Как должно. Мнение дилетанта

Волшебная сила искусства

Чай, кофе, солянка должны быть горячими, но не обжигающими.
Пиво должно быть холодным, но не из холодильника.
Нет девушек у кого-то на страже, но они держат себя настороже.
Алаверды. Мужчины иногда врут, девушки всегда обманывают.
Акушеры рассказывают о случаях рождения мальчиков в эрегированном состоянии.
Девочки в детском саду, в начальных классах школы не знают, не понимают, как это, почему появляются дети… «Между мужчиной и женщиной это иногда случается». Потом девушки, их организм и тело стареют, они умирают, их дети и дети детей – тоже. Это печально и несправедливо.

Барышни прелестны своими совершенными формами, и в одежде, и без. В тоже время, «без» - многие картины («Спящая Венера», «Происхождение мира», «Первый поцелуй Адама и Евы»…) и книги («Санин», «Элегия Маснэ», «Гавриилиада», «Возмездие», «11 минут», «Чтец», «Лолита»…) сакраментальны обнажёнными девушками. Но в этом нет вульгарности открытого вожделения, есть восхищение формами (Джорджоне изобразил в «Спящей Венере» свою жену, Рембрант в картине «Автопортрет с Саскией на коленях» -- также, в новелле «Случай совпадения» два других автора прошлись по мотивам возможной истории создания картины «Первый поцелуй Адама и Евы»).
Все девушки, в т.ч. крашеные и некрашеные блондинки, самоуверенны, но озабочены, особенно одетые. Всё это само ходит и приближается к вам, от вас, к вам, от вас, и, как сказал ослик Иа: «Входит и выходит»… Это - правда взгляда на «это» (и если бы не было этих форм и взгляда, человечество прекратило бы своё существование до истечения оставшихся ему 5 млрд. лет). Форма, бывает, важнее содержания – главное не «что», а «как».
Девичий смысл – родить. Стремление – приобрести мужа («уж, замуж, невтерпёж»).
Два важных – если не основных – свойств этих милых созданий: мстительность и «продаваемость». Гипоталама, как свадебная песнь, - не всегда весёлая в продолжении.
Это лишь констатация, отмечаемая в искусстве и литературе. Прежде барышни отдавались всем, имеющим вожделение, теперь – мужу или возлюбленному, в ожидании «платы» обеспеченностью себя и своих детей.

Случай совпадения

Случай может быть псевдонимом Бога, если он не хочет подписаться.
(Я.Вишневский. «188 дней и ночей»)

При помощи совпадений бог сохраняет свою анонимность...
(А.Эйнштейн)

Мстислав и Аэлита, Суламифь и Соломон, Вера и Печорин, Зинаида и Есенин, Татьяна и Маяковский, Адам и Ева, Иисус и Магдалина, Сальвадор и Эва…
* * *
Когда в возрасте 29-и лет испанский художник Сальвадор Виниегра в 1891 году картинно поместил на траве Адама и Еву на фоне первобытного леса (естественно) и диких (натурально) зверей, в присутствии Змия-искусителя (несколько худосочного) - бывшего любимца бога, он мог не знать, но должен был бы, что первой подружкой Адама была Лилит. В тоже время, название для своей картины художник выбрал последовательно, не остановившись после замечательного слова «поцелуй». Иначе он совершил бы политическую ошибку по указанной выше причине: Ева была второй подружкой уже целованного и познавшего всю сладость проникновения в девичьи чресла, Адама. И Виниегра подчеркнул это в определении поцелуя: первый поцелуй именно Евы и Адама. Позы любовников не совсем справедливы, т.е. соответствующие моменту, но главное автор показал верно: Ева в поцелуе - или после – делает жест доминирования над Адамом, и её прекрасные распущенные волосы - гнедые, как у лошади - перекинуты на согласного партнёра… Здесь Пушкин неправ, заявив, что «не женщины любви нас учат». Если со стороны взглянуть на антропометрические данные персонажей, то возраст у них не акварельный, пожалуй, что-нибудь за 30. Не будем, однако, о грустном, только  к слову отметим, что указанные персонажи не были первыми и единственными на Земле ко времени их изгнания богом из Эдема в служебную командировку по известной причине, добавим, что пресловутая Ева была первой в другом: в воровстве яблока, надкусанного ею и после предложенного Адаму. До них на Земле были аборигены – и не самозванцы, а сотворённые тем же богом - это доказуемо по Библии.
Ветхий Завет, Бытие, Глава 1:
1-26 Тогда Бог сказал: «Теперь сотворим человека. Сотворим людей по Нашему образу и подобию».
1-27 И сотворил Бог людей по Своему образу и подобию, сотворил мужчину и женщину, благословил их сотворил и сказал им:
1-28 «Обзаводитесь детьми, чтобы умножалось число людей».
1-31 Бог посмотрел на всё, созданное Им, и увидел, что всё это очень хорошо. И был вечер, и потом было утро. Это был день шестой.
Ветхий Завет, Бытие, Глава 2:
2-7 И тогда Господь Бог взял пыль земную и создал человека. Господь вдохнул в нос человеку дыхание жизни, и тот стал живым существом.
2-21 Тогда Господь Бог погрузил человека в глубокий сон и, пока тот спал, вынул у него одно ребро…
2-22 Господь Бог взял ребро, вынутое у человека, создал из него женщину и привёл её к человеку.
Ветхий Завет, Бытие, глава 4:
4-1 Адам познал свою жену Еву; и она родила ребёнка, которого назвали Каином. «С помощью Господа я сотворила мужчину», сказала Ева.
4-2 И еще родила брата его, Авеля. И был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец.
4-16 Каин ушёл от Господа и поселился в земле Нод, на востоке от Эдема. Он познал свою жену; и она родила сына, которого назвали Енохом.
И т.д. Таким образом, очевидно по свидетельству Библии, что до Адама и Евы на Земле уже были люди (иначе какую «свою жену» мог «познать» Каин  в земле Нод?) и первая подружка Адама (по Апокрифам) – Лилит. И здесь же следует честно, но откровенно признаться и принять, что по Библии «познание» - это по более прямолинейному современному – секс.
* * *
От первого автора.
Одна из редакторок издательства «Вешние воды» Эва нравилась главному редактору Адами (как, например, в «Трёх полуграциях»). Если у известной от Ильфа и Петрова Варвары – жены Васисуалия Лоханкина «была большая белая грудь и служба», то по поводу первой достопримечательности Варвары, имея в виду Эву, сказать затруднительно, по грустной причине, что фантазии о девичьих прелестях не всегда осуществимы. Однако, не зная размера у Эвы, по сравнению с белым достоинством Варвары, следует особо отметить её роскошные волосы гнедого цвета и очень густые, в отличие от каре Варвары, спускающиеся ниже круглых коленей прелестных ножек с четырьмя традиционными «окошками» между (первые три были очевидны, а увидеть четвёртое возможно было в бане или при переодевании в домашних условиях). Роскошные волосы доставляли Эве некоторую заботу: перед поездкой на службу она в обязательном порядке укладывала их в какую либо причёску поскромнее, чтобы не провоцировать мужское население по дороге и в редакции, но у себя дома выпускала волосы на волю. Стоит также отметить прекрасные большие карие глаза её. Возможно, некоторым недостатком экстерьера, точнее – избытком была небольшая полнота, но и это компенсировалось пропорциональностью фигуры, что на разумный взгляд значительно важнее пресловутых 90х60х90. В общем, непонятно, что ещё этим мужикам надо. По характеру рассудительна (как говорится: готовлю вкусно, говорю мало, голова не болит»), но несколько впечатлительна, в отличие от своей давней подруги, пребывающей в соседнем отделе редакции, весёлой, но не по годам прагматичной Лили – в пику значению этого имени - «маленькая девочка». В один прекрасный летний воскресный день с Эвой произошёл странный и даже фантастический случай совпадения. На следующий день после этого мистического и потрясающего до потери сознательности (как говорит Чиа Дао ду) события они спрятались в кабинете с Лили за горой папок с рукописями, чтобы обсудить этот невероятный форс-мажор.
- Ты себе можешь представить? – Начала Эва. – Стою у «стекляшки» (так они называли бутик одежды, уличная стена которого была набрана из нескольких громадных листов толстого стекла, всё отражающих зеркально), осматриваю себя критически, вспоминая свой платяной шкаф с сотней платьев: опять нечего надеть. И вдруг вижу в стекле отражение у себя за спиной плотного мужика лет 40-а в галстуке-бабочка, с «будённовскими» усами, большими глазами и носом. Слышу, как отражение говорит мне с акцентом:
- Сеньорита, извините. Я художник, заместитель директора музея Прадо – это в Мадриде, Испания – если Вы забыли, и прошу Вас позировать мне для картины на библейский сюжет об Адаме и Еве. Знаю, что Вы, когда Вам было семнадцать, позировали обнажённой фотохудожнику, а потом это замечательное фото в полный рост было выставлено в витрине и весь город приходил любоваться Вами.
– Ну ты подумай. Откуда ж он это знает? – удивлённо округлила глаза и наморщила лобик Лили.
- Вот и я о том же. – Сказала Эва и продолжила с тревогой в голосе: – Но когда я оглянулась, за мной никого не было…
- А он стоял за твоим левым или правым плечом? – уточнила прагматичная подруга.
- Лилиан, если смотреть от стекла, то – за левым, а если - на отражение, то – за правым. По твоему, как правильно?
- М-дааа… - озадаченно протянула Лилиан.
- Но это не всё – продолжила Эва. – Ты понимаешь, что согласиться – это ж палата № 6. Кто его знает, что это за malermaler – может ловец девушек для гаремов?.. - В дверь заглянул Адами, увидел торчащий из-за папок громадный «вавилон» на голове Эвы и «маленькую девочку», печально вздохнул:
- Она не одна - и удалился.
- Да уж – понимающе согласилась «маленькая девочка».
- Но когда я вернулась к стеклу, мужик опять отразился у меня за плечом с умоляющим взглядом и стеснительной улыбкой в усы…
- И что дальше? – С придыханием спросила любознательная Лили.
- Что тут говорить, Люлёк, признаюсь, мне стало любопытно, и это возможно доведёт меня когда-нибудь до дверной ручки. А может это моя се ля ви, т.е. «хромая судьба»? Ладно, говорю, Сусанин, допустим. И что?..
- Картина будет создаваться в Мадриде, оплату Вы получите здесь и эскизы я сделаю здесь же, сейчас.
- Т.е. как, я – голая, на улице?.. Да Вы что! За кого Вы меня принимаете? Мало ли, где я могу стоять…
- Извините, сеньорита, и, ради бога, не волнуйтесь. Что Вы? Конечно не на улице. Я остановился у родственников Вашего знаменитого художника – моего друга, у него недалеко мемориальная мастерская...
- Не помню, как мы там оказались. Нас встретили хозяин с хозяйкой, любезно предложили фуршет и что-нибудь выпить, я отказалась и мой художник – тоже. Прошли в мастерскую. Да-а-а, доложу я тебе, как говорится, «дистанция огромного размера»… И тут неожиданно я оказалась правым боком на полу, застланным каким-то зелёно-жёлто-коричневым с белыми цветочками толстым, но мягким материалом. В горизонтальном положении. Голая… Рядом и параллельно лежал голый же maler, опершись на своё правое предплечье… И он же на прежнем месте Сусанина мне говорит:
-  Полагаю, Вы прославите и меня, и себя, вот увидите. Знаю, Вы сеньорита Эва, а я сеньор Сальвадор, можно просто: Сальва… Пожалуйста, распустите волосы и перебросьте их на соседа.
- Я возмутилась: при чём тут Вы, где моя одежда?
–  Пожалуйста, не переживайте, это сравнительно недолго. А одежда Ваша – за ширмой, где Вы разделись.
- А, Лиль, прикинь – оказывается, я разделась! Сама. За ширмой.
- Дасистфантастишь – выдала на чистом иностранном языке полиглот Лили… - Но ты жива, слава богу, и, как понимаю, всё твоё девичье – с тобой. Слушай, а ты со стремянки в архиве рукописей не падала или может тебе всё это приснилось, как Шурику в «Иване Василиче»? – Почти утвердительно спросила весёлая Лили.
- Я сначала тоже думала, что сплю. Но вот – тряхнула сумочкой Эва, раздался серебряный звон – испанская песета, серебро, 50 монет, в 10 раз больше, чем было у Буратино. Но в нашей издательской столовой их, к сожалению, наверное, не примут в оплату обеда.
- Да ты что, какой обед? Да мы – примазалась к сокровищу сообразительная подруга  - за эту нумизматику всю столовую купим – вместе с кофемашиной и витриной с пирожными. У меня конкретное предложение: с этим надо что-то делать… - Замкнула мысль Лили.
Надо чистосердечно признаться: ей сумасшедше нравилось кофе с пирожным, плюс - с ликёром…
* * *
А в это время, вернувшись в Мадрид, Виниегра докладывал своему начальнику маркизу Санта-Крусу:
-   Санта, ты веришь в судьбу или случай совпадения, как форму проявления и дополнения необходимости?
- Ты проникся Гегелем и Марксом, Сальва, или читал у Вишневского «188 дней и ночей» что сказал Анатоль Франс?
- Не то, чтобы – да и не то, чтобы - нет. Но я случайно встретил натурщицу своей мечты. Был в России у друзей, и вот… Искал, искал, всё никак не попадалась. Ты не поверишь. На улице Горького, нет, теперь она опять Тверская - у русских так: храм – бассейн, бассейн – храм, народ такой, периодический, как таблица Менделеева. Моя долгожданная стояла у бутика и рассматривала своё отражение в стекле.
– А ты воспользовался и уговорил? Ведь русские девушки так стеснительны… Вспомни княжну Мэри или Татьяну Ларину, как они первыми открылись мужчинам…
– Сам удивляюсь… Эскизы я там набросал, теперь - картина, называться будет: «Первый поцелуй Адама и Евы». Ты как, одобрям-с?
* * *
Как-то подружки опять уединились за папками с рукописями.
- Ты представляешь?.. – начала Эва – на днях почувствовала вдруг, что со мной, как у Оли… Помнишь, мы с тобой читали «Волшебную силу искусства»?..
- Это от Аркадия Исааковича что ли? – откликнулась Лили.
- Причём тут Аркаша?.. возмутилась Эва - я с ним сто лет как не встречаюсь. – Я об этом malerе – Виниегре. После возлежания с ним на картине «Первый поцелуй»…
- Да ты что… – округлила глаза Лили.
* * *
Хотя, надо заметить, беременность – это девичье c'est la vie, начиная уже с ветхозаветных пассий. Да уж, нет предела силе искусства, - как и в сюрреалистическом совпадении беременности замечательной Эвы, вследствие участия в «Первом поцелуе»...
* * *
Взгляд второго автора.
В прошлом году я помещал эту картинку для одной молодой дамы. Дама принадлежит к искусству профессионально, но разговаривает без идиотского словаря снобов, присущего русско-советскому искусствоведению. С ней было легко. Она предпочитает доминировать в сексе. Поэтому я разместил этого, когда-то всеевропейски знаменитого испанца. Я мог бы прямо сейчас ещё немало сказать. Но в этом нет смысла.
Я думаю, что я прав. И мне очень нравится как я точно назвал то, что происходит на полотне: ДОМИНИРУЮЩАЯ НЕЖНОСТЬ. Ни отнять, ни прибавить.
И всё-таки.
Salvador Viniegra y Lasso de la Vega
«Первый поцелуй Адама и Евы» 1891. Холст, масло. Мужчина с невинным и безупречным телосложением, бесполезно сжав в руке Змея, осознаёт падение во грех, в то время как девушка, чьи густые распущенные волосы, по традиции связанные с женским соблазнением, привлекают наше внимание, пытается утешить его поцелуем, который Виниегра считает первым. Ценность картины в её изысканной красоте: великолепно изученное и преподнесённое тело Адама в чистом академизме, мирный и абсолютно безмятежный райский анклав, в котором происходит действие, роскошные тёмно-рыжие волосы Евы, стелящиеся по загорелой коже её возлюбленного, к сожалению, последнего и уже смертного, как и она. Ощущается странное состояние очень тонко настроенного баланса в горизонтали: сильный, но беззащитный и покорённый, и любящая, но просящая прощения - как это принято с самого начала времён, девушка выступает в роли поддержки и утешения, преданности и любви, что пытается уравновесить обычное её раскаяние и принятие вины того, что она есть источник первородного грехопадения человечества. И первый поцелуй, как искра божьего огня - всему примирение...
Однако, не смотря на всеевропейскую известность картины, хранится она, хотя и в Прадо, но в запасниках… Если же комментировать изображённых на полотне персонажей по нашему, по рабоче-крестьянски, не вдаваясь в подробности и не входя в дискуссию, то сермяжная правда состоит в следующем.
«Адам» - автопортрет автора картины, Сальвадора Виниегры (без усов, но с бородкой), а «Ева» (в неловкой позе) - только роскошью волос, карими глазами и взглядом впечатлительного существа женского пола напоминает современную Эву из издательства – художник определённо погорячился, превратив русскую девушку в дебелую испанку (но это его авторское право)…
* * *
Есть субъективное мнение (а не субъективных не бывает). Об «относительности» смерти человека. Вот он умер, его тело похоронили. Через миллионы лет оно распадётся на молекулы, прорастёт травой, траву съест корова, её молоко будет пить молодая девушка – будущая мама, молекулы выпитого молока перейдут в плод, родится ребёнок. И произойдёт как бы реинкарнация прежнего человека. Человек возродится. Но памяти о себе прежнем у него - реинкарнированного не будет…