь Дня благодарения должен был состояться ближе к вечеру, и Дэймон собирался присмотреть за запекающейся индейкой; Хинрей тоже должен был присутствовать в качестве помощника повара.
Они бы ели дикую индейку, фаршированную сосновыми шишками, и пили бы красное вино Виноград из Пекоса, желе из лесных ягод, рис и консервированные овощи. Миссис Бенти пришлёт им пирожки с мясом, а Дон приготовит сливовый пудинг,
который она украсит остролистом и подожжёт вокруг него бренди,
 которое папа копил с прошлого года. Макгуайры пообещали им
большую тыкву со своих полей и мешок фасоли, а Хэл Джеймс
прислал им поросёнка и двух поросят, едва ли не меньше ягнят,
для зимней кладовой. Теперь они визжали и рылись в земле в новом загоне на склоне холма.

 Хинрей принёс в качестве своего вклада немного дикого мёда, который нашёл в
Он сказал, что собирается в горы, и пообещал им оленину. Это было бы здорово, потому что Дон устала от рагу из кролика. Всю осень у них был скудный рацион. Здесь было трудно достать продукты, а цены в городе выросли. Думая о вкусной еде, которую они скоро получат, Дон была не против питаться бобами и кукурузным хлебом, иногда добавляя курицу. У них не было масла уже три недели, а вчера вечером она использовала остатки сала для приготовления печенья и фасоли.
 Птицу нужно было зафаршировать сегодня вечером, поэтому Деймон надел фартук и принялся выщипывать маховые перья, пока Дон и Гарен
расколотые кедровые орехи для начинки и шутки для соуса.
 Ночью выпал свежий снег, и когда на следующее утро они вышли из хижины, перед ними промелькнул маленький заяц-беляк, оставив за собой отчётливый след. «Он знает, что ему нечего бояться, — сказала Дон, — ведь у него внутри индейка и олений окорок».
 Дон взяла Гарена с собой в непростое путешествие. Он изрядно запыхался, когда они добрались до вершины холмов над долиной Макгуайра. Они быстро спустились по склону вдоль хребта, с которого Дон наблюдала за
Ранней осенью они развели костёр. Они добрались до берега Снежного озера, которое теперь было покрыто льдом, и сели на валун.
 «Ты знаешь, где мы?» — спросила Дон. Забудет ли он когда-нибудь?
 Это был тот самый камень, на котором он сидел, когда прошлым летом наблюдал за тем, как Дон переплывает озеро на плоту «Пиньон». Изрезанный берег теперь был покрыт снегом, но мёртвые деревья изящно выделялись на фоне сугробов. И всё же мир был сверкающим и белым, прекрасным, как невеста.
Здесь они сидели летом, и здесь Гарен нёс Дон, когда вытащил её из воды в ночь пожара. Они посидели немного Немного отдохнув, они направились к вершине хребта. Солнце должно было зайти рано.

И действительно, огненный диск уже опускался за западную гору.
Держась за руки, Гарен и Дон стояли на вершине хребта,
освещённые сиянием, которое то усиливалось, то ослабевало и снова появлялось на склонах пиков Коронадо. По мере того как насыщенное зарево поднималось по их гранитным склонам, двое снегоступов воткнули свои посохи в снег и
поспешили вдоль хребта, вниз по склонам, в сгущающиеся сумерки
Каскадного каньона. 

*** КОНЕЦ