97

Медведей гнали до их берлог. А потом, по дороге домой, волки так радостно орали, что ни у кого сомнений не осталось, победа на этот раз за серыми.
Противники Жорины дрогнули – побежали. Обрадованный Лупа выскочил с арбалетом на улицу и стал стрелять в бурые спины. Теперь попасть в них было гораздо проще. Вот он и воспользовался. А может, его подзадорил дух победы, который разносился от приближающейся толпы. Но в любом случае, это оказалось трагической ошибкой. Не все медведи побежали. Двое всё ещё были в засаде. И пока Лупа бил по бегущим, две стрелы летели ему в грудь.
Ранение после победы – обидно. Тем более тяжёлое…
Потом Жора сильно рисковал, когда выскочил из своего укрытия, когда тянул окровавленного Лупу, когда стрелы одна за другой просвистели над ухом. Когда одна их них жёстко черканула лоб. Получается, сам подставил себя под удар. Но по-другому было нельзя. Боевых товарищей не бросают.
- Ты как? – спросил Лупа уже в укрытии, когда увидел залитое кровью лицо Жоры.
- Нормально. Царапина. Видать, сосуд задет.
- А я, походу, отвоевался.
Жора был далеко не медик, но и он видел, что Лупа в тяжёлом состоянии. Врать не стал, промолчал.
- Наши орут, - чуть улыбнулся Лупа. – Слышишь? Жаль, что я с ними больше не буду…
Жора посмотрел на лужу крови. Разве у человека её так много?
- Мне надо сказать… Никто не знает… Вела… особая… Передай ей, что карта в девятом волке… Повтори…
- Передать Веле, что карта в девятом волке, - Жора хотел спросить, кто такая Вела. И как считать волков, чтобы найти девятого. Но спрашивать уже было не у кого.

Вечером праздновали победу.
Жора болтался без дела. После битвы его стали считать своим, и никто не думал его сторожить. Он бы ушёл из города, он и уйдёт отсюда, по крайней мере, надеялся на это, но только после того, как найдёт Ирину.
Она как сквозь землю провалилась. И спросить не у кого.
Какая Ирина? С какими детьми? Пойдём лучше с нами отмечать. Вот и всё, что ему ответили. Это в лучшем случае. В худшем – уши заворачивались. Потому что некоторые волки нажрались, как свиньи.
Стемнело. Жора завернул на очередной огонёк и шум. Куда-то же надо идти?
Заведение напоминало средневековую таверну. Что-то похожее он видел в кино. Живой огонь. Сверху вертятся огромные куски мяса. Длинные деревянные столы, здоровые деревянные кружки. Хохот, ругань и крикливые рассказы о недавних событиях.
Жора сел за стол на свободное место. На него посматривали, но не лезли с разговорами. Здоровый мужик напротив оторвал свой взгляд от кружки, спросил хмуро:
- Ты был сегодня с Лупой?
- Я.
Тот встал. Жора хмуро проводил его взглядом – что бы это значило?
- Я Коготь, - мужик вернулся и с треском поставил перед Жорой кружку с мутной вонючей бурдой. – Это тебе.
У Жоры кадык заходил.
Такое непроизвольное глотательное движение он у себя заметил только в этом мире. Как только он думал о выпивке, он глотал. Слюни или воздух – за этим не наблюдал. Но глоток этот говорил ему о том, что он алкоголик.
В прошлом такие глотки он не замечал. Возможно, их не было вовсе. Потому что в прошлой жизни он по выпивке не успевал соскучиться.
Жора поднял взгляд на Когтя. Нормальный мужик. Кивнул. Уставился в пойло. Бражка. Судя по всеобщему буйству, крепкая.
Взялся за удобную ручку. Сжал кулак. Эх… Сейчас станет легче. Сейчас родное тепло заполнит все сосуды, ударит по ногам и зажжёт огонь в груди.
Здесь можно жить… С волками. Они нормальные. С крепкой бражкой можно жить везде и с кем угодно.
На мгновение мелькнуло лицо Маруси. Прямо в блестящем кругу вонючей жидкости.
«Прости меня, Маруся. С тобой можно было жить и без водки. Поздно я понял это».
А потом вспомнилось, как невыносимо болело на следующий день. Прямо в том месте, в центре груди, где накануне водка разжигала уютный костёр. Болело не физической болью. Даже и не поймёшь… Там и органа-то и не было, чтобы болеть так. Потом понял - душа болела. Невыносимо. Потому и согласился лечь в ячейку, что эту боль не было никаких сил терпеть. Теперь всё сначала. Теперь всё сначала?
А как же Ирина?
Ну, Ирину он сегодня уже не найдёт. Вот завтра с утра и начнёт поиски.
«Завтра с утра ты будешь похмеляться!»
Жора поставил кружку.
- Нет, Коготь. Свою цистерну я уже выпил.
Встал. И качаясь, словно пьяный, пошёл прочь.