Завещание 21

- Ничего важного, папа, - с обезоруживающей честностью призналась Сони. - Мы смеялись над ушами Дана.
- Вот как? А хорошо ли это, высмеивать чужие физические недостатки?
- Да какие же это недостатки! -  возмутилась Сони. - Скорее уж, избытки.
- Достоинства, - тихо вставила свою поправку Мэри.
-  Он ведь поехал давать телеграммы на почту? А телеграммы для Холмса и по его поручению? Так?
- Вы мне вопросы задаёте в таком тоне, - мягко упрекнул Уотсон, - как будто служите в полиции, а я у вас главный подозреваемый.
- Нет что ты, папа! - горячо воскликнула Мэри. -  Мы просто взволнованы и очень беспокоимся за Данхилла.
Я сам за него беспокоюсь, девочки, -  признался доктор Уотсон.- Скажите мне,  он ни о чём таком не говорил? Куда он мог отправиться?
- Мы играли в тайны, - чуть помедлив, решительно сказала Сони.- Я думаю, Холмсу нужно рассказать об этой игре.
-  Я поэтому и пришёл за вами, - кивнул отец. -  Он ждёт вас в своей комнате. Идёмте?
- Кора и Дора рассказали бы лучше, -  заговорила Сони, едва они переступили порог, и Холмс, подняв голову, смерил их внимательным своим острым взглядом. На его плече сидел, шевеля усами, Капрал.
-  Но мы постараемся ничего не упустить, - поспешно пообещала Мэри.
-  Игру затеял барашек. Ричард Кох. Это очень на него похоже, он любит интриговать и секретничать. - Но в этот раз он был, пожалуй, прав, затеяв это, - сказала Сони. -  С каждого по крупице мы собрали довольно интересный урожай...
И она принялась рассказывать обо всём, о чём мальчики и девочки поведали друг другу.
Холмс слушал, полусидя в своей постели, откинувшись на подушки и прикрыв глаза. Но стоило Сони допустить какую-нибудь неточность и обратиться за поддержкой к Мэри или Мэри самой перебить её и поправить, как веки деда приподнимались и острый взгляд словно иглой прокалывал лица девочек.
- Значит, Данхилл получил портсигар от цыгана? - повторил он, когда Сони дошла до этого места.
-  Да, Синтия видела это. Она нарисовала и показала жестами.
-  А утром он что-то искал в овраге и чуть не плакал, -  добавила Мэри.
-  Утром все что-то искали в овраге, - сказала Сони. -  И Сай, и Лабор, и даже Мэри с Дэном.
- И  Синтия?  полувопросительно произнёс дед.
Сёстры переглянулись. Они не спросили у Синтии, что она делала в овраге, но Синтия и не такое могла.  В силу своей глухонемоты или почему-то ещё, но она всегда оставалась замкнутой,  себе на уме, и  только Джованни понимал её чуть лучше других.
-  Она могла просто гулять, -  сказала Сони.
- Там, где нашли мёртвые тела?
- Синтия могла  гулять и там, где нашли мёртвые тела. Ты просто её не знаешь. Ты бы видел, как она купается.
-  А что? - заинтересовался Холмс.
-  Да вот. Здесь неподалёку на пруду купальня. Правда, было не слишком жарко, но мы решили отправиться все вместе. С нами были и папа, и доктор Роксуэлл, и доктор Токатти.  Ну, вот как все ребята заходят в воду?  Все ребята переодеваются в купальные костюмы и бросаются в пруд с визгом, с брызгами, разом -  вода же холодная. А Синтия просто зашла по колени, по грудь, по плечи, по шею, а потом повернулась и вышла обратно. Молча. Нет, я не про слова сейчас - понятно, что она не может говорить. Но визжать-то она может, и ещё  как. А тут она идёт на берег, вода с неё течёт, а лицо у неё спокойное-спокойное, как у мраморного изваяния. Как у Офелии из Шекспира. Когда она уже была сумасшедшей.
- А сочинять она не склонна? Для пущей важности, чтобы показаться интересной, завоевать внимание?
- Ты думаешь, она солгала про цыгана? Нет, вряд ли, мне так не кажется, -  покачала головой Сони. -  Она сначала пыталась изобразить его жестами, а потом Мэри догадалась принести бумагу, чтобы она нарисовала. И она нарисовала Данхилла и цыгана.
- Юная леди вряд ли обладает талантами Рафаэля, -  заметил Холмс.-  Как вы догадались по картинке, что речь идёт о цыгане?
- Она нарисовала ему кудрявые волосы.
- Значит ли это, что у цыгана, действительно, были буйные кудри или это просто своего рода знак, позволяющий определить цыгана и доступный  для всеобщего понимания?
- А это имеет принципиальное значение? - спросила Сони.  - Если нужно узнать точно, я могу расспросить её. Я немного умею с ней общаться.
- Сделай одолжение. У цыгана, на которого я думаю, волосы как раз короткие, но если буйные кудри - просто метка для обозначения сущности "цыган"... Постой! - вдруг резко повернулся он к Мэри. - Ты принесла бумагу из классной комнаты?
Мэри кивнула.
- А там, в классной комнате, не показалось тебе что-нибудь необычным.
-Ещё как показалось! Там всё было перевёрнуто вверх тормашками.
- Тормашки - ерунда, -  отмахнулся Холмс. - Комнаты после полицейского обыска так и выглядят.
- Что? Классную комнату обыскивала полиция?
- Ещё как! Но я спросил не об этом. Тебе не показалось, что в комнате кто-то был или только что вышел?
- Н-нет, - запнулась Мэри.
- А почему ты спросил? - заинтересовалась более бойкая Сони.
Холмс потянулся и взял в руку свою мышь.
- Из-за Капрала. Этот джентльмен не склонен к одиноким долгим прогулкам.  Сдаётся мне, что в классную комнату его кто-то принёс.
Сони вспомнила секрет Коха. Она ещё не успела пересказать его Холмсу и думала, как бы это сделать половчее, не упоминая о том, что могло происходить между Холмсом и матерью Коры и Доры в беседке. У Мэри такие вещи получались лучше, и, похоже, они напрасно не условились заранее, кто о чём говорит.
 - Этого цыгана с короткими волосами вчера вечером видел Барашек, -  словно догадавшись о  затруднении сестры, сказала Мэри, -  и у него, похоже, есть удавка. У цыгана – не у Барашка, конечно. Во всяком случае, он крутил в руках что-то на неё очень похожее.
- И это он мог забраться к тебе в комнату по садовой лестнице, когда ты спал, - предположила Сони, а Мэри, наконец, спросила прямо:
- Он что, хотел тебя убить?
Холмс как-то странно передёрнулся, и его тонкие губы покривились, но глаза оставались спокойными, когда он проговорил:
-  Всё это в высшей степени странно. Представить себе не могу,  кому и на что сейчас могла бы понадобиться моя смерть.  Ведь я отошёл от дел, и ровно ни для кого не представляю сейчас угрозы.  Разве что месть... отголоски прошлого... Тут я могу придумать несколько вариантов, но Кадуро Бардо я даже не знал. Остаётся ждать ответов на мои телеграммы -  может быть, они что-то прояснят. Только ждать их в постели - значит, терять время и отягощать совесть.... Вы слышите, о чём я говорю, любезный доктор?
Уотсон, присутствовавший всё время разговора здесь же, но неподвижным и молчаливым изваянием - привычка, выработавшаяся у него за годы сопутствования Холмсу в его расследованиях - в ответ на его слова хмыкнул и стал смотреть в сторону, делая вид, что не слышит.
- В конце концов, - проговорил Холмс, как бы «в публику», - я сейчас чист, как стёклышко, и этот отягощающий фактор, так напугавший вас в Фулворте, исключён. Полагаю, вы уж слишком трепетно относитесь к вот этому механизму, - и он легонько похлопал себя ладонью по груди.
 - Должен же хоть кто-то компенсировать ваше наплевательское к нему отношение, сэр.
- Прогулки рекомендуют даже самые скрупулёзные кардиологи, Уотсон.
- Прогулки, поездки, удавки, адьюльт… - пробормотал Уотсон, тоже обращаясь к неведомой аудитории.
- Удавкам вполне достаточно антуража спальни. И чем пассивнее моё положение, тем меньше шансов нанести опережающий… - Холмс не договорил, сообразив, что слово «удар» вызовет новые протесты. И не ошибся.
- Опережающий… что? – тут же закусился Уотсон. – Хук? Апперкот? Может быть, выстрел или даже взрыв?
- Взрыв?
- А вы не помните, чем закончилось наше противостояние с приснопамятным Гудвином? По-моему, грохота было предостаточно.
- Ну, хорошо. Но не могу же я разбираться в хитросплетениях здешних интриг, лёжа в постели, как вы думаете?
Уотсон только плечами пожал:
- И я не могу вас привязать верёвкой. Но вы ожидаете ответа на телеграммы, и будете это делать, лёжа или бегая вокруг усадьбы, результат останется тот же. А для мелких безопасных поручений вот вам две пары быстрых ножек и любопытных глаз, - Уотсон подчеркнул слово «безопасных» и положил ладони на плечи девочек.
В серых глазах Холмса мелькнуло удивление.
- Вы не пытаетесь протестовать против вовлечения девочек в совсем не детские игры? Вы? Их отец?
Уотсон порозовел, изгиб его рта сделался упрямым, а глаза больше карими, чем зелёными.
- Мои протесты привели бы только к тому, что они сделали бы свою вовлечённость тайной и бесконтрольной. Рона этого не понимает – её материнский инстинкт глушит в ней здравый смысл. Это нормально. Но, мне кажется, что доверить девочек безопаснее вам, человеку родному им и рассудочному, нежели их собственной фантазии. Вы сказали, что у вас дурные предчувствия, Холмс. Так вот, у меня они ещё дурнее.
Его ладони продолжали лежать на плечах Сони и Мэри, и при последних своих словах он сжал их плечи.
- Для этого мне тоже лучше принять вертикальное положение, - заметил Холмс.