Гончие псы

Знаешь, если я начну с кошки, это будет слишком банально. Как у людей – главная мысль: все беды от женщин. Кошка для меня не была проблемой, скорее, она просто идеально завершала общую картину.

Она, кошка, постоянно вела себя так, будто мы с ней на разных уровнях, и она всегда лучше меня. Иногда даже нарочно показывала, насколько мы не равны – не только в доме, а вообще во всем мире.

Я где-то слышал, что у кошек девять жизней. Наверное, поэтому она была такой требовательной ко всему вокруг. В ее глазах, девятикратное рождение делало ее равной любой твари на свете, любой душе, любому созданию.

Вот так я и начал с кошки, хотя совсем не так собирался строить свой рассказ. Может, потому что до сих пор обидно: она прожила на несколько лет дольше меня. А в моем мире несколько лет – это почти вечность.

Начать надо было, конечно, с хозяина. Еще до меня он пытался заводить собак, но ему почему-то попадались какие-то “не те”, из “дворян”. Может, это какая-то шутка – “нечистая кровь”. И вот меня, совсем щенка, купили как чистокровного ньюфаундленда. Мы стали как песня, будто созданы друг для друга. Хозяин меня любил, а я его просто боготворил. Как в тех “собачьих романах”. Почти все было гладко, иногда хозяин прощал меня, но чаще прощал я. Потому что, как говорил хозяин, в спорах уступает сильнейший: это он так говорил про свою жену, когда ему приходилось соглашаться с ее единственно верным мнением. Ну, а так как в нашей паре сильнейшим был я – уступал тоже я.

Кроме хозяина, его жены и их дочки, однажды у нас появился малыш. У меня никогда не было своих щенков, и я понятия не имел, как отношусь к человеческим детям. Оказалось – обожаю! Как только он начинал хоть немного хныкать, я тут же был рядом. Я лизал его, не давал скатиться с кровати на пол, развлекал, отвлекал и тихонько ворчал – чтобы он чувствовал: все под контролем, ты в безопасности.
Потом малыш учился ползать – я следил, чтобы он не уполз туда, где опасно. Когда он учился ходить, хлопот стало еще больше, но я справился на отлично.
Знаешь, как бывает. Хозяин с работы приходит – и начинается самое лучшее время. Тишина, спокойствие, и мы идем гулять, вдвоем. В парк. Там как будто каждый снова оживает после долгого, напряженного дня.

Без меня хозяину бы жена никогда такого не позволила. В доме столько мужской работы копилось, которую он из-за основной работы откладывал. Эти часы, когда мы просто гуляем, когда можно ни о чем не думать – это была самая большая награда за все, что я делал.

А потом мы переехали. В дом родителей жены хозяина. Там кошке было проще – она маленькая, места много не занимала. А я… я был слишком большой, неуклюжий, как считала мама жены. Я очень старался быть аккуратным, помещаться в новом пространстве. Но иногда, признаюсь, забывался. От радости, когда хозяин возвращался из долгой командировки, прыгал в прихожей. Или шугал кошку, когда она от скуки начинала на меня охотиться, выпуская когти из засады. Ну, у кого на собачьем веку не бывает грехов?

Я слышал, как мама жены говорила, что собакам в доме не место. Она ворчала все больше и больше. Я даже пытался как-то ей понравиться, подлизаться, но это вызывало только неприязнь и шлепки полотенцем.

А потом я перестал что-то слышать. В тот день мы поехали в новую ветклинику. Я не любил уколы, да и вообще все эти процедуры, которые нужны были, чтобы мне разрешили жить у хозяина. Но я всегда стойко переносил боль. Люди говорят, это карма, такая хорошая характеристика. Я старался соответствовать.
В тот раз было немного иначе. Хозяин вел себя очень тревожно, и это меня тоже как-то возбудило. Ему приходилось не только меня гладить, но и кричать на меня, чтобы успокоить. В итоге мы приехали туда оба на нервах. Потом хозяина увели в другую комнату, но я его хорошо видел и начал успокаиваться. У людей ведь тоже нервы не железные. Что его так беспокоило – я не знал. Точно не я, такой примерный пес, который всегда входил в положение.

Не отрывая взгляда от хозяина, который стоял у какой-то серой стены, я не обращал внимания, как мне привязывают лапы и туловище к какой-то железной подстилке. Вдруг я почувствовал, что хозяин как будто расплывается. Мне захотелось подать голос, вернуть его в реальность, сбросить это наваждение. Но голос меня не слушался. Врачи что-то говорили, но я не понимал слов. Хотя и раньше не все слова понимал, только суть происходящего.

Когда я немного пришел в себя после первого замешательства, я начал лаять. Кажется, никогда в жизни я так громко не подавал команду «Голос!». Я лаял изо всех сил. И все изменилось.

Я видел всю картину целиком. Большое помещение, стены из серой плитки, на металлическом столе лежал черный пес. Вокруг суетились люди в синей форме, что-то делали. Хозяина я заметил не сразу – он был в соседней комнате, у окна. А под окном, на улице, резвился щенок. Белый, с большими черными пятнами. Веселый, такой же беззаботный, каким, наверное, был я в детстве. Но хозяин, глядя на этого резвого пса, почему-то не улыбался. Мне стало так больно за него. Наверное, я снова его чем-то расстроил, хотя я старался изо всех сил в клинике, не моргнув глазом переносил все эти процедуры.

Потом я узнаю, кто решил так закончить мою жизнь. И это будет не кот с его девятью жизнями. Это совсем другая история, как говорят люди. Они еще говорят, что собакам, в отличие от кошек, ничего такого особенного не положено. Стоит ли рассказать хозяину, что его обманули? Что это не я виноват в болезни его малыша? Я ведь, наоборот, как мог, защищал его ребенка от той угрозы, которую хозяин не видел. Но нашлись люди, которые убедили хозяина, что это именно черный пес, то есть я, напугал его ребенка. И что этот черный пес – это я…